Расходный материал

      Собраться с силами и рассказать оказалось не так просто, как звучало из уст самоуверенного мужчины. Воодушевленный маленькой возможностью повернуть, казалось бы, безвыходную ситуацию, в свою пользу, юный принц тут же направился к родителям, но не смог коснуться ручки двери кабинета. Отец находился прямо за ней, не в силах уснуть в поздний час перед неизбежным, и разговор с сыном стал бы ему лучшим снотворным, однако…       Принц постоял напротив двери около десяти минут, повилял хвостом, нервно рассекая воздух, подумал и принял решение первым делом рассказать всё Амави. Времени прошло предостаточно и действие снотворного юношу уже отпустило, пусть и не до конца. Сонное состояние всё ещё тяжестью лежало на его голове, не позволяя даже встать с тесного диванчика в лаборатории.       Когда Иларион явился в кабинет — подопытный уже не спал, лишь дремал, просыпаясь и проваливаясь в сон снова и снова.       Теперь Илари безмолвно стоял над юношей, боясь потревожить сон. Он уселся рядом с диваном, скрестив ноги, и почти бесшумно барабанил кончиком хвоста по холодным доскам деревянного пола, вглядываясь в лицо спящего товарища. Замечал как дрожат ресницы, как раздуваются ноздри, как едва дрожат уши иногда, как двигаются глаза, накрытые шторой век.       Сейчас проблема, с которой он желал обратиться к Амави, показалась ему сущим пустяком. Подумаешь, потрогали не там, где надо? Подумаешь, придется переспать с тем, с кем не хочется? Подумаешь, придется жить до конца своих дней с властным тираном? Это же всего-то мелочи на фоне глобальных проблем! К примеру, глобального потепления. В некоторых странах дети умирают от голода, болезней и воин, а принц сидит и расстраивается из-за того, что предначертано ему с рождения королевским кодексом. Может быть, у него всё не так уж и плохо? — Принц, вы чего-то хотели? — сквозь сон бубнит Амави, прижимая к груди маленькую подушку. Протяжно зевнув, юноша постарался продрать глаза и не уснуть вновь.       Илариону тут же захотелось соврать, успокоить юного гибрида, поцеловать в макушку каштановых волос и помочь добраться до комнаты, дабы тот с комфортом мог спать до самого утра. Рассказать байку о том, что ему приснился плохой сон, Амави бы сказал очевидные вещи вроде: «Это всего-лишь сон, вы можете спать спокойно, вы в родном поместье и здесь вам ничего не угрожает». На этом и закончить, сохранить страшный секрет внутри себя и может быть поделиться им со внуками через много-много лет, сетуя на нерадивого муженька. Иларион практически воочию видел своё будущее: безжизненное тело влачит жалкое существование в стенах поместья, родители давно умерли от старости, по дому бегают несколько детей, к которым он так и не смог проникнуться любовью, а в спальне, глубокой ночью, его ждёт ненавистный мужчина, ожидающий выполнения супружеского долга.       Останавливало только одно — Дирк уже отправился на задержание лжеца-преступника, и если он вернётся с ним в поместье, а там про ситуацию ни слухом, ни духом — возникнет явное недопонимание со всех сторон. Что ещё печальнее, так это то, что принц своим молчанием подорвет доверие Дирка, которого таким образом и подставит. Иного пути уже нет, Сондер категорично отрезал все пути отхода, а представления безрадостного будущего всё сильнее склоняют принца принять верное решение.       Принц набрал воздуха в лёгкие и долго выдыхал, размышляя с чего начать. Откровения для Амави это всего-то тренировочный этап перед разговором с родителями. И Иларион очень надеялся, что в этом непростом деле Амави составит ему компанию. — Я хотел рассказать о том, что на самом деле случилось между нами с Велиаром, — начинает принц, опуская низко голову, тем самым закрыв белоснежными волосами покрасневшее лицо. Каждое слово давалось ему с трудом, Иларион хотел бы похоронить страшный секрет глубоко внутри себя, прямо как похоронил злополучную ночь с Амави. Пути назад уже нет, принц дрожит, понимая, что именно ему придётся делать шаг вперёд к улучшению собственного будущего. — Я вас слушаю, принц, — отзывается заинтересованно и встревоженно Амави, присаживаясь на диване. Этот подъём потребовал от гибрида гораздо больше усилий, чем обычно. — Велиар пытался принудить меня к сексу тем вечером, — пробурчал себе под нос Иларион, ковыряясь сосредоточенно в ногтях правой руки. На лице юноши тут же отразилась неприкрытая ярость, но принц не мог видеть его эмоций. — Моё тело было совсем не против, а вот я — очень даже.       Рассказав полностью всю ситуацию юноше на одном дыхании, Иларион в секунду замолкает, будто воды в рот набрал. Более ему было нечего сказать и он жутко переживал осуждения со стороны подопытного, ожидал нравоучений, ругани и обвинений, с которыми бы точно согласился. Принц чувствовал себя действительно виноватым в сложившейся ситуации, ведь он нанёс непоправимый вред другому и почти поддался наглым домогательствам. И всё-таки, несмотря на прожигающее чувство вины, Иларион не был готов в качестве извинений принести в жертву всю свою жизнь.       Однако, Амави сейчас пребывал в тихом шоке. В шоке с того, что принц не рассказал всем правду сразу, в шоке с того, что у кого-то хватило наглости в здравом уме и трезвой памяти овладеть королевской особой до брака, в шоке с того, чем именно это могло обернуться в итоге. Он молчал, не в силах сказать хоть что-то немного адекватное касаемо этой ситуации. — А как вы познакомились с Реджинальдом? — спрашивает вдруг принц, решив разбавить обстановку несколько отстраненной темой. Помимо прочего, Илариону и правда было интересно узнать каким образом они сумели построить крепкий союз, ради которого Амави был готов рискнуть жизнью. Он не имел ранее никакого опыта в любовных отношениях и не мог отличить добро от зла. Вдруг, Велиар на самом деле влюбился в него до беспамятства с первого взгляда, а принц и не понял ввиду неопытности? И что, в конце концов, происходит между ним и Дирком… Иларион может считать любовью чувство постоянного беспокойства за мужчину, желание быть рядом как можно чаще и узнать о нём всё, вплоть до мельчайших подробностей? Или же, это просто проявление дружеских и товарищеских чувств, которые и должны между ними быть, в соответствии с природой и статусом? — Если вам действительно интересно, — несколько опешив, начал юноша. Амави был весьма опытен в вопросе отношений и постели, он понимал, что принцу его знаний порой чертовски не хватает. — Мы с Реджи познакомились в таверне. Тем вечером я знатно перепил и напал на самок в таверне, крайне настойчиво предлагая им соитие на один вечер. — Ты действительно получал удовольствие от секса с малознакомыми самками? — хмыкнул озадаченно принц, склонив голову едва в бок, прижимая белые уши к голове. — Я полагал, что это всегда работает исключительно в благотворительных целях. — Мне не слишком нравилось то, что мое предназначение — найти самца, вырастить потомство и до конца жизни ухаживать за ними всеми, — пожал плечами Амави, опускаясь на пол к принцу, приняв ровно зеркальную позу. — Я спаривался с самками и мнил себя самым крутым в городе самцом, несмотря на травлю касаемо моего распутного образа жизни. — Тогда, каким образом ты в итоге оказался в браке с самцом? — едва улыбнулся Илари, наконец подняв растрепанную, белоснежную голову на юношу перед собой. Амави был полон неожиданных сюрпризов и загадок. — Мне нетрудно тебя понять, я бы тоже не хотел зацикливаться на семье. — Реджи пришлось выгнать меня из таверны ради сохранения всеобщего покоя, — усмехнулся Амави, в точности вспоминая события того вечера. — И несмотря на то, что мой муж и тогда был выше меня минимум на голову, я решил пристать и к нему. Но не так, как природой заведено. Я предложил ему лечь под себя. Представляешь? Самцу предложить лечь под гибрида. Вот смеху-то было. — И как он отреагировал? — удивлённо вопрошает Илари, хлопая своими голубыми глазами в ответ. — Вы удивитесь ещё больше — он согласился, — уже с громким смехом рассказывает парень, пару раз хлопнув себя по согнутому колену. Амави вспоминал себя в тот момент, он помнил, как проявлял откровенную дерзость и неуважение к самцу, дабы нарваться на большие неприятности, а вместо этого получил снисходительную улыбну и согласие. — И сразу после смены, в той же таверне, в подсобке, я нависал над ним на тесном диванчике. — То есть, первый ваш секс был именно таким? — в откровенном шоке спрашивает принц, прикрывая губы ладонью от удивления. — Ах, если бы, — махнул рукой Амави, покачав головой. — Тот «я» — никогда в жизни не спал с самцами, особенно в такой позиции. Когда он, полностью голый и с раздвинутыми ногами предстал предо мной, мой член банально не встал, а вот между ног всё потекло, — говорит и в глаза не смотрит, явно стесняясь того, что рассказывает. — Реджи заметил это и нежно намекнул, что сперва мы можем попробовать в иной, более традиционной позиции. — И тогда ты забеременел впервые? — хмыкнул принц, окончательно запутавшись в рассказе Амави. — Нет, я просто сбежал, — закатывает глаза он и трёт переносицу. — Он не удерживал меня и спокойно отпустил, хоть сам был возбуждён до предела. — Тогда как вы… — почесывая затылок белых волос, спрашивает Иларион, высоко подняв светлые брови. — Я явился к нему в течку, рискуя переспать по дороге с любым самцом, что попадется мне на пути, — пожал плечами Честерс и руки на груди скрестил. — Я, обычно, никогда не выходил из дома в это время, не рисковал. Но на тот момент я целенаправленно шел именно к нему, дабы срывать ему рабочую смену в угоду своим животным желаниям. — Почему именно к нему? — чуть отойдя от шока, спросил беловолосый, дёргая ушами с нетерпением. — Чем он был таким особенным на фоне остальных? — Он был добр и терпелив к моему скверному характеру, — выдыхает с заметным теплом и любовью Амави. — Он как нечто огромное, теплое и приятное, все мои тревоги и предрассудки рядом с ним моментально развеялись. Я понял, что не хочу больше никого, кроме Реджи, кроме его горячих объятий и таких тёплых слов, — гибрид пожимает плечами и как-то виновато опускает взор. — Первый самец на селе, гордость родителей и завидный жених — посмотрел именно на меня, а не на какую-нибудь умелую и примерную самку. Меня возбуждала сама мысль о том, чтобы подчинить своей воле кого-то настолько безупречного.       Слушая рассказ Амави, Иларион параллельно старался разобраться в своих собственных чувствах. Принц, не имея никакого опыта в делах любовных, вдруг стал сравнивать двух непохожих личностей рядом друг с другом. Вспоминая то тепло и поддержку, что всегда давал ему Дирк — сердце будто оттаивало, голова приятно кружилась, а пальцы невольно поджимались, желая стиснуть мужчину в своих объятиях. А припоминая тот холод и безразличие, с которым обращался к нему Велиар, все чувства вдруг испарялись. Становилось холодно и тревожно, страшно и гадко, кожа покрылась мурашками от одной только мысли о том, что Кручевальд будет трогать его в самых интимных местах.       Если при мыслях о Дирке принцу представлялись крепкие объятия и нежные поцелуи, то Велиар дарил исключительно фантазию о том, как мужчина прижимает его голову к кровати, пока грубо берет сзади. И в отличие от грязных фантазий с Дирком, эти — не вызывали никакого возбуждения.       Иларион твердо решил, что с Кручевальдом он никогда не свяжет свою жизнь и никогда не ляжет с ним в одну постель. А что на счёт Дирка… Ситуация здесь весьма неоднозначная. О тяжести запретной любви принц нередко читал в книгах, он восхищался главными героями, что несмотря на явные различия и несоответствия всё равно могли быть вместе. Но он никогда не мог подумать, что в какой-то момент жизни окажется на месте героев из книг. — Я никогда не выйду за Велиара, — в заключении, говорит Иларион. Уверенно он поднялся с пола и подал руку юноше. — Нам нужно все рассказать родителям и заставить Велиара понести наказание за ложь и надругательства, что он надо мной совершил. — Мне нравится ваш настрой, принц, — широко улыбается ему Амави, охотно принимая помощь. — Но почему вы попросили меня рассказать о Реджи? — Кажется, я испытываю кое к кому подобные чувства, — загадочно выдает Илари, вновь уронив взгляд в пол.       Там и гадать не пришлось, без каких-либо проблем можно было понять о ком именно говорит принц. И это осознание никак не обрадовало Амави, понимающего всю опасность этого человека, ведь он прочувствовал настоящую сущность Дирка на собственной шкуре. Амави лично видел истинное обличие мужчины, но не мог рассказать об этом принцу, дав обещание. От этого на душе стало совсем гадко. Видеть влюбленные глаза, чуть алеющие щеки принца при одном упоминании Сондера и не иметь возможности хоть как-то повлиять на итог.       Дирк — совсем не Реджи, в этом юноша был совершенно уверен. Но даже если Амави выдаст всю правду о нём — погасит ли это огонь любви в глазах принца? И вовсе, поверит ли он ему или же обвинит в попытке разрушить их столь юное, совместное счастье?       Только для Амави от Сондера веяло опасностью, он будто видел человека насквозь, но ни с кем не мог поделиться своими наблюдениями. Он будто увидел призрака в абсолютно обычном доме, и если вдруг он признается остальным в том, что видел, как тарелка взмыла в воздух — ему обязательно покрутят пальцем у виска в ответ. Внешне Дирк складывал о себе весьма положительное впечатление, он мастерски замыливал взгляд. И всё-таки, что-то с ним определённо было не так.       Вот только, что именно? Чем так опасен Дирк Сондер, специалист, прибывший с людских земель? На этот вопрос Честерс до сих пор не мог найти ответ. Гадкое предчувствие не давало покоя, но, в конце концов, показаться для всех остальных сумасшедшим он не желал. Принц влюбился, это чувство безошибочно читается на его лице, но к чему это в конечном итоге приведёт Амави узнает позже.

***

— Давай мы с тобой договоримся, — не уставал Дирк от попыток выкрутиться из чужой хватки без лишнего насилия. — Ты — сильный, ты — умный, не то, что я, да?       Велиар прекрасно понимал, что пойманная им, хитрая и изворотливая, но такая слабая мышка попытается всеми способами перехитрить его. Он не доверял человеку в своих руках ни на грамм, но доводы из его уст порой звучали весьма логично. Прямо как тот, что сейчас озвучил мужчина с опущенными в безоружном жесте руками. — Ну, и чё? — раздражённо вопрошает Велиар, нахмурив темные, густые брови. — Если ты действительно захочешь меня трахнуть — я никуда от тебя не денусь, — пожимая плечами, говорит Дирк, но не верит в свои слова до последнего. Шансов на спасение у него крайне мало и задница вправду может пострадать, но даже если так — он обязан одержать победу. — Разница только в том, насколько больно и неприятно это будет для меня. — К чему ты клонишь, упырь? — скалится от злобы мужчина, хорошенько встряхивая человека в крепкой хватке, прикладывая вновь и вновь спиной к стеллажу позади, от чего книжки с грохотом обрушивались на пол. — Ты сам хочешь мне жопу подставить? — Так да, всё верно! — соглашается охотно он и вдобавок кивает, едва сдерживая накатывающий истерический смех. — Если я буду тебе сопротивляться — мне будет только больнее, но это никак не избавит меня от твоего члена там. Давай мы с тобой договоримся, что я — не брыкаюсь, а ты — не ведёшь себя как тупое, озабоченное жи… — Чё ты сказал?! — вмиг прерывает его Велиар, перемещая хватку одной руки на шею Дирка. — Как ты меня только что назвал?! — Тише, тише, Шарик, я просто предлагаю сделку…       Второго оскорбления Велиар не выносит, и сильные руки тянут мужчину будто тряпичную куклу к столу, длинному и широкому, уставленному стопками различных книг, в конечном итоге скидывая их со стола телом Сондера. Оказавшись прижатым к столу щекой, Дирк решает более не играть с огнем и удержаться от язвительных обращений, но от своей тактики не отступается. Задница уже чуяла надвигающуюся опасность, особенно тогда, когда Велиар вдарил по ней ладонью со всей силы. Сондер проглатывает болезненный крик и буквально видит, как старший брат, Дориан Сондер, призраком ухмыляясь стоит в дальнем углу. «Ты действительно позволишь ему натянуть твой зад, да?» — говорил взгляд брата. — «Можешь тогда на родину не возвращаться, нам тут дырявые не нужны». Дирк фырчит и корчится, стараясь увести взор от злополучного ведения. Не найдя ничего остроумнее, он шепчет под нос Дориану в ответ: «Свали из моей головы». — Давай я, хотя бы, сам разденусь, а? — едва неразборчиво бубнит Дирк, снаружи не отреагировав на столь сильный удар. — Тебе же не хочется долго возиться с моими ремнями и завязками, верно? — Ты закроешь свой поганый рот или нет? — буквально рычит Кручевальд, сдерживая руки мужчины за спиной. — Или мне первым делом занять его? Как считаешь, мой член достанет тебе до желудка или нет? — здесь оскал меняется на торжествующую ухмылку. Велиар знал что такое минет и в целом был весьма образован касаемо сексуальных практик.       Хоть идея проникновения члена мужчины куда-либо, даже в рот, Сондера не слишком вдохновляла, но это оказался чуть ли не единственный шанс ненадолго избавиться от удерживающей хватки и обезопасить самое дорогое, что у него есть. Член волчьих он уже сосал, терять не то, чтобы есть чего, даже несмотря на то, что этот будет сантиметров на десять больше.       Вопросом Велиара озадачился и сам Дирк. И правда, достанет ли он до желудка и что с ним после этого станет? — Хорошо, без проблем, — сквозь зубы соглашается Дирк, кивнув пару раз для надёжности. Этот жест стоил ему раздражённой щеки, что так неприятно проскользила по чистому дереву стола. — Можем начать с минета, раз тебе так не нравится мой рот. Отпусти меня и дай встать на колени.       Велиар не ослаблял бдительности ни на секунду, прекрасно понимая всю опасность того, кто находится перед ним. Но тот совершенно не учел вероятности, что помимо ныне улетевшего далеко-далеко пистолета у Дирка есть и другое оружие.       Отпустив руки жертвы, он сразу цепляется за волосы, грубо стаскивая Сондера со стола и поставив на колени вплотную к себе. Рост Дирка идеально подходил для таких дел, носом его ткнули ровно в выпирающую через ткань штанов плоть. Не самая приятная встреча. — Расстегивай, — приказывает Велиар, ни на секунду не выпуская вьющиеся, каштановые волосы из хватки массивного кулака.       Завязок, ремней и замков на его штанах оказалось даже втрое больше. И дабы потянуть время, Дирк выполнял приказ бесконечно долго. Старался сделать максимально заинтересованное лицо, смотрел в глаза мужчины с каким-то подобием похоти, а сам размышлял как удобнее будет достать клинок из подошвы массивных берцев. Ранее достать холодное оружие он физически не мог, а сейчас, когда до ноги оставалось лишь дотянуться, проблемой стала необходимость расстёгивать всё обеими руками под чужим чутким надзором.       В итоге Велиар психует и одной рукой расстёгивает всё оставшееся, попутно потянув ткань штанов вниз. И внезапно Дирку попадается до боли знакомая надпись на резинке боксеров мужчины, от чего предположения о необычности семьи только подтверждаются. Он смотрит не на почти сорокасантиметровый член у лица, а именно на резинку трусов. — И где ты достал «Кельвин Кляйн»? — спрашивает Дирк в искреннем изумлении, но ответ получить ему не суждено. — В вашей деревне и такое уже шьют?       Рука, что недавно сжимала его волосы неподвижно — теперь больно давит челюсть вниз, заставляя неминуемо раскрыть широко рот.       Если сравнивать член принца с этим — Иларион действительно имеет крохотное достоинство. И в ширине, и в длине, во всём он уступал достоинству настоящего самца, и это сейчас на себе ощутил Дирк. В раскрытый рот тут же легла головка члена, едва не заполнив все пространство там, и без промедления пошла дальше, в глотку. Велиар не постеснялся насадить жертву на всю длину, до конца, уж очень желая проверить теорию. А Сондер, окончательно ошалев от боли и унижения, стал судорожно тянуть руки к злосчастному берцу, безуспешно подавляя рвотные позывы.       Чисто по ощущениям Сондера — член и правда проник куда-то дальше глотки, туда, где ещё ничего и никогда не было. И хоть рвотные рефлексы сработали, член, настолько глубоко погруженный внутрь, послужил для подступившей рвоты затычкой, что вынуждало мужчину сглотнуть все обратно. Одной рукой он уцепился в бедра Велиара, а второй уже щупал крохотную рукоять клинка, что так неохотно выходил из подошвы ботинка. — Ну как, достало до желудка, Сондер? — ухмыляясь, спрашивает Велиар, сам находясь в полнейшем экстазе от сжимающей его, пульсирующей кашлем, глотки, совершенно не замечая возню жертвы в районе ботинка.       Сжав голову жертвы в сильной руке, самец едва подался назад, но только для того, чтобы снова протолкнуться до предела в человеческую глотку. Слёзы рефлекторно брызнули из глаз человека, переживать такое вторжение оказалось непростой задачей. Дирк успел пережить за свою жизнь самое разнообразное насилие, вплоть до тяжких телесных, но с членом во рту он не оказывался никогда. Кажется, ощущать чужую плоть внутри себя намного унизительнее, чем раз за разом получать удары ногами, скрутившись на полу. Будь у Дирка выбор, он бы никогда не выбрал оказаться на этом месте.       Как только клинок вышел из подошвы — Сондер вонзил лезвие одним ударом в бедро, с силой потянув вниз, делая первую за вечер рану глубокой и протяженной.       Звучит оглушительный вскрик Велиара и тот ожидаемо отпрыгивает, вытаскивая из своей ноги столь опрометчиво оставленный Дирком клинок. Велиар очень давно не ощущал боль, очень давно не получал столь серьезных ранений, в особенности от того, кто в десять раз слабее его самого. Злость вскипает в венах вместе с адреналином, мужчина тянет край штанов и белья вверх, временно прикрывая уязвимые места и закрывая широкую рану на ноге, кровь с которой уже стекала струями вниз, в обувь, заполняя ботинок и заставляя хлюпать при каждом шаге. — Ну как, достало до кости, дорогой? — хриплым голосом интересуется Дирк, сплевывая в сторону остатки чужой смазки, смешанные с гадким привкусом собственной рвоты. — У нас счёт один к одному, не злись, волчонок.       Долго разглагольствовать и победно ликовать у Сондера банально не оказалось времени. Он не ожидал как скоро мужчина оправится от столь тяжёлого ранения, и не представлял, что с такой ногой Велиар начнет стремительно хромать за ним. Немедля ни секунды, Сондер, спотыкаясь, подрывается с пола и несётся в сторону единственного спасения — пистолета с полной заряженной обоймой. И Велиар, к великому удивлению, не сильно отстаёт.       Только стоило ему сжать в руках тяжёлую, железную рукоять пистолета, как удар здоровой ногой тут же выбивает последний шанс из рук человека. Дальше фокусы с доверием и добровольностью не пройдут, однако, пистолет не улетел далеко. Оружие оттолкнулось от стены напротив и пало прямо к ногам Велиара, что тут же его и поднял.       Дирк правда ожидал, что противник выстрелит либо в голову, либо в ногу, но прогнозы оказались неверны. — Ты зря это сделал, человеческое отродье, очень зря, — озлобленно рычит возвышающийся над ним Велиар. — Теперь я буду трахать тебя до тех пор, пока в твою проклятую задницу не поместится свободно баскетбольный мяч.       Дирк, казалось бы, находясь в совершенно безвыходной ситуации, вновь умудряется найти место сдавленному смеху. За спиной Велиара находился всё тот же смутный, призрачный образ брата, который смеялся вместе с ним. «А чё не сразу всю баскетбольную команду? Весь стадион тебе в очко затолкает, вместе с болельщиками!» — вне себя от смеха, выдаёт призрак Дориана, живущий в голове Дирка. «Устроишь баскетбольные соревнования в моей заднице, братец?» — поддерживая настрой старшего, спрашивает в мыслях младший, надеясь на взаимность. Но вопреки ожиданиям Дирка, образ моментально мрачнеет, скрещивая руки на груди. «Борись до последнего, сопляк.»       Пистолет моментально становится разряженным. Магазин падает по правую сторону, а он сама тушка оружия — по левую, но, право, не так далеко, как могло быть. По большей части, Кручевальд сделал это для пущей наглядности, что надежд на спасение у Северного агента больше нет. Наблюдать угасающую надежду на спасение в глазах Сондера стало непередаваемым удовольствием для Велиара — он бы записал этот момент на видео и просматривал каждый вечер. То, как сумасшедший, сдавленный смех Дирка вдруг перешёл в тихий поток мата под нос… Жертва начала осознавать своё положение и его истерия перешла в иную форму. — Вообще-то, твой член не пролезет в меня чисто физически, — с уже знакомым истерическим смехом говорит Дирк, как только ногой его впечатывают к полу. Грудная клетка больно упирается в деревянный пол и дышать становится практически невозможно, но даже это не останавливает его от весёлой болтовни. По щекам мужчины бегут слёзы, глаза полны ужаса, но на губах по-прежнему остаётся эта раздражающая ухмылка. — Мои бедренные кости намного…уже, чем баскетбольный…мяч, — заявляет он, часто прерываясь на кашель.       Руки вновь за спиной, а Велиар возвышается позади. Притянув к себе Дирка за бедра так, чтобы они остались приподняты, пока лицом тот упирается в пол, дело осталось за малым. Просто избавить свою жертву от оков одежды из чертовски плотной ткани, которую так просто на нём не разорвать. Этот процесс Кручевальд решил оставить без комментариев, как и замечание, что недавно прозвучало от мужчины. Крайне неудобно было сдерживать брыкающегося Дирка одной рукой, а другой пытаться расстегнуть ремень спереди, но приходилось — Велиар не имел огромного опыта в принуждении кого-либо к сексу. Как самец сейчас считал, он занимается наказанием наглого преступника, что явился на их мирные земли с плохим умыслом. И раз Дирк решил отравить не абы кого, а саму королеву, то он вполне заслуживает быть настолько униженным.       Сондеру приходит очередная гениальная идея в голову, когда его задница уже неминуемо обнажилась перед лицом противника. Его гадкий язык — последняя надежда на спасение. — Слышь, Велиар, Синт, батя твой, похож на того, кого у нас на родине называют «пидорас», — бубнит он с ухмылкой, хотя у самого уже по щекам стекают слезы отчаяния. Голос дрожит, как и всё тело, и что-то внутри уже готовится к невообразимой боли и унижениям, что ему предстоит пережить. — А твою сестренку я бы под хвостик оттарабанил, она такая секси. Прямо в задницу бы ей запихал и кончил бы в неё, как в настоящую шлюху.       Провокация, к удивлению, срабатывает. Рука, которой мужчина уже стягивал с себя белье, вдруг оказывается на волосах Дирка. С силой сжимает их, а затем тянет назад, чтобы с размаху впечатать мужчину головой в деревянный пол. Редкие часы, которые Дирк провел за сетевыми компьютерными играми не прошли даром — здешние жители не были подготовлены к такого рода провокациям, поэтому Велиар ожидаемо отреагировал крайне категорично. На мгновение Кручевальд позабыл обо всём, утопая в чувстве неконтролируемого гнева. Оскорбление семьи в рамках сетевых игр — обычное дело, опытные игроки давно научились парировать такого рода провокации, но не Велиар. — Не смей оскорблять мою семью, отброс, — рычит злобно Кручевальд, всё ещё сжимая в руке чужую голову. — Настоящая шлюха здесь только ты, и твою задницу я до отказа заполню своим семенем, не переживай.       От Дирка же ответа не следует. Тело вдруг расслабляется в руках хищника, размягчается везде, а колени скатываются вниз, избавляя мужчину от пошлой позы, в которую его поставили.       С трещины в виске тут же потоками льется кровь, заливая собой правую половину лица. Сондер изо всех сил притворяется, что потерял сознание от удара, как и входило в его маленький, гениальный план. Сперва он и правда потерял ориентацию в пространстве, удар вызвал потемнение в глазах и неимоверная боль тут же запульсировала в висках, он побоялся, что и вправду потеряет сознание, оказавшись полностью в распоряжении зверя. Но, к счастью, ему удалось ухватиться за последнюю нить, мастерски, прямо как дома, подавляя любые признаки ощущения боли. Сондер обмяк на деревянном полу, прикрыл глаза до узких щелей и постарался дышать только приоткрытыми губами, делая незаметные, короткие вдохи и выдохи. Намного лучше иметь разбитую голову, чем порванный зад. — Твою мать, вырубился что ли? — брезгливо вопрошает Кручевальд, заглядывая в плотно закрытые глаза Дирка.       Велиар не сразу верит, что мужчина в руках отключился, он ждал подвоха. Именно поэтому самец старается всеми способами вывести противника из состояния притворства.       Отпустив без всяких церемоний голову с грохотом на пол, он отпустил его руки и задрал пропитавшуюся кровью рубашку, созерцая оголенную спину Дирка. И на секунду опешил, увидев на ней бесчисленное количество глубоких шрамов от плетей самых разных видов. Где-то шрамы были ровными, где-то рваными, где-то и вовсе округлыми, будто об кожу тушили огромное количество сигар, не сигарет. Вглядевшись в кожу задницы, которую он буквально недавно с желанием раздвигал, Велиар заметил всё те же рваные шрамы, просто намного белее и старше.       Выдохнув, мужчина совладал с эмоциями и со всего размаху вдарил по оголенным ягодицам тяжёлой рукой. Реакции не последовало. Тогда он решил напугать Сондера, схватил его ягодицы по обе стороны, раздвинул, наблюдая сжатое кольцо мышц, и обрушил свой член на промежность жертвы, ожидая возобновления сопротивления.       Его не следует. Как лежал бездвижно в луже крови — так и лежит, никакой реакции действия самца не вызваают. И это безмолвие стоило Дирку тысячи нервных клеток, жертвуя которыми он сдержался от истерических рыданий и паники, что окутала и сдавила всё сознание. Сердце жертвы заходилось стуком в груди, это был его последний шанс на спасение, но никто не исключал наличие некрофилических наклонностей врага. Вдруг, отключка жертвы не станет для него проблемой? Как только Сондер ощутит внутри член Велиара — маска мгновенно спадёт, что позволит противнику вдоволь насладиться криками человека. И услышав их, Велиар не остановится, пока не выполнит данное обещание. — Ну, ничего, я думаю от этого — ты точно проснешься, — ухмыляется в конечном итоге Велиар, не сильно расстроившись отключке жертвы. Да, видеть его эмоции при самом первом проникновении огромного члена хотелось, однако, это было не то, чтобы обязательно. Узнать каково в человеческой, девственной дырке было куда важнее. «Господи, неужели всё-таки…» — проносится мельком в голове Сондера, из-за чего он непроизвольно резко и шумно выпускает воздух из лёгких. К счастью, враг не замечает момента уязвимости жертвы.       Головка упирается прямо в кольцо мышц, подсказывая Дирку, что время его на исходе. Велиар, придерживая его за бедра обеими руками, решает попробовать протолкнуться в тело мужчины, и это становится последним шансом для Сондера. Изо всех сил напрягаясь сзади, дабы чужой член банально не пролез, Дирк хватает сперва пистолет слева от себя — левой рукой, а магазин по правую сторону — правой, и за считанные мгновения собирает оружие воедино. Резким движением перевернувшись на полу, оказываясь теперь спиной перед противником, он выставляет руки вперёд и не целясь стреляет.       Шокированный взгляд Велиара запомнится Дирку навсегда. И не менее шокированный взгляд был у Сондера, когда он понял, что выстрел так и не прозвучал. Видимо, предвидя такую ситуацию наперёд, Кручевальд предусмотрительно поставил пистолет на предохранитель, прежде чем разобрать прямо на глазах у Дирка. Поразительно смышлёный самец не прекращал шокировать Сондера — на Тиаридари сплошь и рядом наивные деревенщины, почему тогда именно Велиар выродился таким предусмотрительным? Знаний о пользовании огнестрельным оружием у него быть априори не должно. Что-то тут не так…       Вновь всё тело окутывает паникой. Дрожащий большой палец щёлкает предохранитель ровно тогда, когда огромный кулак уже летит выбить огнестрельное оружие из его рук, а спасительный выстрел звучит до столкновения.       Дирк промахивается в голову, но попадает в шею, и судя по всему, пуля проходит насквозь. Зверь утробно рычит, постепенно захлебываясь собственной кровью, прикладывает массивную ладонь к смертельному ранению. Огромное тело тянет назад и тот падает с оглушительным грохотом, кажется, ударяясь о деревянный пол головой. Смешная вышла поза падения, учитывая, что колени все ещё согнуты, а бедра все ещё оголены, а эти звуки…       Сондера пробирает на волну истерического смеха. Выпустив из рук пистолет сразу после падения мужчины, он садится на колени и, прижимая окровавленные руки к лицу, истерически смеётся во весь звонкий голос. Со временем от смеха стал болеть не только живот и скулы, но и голова, пережившая недавно сокрушительный удар об пол. Он не верил в свою победу, не верил в то, что смог избежать неизбежного в последний момент, ведь план сработал не до конца. В идеальной картине действительности Велиар должен был оставить окровавленное тело на полу, отлучиться куда-нибудь, пусть даже совсем недалеко, и тогда бы Сондер сделал решающий выстрел. Всё прошло совершенно неожиданно, шансов на победу практически не было, но Дирк всё равно смог выбраться.       Истерический смех прерывается, когда Сондер видит образ брата где-то в углу. Сейчас он выглядит приятно удивлённым, пусть и не без тени отвращения в глазах. Дирк вымученно улыбается и подмигивает ему, прежде чем видение растворяется во тьме.       Только тогда мужчина перестает смеяться, натягивает на себя штаны с бельем обратно, и замечает, что истекающий кровью зверь на полу всё ещё жив. — Пристрели меня, — просит хрипло, едва разборчиво Велиар, с надеждой заглядывая в глаза своему убийце. — И кто тебя стрелять учил, косой мудила…       Поднявшись на ноги и склонившись над телом мужчины, Дирк, скрестив руки за спиной, лишь победно ухмыльнулся. — Брат учил, но пьяный и в чистом поле по бутылкам, — пожимает он плечами, выпрямляясь и оглядываясь по сторонам. До пистолета Велиар точно не дотянется, как и до ножа, что некогда побывал в его бедре. — Нет, волчонок, я не могу тратить много патрон на тебя, их у меня весьма ограниченное количество, — Сондер присаживается рядом, прижимая ладонь к истекающей кровью трещине в виске, морщась от боли. — Может, пока ты в сознании, мне тебя кастрировать? Я бы на твоём месте поскорее сдох, лишь бы не чувствовать лезвия на своих яйчишках. — Только попробуй, ублюдок, и я тебя… — хрипло отзывается мужчина, свободной от раны рукой потянувшись к ноге Дирка. — Просто убей меня, ты, дерьма кусок…       Дирк и правда думал совершить справедливое возмездие за свои страдания, но рана на голове, кровь с которой уже стекала по щеке до шеи и к груди, подсказала волной боли, что это плохая идея. Выдохнув, человек неторопливо, сам качаясь и спотыкаясь, подбирает с пола клинок. С ним и направляется к зверю. Встав перед ним на колени, Дирк едва устало посмеялся с того, как некогда страшный и грозный Велиар ухватился за рубашку ослабевшей рукой. Сондер без труда стряхивает хватку со своей одежды. — Рад был познакомиться, Велиар Кручевальд, — с лёгкой улыбкой говорит мужчина, упирая кончик клинка между рёбер противника. — Жаль, что перед смертью ты даже не потрахался.       Клинок входит по самую рукоять в чужую грудь, пронзая важнейший орган в теле — сердце, обрывая на этом жизнь Велиара раз и навсегда. Обе руки, которыми изрядно вымотанный Дирк вгонял в мужчину нож, в итоге застыли в таком положении на какое-то время.       Теперь, находясь в полнейшем одиночестве, мужчину охватывает новая форма истерии. По щекам потоками льются слёзы, перемешиваясь с его собственной, темно-алой кровью, лицо искажается гримасой отчаяния и Дирк падает прямо на грудь убитого им коренного жителя Тиаридари. Оглушающие рыдания сотрясали стены пустого поместья Кручевальдов. Всё тело трясло, оно бьётся в агонии и страхе после пережитого, все подавленные эмоции разом обрушиваются волной, захлестнув с головой.       Ещё немного и он бы никогда не был прежним. Ещё немного и его миссия бы полностью провалилась, а на родине его бы, после всех издевательств Велиара, точно бы четвертовали и скормили бродячим собакам, признав слабаком и неудачником, что не справился с заданием. Ещё немного и Иларион бы вскоре увидел его совершенно вымотанное, выжатое и убитое тело, всё ещё слабо содержащее сознание, он бы узнал, что с ним сделали, и узнал за что именно. — За что мне всё это, боже мой, — в голос рыдал Дирк, пока имел такую шикарную возможность. — Я не хочу так жить, я не хочу этого делать, я устал, боже, прекрати меня испытывать! — выкрикивал в истерике он, сжатыми кулаками яростно ударяя по безжизненному телу Велиара. — Я не выдерживаю всё это, я не выдерживаю, НЕ ВЫДЕРЖИВАЮ!       Истошные завывания Дирка не покидали пределов подвала и оставались маленьким секретом между ним, мертвым Велиаром и сотней, тысячей непонятных книг, что будто осуждающе смотрели на него с полок и пола. Вокруг кровь, свежие раны кровоточат и обжигают болью, но ведь на этом его работа не окончена.       Перед ним сейчас находилось более сотни килограмм, от которых ему предстояло грамотно, без лишних свидетелей, избавиться. А также вся кровь, разлитая здесь в процессе борьбы, должна быть начисто убрана в целях инсценировки побега убитого.       Оглянувшись по сторонам, едва оправившись от эмоций, мужчина понял, что улики предстоит убирать вплоть до самого утра. И осознав это, Сондер в последний, заключающий раз бьёт Велиара со всего маху кулаком в ребра, кажется, где-то парочку проломив. — И кто кого трахнул, а?! — крикнул во весь голос Дирк прямо в лицо покойнику, а после в него же и плюнул.