Прошло ещё около месяца и календарная зима наконец покинула Тиаридари. Немногое изменилось в погодных условиях, но солнечный день становился всё длиннее, а хвостатые да ушастые жители закрытой страны одевались всё откровеннее. Многие носили укороченные топы с длинными рукавами из забавной сетки, с ленточками на краях, что едва прикрывали плоские животы. На ногах чаще красовались шорты да подобие сланцев на, кажется, деревянной подошве, а в волосах у юных самок и гибридов всё чаще бывали цветы да перья. Словом, не народ, а загляденье!
Иларион также преобразился. Перестал носить длинные, тяжёлые плащи с вышивкой герба королевства, отказался от плотных шароваров в пользу свободных шорт по колено и чаще носил украшения на груди, делая выгодный акцент на голубых глазах аквамариновыми камнями в ожерелье. Принц априори любил эти, пусть и необработанные, но такие красивые камни, хоть они и не имели огромной ценности как колье из алмазов, что он надевал на официальные встречи.
Наряды Сондера едва ли изменились. Сейчас он скучал по обычной одежде дома, где майка, шорты и сланцы — классический мужской наряд жарким летом. Увы, но ему, как человеческому самцу, выдавали и соответствующую одежду, и комплект от зимнего отличался лишь отсутствием плаща и плотностью ткани. Хотел Дирк или нет, но он всё равно надевал рубашку, брюки и жилет с ботинками, как бы ни было жарко. Имелся и второй вариант, но ходить с обнаженным наполовину животом и являть всем истинный образ самки человек не желал по понятным причинам.
Сразу после окончания течки они принялись за лекарство. Стражи пусть и сопровождали их в каждом, даже самом незначительном, действии, но никак не мешали. Также как все остальные — наблюдатели совершенно не разбирались в том, что происходит в лаборатории. Разбирался отныне лишь Иларион, и то, лишь настолько, насколько Дирк дозволил знать. Принц помнил точный порядок ингредиентов, помнил соотношения, граммовки, время варки и особенности вроде: оставлять пенку или снимать. И это никак не мешало Дирку в осуществлении плана, ведь ночью, пока никто не видит, содержимое непрозрачных банок с подписями было нетрудно поменять.
Время поджимало и Сондер старался закончить как можно скорее. Безопасное лекарство для Илариона они соорудили с первой попытки благодаря пожеланию мужчины, что не был готов растягивать процесс ещё на долгий месяц. Шприц с банальными витаминами, которые они готовили долгих два дня, вкололи в голубоватые очертания вен на сгибе локтя. Принц поморщился от лёгкой боли, отвернулся во время погружения тонкой иглы в тёплую плоть и боязливо вопросил: «Мы закончили?..».
И так как способность к продолжению рода принц никогда не терял, полное действие лекарства на нём выяснить было невозможно. На то и расчет, стоит признать. Истинное действие будет проверено лично на королеве, которую никто не удосужился даже диагностировать на предмет недуга.
На родине, в действительности, никто не придумал лекарства от бесплодия. Существовало несколько способов, что могли бы помочь такой паре завести своего первого ребенка, такие как: взять ребенка из детского дома или же осуществить суррогатное материнство. Но стопроцентного способа излечить кого-либо от бесплодия не существовало до сих пор. Северное государство распустило слух об успешной разработке инновационного лекарства сразу после того, как тайные агенты прознали о недуге королевы.
Первым делом на бесплодие диагностируются оба партнёра, разумеется, не без помощи высокотехнологичной техники. Здесь же, в королевстве, что до сих пор не изобрело даже электричества, о подобных тонкостях никто не слышал. Если не получается ребенок, значит, проблема точно в матери. Дирк не исключал того факта, что Амелия может быть совершенно здорова, просто его королевское величество Форд Мерингейл где-то умудрился отморозить хозяйство. Проблемы королевской семьи волновали Сондера в последнюю очередь, ведь порученное задание намного важней. Это буквально вопрос жизни и смерти, как убедительно донесло руководство.
И всё-таки, будь у Дирка такая власть, он бы чисто ради эксперимента свёл прекрасную королеву с каким-нибудь случайным самцом из поселений. Однако, увы, здешние правила не подразумевают, что самка будет иметь больше одного полового партнёра в своей жизни, особенно, что касается королевских персон. Муж умрёт — станет извечной вдовой; измена в браке при живом муже — вечный позор и гонения неверной жене, всему её семейству и будущему потомству. Именно в этом ключе Дирк завидовал строгому устою Тиаридари, ведь на людских землях секс не обязывал никого ни к чему, измена считалась бытовой неприятностью, а не поводом для гонений.
Словом, дело наконец дошло до королевы. Не слишком вовремя они закончили свои дела с Иларионом, ведь незадолго до этого королева сама испарилась из поля видимости поместья, проводя течку вместе с королем. А дабы собрать необходимые материалы, как известно, нужен именно первый день течки, в который выделяемая смазка является самой чистой.
Дирк со скуки желал повеситься на ближайшем крюке, когда узнал, что им вновь надо ждать не меньше трёх недель. Учитывая, что всё это время двух псевдоученых ограничивали во встречах и общении, становилось совсем тоскливо. Отношения между ними стали действительно близкими и тёплыми. В каждый тихий, спокойный вечер в своей спальне, Дирк предпочел бы валяться с принцем в кровати, обсуждая всякую чепуху, нежели с тоской разглядывать узоры потолка в надежде скорее уснуть. Только сон позволял скоротать скучные, серые будни, книги с задачей уже едва ли справлялись. Не так много стоящих писателей уродилось на волчьих землях, а грамотных — ещё меньше.
Больше Иларион не шёл на столь необдуманные поступки, как той весёлой ночью. В присутствии стражей, — то есть, всегда, — он не позволял себя даже обнять, ограничиваясь в приветствии и прощании простым рукопожатием. Сондер видел, как принц соскучился по тактильности, видел, что тому бесконечно тяжело удерживать почтительную дистанцию, знал, что очень многие слова, что он желал сказать, так и не прозвучали ввиду запретов.
Печальное зрелище, но таковым оно пробудет недолго. Остался последний рывок в направлении цели, ещё немного и задание будет выполнено, а Дирк, — он искренне на это надеялся, — заполучит личный отпуск на родине с принцем на пару в благодарность за успешную миссию. Мужчине уже не нужны ни деньги, ни слава, ни бессмысленные медали. Просто дайте пару недель спокойной жизни с Иларионом и он станет самым счастливым человеком на свете.
Во время своего вынужденного ожидания мужчина постарался быть полезным королевству, но получалось всё из рук вон плохо. Кони, чью конюшню он вызвался прибрать, чуть было не превратили острые черты лица Сондера в сплошной блин одним ударом копыта. Кухня, на которой мужчина решил изучить новые блюда на пару с шеф-поваром, подарила пару новых ожогов и порезов на руках. А служанки, которым Дирк решил помочь в уборке поместья, и вовсе погаными мётлами погнали с должности. Разбил дорогущую вазу он, а отвечать за порчу королевского имущества только им. Сколько ваз ещё мог разбить неповоротливый мужчина — прислуга решила не проверять.
Тогда он отыскал в особой комнате на последнем этаже гитару. Мужчина давно не играл ни на каких музыкальных инструментах, но прекрасно помнил то, как старший брат учил ещё в детстве паре аккордов. Тогда выдались на редкость спокойные дни дома, а у Дориана — на редкость хорошее настроение, благодаря, как раз, мирной обстановке в скромной двушке.
Получив королевское разрешение стащить подобие акустической гитары к себе в комнату, Дирк стал вспоминать хоть что-то из того, чему учил Дориан. Вспомнил как настроить гитару, как ставить пальцы, как играть простого кузнечика, а также пару боёв и аккордов. В целом, этого было вполне достаточно для формирования чего-то своего, нового, неизвестного ранее. Он бы и сыграл что-то из популярного на родине, но он, хоть убей, не помнил аккордов ни одной из них. Или же, скорее, не знал.
За первую неделю Сондер научился играть свою первую мелодию. Бесконечно подбирая подходящие, звучащие между собой, аккорды, он записывал их на пару выдранных из рабочей книги листов. К ним, вскоре, прибавился и бой, что звучал как нельзя кстати. И хоть мелодия в конечном итоге вышла грустной — слова к ней он сумел найти. Они будто сами собой появлялись во время игры, и заметив это, Дирк на второй неделе стал записывать всё туда же, на листок, к аккордам и нотам.
— На лошадках деревянных быстро мы неслись, — бубнил он себе под нос, сосредоточенно хмуря темные, каштановые брови. — Нет, не так, — покачал он головой и хлопнул по струнам, останавливая звук и начиная сначала. — На лошадках деревянных весело неслись, — пропел он и улыбнулся сам себе, вскоре намычав следующие строки, а потом и озвучив. — Шли войной на глупый взрослый мир…
Написание текста стало самым трудным, но самым увлекательным процессом для Сондера. Наконец его будни бесконечного, одинокого ожидания заполнились хоть чем-то осмысленным, и в своём деле он постепенно достигал успехов. Вскоре, уже под конец отведённых трёх недель, он имел на руках полноценный текст и мелодию, соединив которые получал нечто невообразимое. Эмоциональное, искреннее и пробирающее до мурашек, ведь в каждую строку, в каждое слово — он вкладывал свой личный опыт и воспоминания.
Полноценно играть в поместье мужчина банально стеснялся, поэтому уходил в дальний угол сада, скрываясь в лабиринте из кустов с полюбившейся ему гитарой да листками. Он был незамеченным вплоть до финального дня, и именно в этот день, когда Илариону было разрешено отыскать Дирка самостоятельно и донести ему благую весть, музыку мужчины наконец услышал кто-то ещё.
—
Нелегко признать, как же мы глупы, — эмоционально запевал Дирк, закрыв глаза и полностью отдавшись собственной музыке.
—
Но такова цена человеком быть…
Иларион сейчас, жутко соскучившийся по мужчине за долгие три недели, хотел было кинуться с объятиями как только увидит в поле зрения. Однако, услышав гитару и голос, принц стал тише и более не торопился скорее обнаруживать своё присутствие. Аккуратно следуя вдоль зелёных стен лабиринта, принц уши навострил и шёл буквально на носочках, дабы не быть замеченным и не прервать ненароком звучание песни. То, что он слышал, безусловно нравилось ему. Это не было похоже ни на одну из трактирных баллад, не имело ничего общего с королевским хором, даже с трогательными серенадами, что он изредка слышал от отца к матери. Это нечто иное, что впитало весь тяжёлый опыт мужчины, с коим принц так мало был знаком.
Принц нашел точный поворот, за которым находился ненаглядный Сондер, но не спешил вылезать. Он, аккуратно заглянув и убедившись, сразу после осел на зелёную, мягкую траву, что простилась по обеим сторонам протоптанной тропинки лабиринта.
—
Снова с головой, бесконечный вдох, — звучал знакомый голос, а вместе с ним и гитара, струны которой он перебирал с завидным умением.
—
Вроде бы живой, вроде бы не сдох, — выдал он куда более эмоционально, от чего у Илариона вновь побежали мурашки по коже.
—
Так здравствуй, дивный новый мир, в пламени утра, — уже громче звучал он, протягивая гласную последнего слова.
—
Каждый новый миг, — здесь он выдерживает короткую паузу и вновь продолжает.
—
Словно в первый и последний раз.
Это, как понял правильно Иларион, был припев, после которого последовал молчаливый проигрыш, который сопровождался хмурым, серьезным выражением лица Сондера. Принц удивлялся, ведь впервые видел мужчину настолько сосредоточенным и даже каким-то…грустным? Не таким, каким он был злополучной ночью, нет. Печаль его казалась весьма осознанной и давным-давно принятой, от чего становилось только тоскливее.
Как бы принц не хотел дослушать песню до конца, но засмотревшись на образ Дирка, выглядывая из-за угла, он случайно обнаружил себя. Мужчина едва сбился с ритма и приоткрыл глаза, дабы пронаблюдать за движениями собственных пальцев, но заметил боковым зрением знакомые белые ушки.
— Твою-то мать, Иларион! — вскрикнул мужчина, выронив из рук драгоценную гитару. К счастью, инструмент не пострадал, ведь сидел новоиспечённый музыкант также на траве, в окружении травы. Мягкое приземление. — Чего же ты так пугаешь меня? — спрашивает и руку к груди прикладывает, покачивая головой. — Давно ты тут?
— Я тоже рад тебя видеть, Дирк, — улыбнулся безмятежно юноша. Поднимаясь наконец с травы, он направился к мужчине, спокойно присаживаясь рядом на согнутые колени. — Недавно. Увы, я не сумел застать твою песню с самого начала…сыграешь для меня ещё разок?
— Нет, боюсь, это не то, что тебе может понравится, — ответил Сондер, в смешанных чувствах потирая затылок ладонью. — Я так, со скуки решил вспомнить как играть на гитаре, — выдохнул он и отвёл взгляд. — Ты почему без стражи? Опять нарушаешь приказ короля, засранец?
— Вовсе не нарушаю, — легко посмеялся принц и застенчиво сложил руки на колени, всматриваясь в лицо любимого человека. — Меня направили лично сообщить тебе весть, и, к счастью, стражей пренебрегли. Они полагают, что за это время между нами ничего непристойного не произойдет.
— Интересно, почему же они так полагают, — хмыкнул с лёгкой ухмылкой Сондер. Вновь покачивая головой, пока правая рука сжимает гриф гитары, мужчина откладывает её с прохода рядом с собой. — Что за новость, Иларион? У королевы наконец началась течка?
Принц набрал воздуха в лёгкие и медленно выдохнул, стараясь держать себя в руках. От всего того наваждения, что сопровождало в течку, не осталось и следа. Сейчас в Илариона голове тихо, спокойно и несколько тоскливо от осознания, что такая личная встреча может стать для них одной из последних. Эксперимент почти окончен, остался финальный рывок, после которого и Дирк, и Амави с Реджи — отправятся в Северное государство, оставляя принца вновь одного. Без друзей, без подруг и пары, вновь одного наедине с услужливым персоналом поместья и вечно занятыми родителями.
И да, пусть, его мечта исполнится. Вскоре после рождения младшего брата, Иларион планировал отправиться в западные земли, к стране эльфов, пропитавшись впечатлениями от рассказов об их добродушии и гостеприимности, но это, вероятно, не сравнится с тем, что он потеряет. Он не сможет видеть рядом с собой кого-то другого, уж слишком верными душой являлись северные волчьи.
А это означало только одно — жить ему в одиночестве до конца своих дней.
Ответ на вопрос Иларион не спешит давать. Окутанный тревожными, тоскливыми мыслями, он не может оторваться взглядом от Сондера. Хотелось запомнить каждую деталь, каждый шрам, каждую родинку или пятнышко, узор глубоких, карих глаз, изломы в краях растресканных губ и тепло мозолистых рук. Потребность в тепле принц решает удовлетворить первым же делом, притягивая мужчину объятиями за шею к себе, вовлекая в медленный, плавный поцелуй, сполна передающий всю тоску и любовь юного принца.
Отстранившись от желанных губ, принц самолично решил устроиться на коленях Дирка головой, откинув две белых косы и длинную челку в бок. Горячая рука мужчины аккуратно поглаживала пальцами между пушистых ушей, стараясь их не касаться, а если ненароком касалась — вызывала приятную дрожь по всему телу Илариона. Какое-то время они оба предпочитали молчать, наслаждаясь моментом, но принц вдруг вспомнил, что время, вообще-то, четко разграничено.
— Мне дали полчаса на то, чтобы донести до тебя весть, пообщаться и вернуться, — тяжело выдыхает принц. Едва он поворачивает голову так, чтобы заглянуть в глаза Сондера. — Мне жаль, что мы стали так редко видеться, искренне жаль, — произнес печально он и вновь голову отвернул, решив сфокусировать внимание на том, как лёгкий ветер колышет маленькие листочки зелёных стен лабиринта. — Я не могу пойти против воли отца, хоть и во время течки совершил столь необдуманный поступок. Я был не в себе.
— Ты сам вправе вершить свою судьбу, Иларион, — пожал плечами мужчина, коротко выдохнув в ответ. — Как только твоя мать забеременеет — ты станешь совершенно свободным в своих действиях и решениях, — поясняет Дирк и едва за ухом гладит, несколько отвлекая приятными ощущениями от серьёзного разговора. — Ты можешь поехать с нами, не понравится — вернёшься обратно вместе с Честерсами. Думаю, лечение Реджинальда не займёт больше месяца.
— Я люблю тебя, Дирк, но мне нельзя тебя любить, — вдруг будто возразил принц, как-то обиженно взглянув глубокими, голубыми глазами. — Я ничего не могу с собой поделать и не знаю как мне избавиться от зависимости твоих прикосновений и мудрых слов.
— А тебе в действительности надо от этого избавляться? — хмыкнул Дирк и едва улыбнулся, беззлобно, тепло и так по-домашнему. — Только тебе решать что делать со своей судьбой. Повторюсь, если тебе что-то не понравится — ты вернёшься домой, а если понравится — останешься. Я в любом случае постараюсь сделать всё, лишь бы тебе было комфортно со мной.
— Я не знаю, это слишком ответственный шаг для меня, — отозвался Иларион, уже закрывая ладонями собственное лицо. — Родители никогда не отпустят меня добровольно на людские земли!
— Ты можешь сбежать, — будто маленький дьявол на плече зашептал Дирк, аккуратно убрав руки от лица принца. — И я тебе в этом помогу.
С одной стороны, слова Сондера вселили в разочарованную судьбой душу принца некий луч надежды. Ведь и правда, зачем отказываться от чувств, от любимого, от вероятной, счастливой семьи, руководствуясь исключительно чужим мнением и чужими запретами? Он может сбежать, может построить себе такую жизнь, о какой так давно мечтал! Вместе они сумеют втрое больше, чем сделал бы один только Иларион, верно? Дирк — надёжная поддержка и опора. Дирк — мудрая и умная голова. Дирк — смел и отважен! Он точно сможет помочь, научить и защитить от всего недоброго, что встанет на непростом пути становления.
А с другой стороны, подобные решения могут привести к необратимым последствиям. Иларион не мог знать точно, как отреагирует на пропажу отец. Вдруг, он соберёт целое войско и отправится вызволять принца «из коварных лап злобных людей»? Вдруг, по его вине разразится новая, кровопролитная война? И в конце концов, что подумает родная мать?.. Амелия места себе не найдёт от переживаний за родного сына, ведь она почти собственными глазами видела то, на что способны недобрые люди.
Рассуждения, как повелось, не приводят принца к конечному результату, а лишь тратят нервные клетки попусту. Поэтому с окончательным ответом он вновь решает повременить.
— Я подумаю над твоим предложением, Дирк, — в итоге выдал он, виновато опуская глаза вниз, к зеленеющей траве. — Пока что, я и сам не знаю как будет лучше, — пожимает плечами принц и медленно поднимает голову с колен мужчины, понимая, что прошло уже больше получаса. — Сегодня у моей мамы течка, анализы буду собирать лично я, в присутствии отца. Утром мы с тобой, наконец, встретимся вновь в лаборатории.
— Я понял тебя, — коротко отзывается Сондер. Осознав, что этим вечером его присутствие также не понадобится, он взял в руки гитару, удобно укладывая между согнутых, сплетённых ног. — Тогда, до встречи, Иларион, — обратился несколько опечаленно мужчина, глядя снизу вверх на высокий силуэт принца. — Подумай хорошенько над моим предложением, времени осталось не так много.
— Подумаю, — также коротко отвечает Иларион и неохотно, вынужденно шагает по зелёному лабиринту прочь, лишь на выходе заметив тихое звучание гитары где-то далеко, в углу лабиринта.
***
Как и договаривались, на утро они встретились в лаборатории, в чётко назначенное время. Дирк ещё никогда ранее не подрывался с постели с таким ярым желанием и мотивацией. Он проснулся даже раньше положенного, ровно на два часа, и теперь не мог найти себе места от нетерпения. Мужчина занялся утренней разминкой, прочитал ещё страниц двадцать от книги, поиграл на гитаре и даже шепотом пропел слова своей песни, а потом собрался и стал ждать. Нельзя опаздывать, нельзя приходить рано.
И вот он, весь такой красивый, в лабораторном халате, вновь вышагивает в сторону лаборатории. Только там он, пожалуй, чувствовал себя действительно полезным, несмотря на практическое незнание химии и фармакологии. Именно в стенах лаборатории Дирк — бог и господин, его слушают и никто не смеет спорить, ведь как говорится: «Мастер есть — не надо лезть».
Лекарство для королевы также предполагалось сделать с первой попытки. Ведь если на Иларионе не было никаких побочных эффектов, то и на королеве их быть не должно, они одного вида, одной расы, практически одного пола. Однако, дабы не вызывать подозрений, Дирк старался не торопить события и делать всё постепенно, с толком и расстановкой. Едва ли ему поверят, что чудодейственное лекарство, которое вылечит бесплодие, делается за пару дней.
Едва ли хоть кто-то понял, что в процессе изготовления рецептура изменилась. В некоторых банках, где ранее были безвредные концентраты витаминов, теперь находятся опасные, химические соединения, более того, ещё и сложные. Они не просто убьют живое существо, как только окажутся внутри, нет. Смерть будет долгой, сперва симптоматикой напоминая классическую беременность или отравление, что и задумывалось правительством северного государства.
Правительству было совершенно не обязательно обеспечивать безопасный выезд Дирка из страны, однако, осознав риски прямого и столь наглого объявления войны в случае моментальной смерти, они решили перестраховаться. На деле, формула итогового лекарства разрабатывалась учёными около двух лет, и в течении тестирования погиб не один и даже не два десятка людей. Дозировка была намеренно увеличена для крепкого организма волчьих, поэтому для королевы готовилась двойная доза.
Протестировать действие препарата над северным волчьим в лабораторных условиях не представлялось возможным, поэтому на практике действовать приходилось из скупых предположений. Единственная самка, на которой действие яда было окончательно утверждено, имела иную породу, наиболее распространенную. Её любезно предоставил бордель «Поцелуй волчицы», получив обратно лишь охладевшее тело.
В знаменательный момент руки Дирка Сондера явно дрожали. Смешивать нечто, что неминуемо приведет к смерти, и вскоре выдать это за спасительное лекарство — трудно, не физически, а морально. Каким бы хладнокровным убийцей на деле ни был Дирк, но королева приглянулась ему. В первую очередь тем, что она так походит на любимого Илариона. Жаль такой красоте пропадать, да вот деваться некуда — в противном случае, Сондер обречет себя на страдания до конца жизни.
Дирк, смешивая ингредиенты в очередной колбе, вдруг задумался о том, как на смерть жены отреагирует Форд. То, что он не обрадуется таким вестям — факт, но как это скажется на нём? Эксперты, что и составляли план миссии для Дирка, давно предсказали приблизительную реакцию короля, но самого агента решили не ставить в курс дела мелких деталей. Сказали — надо выполнять, иначе наказание. На людских, прогрессивных землях всё строго.
Важнее было то, как в итоге отреагирует на смерть королевы принц. Чисто теоретически, он никогда и не узнает о её кончине, если не покинет пределов северного государства. Но это возможно только в том случае, если Сондер решит всеми возможными способами удержать принца рядом, включая самые не гуманные методы. Сам Иларион, вне зависимости от ситуации, рано или поздно захочет повидаться с родными — это и станет точкой отсчёта до взрыва. Выбранный Сондером вариант лишь увеличивал количество мирного и спокойного времени с принцем. В случае отказа от выполнения миссии худшие дни в жизни Дирка наступят практически мгновенно. Северное государство отыщет предателя и заставит понести наказание длинною в жизнь.
По крайней мере, в этом был абсолютно уверен Дирк Сондер.
Сондер точно не знал, окажут ли лечение мужу Амави или нет. То, что двое поедут с ним и вовсе нигде не говорилось, не говорилось и то, что северное государство априори станет оказывать какую-либо помощь незваным гостям. Где-то в глубине души Дирк просто надеялся, что уж от такого пустяка вылечить самца не составит никакого труда, тем более, когда вся миссия выполнена чисто и без проблем.
Но могли быть и осложнения в этом деле, за которые нести ответственность Дирк совершенно отказывался. Вылечат — отлично, не вылечат — поедут обратно.
Последний, четвертый день за длинным, блестящим столом лаборатории. Стражи порядком устали наблюдать за происходящим, из четверых, что неустанно наблюдали за работой всё это время, осталось только двое, а вскоре и вовсе один, что в полудрёме полностью занял весь диванчик. Под его мерный храп они и заканчивали последние штрихи над изготовлением, собирая получившуюся мутноватую массу в шприц.
Дирк боялся за то, что мог сделать что-то не так. Если королева умрёт моментально или вовсе не умрёт — в родной стране его также не будет ждать ничего хорошего. Вероятно, Сондера не объявят предателем в таком случае, но опустят до самых унизительных должностей. До тех, кто регулярно убирает улицы и личные апартаменты высших чинов, тех, кто может оказывать в том числе и услуги интимного характера за смешную оплату. Такие должности существовали, за ними мужчина наблюдал с комом в горле со стороны, желая никогда не оказаться на их месте.
Официально, лекарство было закончено шестнадцатого апреля поздним вечером. От положенного графика Дирк отклонился ровно на три месяца, за которые вскоре придётся отвечать. Но всё не важно, ведь сейчас у принца, что сжимал в руках настоящий яд, который убьет его родную мать, сияла искренняя, счастливая улыбка. Таким счастливым Сондер не видел принца никогда ранее, даже тогда, когда он едва живой доковылял до поместья.
Знал бы только принц, что с этой самого момента жизнь Тиаридари никогда не станет прежней.
***
Лекарство было введено в тело королевы на следующий день. Течка почти оставила организм прекрасной дамы в покое и сейчас она, в окружении семьи, слуг и Дирка, также счастливо улыбалась всем. Вскоре на глазах Амелии проступили слезы счастья, с которыми она, едва подобрав с пола края длинного, пышного платья, отправилась обнимать буквально каждого из присутствующих, вплоть до последней служанки. Слезы можно было заметить и у Форда, что сейчас смотрел на ненаглядную королеву с таким искренним восторгом и восхищением. Они оба были готовы к новому потомству, давно готовы, и сейчас, осознавая, что мечты стали явью, никто из них не сумел сдержать слез.
— Спасибо вам, Дирк Сондер, — в официальном тоне поблагодарил король, едва успевая стирать слезы с щек и стараясь удержаться от новых потоков. — Вы не представляете, насколько это было важно для нас.
— Вы не торопитесь радоваться, ваше величество, — неловко посмеявшись, ответил Дирк, почесывая неловко затылок. Его слова заставили замереть всех присутствующих, включая самого Илариона. «Как это «не торопитесь»? Всё ещё не закончилось?» — вопрошали их многочисленные взгляды.
— Вам нужно этой же ночью заняться сексом, самым традиционным, разумеется. Если королева через неделю почувствует признаки беременности — будем праздновать.
У всех будто бы камень с души упал. Ну конечно же, чтобы появились дети — надо заняться сексом, всё элементарно! Никто даже не допускал возможности, что лекарство могло и не сработать. От чего-то каждый искренне верил в то, что соорудил своими руками Сондер, ведь тот, как профессионал своего дела, точно не сможет сделать что-то бесполезное или опасное. Не будем говорить о том, что слепая вера их же и погубит.
Стоит заметить, что секс супружеской пары в этот раз был жарким. Они оба будто бы вспомнили былые времена, те, в которых ещё не был рождён на свет Иларион, а они были молоды и полны сил. Страсть вновь разгорелась между ними, неимоверное желание окутало обоих, и словно в первый раз они исследовали тела друг друга, затягивая прелюдию и смакуя каждую позу. Они знали, что этой ночью сумеют зачать нового наследника, нового члена семьи, не важно кем он будет: самцом, самкой или вовсе гибридом. Форд, конечно, втихаря от всех желал рождения самца, но не считал это чем-то безусловно необходимым и обязательным. Он примет любого ребенка, каким бы он ни родился, а потом, как и Илариона, будет всеми силами оберегать и учить исключительно хорошему.
Королева ощутила «признаки беременности» уже на четвертый день после соития, что было слегка странно. Но это ни капли не насторожило ровным счётом никого, все были поглощены радостью от скорого пополнения королевской семьи. И раз королева теперь, казалось бы, в действительности беременна, никто не помешает устроить пир на всё королевство в честь столь радостной новости.
Тем временем яд всё глубже проникал в кровь белой королевы, начиная по крупице убивать некогда безупречное здоровье.
Не успел Дирк оглянуться, как он уже стоит на деревянной, весьма своеобразной сцене в окружении целой кучи пар бурых ушей. По правую сторону король да королева, а по левую сторону принц. Все в самых роскошных одеждах, которые у них только были. В этот радостный день они надели всё самое лучшее, самое яркое, самое светлое, прямо каким им казался этот знаменательный момент. Хотелось бы Сондеру, чтобы параллельно с празднованием прошла и свадьба с Иларионом…однако, это лишь в розовых розовых мечтах мужчины. Сейчас, в целом, достаточно и того, что все столь восхищённо аплодируют ему, пока королева так изящно придерживает тонкие пальцы руки на собственном животе напару с мужем.
— Сегодня мы с полной уверенностью можем сказать, что наше королевство постигло новых вершин в технологическом прогрессе, — громогласно вещал король притихшей толпе, что так внимательно слушала каждое слово.
В толпе уже присутствовали и Реджи с Амави, не забыв взять с собой весь выводок детей да пару чемоданов.
— С помощью нашего гостя из северных земель мы сумели вылечить то, что ранее считалось окончательным и бесповоротным приговором для всех, кто возымел этот недуг, — продолжил король, гордо и как-то неприятно тяжело хлопнув по плечу Сондера, от чего тот едва покачнулся. — Бесплодие — это страшно. Осознание того, что мы больше никогда не сумеем явить на свет новую душу тяготило нашу семью долгие годы. Нам, как королевскому роду, суждено быть многодетными, однако судьба оказалась к нам несправедлива.
Дирк уже порядком устал улыбаться всем и внимательно слушать речь мужчины, от того стал рыскать взглядом по толпе, изучая местных без страха показаться странным или быть обнаруженным в своей человеческой сущности. Основную часть, разумеется, составляли весьма молодые представители вида, когда как старшее поколение, благодаря полному отсутствию продвинутой медицины, не так часто доживало до преклонных лет.
Сейчас Сондер даже несколько жалел, что не успел вовремя закрутить короткий роман с какой-нибудь самочкой. Они здесь повсеместно имели внеземную красоту и притягательность, обладая почти всем тем, чего требует от них общество. Хочешь пышную грудь? Пожалуйста. Большие глаза? Держи. Тонкую талию? Бери, не стесняйся. Природа сотворила с этим народом нечто удивительное, такое, что не объяснить ни одним научным способом. По красоте с ними могли сравниться разве что эльфы, или же крохотные феи, коих толком никто не видал из людей.
— Вскоре, наш сын, принц Иларион, предложил нам, с первого взгляда, совершенно безумный план, — легко посмеиваясь, произнес король, теперь мягко похлопав по плечу родного сына. — Он сказал мне одним утром: «Пап, а давай мы пригласим эксперта из другой, более развитой страны? Они уж точно смогут помочь вылечить маму!», — проговорил он и все семейство синхронно, так миловидно, посмеялось. — Я долго думал над предложением Илариона, даже объездил несколько стран, дабы провести переговоры касаемо непростого вопроса.
Дирк припоминал то, о чем сейчас говорил король. Когда Форд Мерингейл озадачился столь непростым вопросом, он посетил около четырех стран, прежде чем добраться до Северного государства. Человеческие земли он рассматривал как последний, крайний вариант, так не желая обращаться за помощью к людской расе. Вероятно, виной недоверительного отношения была Амелия, жуткими историями о людях с северных земель подрывая всякое доверие короля.
Форду отказали везде. Никто и правда не знал как делается это злополучное лекарство, прогресс даже самых развитых стран не достиг таких высот, однако… Люди смело уверили короля, что именно они и обладают таким чудодейственным лекарством.
Разумеется, и они таковым не обладали. Слух сработал как надо, о существовании лекарства от бесплодия у человеческой расы знали даже соседние государства. Их мнение, в частности, мнение эльфийского государства Эльрунг, стало финальной точкой в принятии решения.
— И вот, северное королевство великодушно подписало с нами контракт, — разводя руками, гордо заявил Форд Мерингейл. — Вскоре нам предоставили специалиста, которого вы сейчас лицезреете рядом с нами — Дирк Сондер собственной персоной явился на наши земли, дабы помочь нам, — вновь хлопок по плечу, вновь мужчина сдерживает эмоции, не желая показывать боль хлопка тяжёлой руки короля. — И мы все вместе принялись за постижение фармакологических наук под руководством опытного специалиста.
Где-то в толпе, не видя, но слыша то, что происходит на сцене, у полусонного Реджинальда вдруг всё встало на свои места. Приоткрыв зелёные, покрасневшие глаза, он, опираясь одной рукой о край спинки скамьи, поворачивается и нависает над виноватого вида Амави с явным вопросом в хмуром взгляде.
— Так вот как ты связан с королевской семьёй, — произносит он и звучит скорее разочарованно, чем раздражённо. — Ты пошёл к ним в подопытные крысы лишь бы прокормить нас и вылечить меня.
— Мне предоставилась возможность — я ею воспользовался, — хмыкнул гордо Амави, но всё-таки виновато опустил голову, скрестив руки на плоской груди. — Иначе мы бы тебя никак не вылечили, а то ты не понимаешь.
— Ты мог погибнуть в результате экспериментов! Ты мог остаться инвалидом на всю жизнь, мог не вернуться никогда домой! Ты так подверг свою жизнь опасности, но ради чего? — уже не на шутку разгневался Реджи, ослабевшей рукой схватив за плечо мужа. — Ты мог погибнуть сам и не помочь мне, и на кого бы тогда остались наши дети?
— Ну, я же не погиб, — простодушно пожал плечами Амави, наконец заглядывая в глаза любимого. — Да, поступок был безрассудный, я соглашусь. Но, как известно, не рискнёшь — не узнаешь. Это лучше, чем всю жизнь жить с ощущением того, что ты упустил нечто важное.
— Ты идиот, ты в курсе? — уже с лёгким смехом вопросил Реджинальд, едва потрепав Амави по волосам.
— Если бы я не рискнул когда-то давно — нас с тобой бы здесь и вовсе не сидело, — закончил фразу гибрид, сразу после переходя к нежному, короткому поцелую, что передавал чувства Амави лучше любых слов.
Речь Форда тем временем не прекращалась:
— И теперь, спустя больше полугода долгих, мучительных исследований, тестов, экспериментов и анализов, мы имеем то, чего и добивались, — с гордой улыбкой заявил король, стараясь держать действительно уверенное лицо. Он никогда не расскажет восторженной толпе о том, с какими именно трудностями они все успели столкнуться в процессе. — Моя жена, ваша королева Амелия Мерингейл, через девять месяцев явит на свет нового наследника престола.
Сразу после этих слов мужчина резко замолк, а за молчанием последовали восторженные аплодисменты. Народ действительно ликовал и радовался, где-то гремели самодельные хлопушки, свистели и кричали горожане, многие в тосте заносили бокалы за здоровье королевы. Если королевская семья счастлива — значит счастливы все, если праздник у короля и королевы— значит праздник у всех. Без исключения. Казалось, будто народ на улицах собрался со всего Тиаридари, ведь в толпе Дирку показалось, что он видел и семейство, что помогло после истории с Велиаром. Руна, что так агрессивно выгоняла Дирка из дома по вине ревностных переживаний, едва встретившись взглядами с Сондером — тут же отвернулась.
«То-то же, сучка!» — сразу проскользнуло в голове мужчины.
— В честь данного, безусловно знаменательного события, мы объявляем неделю празднования, — завершает свою речь король, как только толпа немного стихает. — Сегодня вас ждут изысканные блюда прямиком с королевской кухни, выступления и алкоголь. Разумеется, всё за наш счёт! — объявил торжественно Форд, взмахивая руками в который раз. — Празднуйте, веселитесь и ни в чем себе не отказывайте, дорогие жители! Отметим наш успех как полагается!
Бесплатная выпивка, еда, танцы и представления это, безусловно, хорошо, но сейчас Сондер совсем потерял былой праздничный настрой. Сперва даже он почти уверовал в то, что помог, а не навредил королевству, проникся собственным героическим духом и возгордился собой, но один силуэт в толпе вернул мужчины с небес на землю.
Хоть он и не был хотя бы одного роста с самцами, но Дирка он превосходил приблизительно на пять сантиметров в росте и в десять килограмм в весе. Имел короткую, редкую растительность на лице, коей Сондеру было не суждено обладать, пару вставных, золотых зубов исключительно из личной прихоти, приметный шрам в краю губ и свирепый взор.
Теперь это не просто плод больного воображения Сондера.
Дирк не мог перепутать. Тем, кто скрывался под точно таким же, как был у него самого, плащом, являлся никто иной, как его родной, старший брат. Дориан также работал на правительство и являлся преданной пешкой, но куда более влиятельной и уважаемой, настолько, что Сондер извечно получал Дориана от всех как пример для подражания. Дирк и ранее рад бы никогда более не видеть родного брата, а сейчас и вовсе желал провалиться сквозь землю, лишь бы не иметь с ним лично никаких дел здесь. Братец был грубым, принципиальным, строгим и на редкость извращённым, как в своих методах в работе, так и в постельных делах. К счастью, последнее он проверял не на себе, а лишь видел покрытых с ног до головы женщин древней профессии, которым угораздило обслуживать такого трудного клиента.
Появление Дориана Сондера было лишь вопросом времени, ведь положенный срок уже давно истёк. И так как иных способов связи, за исключением личной встречи, у них не было, к Дирку отправили не кого-то там, а ненавистного старшего брата.
Вероятно, если бы сейчас Дирка поставили перед выбором: либо разговор с братом сейчас, либо секс с самцом потом, то мужчина бы точно выбрал второе…
