За несколько часов до этого
Арсений сидит перед экраном огромного монитора. У него слипаются глаза, а стимуляторы уже не помогают. Перед капитаном всё плывёт, но он упрямо ждёт, пока змейка загрузки завершит свой стопроцентный путь.ОШИБКА НЕ НАЙДЕНА
Попов злится и сворачивает окно контроля безопасности. Капитан так надеялся, что что-то воздействует на него, потому что внешние причины, будь то браконьеры, проверка Федерации или банальная болезнь, можно устранить, но что делать с глючившим мозгом? Спиной Арсений чувствует, как откатывается дверь, и слышит приближающиеся шаги. Поступь почему-то ему незнакома, но голос заставляет его побледнеть. — Капитан, у меня возникла небольшая проблема, не могли бы вы мне помочь…? — томно произносит лейтенант, близко наклоняясь к коммандеру. Попов ощущает запах сладковатого пота, осевшего на воротнике формы. Запах, который чудится ему во сне. Капитан поднимает глаза на подчиненного и видит воплощенный в жизнь сон — чересчур откровенный взгляд Антона. — Чт-что случилось? — глотает Арсений окончание и впивается ногтями в кожу своих ладоней, надеясь наконец-то проснуться. — Я обнаружил следы чужого присутствия на нижних ярусах, — чуть ли не шепчет в лицо лейтенант. Попов тут же распрямляется и супит брови. — Ты проверил камеры? — тут же задает вопрос Арсений и поворачивается к экрану для того, чтобы открыть записи за последние несколько дней. — Почему датчики не сработали? — Я проверил, там всё чисто, — уверяет Антон, указательным пальцем дотрагиваясь до щетинистого подбородка Попова, чтобы повернуть его голову на себя. — Вам нужно пойти со мной. Капитан почему-то верит. Верит мальчишке, которому не позволяет занимать кресло помощника на мостике. И уже в этот момент у мужчины в голове должен был зазвенеть огромный и громкий колокол, но он послушно встаёт и следует за Шастуном. Сердце по-странному бьется в груди, будто тоже сомневается в правильности Арсового решения, но капитан продолжает следовать за своим подчинённым в полной тишине. Антон двигается так, словно нет никакой опасности — так, рядовой случай, как пробоины в щите, которые случаются с ними раз в пару месяцев при столкновении с космическим мусором. Они спускаются всё ниже и дальше от носа корабля, и в Попове укрепляется мысль, что никто к ним не забирался, всё это обман или предлог… но для чего? Рука рефлекторно тянется к оружию на поясе, как Шастун тут же, будто почуяв неладное, поворачивается к капитану. — Мы почти пришли, — сообщает он, на мгновение опуская выразительный взгляд на губы Попова, и ускоряет свой шаг, оставляя Арсения позади. Капитана это напрягает ещё больше. Теперь каждое брошенное слово или взгляд трактуются по-другому, и Попов не знает, то ли это выходки его больного разума, то ли безумие распространилось на реальность. Интересно, а Антону снятся такие же странные сны? — Вот здесь, — указывает Шастун на вскрытую шлюпку. — Видите? Арсений приближается к косяку двери, отделяющей корабль от челнока, и внимательно оглядывает его на предмет царапин или следов взлома, но соединительная подушка девственно цела. Тогда Попов осторожно заходит внутрь и оглядывается. Салон шаттла выглядит как обычно, и взгляд даже не успевает за что-либо зацепиться, как капитан слышит мягкий скрип дверей. Он сразу всё понимает. — Зачем ты закрыл меня? — спрашивает Арсений, активируя экран на задней стенке шлюпки. На экране видится лишь фигура, погруженная в черную тень, и поначалу кажется, будто его не слышат, но тут силуэт движется ближе, и Попов узнаёт это лицо. — Не может быть… Ты не должен здесь находиться! — кричит капитан в динамик и хватается за голову. — Вы что, совсем мне не рады, капитан? — шипит Трейд, растянув губы в страшной гримасе.Наше время
— Вы хотите сказать, что кто-то роется в наших мозгах? Но зачем? — возмущается Шастун, садясь на застеленную кровать. — Я не знаю, — устало выдыхает Арсений, потирая веки. Антон хмурится и напряженно терзает зубами губу. Значит, выключенные камеры, странное поведение Позова и сбрендивший капитан — это всё чьи-то несмешные проделки? Тогда откуда Шастуну знать, что капитан перед ним подлинный? Вдруг это все еще продолжение злой шутки? — Как мне быть уверенным, что вы — это вы? — интересуется лейтенант, на что Арсений только пожимает плечами. — Никак. Только будь я пришельцем, решил бы я с тобой делиться откровениями? Антон задумчиво кивает, но доверие к капитану все равно неполноценное — временное. Попов продолжает копаться в журналах, сравнивая даты и количество человек на борту и ища тот самый день, когда экипаж пополнился ещё одним членом команды. Записей не хватает, архив составлен вразнобой, и Арсений ловит себя на мысли, что, когда это всё закончится, он точно заставит помощника разобрать все записи по датам. — Что ты думаешь о Диме? — спрашивает вдруг капитан. Лейтенант непонимающе хмурится, и Попов поясняет: — У тебя есть какие-то плохие воспоминания, связанные с ним? — Да, — отвечает Антон, — он как-то сломал электростат в инженерном отсеке и свалил всё на меня. Вы тогда хотели меня с борта вышвырнуть. Арсений усмехается, потому что действительно хотел. Как же давно это было… — Хорошо, а Серёжа? — О, если я начну перечислять, мы здесь до следующего утра будем сидеть, — улыбается помощник. — Вспомнить хотя бы тот случай, когда он запер меня в отопительном отсеке на три часа и забыл обо мне, а я чуть не сварился… — Катя? — прерывает его рассказ капитан. — Катя… Она добрее всех ко мне относится, — тепло отзывает Шастун, — но был случай, когда она наорала на меня за то, что я пытался ей помочь вымыть колбы и чуть не пролил резеканскую кислоту на стол. Арсений отводит взгляд в замешательстве. Если его теория о том, кто мог бы проникнуть на борт, верна, то хоть один ответ Антона должен был быть отрицательным. Но что если он вспомнил не всех? — А что ты думаешь об Илье? — вдруг интересуется капитан. Лейтенант уязвлённо скрещивает руки на груди и с недоверием глядит на мужчину. — Что о нем думать? Он мёртв. — У тебя сохранились какие-то плохие воспоминания о нем? — Знаете, как говорят, капитан, о покойниках либо хорошо — либо никак, — супится он. Рана после смерти друга слишком свежая и до сих пор тянет ноющей болью. — Попытайся вспомнить. Хотя бы один случай, — просит его Попов. Антон копается в закромах своих воспоминаний, но в голову приходят только позитивные мысли об Илье, он всегда поддерживал Шастуна и помогал ему. Как лейтенант может предать своего лучшего друга? — Я не… я не могу вспомнить, — выдает в замешательстве Антон. — Такого ни разу не было. Арсений победно хлопает в ладони и с улыбкой глядит на Шастуна. Он, словно Шерлок Холмс, разгадал трудную загадку, а лейтенант, как настоящий Джон Ватсон, сидит со сложным лицом и ждет объяснений. — Я уже встречался с их цивилизацией, — начинает Попов, ища в системе коммуникатора нужную информацию, и выводит ее в голограмму. — Харпаго. Существует легенда, что раньше они были людьми, которые покинули Землю в поисках нового места обитания и смешались с другими инопланетными расами, но из-за катаклизмов наступил голод, и им пришлось охотиться на собственных соплеменников. Эволюция подарила им возможность менять форму, притворяться другими, залезать в чужие головы. Одним словом, идеальные хищники. Но надо сказать, что у других рас тоже есть подобные истории. — Но что он тут делает? Судя по координатам, их планета находится очень далеко от нашего маршрута, — задается вопросом Антон, внимательно изучая карту голограммы. — Они охотятся поодиночке. Возможно, один из них решил попутешествовать. — Я правильно понимаю, по кораблю разгуливает инопланетянин, который хочет нас съесть? — Если бы всё было так просто, — усмехается Арсений. — Харпаго сначала сводит с ума, а потом питается разжиженными остатками мозгов. Шастун шумно выдыхает, пытаясь всё переварить, но вопросов всё ещё больше, чем ответов. Как же он устал… То Серёжа использует пришельцев ради топлива, то они попадают в ловушку на безжизненную планету, то кто-то решает ими полакомиться. После того, как они во всем разберутся, Антон точно запросит хотя бы неделю отпуска. — У харпаго есть свои слабые места, так их можно распознать, — продолжает Арсений. — Одно из них — отсутствие плохих воспоминаний. — То есть, вы хотите сказать, что… — Да, — кивает Попов. — Илья и есть харпаго.***
Будильник у них теперь один на всех. Чтобы экипаж находился друг у друга на виду, вставать нужно в одно время. Это логичное правило, которое, тем не менее, нарушается всеми членами команды в эту ночь. Сначала в коридор высовывается Дима, разбуженный страшным и беспокойным сном. Решив не тревожить Катю, он вводит код разблокировки и оставляет жену в одиночестве. Ему надо выдохнуть. А еще лучше — выпить. Позов, не спеша, опускается на продовольственный этаж и идет к бару. Да, на их корабле есть даже это, однако вся выпивка находится под строгим учётом, но, решает Дима, капитан бы простил его за нарушение протокола. — Илья, за тебя, — чокается медик с бутылкой виски две тысячи двадцать третьего года и выпивает залпом, смачно жмурясь. — Да, старичок, я тебя недооценил… — Поз, какого хрена?! — ругается из ниоткуда взявшийся Матвиенко. — Мы же договорились не выходить из кают до шести утра! — Ты тут тогда что забыл? — устало спрашивает медик. — За тобой, дебилом, пошел! Чтобы ты не натворил чего! — продолжает причитать Сережа, плюхаясь на соседний стул. — Чего тебе вообще не спится? Дима вздыхает. Несколько часов назад Позов наблюдал, как Матвиенко недвусмысленно трогал его жену, и раскрывать перед ним душу кажется кощунство, но… за это время столько всего произошло, что, возможно, тогда ему действительно показалось, поэтому медик решает выложить все карты на стол. Кто знает, может, свежий взгляд Сережи поможет понять ситуацию. — Мне видятся странные вещи… Катя сегодня наговорила мне много страшного, а потом… будто ничего не было, и я… — неуверенно начинает Позов. — Что она тебе говорила? — прерывает его инженер. — Оскорбления в основном. Что я ничтожество, что никому не нужен… — А почему ты думаешь, что это неправда? — усмехается Сережа. Дима хмурится. — Ты о чём? — Она права: ты и правда недостоин её, просто теперь она наконец-то это осознала и больше не видит смысла продолжать с тобой возиться, — легко и пренебрежительно отзывается Матвиенко, пальцем очерчивая края стакана. Позов неуклюже вскакивает с места и чуть не валится на пол, но вовремя удерживает равновесие и пятится к двери. Сережа созерцает блики алкоголя в бутылке и равнодушно воспринимает реакцию медика. — Зачем ты это говоришь? — дрожащим голосом спрашивает Дима. — Чтобы ты сделал то, что уже давно собирался. На барную стойку опускается заряженный револьвер. Модель старая, почти раритетная, не принадлежала никому из экипажа. Откуда Матвиенко мог достать его? Если только распотрошил их оружейный отсек, но даже там обнаружить такую находку было бы сложно. Медик медленно подносит руку к оружию, невесомо касаясь ствола. Холодный. Пальцы уже уверенно обхватывают револьвер и притягивают к себе. Дима ощущает тяжесть и убеждается, что барабан полон. — Узнаёшь? — спрашивает Сережа. Позов не спешит отвечать: он аккуратно ведет пальцами по дулу, чувствуя, как сердце ускоряет свой ритм. На ручке красуются знакомые инициалы Т. П. — Да, — выдыхает Дима, не отрывая глаз от револьвера. — Не хочешь завершить начатое? — убаюкивающе спокойным тоном интересуется Сережа. Позов переводит взгляд на инженера, который выжидающе глядит в ответ. На его лице ни намека на сожаление, раскаяния или улыбку, чтобы можно было списать на дурацкую злую шутку. Матвиенко застывает и ждёт ответных действий. — Как ты узнал? — с надломом спрашивает Дима и только сейчас ощущает, как по щекам текут соленые слёзы. — Катя рассказала, — подливает масло в огонь инженер. Слёзы продолжают литься, размазывая перед собой картинку. Воспоминания тяжелым прикладом бьют по голове, и на душе становится мрачно, холодно и одиноко. Позов чувствует себя ничтожным и неправильным, голоса в голове набатом скандируют покончить с этим, выйти из игры. Он — ошибка, а ошибки принято исправлять. Дима взводит курок и направляет к своему виску. Серёжа не меняется в лице, лишь подтягивает к себе ближе стакан, чтобы налить виски. Дима поджимает губы и закрывает глаза, мысленно прося прощения у Кати. Матвиенко промачивает горло в алкоголе. Дима нажимает на курок, и… осечка. Позов убирает оружие от виска и непонимающе пялится на Серёжу. — Что ж… — хмыкает инженер, забирая револьвер, — не судьба. В следующий раз повторим? А теперь иди спать. Завтра важный день! Инженер хлопает медика по плечу и пружинистой походкой покидает бар, а Дима еще несколько минут сверлит взглядом место, за которым сидел Матвиенко, и только потом поднимается к себе, чтобы опуститься в кресло и не вставать до самого утра.***
— Повтори, — настаивает капитан. Антон показательно вздыхает и закатывает глаза. — Я выхожу из каюты и иду строго в морг. Никуда не сворачиваю, ни с кем не разговариваю. Проверяю труп и тут же возвращаюсь. — Хорошо, — кивает капитан, — а теперь забудь об этом. — Что?! — возмущается Шастун, разводя руками. Боже, когда он начнет понимать Арсения? — Он читает мысли, — объясняет Попов, снимая ремешок коммуникатора с запястья. — Это сейчас мы в безопасности, пока действует изоляция, а как только ты выйдешь из каюты — станешь лакомством харпаго. Но у меня есть идея. С этими словами Арсений вытряхивает две металлические бусины из ремешка, протягивая их подчиненному. Лейтенант непонимающе сверлит его взглядом. — Это нейронные крюки. Они позволят мне вмешиваться в твои мысли, если ты будешь думать о нашем уговоре. — Чего? Да я в жизни не позволю вам лезть ко мне в мозги! По ним и так достаточно прошлись! — возмущенно тянет Шастун, отвергая эту идею. Попов фыркает. — Мне плевать, что у тебя в голове. Даже если ты трогал без моего ведома пульт управления, это сейчас неважно. Но если харпаго нас раскусит… — тут Арсений медлит, — считай, что это твой последний день. Лейтенант шумно сглатывает, понимая, что другого пути нет. Он забирает из рук крюки и прикрепляет к вискам. Тут же голову простреливает жуткая острая боль, в ушах звенит ультразвук, а глаза застилает яркий свет. Антону приходится терпеть это целую минуту, пока крюки окончательно не занимают место в его мозгах. — Отлично, я вижу твои мысли, — говорит капитан, а потом хмыкает: — Тебе определенно нужно меньше материться. Шастун хмурится, стреляя испепеляющим взглядом в Попова. — Я не мудак, — отвечает Арсений. — А вы можете не комментировать мои мысли? Я же к вам в голову не лезу, — фыркает Антон. Капитан непроизвольно напрягается, вспоминая свои сны. — Так, — тараторит он, — отлично. Давай теперь я попробую запрограммировать какую-нибудь мысль. Попов водит по голограмме пальцами, старательно там что-то вырисовывая, и у Шастуна на языке вдруг возникает привкус кислого лимона. — Хочу чай с лимоном, — выдает лейтенант. — Работает, — восклицает довольный Арсений и тянется к запястью Антона, чтобы включить функцию прослушки на коммуникаторе. — Теперь за дело.***
Сережа отчаянно пытается не заснуть на посту. Веки никогда не были настолько тяжёлыми, голова, кажется, поднабрала в весе, но Матвиенко упорно выглядывает коридор и ждёт появления Антона. Он видит, как посреди ночи из своей каюты выходит Позов, ворчит про себя о том, что никто не хочет следовать простым правилам и странно, что они до сих пор живы. Инженер провожает взглядом фигуру медика на экране, продолжая клевать носом. А если Шастун всё-таки останется сидеть до утра в своей каюте? Об этом Серёжа как-то не подумал. Но, к его счастью, через пару часов, когда Дима возвращается удрученный и поникший в каюту (Матвиенко ловит себя на мысли узнать, куда тот ходил), дверь комнаты Антона открывается, и он, осторожно поглядывая из стороны в сторону, чтобы убедиться, что в коридоре никого нет, направляется к лифту. Сережа тихо крадётся следом, подмечая, как лейтенант сворачивает в морг. Шастун бесшумно проникает внутрь, оставляя дверь приоткрытой, что оказывается на руку инженеру. Он внимательно следит за тем, что делает помощник капитана. Лейтенант тем временем хватается за ручку холодильника той самой камеры, где должен находиться труп Ильи, и резко дёргает на себя. Поддон оказывается пустым. Пока Серёжа пребывает в растерянности, Антон хмурится и говорит тихо: — Ваша теория подтвердилась. Это Илья. Матвиенко не знает, к кому обращается Шастун, но разбираться в этом не особо и хочется. Он вытаскивает пистолет, выходя из своего укрытия. — Подними руки, чтобы я их видел, — командует Серёжа, направляя на помощника оружие. Антон тут же реагирует на приказ. — Так это ты всё устроил? Серьёзно? — Дай мне все объяснить, — просит лейтенант, приближаясь к инженеру. — Стой там, где стоишь! Не нужны мне твои объяснения! Капитан мне всё рассказал, — Матвиенко нервничает, это видно по трясущимся рукам. Ему нужно нажать на спусковой крючок, но что-то внутри бунтует, сопротивляется. Это же Антон, в конце концов. Тот самый Антон, который дуется, как маленький, когда ему что-то запрещают. Который сиял, как начищенный пятак, когда только пришёл к ним служить, с детским восторгом слушая историю «Ультимы». — Капитан? — недоумевает Шастун, пользуясь замешательством инженера. — Он пришел ко мне в каюту и рассказал, что ты запер его в шлюпке, пытался выбросить за борт… — Это был не он, Серёж! — перебивает лейтенант. — Послушай, на наш корабль проник посторонний, он умеет… — Молчать! — кричит Матвиенко, двумя руками обхватывая ствол. — Я не позволю тебе запудрить мне мозги. — Мне жаль, Серёж, — произносит Антон. Он делает резкий выпад вперед, чтобы зарядить инженеру локтем прямо в голову, вырубая того на месте.***
На столе остывает чай, но Дима не спешит его выпить. Он уже несколько долгих минут теребит вилку между пальцев, ковыряя бока золотистого омлета. Тарелка такая же полная, какой была десять минут назад. Позова с беспокойством смотрит на мужа, ожидая, скорее всего, напрасно, когда случится одно из двух действий — либо медик поделится тем, что у него случилось, либо наконец-то начнёт есть свой завтрак. — Дим, — снова пытается Катя растормошить мужа, аккуратно сжимая его запястье, — расскажи, что тебя беспокоит. Вилка останавливается в воздухе и ложится на стол. Позов кладёт свою ладонь поверх Катиной и успокаивающе вырисовывает невидимые круги. Ему сложно смотреть в лицо жены, поэтому он прячет взгляд в голографической картине на стене. — Это опять… началось, — тихо произносит Дима. — Что началось? — Лихорадка, — ещё тише признается медика. Катины глаза расширяются с ужасом, слёзы сами собой скапливаются в уголках век. Она вскакивает с места и бросается в объятья мужа, чтобы крепко прижать к груди и утихомирить свою и чужую боль. Позов вторит её ласкам, но не верит, что это поможет. Его мысли и сомнения никуда не исчезли, но он так устал, что готов прыгнуть в иллюзию, если его галлюцинация — это его любимая женщина. — Откуда она взялась? Я думала, что всё позади… — подает голос Катя. — Что-то… спровоцировало её, — уклончиво отвечает Дима. Девушка ничего не отвечает, приваливается щекой к голове мужа и целует в лоб. Ей очень страшно и горько за Позова, но что она может для него сейчас сделать? Если в прошлый раз она смогла его вытащить из этого кошмара, то теперь Катя не уверена, что справится снова. Коммуникаторы пищат уведомлением о том, что всему экипажу нужно срочно подняться на мостик. Девушка с сожалением выпускает из объятий мужа, но цепляется за его руку и держит на протяжении всего пути к пункту управления. На мостике оказывается один Антон, восседающий в кресле помощника капитана. Диме отчего-то это не нравится. — Что случилось? — спрашивает медик, крепче сжимая чужую ладонь. Шастун тут же выпрямляется и с серьезным выражением глядит сначала на Позова, потом на Катю и их сцепленные руки. — Система подтвердила, что на борт кто-то проник. — То есть капитан был прав? — хмурится девушка. — Да. Возможно, из-за этого он и сошёл с ума. Нам нужно как можно раньше передать управление кораблём, чтобы… Раздается звук открывающихся дверей, и на мостик входит Антон. Он с недоумением оглядывает присутствующих, останавливая взгляд на своей точной копии. — Ну привет, — усмехается он, — лейтенант.***
Они стоят друг напротив друга, идентичные до родинок на кончике носа, и смотрят один на другого с вызовом. Дима с Катей стоят в замешательстве и не знают, что делать — с одной стороны, один из Антонов пришелец, который угрожает их жизни, а с другой — настоящий Антон. — Мог бы выбрать кого-то и получше, — наконец произносит лейтенант, стоящий по левую сторону от супружеской пары. — Действительно, что-то ты теряешь форму, — соглашается Шастун, скрещивая на груди руки. — Так, мне нужны объяснения, — требует Позов, не отрывая взгляда от двойников. — Это харпаго, инопланетный вид, который умеет принимать любую форму, — поясняет Антон, — он проник к нам на борт, чтобы поживиться нашими мозгами. — То есть это он убил Илью? — вздрагивает Катя. — Нет, — отвечает второй Антон, — он и есть Илья. Всё это время нам внушали, что экипаж состоит из шести человек, когда на самом деле всё это время нас было пятеро. — Но… как? — Он внушил нам ложные воспоминания, — продолжает его двойник. — Мы думали, что Илья — один из членов экипажа, и мы не задавались вопросом даже о его должности. Позовы в растерянности затихают, пытаясь переварить услышанное. Им кажется, будто бы они какие-то дилетанты, которых легко смогли обвести вокруг пальца. — А как же капитан? — интересуется Катя. — Где он? — Капитан крепкий орешек, — кивает Шастун, — его оставили на нижних ярусах, но он всё равно выбрался. Сейчас он придумывает план, как избавиться от незваного гостя. — Так он здесь? — Даже ближе, чем ты думаешь. Да, капитан? — повышает голос один из Антонов, и Арсений, уже не скрываясь, входит на мостик. В его руках заряженный пистолет, который Попов тут же направляет на двойников. Позов, не медля ни секунды, кидается к капитану, пытаясь отобрать оружие, но ему не хватает ловкости, чтобы его отнять, поэтому он просто хватает мужчину за руки, сковывая его движения. — Дима, отпусти, — просит капитан, стараясь вырваться. — Ты же понимаешь, что нас всех дурят, а ты пытаешься остановить не того? — Если харпаго может вселять ложные воспоминания и галлюцинации, то один из Антонов может быть не пришельцем, а Серёжей, — отвечает ему медик, усиливая хватку. — Серёжа пытался убить Антона, его пришлось нейтрализовать. — Что?! Пока происходит эта странная перепалка, Катя судорожно пытается думать. Она не может никому из них доверять, но разве не этого хочет пришелец? Чтобы они поссорились, разругались и остались в одиночестве. Девушка вырывает из застывших в воздухе рук капитана пистолет и целится в Антонов. — Мне нужны ответы, — произносит она уверенно, но её уязвленное состояние выдают трясущиеся руки. — Какие? — спрашивает один из двойников. — Это ты сделал… с моим мужем? — голос девушки дрожит, а на глазах появляются слёзы. — Катя… — выдыхает Дима, отпуская Арсения, — не надо… — Я хочу услышать, что вчера было с Димой, когда он вышел ночью из каюты. — Кать, они тебе не скажут, даже если один из них знает, — разумно отвечает Попов. — Харпаго умеет читать мысли, он знает обо всех ваших страхах, пороках, постыдных случаях. Их нельзя проверить по энциклопедии. Но зато… — капитан поворачивается лицом к Антонам, — мы можем выстрелить в ногу. — Что?! — возмущается один из двойников, пока второй медлит. Он знает, что Арсений стрелять не будет. Читает мысли. Капитан улыбается. — Целься в правого, — командует Попов, и Катя беспрекословно подчиняется. — Ну молодец, разгадал ребус, — усмехается клон Шастуна. — Только вот вам это не поможет. Ты правильно сказал: я могу менять ваши воспоминания, вселять вам галлюцинации, — на этом моменте все в комнате вдруг превратились в Антонов, а потом обратно, — и я могу так развлекаться хоть целый день. Но вы мне нравитесь, — улыбнулся Шастун, — вы такие забавные. Друг другу глотки готовы перерезать, просто супер-команда... Эту пламенную речь прерывает сигнал системы о том, что кто-то запрашивает разрешение на борт. Арсений усмехается и вытаскивает крючки, все это время сидевшие на его висках. — Извини, твоему веселью пришел конец, — с притворным сожалением произносит капитан. — Но мы вызвали тебе такси.ПОЛИЦИЯ ФЕДЕРАЦИИ ЗАПРАШИВАЕТ РАЗРЕШЕНИЕ НА СТЫКОВКУ С КОРАБЛЕМ. НА ВАШЕМ БОРТУ НАХОДИТСЯ ОПАСНЫЙ ПРЕСТУПНИК. ПОВТОРЯЮ! НА ВАШЕМ БОРТУ НАХОДИТСЯ ОПАСНЫЙ ПРЕСТУПНИК. ПРОСЬБА ОСУЩЕСТВИТЬ ПЕРЕДАЧУ ПРЕСТУПНИКА БЕЗОТЛАГАТЕЛЬНО!
Клон меняется в лице — буквально. От Антона до Арсения, Кати, Димы, Сережи и Ильи. Он теряется, он потрясен, и он знает, что путей назад нет. Попов, напротив, сияет, как бриллиант на солнце, он ведь только что защитил свой экипаж. — Лейтенант, сопроводите нашего гостя на выход, — просит он Шастуна, но тот не успевает подойти к харпаго ближе, как раздаётся выстрел. Луч лазерного оружия разрезает мышцы живота, как нож масло. Харпаго вскрикивает, хватаясь за брюхо и безуспешно пытаясь остановить кровотечение и выпавшие из живота внутренности. Катя в шоке бросает на пол оружие, а Дима старается её успокоить. — Спасибо, — шепчет, гадко улыбаясь, пришелец, вернув себе маску Ильи Макарова.***
— Что я пропустил? — возникает в столовой Серёжа, прикладывая к синяку на голове холодный компресс. Команда, решившая отметить свою маленькую победу за чашками чая, переглядывается, понятия не имеет, как сообщить новости последних нескольких часов. Харпаго, которого ранила Катя, не дожил даже до транспортировки. Хотя капитан и соврал, что это было превышение мер самообороны, Федерация все равно проверит записи на борту и узнает правду. Арсению снова предстоит серьёзный разговор с серьёзными дядями и тетями. Но это всё будет потом, а пока он смотрит на лица изнеможённых друзей и просто радуется, что они живы. — Как всегда всё, — привычно ворчит Дима. — Где ты вообще был? — А кто, думаешь, вызвал полицию? — возмущается неприветливости Матвиенко. — Спасибо бы хоть сказал! — Тебе скажи, потом слово не дашь вставить, каждый раз вспоминать это будешь. — Конечно, когда от тебя хоть что-то доброе услышишь? Арсений улыбается, слушая эту перепалку. Катя и Антон смеются, булькая воздухом в чашке. Попов останавливает взгляд на Шастуне и хлопает его по плечу. — Думаю, кресло помощника запылилось. Не хочешь его занять? Лейтенант чуть не давится чаем от такого предложения. Он небрежно вытирает рот тыльной стороной ладони и застывает. Парни прекращают свою шуточную ругань, и все взгляды обращаются на Арсения и его помощника. — Конечно, капитан. Я вас не подведу. — Надеюсь на это, — усмехается Попов, залпом допивая чай, — а теперь за работу. У нас много дел!