Чудовище внутри

      Утро принесло с собой ломоту во всем теле и ни капли отдыха. Торин поднял всех с рассветом, и отряд на тёмную собирал свои скудные пожитки и довольно вчерашний ужин — сегодняшний завтрак.       Неожиданно, но Фили и Кили все утро не отходили от Бильбо и постоянно говорили какие-то глупости, от чего пусть и сонный и недовольный хоббит все же иногда посмеивался.       Все дошло до того, что во время быстрого поедания холодного супа из кролика Бэггинсу вдруг подумалось, что теперь у него будут в отряде друзья. Именно те, кто будет с ним рядом. И что он нравится этим двум гномам, потому что он весь такой храбрый хоббит и не такой как все. Он действительно хотел с ними дружить, как бы глупо и по-детски это не звучало. Хотелось знать, что ты интересен не потому, что у тебя длинная борода или куча татуировок, а потому, что ты сам умный и смышленый.       Из-за этого Бильбо стал неосознанно наблюдать за реакцией братьев на слова других гномов и судя по их улыбкам или нахмуренным бровям относился к словам говорившего точно так же: или шуточно, или негативно.       Когда пони были оседланы, то отряд пустился в путь. Бэггинс и тут оказался рядом с братьями, и хоть на этот раз пони не планировал его сбросить, но другие животные пытались пугливо отойти в сторону, даже не слушая недовольное цыканье наездников.       — Н-да, не быть тебе животноводом, полурослик! — шуточно бросил Кили, державший поводья пони, когда тот в очередной раз пытался отдалиться или сойти с тропы, — Всех животных распугал бы!       На что Бильбо закатил глаза и отвернулся.       Хотя смотреть особо было некуда. Вокруг, как и вчера, равнины, равнины, одинокие деревца, равнины, рощица, равнины, равнины, речушка и снова равнины.       Братья же продолжали подначивать его всю дорогу до следующего привала. А он, как и прошлый, оказался только с наступлением сумерек, и только тогда Бильбо был лишён компании двух шалопаев и так же, как и вчера, был отправлен в помощь Бофуру, который отгонял деревянной ложкой от котла Бомбура, решившего стащить что-нибудь до основной подачи блюд.       — Ты или помогай или иди… Куда-нибудь! — шуточно серьезно грозил Бофур. — Давай-давай! О, Мистер Бэггинс! Вот вы мне и поможите.       Бильбо не смог сдержать улыбки:       — Уверен, что мистер Бомбур тоже весьма сведущ в кулинарии. Да и чем больше рук, тем быстрее будет готово блюдо.       Бомбур, завидев хоббита, тут же нахмурился. Сейчас он был недоверчив и подозрителен. Полная противоположность тому, что видел Бэггинс в своей норе, когда этот упитанный гном в одно лицо умял несколько килограммов козьего сыра и хвалил хозяина за их вкус.       Вообще, о недоверчивости гномов всегда писали в романах, приводя их в сравнение, на подобии: скрытный как гном, упертый как гном и все такое.       Но, как уже заметил Бэггинс, многие были такими, но не все. Вот Фили и Кили очень добродушные, Бофур весьма открыт к диалогу, Ори и Нори не выглядят хмурыми, да и вообще, из всего отряда можно было по пальцам одной руки пересчитать тех, кто ни разу не заговорил с Бильбо, пусть и в странном бурчащем тоне.       Но хоббиту казалось, что это все напускное. Многим он был интересен и не только потому, что был предметом ставок, а из-за разговора, который произошел после ужина.       Гэндальф, который вчера куда-то пропал после заката, сегодня как ни в чем не бывало курил трубку перед костром и спорил с Торином. Ну, как спорил. Гном что-то бурчал, а маг спокойно ему кивал. При желании Бильбо мог бы напрячь слух и все расслышать, но ему не хотелось вмешиваться во все это.       — Наверное, из-за тебя опять ворчит на мага, — заметив взгляд, проговорил Бомбур, как бы невзначай садясь рядом с хоббитом. Когда гном был сыт, то смотрел не так уж и грозно. Поэтому Бильбо робко улыбнулся и кивнул на свою посуду с половиной похлебки, мол «будешь?». Гном ухмыльнулся и не отказался, — Спасибо. Так вот… Наверное ты не знаешь и думаешь, что мы идиоты, раз пошли тринадцатью гномами на дракона?       Вопрос явно был риторический, и Бомбур не ждал ответа, но задав его, сделал паузу, уплетая чужую еду, и продолжил, лишь когда дожевал:       — За Торином готовы были пойти все Синие Горы. Все гномы до единого. Тысяч десять. Это те, кто, значится, с нами и бежал от огня. Но потом явился этот, — гном кивнул на Гэндальфа и отправил в рот ещё ложку, — И сказал, что и четырнадцати хватит. Бред, я считаю. Но Торин согласился. Только вот промашка. Четырнадцатого маг не гнома выбрал. А хоббита, который ничего тяжелее вилки не держал.       В словах Бомбура не было ни гнева, ни разочарования. Он просто рассказывал историю. А Бильбо просто слушал. Когда ещё кто-то кроме братьев-принцев будет вести с ним беседы? А так, глядишь и новый союзник будет. Не то чтобы хоббит строил политические интриги в их маленьком отряде, но он просто был рад знать, что на него смотрят как на личность, а не как на бесполезный кусок дерьма.       После ужина Бильбо выискал глазами Фили и Кили и смотрел на них до тех пор, пока те сами не подошли и со всем официозом не предложили разделить с ними ложе. Это звучало… Прескверно и пошло. Но хоббит принял правила игры и отшутился, что если ночью все будет настолько плохо, то он, как джентельмен, порежет палец и окропит кровью простыню, чтобы не замарать честь королевских особ.       Принцы не особо поняли шутки, из-за чего Бэггинс закатил глаза:       — Чему вас вообще обучали? Когда муж и жена делят ложе в первую ночь после свадьбы у жены должна пойти кровь, чтобы все знали, что она девстенно чиста! — нравоучительно пояснил Бильбо и для сущего эффекта поднял вверх указательный палец.       — Звучит не очень, — фыркнул Кили, — У нас нет такого… М… Ритуала. Если кто-то берёт в жёны гномку, то обращается с ней бережнее, чем с самым ценным камнем. А не кромсает её до крови.       — Нет, ты не понял вообще ничего! Это же, ну… Естественно! — Воскликнул Бильбо. Он был уверен в своей правоте ибо эту информацию он подчерпнул из отцовской (уже своей) библиотеки. А там, в научных книгах, никто лгать не будет.       — Если у женщины кровь — надо оставить её в покое! — Встрял Фили. И резко перевёл взгляд куда-то за спину хоббита, — Верно, дядя?       Бильбо замер, понимая, что если резко обернется, то столкнется с полными презрения и гнева глазами. Он спиной чувствовал исходящую от гнома позади ненависть.       — Вы сегодня дежурите полночи. — Вместо ответа на вопрос пробурчал Торин.       Фили сразу сник, а Кили пытался показать недовольство, но отчего-то Бильбо показалось, что он был рад данному приказу.       — Но полурослик без нас замерзнет! — попытался дипломатично выкрутиться Фили.       Дубощит скрестили руки на груди и фыркнул, показывая, что не изменит своего решения. Поэтому братья виновато кивнули Бильбо и полубегом пошли занимать свой пост за пределы видимости.       — Чем ближе к костру — тем теплее, — безразлично бросил гном и прошёл мимо сидящего Бэггинса, толкнув его коленом в плечо, оборачиваясь на секунду, а потом, не увидя, наверное, нужной реакции, ушел на другой угол лагеря.       Бильбо же сидел в полном шоке от происходящего. Он не понимал, чего от него хотели. Зачем его толкнули и что вообще он успел натворить за этот вечер, что к нему относятся с таким пренебрежением. Хоббит сел ближе к костру и поежился. Вряд ли сегодня ему удастся нормально поспать…       И вправду, до самой полуночи он лишь подремывал, будимый каждым мимолётным звуком, и только когда Фили и Кили закончили дозор — смог нормально пригреться между ними, испытывая куда меньше стеснения, чем вчера, то ли от сонного состояния, то ли из-за того, что смирился с таким положением вещей.       Следующие несколько дней были безумно похожи один на другой: завтрак-седло-готовка с Бофуром и Бомбуром — ужин — сон около костра между двумя настырными гномами, чьи руки по пробуждению непременно оказывались в самых интимных местах. Конечно, потом обладатели этих рук почти натурально краснели и убирали их, но вот хоббит смущался потом еще несколько часов подряд.       Изредка Бэггинс пытался завести беседу с кем-то иным и более менее охотно отзывался только Ори. Когда же хоббит оставался один, то тут же становился жертвой агрессии предводителя отряда. Торин то хамил, то нарочно толкал хоббита локтем, а когда тот от страха и непонимая извинился (хотя извиняться должен был кто-то другой!), то Дубощит скорчил таку-у-ую гримасу и сплюнул на землю и больше не шугал бедного взломщика, который даже не знал, в чем был повинен.       И так небольшой отряд пробирался все дальше, и вот равнины сменились лесами и полулесками с весьма крутыми обрывами и холмами. По пути иногда попадались небольшие деревни людей, но Торин не позволял к ним приближаться, приказывал отряду делать большой крюк.       Гэндальф не возражал, а остальные гномы не имели как такового права голоса.       Лишь пару раз кто-то из них отправлялся туда пополнить припасы, но никогда это ответственное дело не доверяли хоббиту.       Но Бильбо не сильно и возмущался. Каждый день он и так узнавал что-то новое: от гномов или мага. А порой чем-то новым был какой-то зверёк, что под покровом ночи пробирался поближе к гномьему огню.       Так прошла неделя безудержного темпа. Ноги хоббита просто отваливались, и он уже даже просился идти пешком, чтобы их хоть немного размять, но Балин со свойственной ему улыбкой заверил полурослика, что тогда его настигнут варги и ни до какой горы он не дойдет.       Из историй у костра Бильбо понял, что варги — это какие-то очень большие собаки или волки, на которых как на пони могут ездить орки. И что-то у хоббита не было особого желания проверить так ли остры их зубы, как вещал Двалин, хвалясь о том, что в одиночку зарубил не меньше дюжины и столько же шрамов получил.       Вообще, несмотря на подкалывания и шуточки, гномы стали более добры к Бильбо. Или же просто смирились. Даже иногда, забывшись, они начинали говорить на своём языке, то ли признавая, что полурослик достоин его слышать, то ли просто настолько расслаблялись в его компании, что сами не понимали того, что говорят не на всеобщем.       К концу второй недели Бэггинс уже был уверен, что стал приятельствовать с Бофуром, который был рад общаться с таким же кулинаром как он; Бомбуром, который с удовольствием помогал Бэггинсу уничтожить его ужин; Фили и Кили, чьи шуточки и «приставания» уже можно было отнести к дружеским; Ори, который был слишком робок, чтобы навязать своё общение, но с удовольствием делился историями из прочитанных книг и показывал зарисовки, которые сделал за день. О да, этот гном любил рисовать и был в отряде кем-то вроде летописца. И ещё можно сказать, что Бильбо нашел общий язык с Дори и Нори. Первый был не прочь порассуждать о ведении хозяйства и делах, а второй рассказывал истории из воровской жизни и давал советы, которые хоббит пытался запомнить.       Та же ситуация была с Балином. Он был мудр и хоббиту нравилось слушать его рассказы, но гном как на зло редко бывал свободен и находился в компании своего угрожающего брата, который, как оказалось, цеплялся не только к Бильбо.       Один раз хоббит шёл до реки, чтобы набрать воды в котёл и заодно ополоснуть руки и наткнулся аккурат на столкновение Двалина с Ори. Причем первый достаточно сильно толкнул второго плечом, на что Ори, наверное от страха, покраснел и, как показалось хоббиту, вдохнул побольше воздуха для храбрости и уж было ударил Двалина в ответ, но тут заметил Бильбо и опустил руку, краснея в два раза сильнее и скромно здороваясь.       Грозный воин наоборот пробурчал в усы проклятье и посмотрел на Бильбо так, словно перед ним не хоббит, а какой-нибудь орк. Но Бэггинс ответил таким же, как ему думалось, грозным взглядом, полностью уверенный в своей правоте. На том они и разошлись и весь тот вечер хоббит не отходил от Ори.       — Опять отлыниваете от работы, мистер взломщик? — Раздраженное ворчание Торина раздалось со спины.       — Нет я… Эм… Просто задумался…вспоминал…– Пролепетал резко развернувшийся хоббит, напуганный неожиданным появлением.       — Не стоит ловить ворон, пока мы на открытой местности, — все так же в своей холодно-надменной манере процедил гном.       — Не стоит цепляться ко мне по всякой мелочи! — не сдержался хоббит и сжал руки в кулаки, пытаясь выглядеть оскорблённо и серьезно.       — А что же мне делать, если в моем отряде завелся бесполезный кролик, который сам за себя постоять не может и не приносит никакой пользы? Только проедает скудную провизию! — С каждым словом было понятно, что король все больше выходил из себя и к концу предложения он уже буквально кричал на полурослика, нависая над ним словно гора.       Что-то в груди хоббита защемило. Слова больно хлестнули по сердцу и на душе появилась огромная обида. Обида за то, что он из кожи вон лезет, чтобы всем угодить, помочь, а его считают бесполезным. Ну и пусть тогда этот король катится ко всем чертям!       — Раз так, — повысил голос Бильбо, — то начерта вы меня вообще заставили идти в этот поход? Мне даром не сдалась ваша затхлая гора!       Лицо Торина побелело от гнева, но Бэггинс не дал ему продолжить, высказывая все, что накипело за это время.       — Я стараюсь, помогаю по мере сил, и ты всё равно считаешь меня бесполезным! Обузой! Знаешь что, Торин Дубощит, иди ты в… Лес! — но в противовес своим словам, хоббит сам развернулся и зашагал к деревьям. И с каждым шагом на глаза наворачивались слезы.       Нет-нет-нет, думал Бильбо, вот сейчас добегу до чащи, там можно будет поплакать. Но не сейчас. Ни тогда, когда кто-то ещё может увидеть и посчитать жалким! Шаг постепенно сорвался на бег. Бэггинс несся вперёд, петляя между деревьев, перепрыгивая торчащие корни и кусты. Кто-то сзади звал его по имени, но хоббит несся вперёд, раня лицо об острые ветки, и это придавало ему сил. Немного, но сдерживали рыдания, что хотели вырваться из груди. Больно и обидно. Глупый гном. Глупый хоббит. Зачем он вообще согласился на это?! Сидел бы в своей норке и жил скучно. Зато не было бы этой внутренней боли, что сейчас комом застряла где-то в глотке, не давая набрать нужное количество воздуха для нового вздоха. Бильбо закашлялся и, споткнувшись о бревно, рухнул на землю, содрав ладони в кровь. Резкое пощипывание стало последей каплей, и бедный Бильбо взвыл и от боли, и от обиды. Капли стекали по щекам, попадая в рот, с носа текли сопли, ранки на ладошках кровоточили. Бильбо задыхался, успокаивался и снова начинал рыдать взахлеб. Он не сдерживал эмоции, которые требовали выхода. Тут ему не перед кем быть сильным. А сдерживание эмоций, как говорила матушка, может вообще привести к их исчезновению. Хотя лучше бы им вообще исчезнуть! Было бы стократ лучше, если бы он ничего не чувствовал! Вон, как этот чурбан!       От обиды и жалости к самому себе на Бэггинса нашла ещё одна волна плача, и ему пришлось вытирать сопли и слюни листами, чтобы прочистить нос и вообще привести себя в порядок.       Это не мешало бы сделать ещё полчаса назад, ибо Бэггинс только сейчас понял, что не знает, где хотя бы примерно он находится. Вокруг было все такое… Одинаковое? Но что странно, Бильбо было все равно. Не было эмоций страха или паники. Он поднялся, выбрал направление наугад и пошел. Но чем дальше он продвигался, тем темнее становилось. Нет, сумерки наступили уже давно, и глаз обычного хоббита ничего бы не смог увидеть ещё полчаса назад, но Бильбо был зорче прочих. Хоть и наступающая тьма его пугала. А еще пугал холод. И голод. Ведь он так и не поел вместе со всеми. Опрометчиво поддался эмоциям и побежал в… Стоп. Неожиданно Бэггинс почуял что-то. Что-то живое и тёплое. Он тут же сменил маршрут и через несколько минут вышел к огромной норе. Но то была не хоббичья нора. Она была просто вырыта под холмом. Хотя по размеру была с Бильбо в рост и ширину.       — Что ж за зверь тут живёт, — задумчиво произнёс полурослик и в его голову сразу пришёл ответ.       Большой и опасный зверь, раз ему понадобилась такая дырень в земле, чтобы пролезть!       Из тьмы норы послышалось тихое попискивание. Наверное, он разбудил детенышей этого… Кто бы он ни был. А раз проснулись они, то и мамочка. И она как раз может учуять бедного маленького хоббита.       По иронии судьбы Бильбо это понял слишком поздно. Хоть и не мать почуяла его.       За спиной раздался треск кустов, и на поляну перед хоббитом выступил уродливый огроменный волк. Именно так подумал Бильбо. Он был похож на волка, шкура как у волка, морда… Как у уродливого волка. Просто огромный волк, который хочет его сожрать.       — Тише-тише, я ухожу, — сиплым от плача и дрожащим от страха голосом промямлил Бильбо и выставил вперёд руки, пятясь назад. Только вот он не учел, что сзади была нора, которую, наверное, и хотела защитить эта тварь.       Она кинулась на Бильбо, рыча и клацая клыками в воздухе.       Хоббит рванул в сторону, но на него напрыгнули со спины и повалили на живот.       Острые когти больно впивались в спину и рвали кожу и пиджачок на неровные полосы. Бильбо заорал от боли и вскинул голову, пытаясь перекатиться, но зверь улучил момент и впился в шею, тут же пробивая её клыками и сдавливая глотку, не давая дышать.       «Нет! Я хочу жить!» — пронеслось в голове, и тут неожиданно появились силы. Будто что-то влилось в само сердце, из-за чего оно стало биться быстрее.       На миг время замедлилось. Хоббит чувствовал боль от укуса, рваные раны на спине и то, как какая-то деревяшка больно упирается ему в живот. Именно последнее его взбесило больше всего, и тут из сдавленной глотки раздался крик. Так не кричат люди, так не рычат животные.       Уродливый волк то ли от страха, то ли от предчувствия скорой развязки сильнее стиснул челюсть и тут же завизжал от боли, теперь уже пытаясь её разжать.       А хоббит кричал. У него разрывались мышцы, он чувствовал, как рвутся внутри органы, ломаются кости, трескается кожа, пробивается изнутри какими-то острыми шипами. Из глаз полились слезы, но они обжигали щеки.       Ещё и эта тварь держала его за шею и дергала куда-то наверх.       От болевого шока Бильбо отключился, но очнулся, как ему показалось, почти сразу.       Он лежал полубоком на чем-то размером с него.       Приподнявшись на локтях, хоббит взвыл от боли и одновременно вскрикнул от удивления. Его руки были покрыты чешуёй, как у рыбы или змеи, а на пальцах когти, как у кошки.       Бильбо дернулся в сторону и что-то, на чем он лежал, заскулило.       Тот уродливый огромный волк, что сейчас был даже чуть меньше его самого, лежал с окровавленной мордой и со смесью страха и злобы взирал на свою бывшую добычу. Его клыки были воткнуть куда-то в загривок, так примерно обозначил эту часть тела Бэггинс, и он не мог их разжать, потому что острые шипы торчали из звериной морды настолько, что тот бы даже не смог так широко открыть пасть, чтобы самостоятельно избавиться от них.       Бэггинс зловеще оскалился. Вернее, он так подумал. В нём не было страха по поводу его обращения. Наоборот, он будто всегда был со связанными ногами, а сейчас наконец избавился от пут. Словно это был сон, в котором все чудное, что там происходит, кажется тебе нормальным и вполне реальным.       Бильбо двинул плечами и резко поднялся, пытаясь устоять на ужасно ноющих конечностях. За ним потянулось что-то типо накидки, которая так и осталась на земле. Уродливый волк тоже оказался в безвыходном положении и, упираясь задними лапами о землю, пытался отцепиться любой ценой.       Но бывшая добыча этого не позволила. Бильбо максимально сильно отвёл голову назад и сам удивился своей пластичности, когда смог смотреть на хищника так, будто тот прямо перед ним.       По привычке махнув правой рукой, он ухватил тварину за шкирку и потянул в сторону, прикладывая максимум сил.       Раздался визг и скулеж, за которым последовал звук рвущейся плоти и хруст ломающейся челюсти.       Освободившись, уродина снова попыталась укусить, но уже за держащюю её лапу, но лишь царапнула остатками морды твёрдую чешуйчатую, оставляя на ней след из крови и слюней.       От омерзения Бильбо разжал пальцы и по наитию зарычал. И из его пасти вырвалось пламя. Небольшое, но оно достало до зверя и опалило ему шесть на туловище с одной стороны. Раздался привычный скулеж, дополняемый вонью жженой псины и мяса.       Мясо.       Бэггинс и не думал, что так голоден. От простого запаха обычного мяса рот мгновенно наполнился слюной, и он, следуя инстинктам, прыгнул вперёд, вонзил когти и клыки в поджаренный бок. Срывая шкуру, он жадно выдирал горячее мясо, попеременно выпуская огонь, чтобы дичь не была сырой. Да и так было в разы вкуснее.       Острые зубы мололи плоть и кости, стараясь насытить тело. Зверина уже давно не скулила и не отбрыкивалась. Её пустые глаза с ужасом и отчаянием смотрели вверх, на небо, пока в брюхе копошился ужасный монстр, который не захотел стать добычей. Он сидел на задних лапах, используя передние, чтобы отрывать куски мяса и кидать в пасть.       Крылья его безвольно свисали по бокам и лежали на поляне, как покрывало. Они были ещё слабы, чтобы поднять это чудовище в воздух, но этот недостаток исправит только время.       Длинный хвост удовлетворенно подрагивал, двигаясь из стороны в сторону.       Именно за его движениями наблюдало два глаза из тьмы норы. Когда хвост оказывался слишком близко, то раздавалось приглушённое рычание, а когда отодвигался, то оно замолкало.       Чудовище продолжало пир на поляне до тех пор, пока не закончилось мясо. Есть внутренности Бильбо было очень противно, даже если они обжарены в огне, даже если он все еще голоден.       И в этот момент тихий рык донесся до чёткого слуха.       — О, пир не окончен, — не своим голосом произнёс Бэггинс и на мгновение замер. Что же это он творит? Собирается убить живое существо? Это же чудовищно! Да и вообще, почему он не волнуется из-за всех этих странностей!       Бильбо стал паниковать из-за того, что у него нет чувства паники по причине его обращения в… Кого? Кто он теперь? У него есть чешуя, длинная пасть, часть которой перекрывает обзор, куча шипов на спине, хвост и… Крылья. Да вот только их он может разве что сложить, и то с трудом. Так что пусть они пока волочатся по земле. Так все же, кто он теперь?       В своих размышлениях он смотрел прямо на нору. А глаза из норы прямо на него. Их окутывала тишина, и Бэггинс готов был уже отступить, но тут из дыры выполз второй уродливый волк и, ощетинившись, рванул в лес.       Не думая, Бильбо кинулся уж было за ней, но неповоротливое, неудобно огромное тело не поддержало манёвра, и Бэггинс запутался в собственных лапах.       Все его новое естество жаждало погони, охоты. Но разум, который сейчас все же работал, заткнул глубинные инстинкты чудовища.       После не такого уж и сытного ужина следовало бы вздремнуть в тепле. А для этого прекрасно подходила нора.       Шаг, два и снова крылья, валяющиеся под лапами, помешали. Бильбо злобно пустил пар ноздрями и медленно, напрягая мышцы, поднял сначала одно крыло, а затем и другое. Даже в таком положении они касались земли, но хоть не волочились шлейфом.       Удерживать их было трудно, но Бэггинс отбросил жалобы подальше и без стеснения полез в нору. Там оказалось довольно просторно, хоть и пришлось пригнуться, но… Не пусто.       У стены копошилась кучка щенков. Они тыкались носами друг в друга и очень тихо повизгивали. Именно их взломщик слышал, когда обнаружил нору.       Но если щенков оставить тут, то он просто напросто задавит их во сне. А выкинуть на улицу — они замерзнут и умрут.       Прошлому Бильбо было бы жалко таких крох, но нынешнему хотелось есть.       Вдох, и огненный выдох опалил стены.       Бэггинс без сожаления стал глотать дичь.       А затем улегся на пепел от их шкурок и прикрыл глаза.