Расходный материал

      Последний день остался до течки, а двое находятся в устойчивой конфронтации.       Уснуть в постели принца Сондеру так и не удалось, он был вынужден вернуться в свою комнату впервые за долгое время. Как назло, похмелье также не обошло стороной, не пил мужчина уже очень давно, хотя на родине бывало злоупотреблял. Сондер прекрасно знал, чем может быть чревато чрезмерное употребление алкоголя лично для него, не раз сталкивался с ситуациями, где терял над собой контроль и творил мерзкие вещи. Однако, за долгих полгода в Тиаридари Дирк успел позабыть и потерять важность этого факта, полагая, что во всех неприятных ситуациях виноват кто-то другой, но никак не он.       Естественно, Сондер вспомнил о неуклюжей попытке изнасилования принца минувшей ночью. Ситуация лишь ухудшилась. С одной стороны — он дрожит и застывает, стоит только недоброжелательному самцу замаячить на горизонте. С другой — пытается сделать больно самому близкому, кто у него есть, будто самоутверждаясь за счёт чужой слабости. При должном сопротивлении человек бы чисто физически не смог принудить к чему-либо волчьего, но так как принц питает к нему особые, глубокие чувства — сопротивления можно априори не ждать. Цена поступка только любовь и доверие, чувство безопасности, которое так пытался внушить Сондер на первых порах. Месть выходит неравноценной, грубой и непростительной, но будто бы Дирк обязан чувствовать себя сильнее после того, как совершит ужасные вещи с тем, кто искренне любит его.       Ощущения сильно напоминали старшего брата, тот же взгляд, тот же тон голоса и тяжёлое дыхание. В такие моменты младший Сондер начинал лучше понимать старшего, но уподобляться ему всё равно упорно отказывался.       Нужно вымаливать у принца прощение, но сокрушенный последствиями ночной попойки Дирк понятия не имел как это делается. Он нехило навредил юному принцу, подорвал доверие, испортил свой светлый облик в наивных, голубых глазах. Что надо сделать такое, чтобы Иларион сумел простить? Надавить на жалость? Обвинить в ответ? Ползать на коленях и сыпать пустыми обещаниями?       Для начала, стоило бы найти обиженного принца. Если он ушел из собственных покоев, значит, выбрал для сна наиболее отдаленную комнату. Соображать на хмельную голову было трудно, от того мужчина решил сперва разобраться с похмельем.       Приняв горячую ванну и выпив пару литров воды, Дирк стал чувствовать себя вновь человеком, а не его восставшим подобием. Прохаживаясь по поместью в надежде пересечься с принцем, он без устали винил себя в случившемся и мысленно делал выводы о том, что себя на его месте не простил бы никогда. Это же надо так облажаться!       Дело шло к вечеру, а принца будто и след простыл. Он не появлялся ни в гостиных, ни в столовой, ни в саду, вообще нигде. Прислуга разводила руками, списывая всё на плохое самочувствие из-за предстоящей течки, а до короля с королевой мужчина и вовсе страшился доносить свою обеспокоенность. Что сделают с ним главы волчьего королевства, если вдруг узнают, что он попытался взять их любимого сына силой? Четвертуют, повесят, отрубят голову или вовсе обрекут на вечные пытки в темнице? Будь Дирк на месте короля, он бы совершенно точно сотворил то же самое с виновным.       От таких мыслей мурашки шли по коже, а ноги заметно дрожали. Маловероятный исход, но весьма угнетающий, по-правде говоря.       Мужчина порядком устал бесцельно бродить по поместью без каких-либо результатов. Он понял, что если принц не хочет, чтобы его нашли — его не найдут, как ни старайся. Развалившись в личных покоях в гордом одиночестве, он помышлял просто провести время в глубоком сне, забыться хоть ненадолго, оторваться от действительности, где он сам выступил насильником.       Стук в дверь звучит до того, как Сондер успел провалиться в крепкий сон. И вопреки надеждам, на пороге стоял не принц, что прятался всё это время, а какой-то страж, чьего имени он так и не запомнил. Все на одно лицо и комплекцию, да и доспехи одни и те же — различить их практически невозможно. — Принц велел подняться в лабораторию, — сообщает высокий, крепкий мужчина, в правой руке сжимая копьё. — Он попросил чтобы вы поторопились, Дирк Сондер. Не заставляйте высочество ждать, собирайтесь прямо сейчас. «Понятно. Значит, разработка не приостанавливается, а течка уже началась…» — сонно размышляет мужчина и отвечает стражу кивком. Коротким, ленивым, небрежным, явно желая, чтобы тот поскорее убрался с порога комнаты.       Дирк ранее надеялся, что именно в течку и произойдет их первый секс, но сейчас это невозможно. Чудом является то, что он априори допущен к сбору материалов, что этим занимается не кто-то другой, пусть менее опытный, но более надёжный.       Мужчина переодевается из спальных вещей в рабочие. Напяливает даже халат, коим он пренебрегал почти всё время. Состояние крайне разбитое, хоть голова уже прекратила болеть.       Оказываясь перед давно знакомой дверью, Сондер банально не знает как войти. Постучать ли сперва или зайти как обычно? Поздороваться и приступить к делу, или же предпринять попытки помириться и объясниться сперва? Что делать? Вернуть доверие принца сейчас первостепенная задача! Казалось, будто даже основная миссия меркнет на фоне взаимоотношений с принцем, что государственный заговор не так важен, как любовь в глазах одного волчьего недотроги. Дориан лично снимет с младшего кожу живьём, если он провалит миссию, но будто бы сейчас Дирк был не против. Если принц так и не простит его, то смысла в жизни становится значительно меньше.       Дверь открылась сама по себе. Видимо, принц сразу заметил приближение кого-то к двери и не дождавшись, пока тот войдёт сам, решил ускорить процесс. — Заходи, — коротко бросает Иларион.       Сейчас принц одет в шелковый халат на полностью голое тело. Тощие плечи заметно дрожали, как и уши, что прижимались к голове, лицо имело непривычные розоватые оттенки кожи, а вся кожа отдавала явным блеском от мелкого, явно холодного пота. На ватных ногах Иларион прошел к столу, где пару месяцев назад лежал Амави. Без лишних церемоний он улёгся животом на плоскую, прохладную поверхность, приподнимая край халата и расставляя ноги широко в стороны. — Не хочешь поговорить о том, что случилось? — спрашивает несколько смущённо Дирк, скрещивая руки на груди и не торопясь подходя к столу. Изо всех сил мужчина старался не смотреть на столь откровенно открытую промежность, но получалось через раз — любопытность брала верх. — Я бы не хотел, чтобы в наших взаимоотношениях оставались не решённые вопро… — Инструменты на столике, — перебивает Иларион чуть дрожащим голосом. Видно сразу, сдерживается. — Закончи с делом и иди к себе.       Сондер тяжело выдыхает, буквально замерзая с холода, что лился со стороны Илари. Холодно, обидно, грустно, да настолько, что эрекции не возникает в столь пикантной ситуации. Даже организм, что зачастую не слушается воли хозяина, сейчас пребывает в подавленном состоянии.       Дирк подходит к столику и вооружается стеклянным, своеобразным шприцом. Краем глаза видит, как полупрозрачная смазка стекает по внутренней части бедра принца, поблескивая в свете ламп. Аккуратно подходит сзади, пытаясь разглядеть хоть какие-то эмоции со стороны возлюбленного, но не может — тот каждый раз отворачивает голову в другую сторону. — Я хочу ещё раз извиниться за то, что было вчера, — виновато бубнит мужчина, пока одна рука осторожно оттягивает ягодицу в сторону, открывая лучший обзор на столь похожий на женскую вагину орган. Яиц, к слову, двадцати пяти сантиметровый член не имел, на их месте и располагалось влагалище. — Я был не в себе и очень сожалею о содеянном.       Спина принца вдруг призывно выгибается, выставляя мужчине все свои прелести, но тут же выпрямляется. Явно пошёл в дело скудный самоконтроль гордого, обиженного Илариона. — Ты можешь не болтать пока я в таком положении? — спрашивает с претензией принц, с неприязнью и смущением скривив покрасневшие губы. — Это очень смущает, — уточняет он и фраза звучит уже не столь холодно, нежели ранее. — Прости, я просто не хочу, чтобы эта ситуация навсегда изменила отношения между нами, — проговорил Дирк, пока правая рука осторожно вводила в мокрое отверстие толстого корпуса шприц. Потихоньку, боясь травмировать или напугать, неустанно наблюдая только за тем, что происходит внизу. — Я готов искупить свою вину любыми способами и объясниться.       От принца, к удивлению, звучит задавленный стон. Хоть он и пытался закрыть себе рот рукой и не показывать реакции тела на удовольствие от проникновения чего-либо внутрь, но в итоге не сдержался. Стон приятно отозвался от стен и разительно отличался от болезненного крика, что Сондер слышал минувшей ночью. Хвост стал беспокойным, уши плотнее прижались к голове, а ноги будто расставились ещё шире. — Я не понимаю только одного, — вновь дрожит голосом принц, явно теряя позиции холодного и строгого образа. Ему нравилось то, что делал Дирк, но показывать виду нельзя. — Как можно сотворить насилие над тем, кто тебе д-дорог? — спрашивает и на последнем слове заикается, по-видимому успев сдержать второй стон. — Я слаб, Иларион, а вчера был ещё и зол, — выдыхает тяжело Дирк, наблюдая, что инструмент полностью погрузился внутрь принца. Взявшись за шприц левой рукой, правой он начал забор естественной смазки, постепенно наполняя пустое пространство шприца полупрозрачной, вязкой жидкостью. — Мне нельзя пить, алкоголь плохо влияет на меня. В конечном итоге, он привёл к тому, что я сознался в том, что планировал унести с собой в могилу. — Тогда почему ты, прекрасно понимая тот факт, что теряешь контроль когда… — начал свою обиженную речь Иларион, но прервался на стон, что вызвало его собственное тело, рефлекторно поёрзав на толстых, гладких формах шприца внутри. — Когда выпиваешь — решил напиться? — Бармен защитил тебя, более того, он защитил и меня, — качает головой Сондер, наполняя шприц последними миллилитрами смазки. — Я чувствовал себя просто омерзительно и совсем позабыл об этом, моя вина. Когда этот мужик сел рядом со мной и начал меня лапать… Я ничего не смог сделать, я застыл. — Это всё из-за того, что сотворил с тобой Велиар? — уже более мягко и сочувствующе спрашивает Илари, постепенно забывая о своей личной драме. — Скажи честно, на самом деле Велиар надругался над тобой и сбежал, да? — Я сопротивлялся и он ударил меня головой об пол, — честно признается мужчина, с омерзением от воспоминаний скривив высохшие губы. — Я отключился и не могу знать, что дальше он делал со мной. Но, судя по всему, Кручевальд просто потерял интерес к моему ослабшему телу и сбежал, — теперь уже врёт он, но врёт убедительно, даже скупую мужскую слезу пускает. — Я не хотел, чтобы хоть кто-то об этом узнал. — Мои опасения подтвердились, — также печально выдыхает Иларион, заметно оттаяв, но не упуская из внимания шприц, что постепенно покидал перевозбуждённое тело. — Мне жаль, что это произошло. Надеюсь, ты усвоил урок и больше никогда… — Никогда, ваше высочество, никогда, — клянётся мужчина, одной рукой откладывая шприц в сторону, а другой нежно оглаживая Илари по ягодицам. — Будь я проклят, если попытаюсь сотворить это снова. В таком случае, ты должен будешь немедленно сообщить страже и подвергнуть меня самому жестокому наказанию.       Принц промолчал в ответ на слёзную речь мужчины. Застыл в таком положении на столе, щекой прижимаясь к деревянной поверхности и стал мучаться в муках выбора. Внутри он давно простил любимого за проступок, осознал всю тяжесть пережитого им и легко объяснил поведение самому себе. Родители учили прощать, учили понимать других и принимать такими, какие они есть, но тяжёлый груз обиды так и лежал на груди. Пока Иларион, в панике и ужасе, умолял этого не делать — Дирк крепко сжимал его запястья за спиной, совершенно игнорируя все слова. И лишь когда принц искренне вскрикнул от обжигающей боли сзади — мужчина остановился. Кажется, здесь недостаточно простого «прости, я больше так не буду».       Иларион медленно поднимается грудью, выпрямляется и упирается поясницей о край стола позади. Он запахивает халат и скрещивает руки на груди. Смотрит на мужчину в явных сомнениях, оглядывая с ног до головы. — А ты мог бы лечь под меня в качестве искупления своего проступка? — вдруг спрашивает принц, чей прибор из-за течки сейчас налитый кровью касался пупка и блестел от смазки на конце.       Дирк вновь замер на месте. Кажется, седых волос сразу после фразы сильно прибавилось, складывалось впечатление, будто он и вовсе поседел вплоть до последней прядки каштановых, вьющихся волос. На деле, Сондер просто приоткрыл губы в искреннем удивлении и ужасе, сперва заглянув в глаза принца, а после обратив внимание на колом стоящий, огромный член. Густая бровь скептически изгибается, губы кривятся, а частое биение сердца начинает ощущаться намного чётче.       Дилемма вышла слишком жестокая. С одной стороны — целостность задницы, которую он чудом сумел спасти; а с другой — великодушное прощение принцем ужасного проступка. Вопрос только в том, что важнее? Дирк постепенно начал склоняться к тому, что зад будет намного дороже, а хвостатых красавцев, пусть и бурых оттенков волос, в Тиаридари полно. Предложи любому — согласится, только пятки на границе сверкать будут.       Но от чего-то Сондер даёт ровно противоположный ответ. — Да, могу, — говорит неуверенно он, взгляд в пол роняет и набирает побольше воздуха в лёгкие.       Мужчина ожидает, что принц будет с ним великодушен и одно только согласие позволит искупить вину, без какого-либо продолжения. — Тогда раздевайся и ложись на диван, — с лёгкой улыбкой заявляет Иларион, раскрасневшись лицом пуще прежнего.       К такому жизнь Дирка не готовила. Неужели, вопреки всем стараниям, ему не сохранить свою задницу в целостности и сохранности? Стрелять в принца он не станет, да и какой смысл, казалось бы! Если он убьет Илариона так просто — пропажу принца не удастся списать на побег, а спрятать тело в условиях оживленности поместья никак не выйдет. Он даже не рассматривал такой вариант, как бы ему ни было страшно сейчас.       Приказа Илариона он неохотно слушается. Снимает сперва халат, открепляет подтяжки от штанов, избавляется от рубашки и за пару движений вышагивает из штанов с бельем. Задница болела уже заранее, прекрасно понимая, что двадцать пять сантиметров её банально разорвут.       Дирк хотел было лечь животом на диван, лишь бы не созерцать того, что намеревается сотворить с ним перевозбужденный принц, но тот быстро останавливает. — Ложись на спину, я хочу видеть твои эмоции, — внезапно предусмотрительно выдает Илари, навсегда стирая из памяти Дирка образ принца как маленького, невинного и безвольного существа. — Не бойся, я постараюсь быть нежным к тебе.       Сондер, не веря в то, что он априори это делает, ложится спиной на кожаный диван. Поверхность липнет к потному телу, вызывая неприятную дрожь, ноги заметно дрожат, а лицо не выражает ничего, кроме страха. Сказано — сделано, пускать свои слова по ветру будет прямым доказательством несостоятельности. Может быть, это и не будет так больно, как он себе нафантазировал? Он ведь никогда и не пробовал ничего засовывать в задний проход, Дирк не знал какая именно боль его ожидает.       Иларион устраивается между ног, мягко раздвинув их перед собой руками. Сондер прикрывает ладонью глаза и отворачивается, лишь бы ничего не видеть, изо всех сил сдерживает себя от желания подорваться и убежать, а также подавляет накатывающие слезы. Чисто теоретически, побыть даже в пассивной позиции с принцем — весьма неплохая перспектива, таким может похвастаться разве что Амави, что когда-то принудил его к соитию. Звучит ведь благородно! Во всём надо искать свои плюсы, как говорится.       Иларион, имеющий лишь смутные представления о том, как всё делается в случае людей, совершенно не думает о предварительной подготовке. Он не станет растягивать девственное отверстие пальцами, Иларион сразу собирает собственную смазку с промежности и щедро мажет им возбуждённую плоть, растирая по всей длине. Дирк наблюдает за этим сквозь щели пальцев, хоть и пытается всячески отстраниться от ситуации.       Когда головка прижимается ко входу — Сондер задерживает дыхание и жмурит глаза. Пытается максимально расслабиться, дабы не усложнять себе же процесс, готовится к резкой боли и заранее кусает себя за губу, надеясь подавить болезненный стон.       Происходит незаметная возня, которой мужчина не придает никакого значения. Принц сменяет позицию и оказывается верхом на мужчине, и к счастью, Дирк, по какой-то причине, обладал эрекцией в тот момент. Мельком смазав чужой член натуральной смазкой под растерянный взгляд Сондера, принц прижимает головку члена к своему сжатому кольцу мышц и полностью опускается вниз бедрами, прижимаясь к телу мужчины.       Звучит два стона от обоих участников процесса. В принце было неимоверно узко, что и объясняло болезненный стон с его стороны, но также оправдывало стон наслаждения, с которым Дирк оказался внутри желанного тела. Дыхание стало тяжёлым, тревога вмиг покинула сознание Сондера и руки сами собой легли на талию Илариона, сжимая и прижимая к себе. В конечном итоге, мужчина притягивает лицо принца ближе за заднюю часть шеи. Второй реакцией был поцелуй, всё верно. Дирк жадно впился в дрожащие губы Илариона, сминал и легко покусывал, не в силах насытиться долгожданным моментом сполна.       Отстранившись от поцелуя, Сондер наблюдал едва болезненную улыбку на красных, влажных губах принца, что всё ещё восседал до предела на возбуждённой плоти. — Ты действительно думал, что я сделаю это с тобой? — ухмыляется Иларион, нежно оглаживая Сондера по щеке. — То, что ты согласился и шёл до конца — лучший признак того, что ты сожалеешь. Мне хватит и этого, я не хочу тебя принуждать к чему-либо. — Знаешь, звучал ты весьма убедительно, — вымученно засмеялся Дирк, чувствуя, как пульсирует плоть внутри тесного нутра. — Но я бы сильно огорчился, сделай ты это на самом деле. — Я понимаю, — кивает коротко принц и выпрямляется. — Мне не нравится в активной позиции, ты давно об этом знаешь.       Пристально наблюдая за тем, что происходит внизу, принц с томным дыханием стал приподнимать бедра, выпуская из себя чужую плоть приблизительно наполовину. Шло очень тяжело, несмотря на общую перевозбужденность в течке, но лишь она давала Илариону смелость априори что-то подобное в себя запихать. Спустя несколько медленных движений вверх-вниз, принц стал в большей мере получать удовольствие от притупившейся боли. И как приятный сюрприз — внутри основного отверстия вдруг оказались пальцы мужчины, что погружались весьма и весьма свободно. Будь воля Илариона — он бы занялся сексом с Дирком в биологически правильное отверстие, но опасность беременности от человека маячила грозно на горизонте.       Проходит время и принц весьма свободно двигается на члене, попутно насаживаясь на пальцы. Белые волосы, что буквально недавно были собраны в неряшливую косу, сейчас свисали по обнажённому телу до самых бедер, стальными волнами украшая худощавый силуэт с твердыми бусинами розовых сосков. Сверху принц смотрелся как нельзя кстати, так, как и полагалось, чего нельзя сказать о нём, когда он пребывал меж раздвинутых, волосатых ног Дирка. Влажные от поцелуев губы всё чаще раскрывались в сладких стонах, глаза плотно закрывали веки с белоснежными, пушистыми ресницами, а хвост то и дело подметал собой бедра Дирка позади. Сондеру непривычно видеть на себе не женщину, более того, даже не человека. Но, непривычно не значит плохо.       Со временем принц выдыхается, укладывается грудью на мужчину и замирает, восстанавливая дыхание. И Илари никак не мог ожидать, что именно в этот момент мужчина решит совершить самостоятельные толчки внутрь. Частые, глубокие и чувственные, они заставили принца и вовсе обмякнуть в крепких руках Сондера, оставляя за собой лишь право подставить задницу и томно выстанывать имя возлюбленного на ухо.       Дирк решает сменить позицию, когда понимает, что более активности от принца ждать не стоит. Аккуратно укладывает бледное тело спиной на диван, где недавно был сам, наблюдает за тем, как принц призывно раздвигает ноги и вновь врывается в податливое тело, сдерживая желание узнать каково у принца в другом отверстии. Тонкие ноги обвивают бедра Дирка и член погружается внутрь до предела. Иларион, изнывая от желания, теперь сам опускает длинные пальцы к промежности, проталкивая в себя сразу три пальца, двигаясь ими внутри под ритм, с которым Сондер врезался в некогда девственное отверстие.       Ключицы и шею принца отныне покрывают алеющие засосы, которые в дальнейшем придется скрывать. Иларион неминуемо раньше кончает, чем мужчина, и семенем покрывается весь подтянутый пресс, струйками стекая вниз к поверхности дивана и на пол. Сондер было хотел остановиться, прекратить всё, несмотря на не достигнутый оргазм со своей стороны, но принц крепко удержал мужчину внутри себя хваткой длинных ног. Принц не хотел, чтобы это прекращалось, хоть и прекрасно понимал, что вынести всю ночь жаркого слияния тел человек чисто физически не сумеет.       Дирк кончает. Заполняет горячим семенем принца изнутри; кому скажешь — не поверят! Но на этом голод разгоряченного течкой принца не заканчивается. Не дав толком отдохнуть, принц подскакивает с дивана, едва прихрамывая движется к уже знакомому столу, упираясь локтями и прижимаясь спереди животом. Оттопырив задницу, он, вне себя от смущения и возбуждения, призывно оттягивает в сторону ягодицу, а другой рукой, указательным пальцем, манит Сондера к себе. — Ты из меня все соки вытрахаешь, принц, — с неловким смехом заявляет мужчина, попутно пытаясь восстановить сбитое дыхание и смахнуть пот со лба. — Давненько у меня не было секса. — За дни течки я могу выжать из тебя всё, ты прав, — хитрым смехом отвечает Иларион, наблюдая за тем, как мужчина уже прижимает затвердевшую плоть к промежности позади. — Продержись сколько сможешь.       Кончить пять раз за ночь — безусловный рекорд, ведь больше двух у Сондера никогда и не было. Перевозбужденного принца, как и предполагалось, оттащить от себя оказалось не такой уж простой задачей. Даже после пятого раза, где финиш наступил в рискованной быть обнаруженными позиции на окне, Иларион хотел теперь усадить Дирка на окно, оседлать ещё разок, вновь ощутить нечто горячее, твердое и рельефное внутри, чего так желало тело.       Принц не то, чтобы сдался. В этот момент, когда Дирк просто прижал в крепких объятиях к себе, не позволяя что-либо сделать, Иларион вспомнил ситуацию с Амави. Он также был выжат, устал и не мог продолжать, но гибрид настаивал на обратном. Выходить за пределы возможностей своего тела всегда неприятно и сложно, а приносить такие проблемы любимому человеку принц не желал. И как бы ему ни было трудно, он сдержал себя, хоть и тайком, за спиной, не вынимал пальцев из себя. — Я больше не могу, прости, — тяжело дыша, признается Дирк. — Дай мне поспать пару часов и мы продолжим.       Спать сейчас Илариону не хотелось, но он всё равно принимает просьбу мужчины. Следовать сейчас, ранним утром, по пустым коридорам поместья в крайне растрепанном, говорящем состоянии было плохой идеей. Если их кто-то увидит — проблемы потом разгребать придется долго, и не факт, что получится. Поэтому они, постелив на ковре один халат, укрылись вторым, довольствуясь хотя бы такой альтернативой кровати. На тесном диванчике с трудом умещается Дирк, Илариону там места не найдётся. — Теперь все вопросы между нами решены, да? — после зевка спрашивает мужчина, крепко прижимая к себе размякшее тело принца. — Надеюсь, что ты никому не расскажешь о том, что было, верно? Амави мне голову в один миг открутит, если узнает обо всём. А если до него дойдет, что я согласился лечь под тебя… — Не волнуйся, это останется только между нами, — кивает спокойно Иларион, утыкаясь носом во влажную от пота грудь мужчины. — Обещай мне больше никогда не будешь пить, хорошо? — Обещаю, дорогой принц, — отзывается коротко он.       А тем временем, кое-кто за дверью окончил свою спонтанную слежку, ясно понимая, что дальше уже ничего не будет.       Высокий мужчина, один из стражей, неустанно наблюдал за происходящим где-то с середины, когда стоны Илариона отлично различались, стоило только приложить ухо к двери лаборатории. В первую очередь, стража привел к двери манящий аромат, что источал сейчас текущий принц, он неминуемо привлек к себе внимание ближайшего самца. Обычно, принц всю течку находился на своём этаже, запах не уходил дальше коридоров, от того никто из стражей и представить не мог как может пахнуть Иларион Мерингейл в особенные дни месяца.       Осознав, что именно происходит за дверью, он вдруг вспомнил как один из стражей выполнял приказ донести приглашение принца в лабораторию до покоев Дирка. Здесь-то пазлы и сошлись воедино.       В некоторой мере, обезличенный шлемом страж испытывал к Дирку самую искреннюю зависть. Какой-то человек, которому априори запрещено иметь связи с самками и гибридами, сейчас имеет кругом и всюду самого принца королевства. Столь прекрасного, юного, горячего и до сих пор невинного. Чем Дирк лучше чем он, высокий, здоровый, крепкий самец?       Страж, на пару с сенсационными новостями, сейчас нёсся как угорелый по коридору поместья, слышно звеня доспехами. В первую очередь, он хотел поделиться новостью с коллегами, и лишь потом — с королём да королевой. Последние спали сейчас мирным сном и не догадывались, что буквально час назад их сын наглейшим образом нарушил массу правил королевства.

«Ну ничего, скоро они узнают. Скоро узнают все»