Миссия «Ультимы»

Серёжа закидывает ноги на пульт управления и почти расплывается на капитанском кресле, подкидывая в воздух шоколадный фундук, чтобы поймать его ртом. Как же он обожает такие моменты. Моменты полного спокойствия и отдыха вдали от занудного капитана, который пусть и успел за столько лет стать ему другом, но большую часть времени с Арсением бывает трудно. Матвиенко провожает взглядом индикатор удаляющегося шаттла и гадает, сколько им троим понадобится времени, чтобы вернуться (и сколько у него есть дней на отдых). Вспоминая о возложенных на него временных обязанностях, он соединяется через внутренний коммуникатор с Позовыми и говорит: — Коршун покинул гнездо. Повторяю: коршун покинул гнездо. Яйца будут как-то это отмечать? — Тебе лишь бы отмечать, — ворчит Дима через динамик. — У нас тут работа есть, в отличие от некоторых. Мог бы и помочь. — Я вообще-то присматриваю за кораблём, — отмазывается инженер, жуя орех и не слишком вежливо чавкая в микрофон. — Место капитана греешь? — хмыкает Катя, и Серёжа слышит металлический звон и маты Позова. — Если показатели криокамер будут стабильны ещё несколько часов, мы можем немного покутить. Отправим ботов присматривать за отелем. — Правильно мыслишь, — довольно кивает инженер. — Поз, ты за? — Только без твоих авторских коктейлей. Серёжа закатывает глаза, решая постебать Диму позже. Кто же знал, что медика так плющит от смеси водки и адыренского сока. Там было-то всего шестьдесят процентов спирта! — Они высадились? Матвиенко вообще забывает о том, что челнок ещё даже не приземлился, а вдруг Попову в голову что-то ударит, и он решит развернуться? Серёжа бросает взгляд на экран, но индикатор больше не светит синим на карте. Он скидывает ноги, встаёт и приближается к компьютеру, чтобы убедиться в том, что ему не кажется и точки действительно нет. Зрение его не подводит. — Ребята, они пропали с радара… — Что значит пропали? — возмущается Дима и, кажется, останавливает работу. — Попробуй с ними связаться. Инженер набирает код в строке вызова, пытаясь соединиться с челноком, но тщетно. — «Ультима» вызывает челнок. Повторяю: «Ультима» вызывает челнок. Вы меня слышите? — тишина. — Арс, ты меня слышишь?! Никто не выходит на связь. — Бля-я-я-ять, — Серёжа хватается за голову, а после сообщает в коммуникатор: — Они пропали, на связь не выходят. — Сука, — вздыхают из динамика. — Мы сейчас придём. Матвиенко делает всё, чтобы найти капитана: долбит внутреннюю связь, посылает внешние сигналы на всех частотах, даже получает ответ от пролетающего мимо грузового корабля, но не нужного им шаттла. Дима предлагает запустить дрон, однако и это не помогает — дрон не может приблизиться к планете, иначе его засосёт гравитация, а челнок всё равно не будет найден. — Запусти общий импульс, — подсказывает Катя. — Я уже перепробовал сигналы на всех частотах, — хмурится Матвиенко. — А мы можем просканировать планету? — спрашивает Дима у Кати, и та задумчиво жует губу. — Прошлый анализ мало что показал. Экзосфера слишком толстая, я тот-то анализ делала с помощью лучевого спектра. Позов вздыхает, потирая переносицу. Ему казалась плохой идея отправиться на неизвестную планету за сигналом корабля-призрака. Они бы могли просто сообщить об этом Федерации и лететь дальше. Но нет, нам надо поиграть в героев! — Если экзосфера слишком толстая, то, возможно, поэтому она не пропускает сигналы, — говорит Позова. — Может быть, они уже вошли в атмосферу. Тогда нам придётся только ждать. — И сколько нам ждать? Вдруг они попали в катастрофу и ранены? Или их захватили браконьеры? — В любом случае мы ничего не сможем сделать. Так что давайте подождём пять часов, если не будет никаких вестей, то выдвинемся за ними, — предлагает Катя, и парни с ней соглашаются. В конце концов, что они могут ещё сделать, не имея всех карт на руках? — Значит, ты остаёшься и следишь за обстановкой, — кивает Дима Серёже, — а мы заканчиваем с отелем. Матвиенко издаёт вымученный выдох. Не такой отдых он себе представлял… Пара уже собирается покинуть мостик, как компьютер извещает: — Получено новое сообщение. Желаете прослушать? Позовы оборачиваются на экран и вместе с инженером недоуменно глядят на высвеченное окно оповещения. — Кто отправитель? — спрашивает Серёжа. — Неизвестно, — отвечает компьютер. Троица переглядываются друг с другом, в их глазах читается непонимание. А если это послание от браконьеров? Вдруг их друзей взяли в плен? Не может быть, они же только что были целы и невредимы. Невозможно так быстро перехватить шаттл! — Прослушать сообщение, — командует Матвиенко. — Идёт загрузка… — на экране появляется полоска, которая плавно ползёт вправо. — Еще и загрузка? — хмурится Дима. — Что там может быть? Это риторический вопрос, на который Позов так и не дожидается ответа. На экране появляется запись видео, на котором застывает знакомое лицо. — Это Арс?.. — спрашивает Катя. — Что с ним? Капитан не похож сам на себя: худой, осунувшийся, в потрепанной форме, совсем не такой ухоженной и чистой, как они привыкли на нём видеть, хотя Попов всегда следит за своим внешним видом. Под глазами пролегают чёрные тени, он облизывает потрескавшиеся губы и начинает говорить: — Это ваш капитан Арсений Сергеевич Попов. Номер значка 302-B-61. Кодовое слово… — Попов на видео устало вздыхает и трёт воспаленные глаза. — Давайте отставим эти формальности. Я не знаю, когда до вас дойдёт это сообщение. Дойдёт ли оно вообще? Может быть, информация будет уже неактуальной и услышит её кто-то другой и ничего не поймёт, но… Мы попали в ловушку. И они слушают. Они не задают друг другу вопросы, не переспрашивают ничего, а внимательно слушают то, что рассказывает им капитан. Только Катя иногда крепко сжимает руку мужа, потому что точно так же в груди сжимается её сердце. Они узнают о всех злоключениях членов экипажа через уста Арсения. Им ужасно хочется рвануть на планету, помочь своим товарищам, забрать их, но им остаётся только слушать историю Попова. Дима впитывает в себя все подробности о самочувствии капитана после болезни, о психологическом состоянии Антона, ему безумно хочется задать вопросы — но он молчит. Серёжа по крупицам составляет картину повреждений челнока, он бы дал совет — но он молчит. Катя уверена, что будь она на их месте, то могла бы найти решения гораздо изящнее и действеннее — но она молчит. Им тяжело воспринимать информацию вот так, хочется спросить: «Это розыгрыш? В какую камеру махать?», — но рациональность преобладает над чувствами — и они все молчат. Видео смонтировано: Арсений записывал его не одним днём. Одежда на нём меняется, освещение тоже — что-то записано при дневном свете, а что-то под светом лампы. Последний отрывок сильно отличается от других. Капитан долго подбирает слова, молчит по несколько секунд, собирается с силами. — По земному времени прошло триста двадцать семь дней с момента нашей высадки на планету… Почти год, — Попов усмехается и не смотрит в камеру. — У нас есть план, как отсюда выбраться. Сначала я думал, что это бред и ничего не выйдет, но с каждым днём я убеждаюсь, что это наш последний шанс, — Арсений улыбается, пальцем скатывая слезающую с рук кожу, а потом резко поднимает взгляд в камеру: — Если всё получится, мы очень скоро увидимся. Примерно через три… Кате и Диме на коммуникаторы приходит сигнал о незапланированном вскрытии криокамер в отеле, и они срываются с мостика. Серёжа вылетает вслед за ними, но Арсений на экране продолжает свой счёт: — Два… Криокамеры находятся быстро: они не похожи на остальные, отличаются отделкой и выглядят устаревшими; стоят рядом друг с другом и горят красным неоном, означающим разгерметизацию капсул. Холодный воздух внутри камеры встречается с тёплым и образует витки пара, крышки плавно сдвигаются в сторону, открывая спящие лица людей. Камера впрыскивает в нос раздражитель, отчего пассажиры просыпаются и начинают самостоятельно дышать. — Один. Дима подбегает к разгерметизированным камерам и убеждается в своих догадках — это они, Арсений и Антон. На них потрепавшаяся форма космического флота, которая была совершенно новой, когда пару часов назад они покидали «Ультиму», истощённые тела и отросшие волосы и бороды с отметинами седины — Позов не думает, что у Антона вообще была седина до вылета, — но они дышат! Катя выключает орущий на весь корабль сигнал, а Серёжа помогает Позову вытащить синюшных парней из камер, пытаясь привести тех в чувство. «Живы», — облегчённо проносится в голове у всех троих.

***

Антон и Арсений быстро восстанавливаются: помогает в этом Дима и его коллекция препаратов, которые он собирает, как нумизмат свои монеты. Позов всегда ценит разнообразие и вклад других учёных, потому без зазрения совести использует все доступные средства для лечения и профилактики. С Поповым приходится повозиться — сказываются последствия мороса — но Дима отличный медик и живёт по принципу: «Всё можно вылечить, кроме смерти». Когда Позов убеждается, что все органы стабильны, то отправляет капитана и его помощника на тренажёры, чтобы окончательно вернуть мышечный тонус. Позов наказывает Кате и Серёже, чтобы не грузили вопросами преждевременно. После долгого пребывания в криокамере у некоторых людей путаются мысли, а иногда и речь; были случаи, когда человек начинал произносить слова наоборот или заменял все гласные на букву «п», поэтому парням нужно дать время прийти в себя. Шастун сжимает и разжимает эспандер и рассматривает свою руку с глупым выражением на лице — зрение ещё не полностью вернулось в норму, размазывая предметы вблизи. В голове какая-то каша из обрывочных мыслей, он пытается выловить самую главную, но она всё никак не хочет ловиться. Попов, превозмогая боль в затёкших мышцах, делает осторожные шаги на беговой дорожке. Помощник переводит взгляд на него и наконец-то догоняет свою мысль. — Где Роберт? Арсений останавливается, опираясь руками на подлокотники и опуская голову вниз. — Я не… не знаю, — выговаривает он охрипшим голосом. Ему придётся повторить этот ответ ещё очень много раз. И Серёже, и Позовым, и совету Федерации. Арсений будет злиться на самого себя, выдавливая три ненавистных слова, но ответ не изменится. — Он сказал тебе что-нибудь перед погружением? — задаёт вопрос капитан. Антон долго пытается понять, о чём спрашивает Арсений, а потом так же долго вспоминает последнюю встречу с Робертом. Кажется, будто она происходила давно в другой вселенной или, может быть, во сне, тоже старом и забытом. Шастун помнит, что синт был очень грустным. Он говорил о чём-то важном… о чём-то очень-очень важном, но о чём именно — Шастун не мог вспомнить. — Что-то про книги вроде… — неуверенно произносит помощник. — Книги? — вскидывает бровь Попов. — Причём тут книги? Антон мотает головой, пытаясь встряхнуть кашу, чтобы все наконец-то встало на свои полочки. Но вместо этого голова только начинает кружиться и болеть. Капитан шумно выдыхает, сжимая подлокотники до побелевших костяшек. Он злится. Злится на себя за то, что они умудрились потерять Роберта, и Арсений бы с удовольствием рванул ему на выручку — но… куда? Он снова не смог защитить члена своего экипажа, который, возможно, отдал жизнь за них. — Капитан, — тихо зовёт Антон, и Попову приходится приложить много усилий, чтобы поднять на него взгляд, — мне жаль. Арсений считает десять вдохов и выдохов и успокаивается. Он обязательно отыщет Роберта, и Попов уверен — Шастун к нему присоединится. Но пока… пока ему нужно закончить с этим чёртовым тренажёром.

***

— Значит, «Якорь» погиб, — подытоживает Парфенюк, складывая в замок руки. — Что ж, этого следовало ожидать. Оля вбивает в протокол какие-то данные, клацая по клавишам виртуальной клавиатуры и перебирая своими ярко накрашенными ногтями в воздухе. Вообще, клавиатуры все давно стали бесшумными, но Оля специально настроила её для создания атмосферы работы в офисе, иначе двинуться можно в этой гробовой тишине. — Как вы вернулись? — задаёт девушка следующий вопрос, и Арсений устало вздыхает. — Мы построили криокамеры… — Как вам это удалось? — перебивая, хмурится Парфенюк. — С вами разве был инженер? — Нет, с нами был синт, Роберт, — уточняет капитан, — это его был план. Он заморозил нас и доставил на корабль. — Где он сейчас? — Неизвестно. Оля задумчиво жует губу, забывая о помаде. Её совсем не устраивает этот ответ. — Хорошо, мы его запишем, как без вести пропавшего, — решает Парфенюк и заносит руки над клавишами. — Стой, вы разве не будете его искать? — возмущается Попов. — У нас пока нет зацепок. Мы отправим это дело в отдел пропаж, там они решат, что с ним делать. — Ты же сама прекрасно знаешь, что они не будут его искать. Оль, это наш друг! Он спас нам жизнь! — Арсения переполняют чувства злости и несправедливости. Он совсем забыл о бюрократической возне людей, пробыв на странной планете больше года. — Я тебя понимаю, — с сожалением произносит девушка, успокаивающе хлопая по его руке, — но он синт, Арс. Ты знаешь, что их ищут не так, как людей. Попов сжимает кулаки и считает мысленно до пяти. Оля не виновата в этой глупой системе, не считавшейся с правами синтов. Он это понимает, но не может не испытывать злость на Федерацию, которая не защищает своих подчинённых, отдающих на их служение свои жизни. — Что будет с планетой? — переводит тему Попов. — Мы её перекроем. Наши люди разберутся, откуда она взялась, и не допустят, чтобы кто-то ещё попал туда. Капитан заторможено кивает, размышляя о Роберте. Искать его не будут, Арсению не дадут это сделать — у него миссия. Федерация спишет всё на несчастный случай, посчитав синта мёртвым, и тогда судьба Роберта так и останется для них неизвестной.

***

Антон сидит в своей каюте и крутит в руках значок космического флота, глядя из иллюминатора на поверхность чуть не убившей их планеты. Ему бы стоило лечь спать, но за столько времени в криокамере организм устал от бездействия. Дима предупреждал, что так бывает — первые сутки после пробуждения Антон может не чувствовать усталости вообще. Интересно, а сколько времени они провели в камерах? Катя говорила, что анализ корпуса камеры показал лишь номинальные цифры, те две тысячи лет, которые разделили их с «Ультимой». Не думать о случившемся не получается. Его гложет чувство вины и вместе с этим любопытство — где же на самом деле теперь синт? Жив ли он? Что ему пришлось пережить, чтобы доставить их на корабль? — Блять, точно! — Шастун срывается с места и быстрым шагом направляется на мостик. Капитан тоже не спит, завороженно следя за сменяющимися данными на экране. Они всё ещё оставались на орбите планеты, хотя надобности в этом не было. Федерация уже выслала свои корабли для перехвата зоны гравитации странного небесного тела, и «Ультима» могла возвращаться к своему непосредственному заданию. Причина их задержки кроется в том, что Арсений очень надеется, что Роберт всё-таки объявится, зная координаты нахождения их корабля. — Капитан, — запыхавшийся лейтенант вваливается на мостик и, не дожидаясь разрешения войти, подходит к командиру, — у вас сохранились протоколы подготовки «Ультимы» перед полётом? Попов в замешательстве смотрит на помощника и пытается понять смысл его просьбы. — Конечно, — заторможено отвечает Арсений, находя на экране папку со всеми документами и досье пассажиров. — Ты хочешь узнать, как наши камеры погрузили на корабль? — Вы неправильно задаёте вопрос, капитан, — с улыбкой мотает головой Антон. — Кто их погрузил? Глаза Попова загораются сами собой, и мужчина с азартом начинает искать ответ в архивах. На экране высвечиваются куча файлов и папок с документацией, и им придётся потратить всю ночь на поиски хоть какой-то информации, ведущей к судьбе синта. О команде погрузчиков, работавших на «Ультиме», известно немного, только сухие факты с фамилиями, званиями и индивидуальными номерами. Проверить их не составляет труда, но никто из них под описание Роберта не подходит. Тогда парни решили прошерстить досье пассажиров, надеясь, что синт мог заложить «тайные послания» туда, но ни Антон, ни Арсений под своими настоящими именами не находились в камерах — было бы странно везти капитана экипажа и его помощника на корабле, которым они должны управлять. — Ничего, — вздыхает Шастун, откидываясь в кресле. — Это бесполезно. — Роберт обязательно что-то должен был оставить… — Попов прикусывает щёку в раздумываниях, а потом поворачивается на кресле к Антону: — Вспоминай, что он тебе сказал перед погружением. — Я же сказал, что не помню. Что-то про книги, — раздражённо выдыхает помощник. Он ненавидит, когда что-то не получается. — Роб не стал бы вести светские беседы в такую минуту, — продолжает давить капитан. — Вспоминай. Антон силится, прокручивает в голове их последний разговор, но выходит не очень. Шастун уже тогда находился под действием седативных, а потому слова превращались в мазню какого-нибудь не слишком талантливого экспрессиониста. — По-моему, он говорил что-то про предисловия в книгах. Про то, что их никто не читает. Арсений расплывается в улыбке, и взгляд его теплеет. — Вот видишь, не так уж и сложно это было, — беззлобно произносит Попов, придвигаясь ближе к экрану. Антон чувствует себя дураком: он до сих пор не понимает, в чём ценность этих слов, а потому ему остаётся только наблюдать за действиями капитана. Тот ловко открывает файл с информацией о криокамерах и останавливается на предисловии. Помощник пробегает глазами, но в нём лишь стандартные предложения: «В «Инструкции по эксплуатации криокамеры» содержится краткое описание изделия, информация о его монтаже и наладке, конструкции и способе регулирования основных частей…». Но на второй странице Шастун вдруг замечает смену смысла сообщения.

…Покинувшие неизвестную планету криокамеры должны быть доставлены на третью планету Солнечной системы для дальнейшего решения о том, каким образом вернуть их на корабль. Если расстояние между кораблем и Землёй составляет более ста лет, то предлагается подождать необходимое количество времени для создания оптимальных условий погрузки криокамер. Предоставляющее данную услугу лицо просит не связываться и не искать его, а продолжить миссию. В случае необходимости лицо само свяжется с получателем услуги для дальнейшей консультации. Удачного пользования, благодарим вас за выбор нашей компании!

Антон немигающим взглядом наблюдает за сменяющимися на лице Попова эмоциями. Он не знает, как реагировать на это письмо. Шастун уверен, что это писал Роберт, — а кто ещё? — и тот ясно дал понять, что не стоит лезть в разворошенное осиное гнездо. — Ему пришлось ждать сто лет, чтобы вернуть нас сюда… — не выдержав тишины, произносит лейтенант. — Почему он не хочет, чтобы мы его искали? — За сто лет многое могло поменяться. И он в том числе. Мы знаем, что он жив, это главное, — отвечает Попов. — Он спас нас. Думаю, мы должны уважать его решение. Шастун закусывает губу, чувствуя где-то глубоко внутри обиду, боль и разочарование. Они спаслись, но ценой целой жизни. Что пришлось пережить Роберту за эту сотню лет? Сколько раз он пытался всё закончить, оставить Антона с Арсом, бросить эту затею? Сто лет назад даже не существовало технологий криокамер! Да что там, и синтов не было. Как он смог через все это пройти в одиночку?.. — Что же мы будем делать? — беспомощно интересуется лейтенант. — Двигаться дальше, — решительно отвечает Арсений, вбивая команду «Ультиме» возвращаться на прежний маршрут.