Расходный материал

       Естественно, по своему обыкновению, Дирку пришлось успокаивать юного принца, но причин его беспокойства он узнать так и не сумел. Он прекрасно знал и понимал, что после ужина Иларион провел какое-то время наедине с Велиаром, данный процесс был необходим и запланирован семьями, как необходимый этап знакомства. И хоть мужчине жутко не нравилась идея оставлять их одних, без присмотра, с этим фактом пришлось смириться. Как никак, а против обычаев он не пойдет и под торшер не замаскируется.       По дороге на второй этаж, на террасу, где Дирк и заметил плачущего принца, он был вынужден неминуемо пересечься со стремительно удаляющимся Велиаром. Не заметить ран на лице самца было просто невозможно, учитывая, что помимо щеки кровь теперь покрывала всё предплечье мужчины.       Если именно таким образом закончился их личный разговор — дело пахнет жареным, и всё-таки… Сондер был отчасти рад, что принц отверг новоиспеченного мужа таким безжалостным способом. Весьма безжалостным, даже слишком, если учитывать крайне нежную натуру Илариона.       Дирк порой удивлялся тому, как мастерски принц умудряется нажить себе проблем с местными жителями. Сперва странный тип в таверне, потом Амави, а теперь и Велиар. Беспокойство Дирка, пусть оно и являлось весьма собственническим, теперь оправдывалось на все сто процентов. Неужели мужчина, учитывая всю гадливость характера и сути, единственный, кто не попытался затащить Илариона в постель силой? Понятное дело, северные волчьи весьма редкие и впечатляющие внешне, однако… Кажется, королевство Тиаридари не так далеко ушло от Северных земель.       Сразу после секундной встречи и обмена недоброжелательными взглядами с Велиаром, человек усилил ход. По обширной, скользкой лестнице Дирк буквально бежал, рискуя поскользнуться и лишиться пары передних зубов. К счастью, до места преступления он добирается целым и слегка уставшим, чтобы застать принца ровно на том же месте — на террасе, на коленях и в слезах. — Что с вами, принц? Что произошло? — с порога сыпет вопросами мужчина, стремительно оказываясь рядом со светлой фигурой. — Почему вы в крови? Это ведь его кровь, верно?       Иларион лишь коротко кивает, убирая в карман широких штанов окровавленную руку. Дорожки слёз остановились и подсохли с приходом Сондера, но взгляд напротив — стал печальнее прежнего. Протянув к мужчине свободную руку, таким образом без слов требуя объятий, принц легко добивается желаемого и вжимается щекой в сильную грудь.       Вновь Иларион столь прекрасен и привлекателен по меркам Дирка. Вновь плачет, вновь сломлен, вновь прижимается к нему, наивно полагая, что Дирк и есть его крепкое, мудрое плечо, что никогда его не обидит. Сондер хотел стать ему именно такой опорой, крепкой, непоколебимой и неприступной, однако и в нём таились, плодились и вели весьма комфортную жизнь разного рода психологические проблемы. Сейчас Дирк мог стать принцу неприступной крепостью, но никто не говорил, что в рамках каменных стен величественной крепости Иларион сможет обрести покой и безопасность. — Что он с вами сделал, принц? — спрашивает в полголоса Дирк, нежно оглаживая по растрепанным, белоснежным волосам. Однако, в ответ ничего не следует, и после небольшой паузы мужчина пытается отстранить принца, дабы заглянуть в глаза. — Илари, пожалуйста, поделись со мной. Я найду способы заставить Велиара заплатить за свой поступок, обещаю. Только расскажи. — Я не хочу об этом говорить, — отводя взгляд, сообщает Иларион, изредка шмыгая заложенным носом. — Помоги мне добраться до спальни так, чтобы нас никто не видел.       Дирк выполняет просьбу принца. Он хотел было подхватить явно ослабленное тело юноши на руки, но тот наотрез отказался, причина понятна — слишком вызывающе они будут выглядеть со стороны. Тогда человек помог подняться, подал руку и всю дорогу служил верной поддержкой и опорой, в которой сейчас так нуждался принц. Иларион уже находился за каменными стенами, уже ощущал покой и уют, не замечая подозрительные тени, что наблюдают за ним с тёмных углов.       На дворе глубокая ночь, в поместье стало невозможно тихо. Прислуга разбрелась по своим покоям, семья Кручевальд, если не покинула поместье вовсе, то сейчас проживала в совершенно противоположном крыле. Шанс того, что их обнаружат — минимален, но принц всё равно нервно озирался по сторонам, будто вот-вот, и за ним придет стража, крутить по рукам да ногам за страшное преступление. Больше всего Иларион волновался за родителей, чьи ожидания он сегодня совсем не оправдал. Отец и мать явно не могли ждать того, что вместо непринуждённой беседы и приятного досуга между самцом и гибридом вспыхнет кровопролитный конфликт.       Проводив принца до просторной, заправленной кровати, Дирк думал сразу же удалиться. Негоже ему, простому человеку, восседать на одной кровати с принцем, верно? На родине за такое бы точно по голове не погладили — с высшими чинами надо находиться на почтительном расстоянии и ни в коем случае не трогать их личные вещи.       Но, принц имел иное мнение, когда удержал запястье мужчины, что едва на шаг успел отойти. — Не уходи, останься сегодня со мной, — просит Иларион тихо, едва различимо в полутьме королевских покоев. — Всё это время я много думал о тебе.       Последние слова звучат лучше, чем всё услышанное когда-либо за всю тяжёлую жизнь человека. Замерев на месте, Дирк поднимает удивлённо брови и глаза карие округляет, и тем не менее, подходит ближе к кровати. Нависает сверху над ним, впервые за долгое время оказываясь выше, чем принц. Рука, что недавно сжимала с надеждой запястье, вдруг перемещается в ладонь, в неуклюжих попытках сплести пальцы с обратной стороны. Иларион тянет его кисть к своей голове, если точнее — к ушам, таким пушистым и стоящим, нежным и чуть дрожащим от волнения. — И что же ты обо мне думал? — хмыкнул настороженно Дирк, позволяя принцу распоряжаться своей рукой как тому вздумается. — Амави говорил, чтобы я тебе не доверял, — отвечает Илари уже с прикрытыми глазами, расслабляясь от осторожных прикосновений к ушам. — Но я считаю, что после родителей, ты — единственный, кому я могу здесь доверять. — Почему? — логично вопрошает мужчина и теперь сам нежно гладит мягкие уши, слегка почесывая у основания, порой излишне осторожничая. Наблюдать за удовольствием принца оказалось не менее приятно, чем видеть его слезы. Удивительное создание. — Ты совершенно другой, Дирк, не такой, как мы. Ты — человек, ты вырос в ином мире и по какой-то непонятной причине ты можешь понять меня, — отвечает он, едва приоткрывая глаза. Выдыхает, думает о чем-то, собираясь с силами для какого-то крайне важного вопроса, отвлекается настолько, что забывает про ласки, что на ушах не прекращались. — Дирк, я могу тебя попросить ещё кое о чем?       В сложившейся обстановке вопрос и правда прозвучал крайне интимно. Сейчас они вдвоем в спальне, совершенно одни, вероятно, до самого утра, пока инцидент с Велиаром не всплывёт на поверхность. В покоях приглушённый свет свечей, а за окном тихая, безветренная ночь. Как бы мужчина ни пытался прогонять грязные мысли — у него не получалось, а возбуждение уже проглядывалось через ткань темных штанов. Именно туда взор принца вдруг и обращается, внезапно вгоняя в краску Дирка, что стыдился подобных реакций организма. В такие моменты Сондер начинал завидовать женщинам, которым маскировать возбуждение не стоит ничего. — Конечно, ты можешь просить о чем угодно, — отвечает наконец мужчина, растерянно глазами хлопая. Вдруг он понял намеки принца не так и сейчас выставит себя наглым извращенцем, что ничем не лучше всех остальных?       Иларион медленно кивает и убирает руку мужчины со своей головы. Поднимается неторопливо с постели, отходит к комоду с огромным зеркалом, уши и хвост в тот момент стали совершенно неподвижны. Оглядев свое отражение в полутьме, юноша начинает снимать все обременяющие украшения с пальцев, запястьев и шеи, в конце-концов набрав неплохую, явно дорогущую кучу золота на комоде.       Следом принц принялся за одежду, что доставляла весь вечер не меньший дискомфорт. Неторопливо развязывал все узлы и банты, снимая с себя всё больше и больше одежды, и в итоге оставаясь в одной только длинной, чуть выше колен, рубахе на голое тело. Если Дирку не изменяло зрение — принц снял с себя даже нижнее белье, несколько брезгливо откинув его подальше от основной груды одежды. — Я нравлюсь тебе? — спрашивает Иларион, по-прежнему стоя спиной к своему собеседнику, но видя его в отражении зеркала. Пальцы тонкие медленно расстегивали пуговицы рубашки, дабы вскоре ткань упала с худощавых плечей прямо под босые ноги. Принц явно стесняется своей откровенности, волнение выдают уши, что мелкой дрожью покрылись в момент, а также опущенный вниз взгляд бледно-голубых глаз. Он чувствовал, что по мнению королевства и родителей совершает какую-то непростительную ошибку, но уже не мог себя остановить. — Да, — неверяще отвечает мужчина и едва держит челюсть, чтобы та не отвисла от удивления. С места, кстати, он не сдвинулся и на сантиметр, вынужденный выгибать шею, дабы наблюдать организованное специально для него представление. — Тогда сделай как я скажу, хорошо? — наконец оборачивается принц, стыдливо ноги вместе сводя, рукой прикрывая явно возбуждённую плоть. При худощавом, женственном телосложении и внешности размер выпирающей плоти совершенно не соответствовал каким-либо нормам и рамкам разумного. Сондер не был экспертом в оценивании чужих членов, однако он знал размер своего — около восемнадцати, и если сравнивать с тем, что мужчина сам имел между ног, то тут без сомнений можно утверждать о том, что Иларион носил около двадцати пяти.       Дирк спокойно кивает, но в душе его зарождается некая паника. Всему виной банальный размер члена весьма хрупкого юноши. Для северного государства средний размер у мужчин — от пятнадцати до восемнадцати сантиметров, зачастую не великого диаметра. Здесь же, в царстве хвостатых и ушастых, по-видимому, иметь достоинство почти размером с его предплечье — совершенно нормально. Об этом руководство Северных земель также не сообщило агенту, посчитав данный забавный факт совершенно бесполезной информацией. Какой человек в здравом уме захочет лечь под волчьего?       Мужчина соврал, не все он выполнит, о чем попросит принц. Если он прикажет ему нагнуться и снять штаны — Сондер убежит из покоев с дикими визгами, лишь бы Это не оказывалось в нетронутых никем и ничем местах.       Казалось бы, женственный парень, имеющий половые признаки двух полов, но носит между ног что-то невообразимое. Страшно представить, что тогда находится в штанах у чистокровных самцов? — Ты же не хочешь меня этим… — с опаской спрашивает Сондер, закусывая губу изнутри и явно зажимаясь всем телом. Он неосознанно отступает назад, вытягивая руки вперёд. — Нет, я уже говорил, что не люблю быть в активной позиции, — с лёгким смешком отвечает юноша и губы рукой прикрывает, возвращая взгляд на мужчину. Сейчас он стоял ровно рядом с ним, напротив, глядя привычно сверху вниз. — Не бойся, Дирк, я не посмею сделать что-то из того, на что ты не согласен.       Камень с души упал благодаря словам принца. Значит, их условные роли распределяются в соответствии с предпочтениями Дирка, не нарушая целостности его особо уязвимых отверстий.       Принц манит двумя пальцами и вскоре оказывается животом на постели, подгибая чуть колени, дабы приподнять бедра с постели. Дирк же, всё ещё слишком шокированный происходящим, скидывает с ног обувь и залезает на кровать, усаживаясь так, чтобы лежащий принц был ровно под ним и руки удобно ложились на его ягодицы. — Я знаю, тебе крайне непривычно наблюдать наше устройство органов, но, — смущённо рассуждает принц, упираясь одной щекой об бархатное покрывало. Протягивает руку назад, поймав запястье мужчины, и ведёт его себе к промежности, укладывая пальцы на то, что выглядело в точности, как вагина. — Сделай мне приятно, Дирк.       Мужчина смирно кивает, стараясь совершенно выкинуть из головы мысль о том, что существо перед ним имеет что-то кроме вагины. Указательный и средний палец ложатся туда, где Дирк привык наблюдать у женщин клитор, то есть, на самую чувствительную точку. А большой скользит меж половых губ чуть выше, к отверстию, вход в которое ему категорически запрещен чем-то кроме пальцев. Он единственный проскальзывает внутрь принца, срывая с губ беловолосого неподдельный стон, пока подушечки пальцев двух других старательно нащупывают клитор, и судя по новому, весьма специфичному стону — его находят. К счастью, несмотря на крайне загруженный график, опыт с женщинами у Дирка имелся. Самая первая девушка лично прочитала долгую и нудную лекцию о том, где именно находится клитор и как с ним стоит обращаться.       Видеть реакцию принца, пожалуй, сейчас было куда приятнее, чем любой секс из тех, что был у Дирка. Иларион, цепляясь бледными, чуть порозовевшими пальцами за гладкую поверхность махрового покрывала, сейчас охотно подставлялся под ласки снизу, выгибал спину, будто настоящая кошка, и беспокойно подметал хвостом кровать, никак не мешая процессу. Уши его также прижались к голове, но в этот раз не разочарованно, что Дирк наблюдал впервые. Илари извивался, стонал и скулил, но со временем стало казаться, что происходящего ему становится мало. — Ты можешь их… — произносит принц сквозь частые вдохи и выдохи, отрывая руку от постели и вновь накрывая ею кисть мужчины. — Можешь их… — вновь просит он, что прекращает движения пальцами со стороны Дирка, и большой выходит из его тела с характерным хлюпающим звуком. Принц ведёт руку чуть выше и останавливается, когда чувствует пальцы сжатым кольцом мышц.       После того, что Иларион делал с собой во время течки, задница всё ещё отзывалась болью при движениях. Однако, сейчас он не мог упустить момента попробовать свои извращения на практике, узнать каково это, когда не собственные руки делают нечто подобное, а чужие, вероятно, более умелые.       Дирк, хоть и вновь повергнутый в шок, всё-таки слушается невнятной просьбы принца. Его желание сегодня — закон, и он выполнит любой его каприз взамен на непередаваемые виды и звуки. Один лишь шанс прикоснуться к кому-то настолько совершенному для Сондера многое значил, даже если в результате он сам не достигнет желаемого пика.       Мужчина собирает обилие смазки с промежности принца, щедро сдобрив ею два пальца, и, надавив ими на тугое кольцо, постепенно проталкивается внутрь. Параллельно с этим, он придерживает худощавые бедра, ведь те с момента проникновения пальцев стали заметно опускаться, а выражение лица принца заметно сменилось, как и стоны, что приобрели оттенок болезненности. Такой расклад не слишком понравился чуткому Сондеру, от того он, застыв пальцами внутри где-то на середине, вдруг спрашивает: — Все в порядке? Тебе не больно?       Принц в ответ лишь активно мотает головой, прижимаясь лицом к постели, и вновь решает управлять рукой своего сегодняшнего слуги. Резко надавив на его кисть, Илари вгоняет в себя чужие пальцы до конца, от чего по комнате раздается весьма спорный стон. Удовольствие с болью, совершенно удивительный коктейль ощущений для них обоих, что заставляет вновь застыть, собираясь с мыслями.       И не сумев привыкнуть к чувству болезненной наполненности, принц начинает скулить. Тихо, жалобно, пытаясь заглушить звуки в постели, но Дирк безошибочно различает удовольствие от боли. И как бы сильно у Сондера сейчас не стоял на жалобные всхлипы принца, он решает поставить в приоритет чувства партнёра. — Кажется, твой зад к такому ещё не готов, — качает головой Дирк, медленно вынимая из тела принца два вымазанных в смазке пальца.       На этом, кстати, погасла последняя надежда заполнить хоть какую-то из дырок принца, от чего настроение едва подпортилось. Вряд-ли юноша, будучи девственником в крайне неразвитой стране, знал о такой штуке, как минет.       Пальцы покинули все сокровенные места Илариона, но на этом Дирк не желал заканчивать. Даже если принц не знает о всех способах взаимного удовлетворения в постели, Сондер по-прежнему мог его научить. Теорию человек знает на отлично, что трудно сказать о практике — с мужчинами он раньше не спал и не собирался вовсе. — Ты знаешь что такое минет? — спрашивает он вдруг, нежно оглаживая ладонью бледные ягодицы принца. Ответ следует отрицательный, одного маха головы хватило, чтобы это понять. — Давай я тебе покажу.       Уверенности Дирку этой ночью точно не занимать. Если в свою задницу он подобный прибор точно не пустит, то рот ещё куда бы ни шло. Исключительно ради будущего, исключительно ради полового образования неопытного принца, что в последствии сделает для него всё то, что он продемонстрирует наглядно.       Сондер приподнимается на постели и просит принца перевернуться на живот. Тот хоть и растерянно, но выполняет просьбу мужчины, приподнимаясь на локтях. Оглядев Илариона сверху вниз, прикидывая, как бы ему удобнее было пристроиться, он решает опуститься на колени рядом с высокой кроватью. К слову, её высота была идеальной для осуществления задумки — ни выше, ни ниже, ровно так, как надо.       Дирк пару раз хлопает на место с краю кровати, призывая на него Илари. Тот слушается, даже закидывает ноги на плечи мужчины, но сразу их опускает, заметив отрицательное покачивание головы. Сам кивает человеку в ответ и слюну сглатывает, глядя полными наивного интереса глазами на мужчину. — Минет — это непосредственный контакт рта и члена, когда в одно проникает в другое, — поясняет Дирк, разложив руки по бёдрам юноши. Он едва притягивает к себе и укладывает ладонь на основание члена юноши. — При этом нужно несильно втягивать щеки и работать языком изнутри, — продолжает он инструктаж, сам с собой пытаясь договориться, дабы начать воплощать сказанное в действительность. — Если сможешь, то брать плоть надо полностью, пропуская в горло, но будь осторожен — могут появиться рвотные позывы.       Иларион на каждую из инструкций только молчаливо кивал, не меняя взгляда наивных, голубых глаз, что неустанно наблюдали за каждым его движением.       Дирк выдыхает, собираясь с мыслями. Приоткрывает губы и высовывает язык, сперва обводя головку вокруг, собирая капли сладковатой смазки с конца. И только после этого мужчина, совершив ещё один глубокий вдох, вбирает наконец достоинство принца где-то на четверть всей длины, не пропуская твердую плоть в глотку. Сондер ранее не занимался подобным, сейчас человеку предстояло начать сразу с высокого уровня сложности, где начинало казаться, что при полном проникновении член проникнет до самого желудка. — Боже, почему это так приятно, — комментирует удивлённо и томно принц, чуть откидывая голову назад, упираясь на ладони позади себя.       Дирк позволил себе победный смешок, несмотря на ситуацию, где его рот полностью заполнил чужой член. Там, на родине, он всегда предпочитал женщин и опыт минета кому-то другому для него также был первым. Все свои знания он получил исключительно теоретическим образом с помощью других дам — Дирк неустанно наблюдал за каждым действием немногочисленных девушек, не догадываясь о том, что эти знания вскоре пригодятся ему на практике.       И поэтому мужчина предпочитает работать исключительно с той длиной, что помещается в его рот, и на секундочку, это всего четверть, что весьма позорно для него, как для учителя. Извиваясь языком изнутри, Сондер ласкал выпирающие венки ствола, втягивал щеки в вакуум и плотнее сжимал кольцо влажных губ на члене принца — также, как когда-то делала ему бывшая девушка. Для неё, к слову, взять всю длину Дирка не представлялось трудным, и мужчина знал насколько это приятно.       Дирк никак не мог ожидать какую именно дерзость себе позволит принц, ранее казавшийся совершенно безобидным. Уложив бледную руку на макушку головы Дирка, принц силой заставил взять глубже, проталкиваясь головкой прямо в девственную глотку мужчины. И хоть мужчина пытался воспротивиться скорой встречи носа с белоснежным лобком, но сильные руки уверенно проталкивали член дальше, ожидаемо вызывая сдавленный кашель и рвотные позывы. Руки ослабились только тогда, когда вся длина, все двадцать пять сантиметров, оказались в горле и пробыли там минимум секунд десять, пока мужчина не стал в панике барабанить ладонью по бедру юного хулигана. Из глаз позорно брызнули слёзы, нос быстро оказался заложен — ещё немного и он попросту задохнётся, иных способов пополнять кислород уже нет.       Испугавшись, Иларион тут же убрал руки, позволив Дирку, наконец, поднять голову.       Мужчина отталкивается и позорно падает на четвереньки, заходится удушающим кашлем, держась за собственное горло, сам не замечает, как с щек скатываются слёзы и уже капают с подбородка вместе со слюной. Он чудом не изрыгнул шикарный ужин прямо под ноги принца, хотя ком к горлу уверенно подкатил. Нельзя пачкать королевские ковры, такое недоразумение вряд-ли получится адекватно объяснить прислуге. — Прости, Дирк, боже, тебе больно? — встревоженно вопрошает принц, пытаясь протянуть руку, дабы виновато огладить по щеке. В прикосновении Илариону отказывают одним резким жестом руки. — Я не знал, что это будет так болезненно для тебя, прости, я больше так не буду! — Да, так лучше не делать, — хрипло и явно недовольно отзывается Дирк, стыдливо стирая с лица слёзы, которых не проливал слишком давно. — Твой партнёр сам решит, готов ли он к глубокому минету или нет. — Прости, — вновь отзывается принц и выглядит действительно виноватым. Никто из тех, кто ранее причинял боль Дирку, не выглядел настолько раскаивающимся поступком, взгляд Илариона действительно позволяет мужчине почувствовать себя нужным и важным. — Ничего, на первый раз прощаю, — с лёгкой улыбкой отвечает Дирк, медленно кивнув, прежде чем вернуться к обучению.       Дирк, мягко говоря, был шокирован и тем, насколько долго волчьи могут не кончать. Он не привык оставлять дела не завершенными, а потому уверенно старался добиться от принца оргазма на протяжении часа, по ощущениям — всей ночи, но излился Иларион только тогда, когда внутри задницы вновь оказались пальцы. С их появлением потребовалось жалких пять минут, дабы довести Илариона до логического завершения, и Дирк успел сильно пожалеть, что вызвался героически поглотить весь результат — раньше, когда женщины делали подобное для него, Сондер испытывал прилив гордости и благодарности, он оценивал это как высшее проявление доверия и заботы, как бы странно это не звучало.       Сперма волчьего гибрида хоть и была весьма приятной на вкус по меркам вкуса выделений, но её обжигающая температура и будто бы бесконечное количество навели мужчину на мысль о том, что минет Илариону он больше никогда не станет делать. Первый глоток, второй, третий, и только на седьмом яйца принца наконец опустошились, а желудок Дирка напротив — заполнился. Он буквально ощущал эту тяжесть в себе, будто выпил литр какого-нибудь густого кефира, только сладковатого и горячего. Так называемым самкам в королевстве, по-видимому, приходится очень непросто, если Дирк чуть было не помер с члена обычного гибрида. — Всё хорошо? — спрашивает обеспокоенно Иларион, повернув голову на лежащего рядом мужчину, стараясь сплести с ним пальцы рук воедино. — Ты выглядишь неважно. — Я не завидую вашим самкам, честное слово, — всё тем же хриплым, тихим голосом отзывается Дирк, не убирая свободной ладони со своего живота. — Это какой желудок надо иметь, какой рот, какую вагину, боже мой… — Так ты зачем глотал всё это? — хмыкнул юный принц, взглянув на мужчину в действительности как на дурака. — Это семя…оно совершенно бесполезно по своей сути, существует как условность. В нём нет активных сперматозоидов. — В случае минета будет крайне доверительным жестом, если ты в конце проглотишь весь «результат», — поясняет Дирк, понимая, что этой ночью у него больше не встанет. Желудок отзывается лёгкой изжогой, а раздраженное горло не прекращает напоминать о последствиях необдуманных решений. — Только в случае людей — спермы выделяется намного меньше, раза в три или даже четыре. Всего пара глотков с лёгкой горечью. — Тогда выходит, что ваш… — начинает было Иларион и не находит культурного слова чтобы описать то, о чем говорит. Тогда он просто смотрит вниз, прямо между ног мужчины, прозрачно намекая. — Он в разы меньше, да? — Мне жаль тебя расстраивать, дорогой принц, но так и есть, — несколько смущённо отвечает Сондер, почувствовав необходимость согнуть ногу в колене, дабы скрыть предмет дискуссии от пристального взора. — По людским меркам — у меня оптимальный размер, однако по вашим, волчьим… — мужчина вновь обречённо вздохнул. — Сколько средний размер члена самца? — Как я успел вычитать в одних книгах по биологии в нашей библиотеке, член самца превосходит член гибрида в среднем на десять сантиметров, — хмыкнул юноша, подкладывая одну руку себе под затылок, задумчиво уставившись в потолок. — И тем не менее, некоторым самкам и того бывает мало. Средняя протяженность влагалища — приблизительно сорок сантиметров. — Хорошо, что тебе не нравится сверху, — с лёгким, но обречённым смешком подмечает Сондер. — Иначе ты бы увидел как сверкают мои пятки, когда я бы рванул от таких предложений. — Я ещё от Амави не до конца оправился, ты что, — вздыхает заметно печально Илари, прикрывая глаза свободной рукой. — Ещё и этот Велиар… если родители, а тем более, весь Тиаридари, узнают о том, что я сделал с ним… я даже не представляю какие могут быть последствия. Народ любит нас, Мерингейлов, они доверяют нам свои жизни и судьбы, а если они узнают, что принц покалечил обычного самца… — Иларион опечаленно опускает уши вниз, покачивая головой. — Они не вытерпят наблюдать на королевском престоле каких-то безнравственных деспотов.       Разумеется, непрошенные гости заваливаются в самый неподходящий момент. Повезло разве только с тем, что находящиеся по ту сторону двери умеют соблюдать правила этикета и не вламываться в покои, пока не получат на то соответствующего разрешения. Настойчивый стук повторяется, выводя из состояния ступора обоих. — Кажется, они уже в курсе, — шепотом предполагает Дирк, не имея иных догадок касаемо причин, по которым кто-либо может начать ломиться в покои принца в четыре часа утра.       Иларион в страхе округляет голубые глаза, подскочив совершенно голый на постели, оттолкнувшись ладонями. Встревоженный взгляд метается нервно по комнате, губы застывают приоткрытыми и вскоре босые, стройные ноги торопливо следуют к груде вещей на кресле, спешно выискивая самое простое из этого, что можно было бы надеть.       Стук повторяется. — Дирк, спрячься где-нибудь на балконе, они не должны тебя видеть! — шепотом просит Иларион, позабыв о белье и сразу натягивая на тонкие ноги просторные штаны. — Сейчас открою, я не одет! — громко заявляет он непрошенным гостям за дверью, чуть громче вышагивая по комнате, неминуемо вызывая скрип деревянных половиц под своей торопливой поступью.       Мужчина без каких-либо возмущений выполняет приказ принца. Вылетает на балкон с приблизительно такими же огромными глазами, как у Илариона, оглядывается по сторонам и не находит ни единого надежного места для укрытия. И единственное, что ему оставалось — перелезть через деревянные перила и перейти на фасад здания, едва удерживаясь на выступающих деталях декора. Кажется, он видел нечто подобное в какой-то глупой комедии по телевизору. Тогда Сондер на пару с братом осуждали фильм за полное отсутствие реалистичности — горе-любовник должен был упасть и разбиться через минуту, но простоял там добрых несколько часов в одном белье.       Дверь принц открыл только тогда, когда убедился, что его ночной гость надёжно спрятался. И пусть Иларион очевидно переживал за то, что мужчина может сорваться и упасть вниз со второго этажа прямо в колючие кусты роз, но вновь повторившийся стук и предупреждение выломать дверь заставляют его тут же метнуться к высокой, массивной двери, поворачивая ручку вниз.       Перед принцем предстали сразу трое. В первую очередь — король, его отец Форд Мерингейл, его присутствие внушало хоть какое-то спокойствие; а во-вторую и третью очередь на пороге стояла вредная сестра Велиара, а вместе с ней второй отец, гибрид Синт Кручевальд. Последние двое явно были недовольны всем происходящим, это читалось не только по глазам, но и по прямым, почти заострённым хвостам, что тянулись из-за спин. — Ты сделал моего брата уродом на всю жизнь! — заявила сестра. — Ты лишил моего сына будущего! — заявил отец-гибрид. — Ты что наделал, сын? — растерянно поинтересовался отец.