Расходный материал

      Разумеется, ближе к утру Амави с ноги вломился в покои Дирка и оповестил о первых признаках побочных эффектов лекарства, что нарушили его сон. Вероятно, мужчина переоценил организм парня, который, как и подавляющее большинство здесь, не имел свойственного людям привыкания к медикаментам. Судя по рассказам подопытного, что он вещал на трясущихся, длинных ногах, прижимая руки к животу, — в его желудке будто бы стая кровожадных пиявок устроили дикую тусовку со всеми вытекающими.       Дирк тут же повел его к своеобразному туалету на первом этаже, на деле же — выгребную яму, что выглядело как вполне обычный деревенский туалет в Северном государстве. Сонно записывая ожидаемый результат первого тестирования, мужчина отошел в дальний угол коридора от скверно пахнущего места.       По его скромным наблюдениям, Амави провел в туалете добрых несколько часов, иногда издавая своим ртом такие звуки, что мужчина начинал опасаться. Опасаться того, что ненароком угробил подопытного побочными эффектами, которых и вовсе существовать не должно. С ним же лже-доктор встретил рассвет, но в сознании пробыл лишь несколько первых часов. Все остальное время он, удобно прислонившись к стене, проспал прямо на полу просторного коридора, обнявшись с книжкой записей эксперимента.       Разбудил его совершенно бледный, потный и изрядно вымотанный юноша. Своими покрасневшими глазами он смотрел на мужчину как на настоящего врага народа, как на своего убийцу, и этот взгляд уже был Дирку знаком. К слову, разбудил Амави весьма привычным для мужчины способом: слабым пинком в бедро. Тот аж подскочил на месте, не сразу осознав, что он всё ещё не дома и волноваться не о чем. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Дирк весьма безучастно, хлопая ладонью по полу в поисках потерянной ручки. Найдя её, он невидящим взглядом уставился в перевёрнутую книгу, готовый записывать то, о чем расскажет подопытный. — Я думал, что вскоре из меня пойдет мой же кишечник, — устало вещает юноша и вдруг падает рядом с ним, опираясь плечом о стену, глядя мужчине в глаза. — А за ним выйдут и остальные органы, пока в моем организме не станет совершенно пусто. — Полагаю, виной один лишний ингредиент, — экспертно хмыкнул Дирк, левой потирая глаз, а правой делая запись на своих коленях. Запись гласила: «Подопытный вскоре после принятия лекарства столкнулся с сильным поносом, что продлился несколько часов к ряду и сопровождался сильными, режущими болями.» — Какой ещё ингредиент, ты, горе-химик?! — бурчит недовольно Амави, затылком в стену упираясь. — Я чуть не помер там, честное слово, а ты говоришь, что добавил что-то лишнее? — Так и проходят эксперименты, тебе для справочки, — фырчит недовольный, сонный мужчина, одним движением захлопнув рукописную книгу. — Я не знаю как ваш организм реагирует на тот или иной элемент. И дабы принц или вовсе сама королева — не мучались от подобных недоразумений, лично ты пробуешь разработку первым. — Меня о таком не предупреждали, — тяжело вздыхает Амави, прикрывая веками устало зелёные глаза. — Ты подписал контракт о том, что готов даже к смерти в результате неудачного эксперимента, — качает головой Дирк и едва заметно улыбается ему. — Понос — не самое худшее, что с тобой могло случиться в конечном итоге. Я бы даже сказал, это весьма позитивный исход первого тестирования. — А если что-то ещё проявится? — мрачно интересуется Амави, медленно поворачивая голову к коллеге. — Какие там ещё могут быть побочные эффекты, м? И почему ты никак не помог мне их устранить? — Ещё тебя может начать рвать, кружиться голова, темнеть в глазах, может проявиться паралич некоторых частей тела или полностью организма, вдобавок: сыпь, кашель с примесью крови, мигрень, неустойчивый эмоциональный фон, потеря памяти и многое другое, — перечислил быстро Сондер и едва сдерживал ухмылку, ведь прекрасно понимал, что ничего из перечисленного подопытному не грозит. Ну, разумеется, если Дирк сам того не пожелает — ещё одна дерзкая выходка и мнение лже-химика может поменяться. — Я доживу вообще до совершенной версии лекарства? — задаёт логичный вопрос Амави и уши к голове прижимает, по полу хвостом ритмично отбивая. — Когда мы сможем придти к выводу, что лекарство готово к тестированию на принце? — Когда побочных эффектов не станет, разумеется, — пожимает плечами простодушно он. — Но поить тебя порция за порцией тоже не безопасно, ведь в лучшем случае — ты получишь привыкание к препарату, а в худшем — склеишь ласты от передозировки.       Нести подобное Дирку было уже в привычку. Ничего общего с правдой ни одно его слово не имело, однако звучало так убедительно, будто он и правда какой-то учёный, а не государственная подстилка на цепи без какого-либо образования. Чувствовать себя лучше, чем ты есть на самом деле — приятно, главное реже вспоминать о том, что это лишь образ. — Я надеюсь, что ты умеешь держать слово и Реджи вылечат даже в случае моей смерти, — вновь преувеличенно мрачно отзывается юноша и лбом в согнутые свои колени утыкается. — Разумеется, ушастый, можешь не переживать, — улыбается уверенно Дирк. — И прекрати меня называть ушастый! — вдруг живо восклицает Амави. — Иначе я буду называть тебя безухий!       В последнее время Дирк и вовсе позабыл о своем тугом, крысином хвостике из каштановых волос, что он всегда собирал на затылке, и только по этой причине юноша мог делать подобные выводы. Чуть вьющиеся на концах каштановые волосы плотно закрывали уши, и даже во время работы он их не собирал, совершенно не волнуясь о том, что они могут попасть в какой-либо раствор. Высшая степень безответственности, но, к счастью, остальные ещё не до конца осознали всю наглость данного допущения. Мужчина снимает с запястья черную, простую резинку, коей, кажется, минимум несколько лет, и собирает волосы в привычный хвост. — Как видишь, уши у меня есть, — ухмыляется мужчина, указывая прямой ладонью на их наличие. — Иначе как бы я тебя слышал, глупенький? — Вот это да, — удивлённо сперва выдает юноша, вытаращив зелёные глаза на нечто ранее невиданное. Тянет руку, чтобы потрогать, но в сантиметре от прикосновения осознает как его только что оскорбили. — Сам ты глупый! — восклицает и кулаком бьёт в плечо со всех оставшихся сил. — Давай мы и на тебе протестируем новое лекарство, а?! Так, на всякий случай! — На меня оно вряд-ли окажет такой эффект, для нас этот компонент совершенно безвреден, — пожимает плечами Дирк, не опуская уголков губ в ухмылке. Порой Амави пугал его до чёртиков, пока за его поясом не висел заряженный пистолет, но иногда, как сейчас — смешил, напоминая скорее обиженного ребенка, чем опасного врага.       Следующую, стоит признать, чертовски долгую неделю Дирк и Амави провели в мире и относительном спокойствии. Были мелкие конфликты, споры и недомолвки, однако до откровенного насилия они не доходили. И так как первое тестирование прошло успешно, — то есть, никто не умер и ничего не взорвалось, — им двоим только и оставалось, что действовать друг другу на нервы. Как бы они ни старались не пересекаться в огромном поместье, выходило у них весьма скверно. Минимум один раз за день они виделись и каждый раз находили повод друг на друга разозлиться.       Неделя подходила к концу и они оба с нетерпением ждали возвращения принца. Особенно Дирк, что всю неделю не выпускал из головы мысль об услышанном в коридоре.       Скоро в поместье явится таинственный Велиар, которого легко охарактеризовали как жестокую личность. Что под этим могли понимать король да королева — неизвестно, но сам Дирк считал жестокими людей, что убивали и пытали ради веселья. Один такой как раз работал вместе с ним на родине и не раз отвечал за «справедливое наказание за проступки» в отношении Дирка, являясь его родным, старшим братом.       Если Велиар ровно такой же психопат — придется трудно. Но вероятность того, что хоть кто-то из местных наблюдал столь бессмысленное насилие стремится к нулю, а от того их заключения о жестокости могут быть сильно искажены. Иными словами: тот, кто для местных покажется жестоким, для северного государства станет весьма доброжелательной единицей общества.       Мужчина уже переделал все возможные и невозможные дела, вдобавок ко всему, разобрал и полностью почистил спрятанный в покоях пистолет. Разработал план касаемо следующих побочных эффектов и даже разработал формулу, по которой смог бы незаметно подсыпать при принце в новую версию лекарства успокоительное. Передозировка успокоительным как раз вызовет затрудненное дыхание и посинение губ у подопытного, что станет новым побочным эффектом, который они вскоре без проблем устранят.       Любопытные парни не упустили момента пронаблюдать за приездом Велиара, о котором говорили король с королевой. Обзорная площадка для того у них, к счастью, была наилучшей — терасса второго этажа, а за её дверьми — обширная комната, где они обычно принимали еду, отдельно от всех остальных.       С перил свисают виноградные лианы, уже давшие свои плоды пару месяцев назад, кое-где стоят горшки с высокими, неизвестными Дирку растениями, на площадке терассы заботливо расположены несколько столиков и плетеных диванчиков.       И вот они, маскируясь под куст винограда, сидя на корточках за перилами, выглядывали на ушастого незнакомца с неподдельным интересом. — Это ещё что за хрен, — спрашивает недоверчиво Амави, в итоге полностью усаживаясь задницей на прохладный, деревянный пол терассы. — И почему мы прячемся? — На всякий случай, — отвечает Дирк сперва на второй вопрос, не отрывая взгляда от нового лица. — Это — Велиар, его король с королевой хотят сосватать в мужья Илариону. — Какой-то он больно мрачный, — хмыкнул скептически Амави, подпирая скучающе подбородок кулаком. — Не нравится он мне. — А мне-то как не нравится, — почти рычит мужчина и тут же прячется, заметив, что взор незнакомца вдруг обращается к ним. — Скоро у нас всех с ним будет ужин.       Амави засомневался. Окинув взглядом вновь крепкую фигуру, он решил немного вглядеться в детали.       Волосы его — длинные и темные, темнее, чем у остальных в Тиаридари, — были едва ниже лопаток, имеющие чертовски ровный срез на концах, будто по линейке отменяли. Взгляд зелёных глаз с первого шага из поданной кареты был угрюм и неприветлив, но тем не менее, своей прислуге он успел отдать пару поклонов. Одеяния такие же странные для здешних мест. Вместо привычных шароваров с коротким верхом, что обнажал живот, мужчина носил длинную, закрытую одежду, прямо скажем — не по погоде. Много металлических вставок тут и там, ножны, что сейчас опустошены от длинного меча, ботинки, которыми впору вышагивать по заснеженным горам Северных земель, но никак не здешних вечно зелёных полей.       Последняя деталь показалась устрашающей только Дирку. Рост. Если даже самки и гибриды превосходили мужчину в росте на пару, а иногда на десяток сантиметров, то рядом с ним Дирк и вовсе будет выглядеть щуплым коротышкой — Велиар выше, чем король Тиаридари Форд Мерингейл, крепче килограмм эдак на десять и в плечах значительно шире. Как и мужчины на человеческих территориях, самцы могли различаться по комплекции между собой, а от того появлялись особенно крупные и устрашающие экземпляры вроде нежелательного гостя.       Велиар возвышался на два метра с чем-то, не меньше. А про вес и вовсе спрашивать страшно, учитывая, что один только пушистый хвост может весить несколько килограмм. Не меньше ста кило, такую ставку сделал Сондер. «И каким образом я планирую завалить этот шкаф?» — обречённо подумал Дирк, стирая пот со лба. «Хитростью, тупая твоя башка!» — где-то внутри отозвался эхом голос старшего брата. Денёк сегодня будет жарким, по крайней мере для календарной зимы. — Ты же в курсе, что тебе с принцем надеяться не на что? — изогнув бровь, интересуется Амави, прижимаясь к затянутым леанами перилам терассы. Он-то заметил не только подозрительный оскал на лице человека, но и смену запаха. Запах Дирка приобрёл кислотные нотки, что говорило о повышенном потоотделении. — Ты — человек, он — волчий. Смешение рас не одобряет даже сама природа. — Чего? — переспрашивает Дирк, которого так резко вырвали из размышлений над шансами в победе над огромным недругом. Переварив сказанное в голове ещё раз, он заметно оживился. — Я лишь хочу обеспечить безопасность его высочества. Принц наивен и доверчив, мне бы не хотелось, чтобы он попал в плохие руки. — Слушай, Дирк, это вообще никаким образом в твои обязанности здесь не входит, — фырчит юноша и хвостом бурым раздражённо по террасе барабанит. — Твоя задача — вылечить королеву, на этом всё. — Напомни, когда я успел попросить твоего совета или мнения? — уже раздражённо хмурится мужчина, но так по-девчачьи скрещивает руки на груди. — Без твоего любопытного носа проблем хватает. Будешь много болтать — подсыплю в следующий образец ещё немного того элемента, снова будешь своей пушистой задницей местный толчок пугать. — Только попробуй, тварь! Я тебя загрызу, понял меня?! — тут же восклицает Амави и бросается на мужчину с кулаками. — И ничего у меня не пушистая задница, слышишь?!       Дирк хотел было ответить: «да, я помню», но идиллию нарушает резкое появление принца в стеклянных дверях терассы. Юноша ещё минуту спустя обнаружение Дирком принца пытался нанести ему побои, легко сдерживаемый хваткой рук, и только после того, как мужчина кивнул в сторону Илариона — Амави вдруг затих и застыл. Дирк отпустил чужие запястья и поспешил подняться на ноги, дабы совершить рядовой поклон, Амави бы сделал то же самое, но принц решил ему помочь.       Приняв протянутую руку, Честерс не мог не заметить, как хромает этим прекрасным утром их ненаглядный принц. — Доброго утра, коллеги, — приветствует наконец Иларион со свойственной ему добродушной улыбкой. — Я смотрю, вы без меня не скучаете? — Доброго, ваше высочество, — тут же отзывается Амави и выпрямляется как по струночке, выпучив глаза свои зеленющие. — Мы очень скучали по вам. Думали, что ваше прибытие стоит ожидать не раньше завтрашнего вечера. Вам уже лучше?       Коротким, но уверенным кивком принц отвечает на последний вопрос и хромает до перил террасы, опираясь на неё локтями. Заметив нечто новое в привычном ландшафте королевского сада, не застав при этом виновника, Иларион, переминаясь с ноги на ногу склонился чуть вниз, тем самым спровоцировав Дирка схватить его за талию сзади. — Не стоило, я замечательно себя чувствую, — встревожился принц, но увел хвост в сторону, позволяя мужчине удобно держать крепкий хват на талии. — Подскажите, а чья это карета? У нас гости?       Дирк же застыл на месте, не понимая что и как лучше далее поступить. Принц, что так удачно прогнул спину, опираясь на перила, видимо не замечал или делал вид, что не замечал, как пах мужчины упёрся ему прямо промеж ягодиц. К счастью, в штанах Сондера было весьма спокойно…однако, это лишь вопрос времени. Сглотнув ком слюны, Дирк взглянул вниз, на то, что происходит прямо перед ним, как пушистый хвост легко поглаживает правое запястье, и на задницу, что так призывно, как казалось, оттопырена ему навстречу. Течка ещё не закончилась или принц сознательно пытается заигрывать с человеком? Или же… Дирк просто всё себе напридумывал?       Здесь в дело вступил Амави, что с не меньшим удивлением наблюдал за сложившейся ситуацией. Немного отойдя от шока, он на секунду выпустил из правой руки когти, беззвучно угрожая мужчине в ответ на растерянный взгляд. Тот же попытался отрицательно качнуть головой, мол, «Мои намерения чисты, принц сам прижимается ко мне и не возражает!». На что юноша активнее скалится и явно приказывает прекратить безобразие с королевской персоной. — Вы чего затихли? — хмыкнул озадаченно принц, наконец выпрямляясь и оборачиваясь к ним двоим. Дирк застыл с руками в воздухе, будто все ещё держит талию принца, а Амави резко убрал когти, но угрожающе скрюченные пальцы не успел расслабить. — Прошу прощения, Иларион, день сегодня сумасшедший, — отчитывается наконец Дирк, совершив второй поклон за день. — Это карета некоего Велиара, самца, с которым вас решили познакомить родители, — поясняет он и подходит к перилам рядом, укладывая на них локти также, как и сам принц. — Но прошу, сохраните свою осведомленность в тайне. Я совершенно случайно услышал их разговор ещё неделю назад. Полагаю, это должно было быть вам сюрпризом. — Значит, они уже сейчас начинают подыскивать мне достойную пассию, — устало выдыхает Иларион, двумя пальцами переносицу потирая. — Неужели со стороны мы не выглядим многообещающе. — Полагаю, их намерения касаемо данного знакомства предельно чисты, — вступил в разговор Амави, встав по другую сторону от мужчины, также рядом с принцем. — Они желают, чтобы вы не впали в гнетущие настроения в случае неудачи по части разработки лекарства. Они желают показать вам, что на этом ваша жизнь не кончится.       Жизнь Илариона, разумеется, не кончится, а вот кое-кто рискует оборвать ее себе в ближайшие же пару часов.       На вечерний, ознакомительный ужин пригласили практически всех, исключая прислугу. В величественном, большом обеденном зале восседали сразу девять персон, свободным оказался десятый стул, на котором внезапно сидел здоровенный пёс.       Король, королева и принц расположились во главе стола, где Иларион занял почетное место, а напротив них, ровно также, как и принц, восседал Велиар, когда его отец и гибрид-мать сидели по краям. А напротив собаки сидела жутко вредная девчонка, судя по габаритам — самка.       Амави и Дирк вынуждены были сидеть раздельно, но к счастью — друг напротив друга, вдоль длинного стола.       Пиршество вышло достойным королевской семье. Основную часть блюд из экзотических фруктов, овощей и морских тварей Дирк не узнавал, лишь удивлялся тому, какими могут быть разными культуры стран даже в еде. Стол накрыт различными деликатесами, которыми в обычное время ни его, ни Амави не кормили, а простой люд, вероятно, слышал о таком лишь из сплетен.       Из алкоголя на столе присутствовало исключительно вино. Мужчина подозревал, что виновата в таком однообразии банальная простота приготовления напитка, ведь технологический прогресс всё ещё обходит Тиаридари стороной. — Так чем, вы говорите, Велиар занимается? — переспрашивает воодушевленная происходящим королева. Её бокал всё также полон, но сразу после вопроса она позволяет себе отпить один глоток, измазав край бокала некой пародией на помаду. — Преимущественно, он занимается проектированием и строительством в западной части Тиаридари, — деловито отвечает весьма женственный, молодой мужчина, вилкой да ложкой разрезая нечто, похожее на краба на своей тарелке. — Основная часть зданий, что там имеются — его рук дело. Стоит подметить, что, в отличии от многих его конкурентов, его строения обладают особой прочностью и влагонепроницаемостью.       И Иларион, и Велиар сидели без настроения. Принца нарядили будто новогоднюю ёлку, сдобрив официальный образ таким количеством драгоценных украшений, что могло показаться, что будто они тянут вниз. Тонкую кожу шеи раздражали неумело обработанные цепи из золота, запястья тянуло к полу под обилием браслетов, а пальцы почти не сгибались под натиском колец да перстней с драгоценными камнями. Образ также был многослоен, и чтобы облачить принца в эти наряды прислуга потратила добрых полчаса, сражаясь с бесконечными лентами, что должны были быть завязаны исключительно определенным образом. — А ваш Иларион чем занимается? — с долей неприязни спрашивает юная леди, сестра Велиара, что выглядела не менее мрачно, чем он сам.       Семья Велиара, — Кручевальд, — как и многие далёкие от королевства жители полагала, что все, чем занимаются дети королевских особ — отдают приказы и капризничают по поводу и без. Не жизнь, а сказка, казалось бы. И также они были убеждены, что особым умом и сообразительностью потомки королей не отличаются, от чего каждое неловкое действие или слово принца воспринимались за подтверждение данной теории.       Единственная причина, по которой Кручевальды согласились на светский ужин со знакомством — шанс стать наследниками империи, женив старшего сына на принце королевства. Шанс не велик, ведь по всем традициям оба правителя должны иметь северное происхождение, но шанс был. Правила созданы для того, чтобы их нарушать — если принц по уши влюбится в их сына, разве король да королева смогут ему отказать? Вряд-ли. — Он… — хотел было ответить за Илариона отец, Форд Мерингейл, но того прерывает вежливо поднятая рука принца. — Я сам в силах себя представить, отец, не утруждайся, — кивает принц и после губы об тканевую салфетку обтирает, готовясь к пламенной речи. — Меня по праву можно называть самым осведомлённым в сфере медицины жителем Тиаридари. С детства я заинтересовался этой темой в связи с болезнью моей матери, которой в наших краях ещё не нашли лечения…       И пока Иларион красноречиво вещал на весь зал, отдаваясь эхом от высоких потолков, Дирк неустанно наблюдал за каждым движением и эмоцией Велиара. Пару раз он словил на себе озадаченно-осуждающий взгляд от мужчины, но даже это не остановило его от подозрительных взглядов.       Сондера бесило в нем всё. И то, что он молчит, и то, как он ест, и то, как держит вилку, а также то, что самец постоянно дёргает ногой под столом, что давало неприятную вибрацию по деревянному полу. Сондер был готов придушить его голыми руками, прямо здесь и прямо сейчас, но тому препятствовал целый ряд причин. Был бы здесь и сейчас на его месте Дориан, старший брат Дирка, он уже сформировал хитроумный план по устранению. В такие моменты Сондер младший особенно сильно скучал по брату, ошибочно полагая, что без его строгих нравоучений он никто.       Единственное, что радовало — принц не оказывал гостю особых знаков внимания, за исключением необходимой вежливости. Не видел Дирк в глазах ненаглядного того, что он хоть как-то заинтересован в сидящем напротив. Скорее, только чувство обречённости на этом мероприятии, где быть ему приходилось не по собственной воле. — Стоит заметить, процесс разработки лекарства движется неустанно, — вдруг влез в разговор Дирк, за что получил осуждающие взгляды со стороны семьи Кручевальд. — Прошу прощения за дерзость, но я не мог не упомянуть наших успехов в вашей дискуссии. — Что это за человек? — логично интересуется Велиар, второй или третий раз за вечер подав голос. Раз выдалась возможность — мужчина тут же ею воспользовался, и не то, чтобы это принесло ему какие-то преимущества. — Мне казалось, что с Северным королевством мы находимся в конфронтации. Они не раз совершали нападения на наши земли и как я считаю, их народ не достоин доверия.       Амави, кажется, не был в курсе подобных нюансов и вовсе не разбирался в политике. Оно и неудивительно — газет в королевстве ещё нет, максимум, из чего обычные горожане могли получить информацию — по одному стенду на каждый район, куда королевские слуги раз в неделю развешивали рукописные указы и новости. Новости, кстати, весьма цензурируемые, оттуда и полная неосведомлённость народа о делах за высокими стенами. — Мы заключили с Северным государством договор о взаимном оказании услуг, — вмешался тут же король, став явно менее доброжелательным, нежели ранее. Форд не любил, когда кто-то суёт нос в его дела и тем более — осуждает принятые им решения. — На его основании, Тиаридари предоставили специалиста в сфере фармакологии и химии, а мы, в свою очередь, пожертвуем им некоторые наши природные ресурсы, которые имеем благодаря жаркому климату. — Вы не думали о том, что данный человек может быть банальным шпионом или того хуже — агентом, призванным ослабить оборону Тиаридари? — изгибает бровь подозрительно Велиар и руки на груди скрещает, спиной откидываясь на обивку стула. — Даже те же эльфы куда больше доверия вызывают, нежели люди. Люди — воинственны и умны, за счёт их очевидной нехватки физических способностей. — Я работаю с принцем Иларионом уже полгода, — поспешил возразить сам Дирк, борясь с желанием вскочить и самым банальным образом разбить мужчине его хмурое лицо. Велиар, а возможно, и вся его семья, была умнее всех остальных за этим столом вместе взятых. Вероятно, даже умнее Сондера, что без стыда пялился и в конечном итоге накликал на себя беду. — И за всё это время никто не усомнился в моей преданности. Мне нравится Тиаридари и здешний народ, в частности, я не смогу предать доверие королевской семьи. — Сказать ты можешь что угодно, но сам факт твоего нахождения здесь, рядом с королем, ставит под угрозу всё королевство, — категорично отзывается Велиар, медленно покачав головой, заглядывая в глаза своему оппоненту. Кажется, самец прекрасно знал о чём говорит — глава семьи Кручевальд едва заметно пнул сына ногой под столом, усмиряя пыл. — Попрошу не обращаться ко мне на «ты», это является дурным тоном и прямым признаком неуважения к малознакомому собеседнику, — подмечает Дирк и убирает руки под стол, со злости сжимая кулаки до полумесяцев от ногтей на ладонях. — Или в роду Кручевальд всё перечисленное — в порядке вещей?       И так как обстановка успела накалиться дальше некуда, в разговор решил вмешаться сам принц, переключая фокус внимания на то, зачем они, собственно, здесь и собрались. — Скажите, Велиар, а у вас есть опыт в браках? — звучит нежный голос Илариона и пальцы его тонкие, бледные, едва качают бокал с темно-алым содержимым. — Если да, то почему развелись? Если нет, то в чем проблема?       И Велиар, и Дирк на мгновение опешили. Обменялись друг с другом явно убийственными, угрожающими взглядами и оба сделали по глубокому выдоху, приводя чувства в порядок. В повисшей тишине было слышно только то, как скрипит поверхность тарелки, когда Амави соскребал с нее последние остатки странного, фруктового салата. Этот вид едва остудил пыл Дирка, вызвав лёгкую улыбку от понимания, что юноша будто в кинозале с попкорном сидит. — У меня был опыт в браках, но мой спутник оказался мне не верен, — наконец выдает мрачный Велиар и взгляд роняет в тарелку, разрезая краба на мелкие кусочки. — Прежде всего, я ценю верность и исполнительность, и если мой муж не в силах сдержаться во время течки от спаривания со всем, что только движется — мне нечего делать в браке с таким гибридом. — На счёт верности можете даже не волноваться, Велиар, наш сын за все двадцать шесть лет ни разу не проводил течку не в одиночестве, — врывается в диалог Амелия Мерингейл, но тут же понимает, что сказала что-то явно лишнее и неуместное. Смущённо обтерев пухлые губы салфеткой, неминуемо оставляя на ней почти всю помаду, самка опустила взгляд в пустой бокал, который тут же пожелала наполнить прислуга.

***

— Значит, ты девственник?       Вопрос прозвучал для Илариона будто снежный ком, внезапно свалившийся на голову посреди солнечного, ясного дня. Он был очевиден и ожидаем, королева ясно дала понять об этом за столом, за что получила осуждающий взгляд сына и лёгкий толчок ногой под столом от мужа.       Иларион, находясь теперь на той же террасе, где утром встретил коллег с утра, всё также опирался о перила и был готов провалиться сквозь землю со стыда. Отвечать на него оказалось ещё труднее, чем его услышать, но учтивый собеседник сразу заметил некоторое волнение на лице принца. Без разрешения Велиар подошел, встал рядом и уложил свою сильную, длинную руку прямо на его талию, притягивая и приобнимая, прямо как это сделал Дирк ранним утром. — Я не хотел показаться бестактным, дорогой принц, — говорит Кручевальд, но всё равно звучит преувеличенно холодно и отстраненно. — Девственность — немаловажный фактор при выборе партнёра для меня.       В сравнении с Дирком, Иларион рядом с мужчиной ощущал себя эмоционально будто в морозильной камере. От самца веяло безразличием, принципиальностью и, в какой-то мере, жестокостью. Он не был с ним так мил, как все остальные, не пытался угодить ему всеми способами и как-либо польстить. Больше этот разговор походил на деловую встречу с подписанием договора, где Иларион ему — девственность, потомство и всё королевство, а Велиар — крепкое плечо, член и свою, несомненно, сообразительную голову. — Да, у меня никогда ни с кем не было, — отвечает резко Илари, с долей истерии в дрожащем голосе. — Я не хотел, чтобы этот факт так просто обнародовали за столом. И, по-правде говоря, вовсе не хотел искать себе «будущего мужа». — Хочешь сказать, что ты действительно посвятил бы науке всю свою жизнь? — не без доли скептицизма спрашивает Велиар, а тем временем рука его постепенно сползает с талии ниже. — Я всегда полагал, что потомки великих не стремятся к каким-то возвышенным свершениям, а напротив. Как пример — моя невыносимая сестра. — Ты слишком плохого обо мне мнения, — недовольно бурчит принц и явно затихает, опуская взгляд светло-голубых глаз вниз. — Если ты полагаешь, что я просто избалованный, капризный принц — мне не хочется доказывать тебе обратное.       Рука Кручевальда уже спустилась к ягодицам, заставив Илари невольно скривиться, но едва заметно. — Стремление к науке это, безусловно, похвально, — пожав плечами, будто бы похвалил его мужчина. — Но что вы будете делать, если вдруг тот человек не разработает вам хорошего лекарства? — хмыкнул Велиар, не без отвращения вспоминая образ упомянутого. — Вы — единственный наследник престола, вероятно, вы — последний чистокровный северный волчий в своём роду. И тем не менее, от смешения нашей крови может появиться совершенно иной вид, может возникнуть новая традиция, что подвинет устаревшую. — А вы уже, полагаю, размышляете о том, какой именно выводок я смогу для вас выносить, — сглотнув тугой ком в горле, отвечает принц, уже явно напряжённый от острых кончиков ушей до пальцев на ногах. — Не рановато ли? — Принц, если Вы действительно не желаете становиться наследником и уверены в силах того человека, — последние слова Велиар произнес не без явного неодобрения, чем вызвал ещё больше внутреннего возмущения у принца. — То позвольте, чтобы я как минимум составлял вам компанию во время течки. Ваши родители предупредили и попросили обсудить с Вами этот момент, так как беспокоятся о Вас. Наш контакт не уйдёт дальше стен поместья, для народа вы останетесь чисты и нетронуты.       Массивные пальцы уже не сжимают ягодицы принца, вызывая румянец на бледной коже. Теперь они ползут чуть левее и ниже, чтобы в конце-концов оказаться у промежности, надавливая и массируя там, где находилось самое нежное, чувствительное и требовательное место во всём организме гибрида. Сперва Велиар принимает реакцию принца за одобрение, ведь тот совершенно меняется в лице, теперь не краснея, а алея щеками, брови к переносице сводит и в свои руки лицом утыкается, спрятавшись тихо скулит. Ноги начинают закономерно дрожать, тело расслабляется, что позволяет мужчине подумать, будто Иларион специально оттопыривает пятую точку, и только хвост белый прикрывает промежность и чужую руку, не задираясь. — Я не хочу, перестань, — шепчет Иларион себе в руки, чувствуя, как по щекам постепенно стекают слезы. А в голове крутится только одно: «Дирк, забери меня отсюда!». — Все вы, девственники, так говорите, — устало выдыхает Велиар, вновь источая исключительно холод и безразличие. — А на стены лезть во время течки Вы хотите, принц? От Вас такой запах, Вы так выгнулись, что мне приходит в голову мысль, что Вы — наглый лжец. Ваше тело лучше знает, чего Вам хочется, а чего — нет.       Иларион, по-прежнему не научившийся искусству отказывать, пока момент не станет критическим, доблестно терпит. Ткань одежды постепенно мокреет, всё верно, телу нравится то, что делают умелые пальцы внизу, вдобавок не до конца ослабевшая течка даёт о себе знать. Но головой принц понимает, что не желает к себе в постель этого холодного, безэмоционального самца, даже в самый голодный год и самую тяжёлую течку Кручевальда не пригласит. Он не похож на прекрасного принца, которого представлял в детстве, не похож и на Дирка, который так приглянулся Илариону в последнее время.       Если бы Дирк наблюдал эту картину — точно бы вышел из своего образа хорошего, примерного учёного. Поэтому, для его миссии даже лучше, что происходящее останется лишь между ними двумя. — Я сказал — прекрати, — уже настойчивее просит Иларион, стараясь уйти от его руки, от его объятий, от него самого. — Остановись, я не давал согласия трогать меня там.       Каким бы умным Велиар ни был, но отказы переносил с трудом. Именно поэтому он продолжает свои ласки, и более того, заходит за спину дрожащего от ощущений принца, укладывая свободную руку на талию. И только тогда, когда возбуждённая плоть, обтянутая тканью, касается Илариона сзади, в принце наконец появляются новые силы.       Совершив усилие над собой, юноша рывком разворачивается в руках мужчины, оказываясь прижатым спиной к перилам. Воспылав взглядом голубых глаз, Илари заносит тонкое запястье в воздух, а на пальцах его появляются длинные, острые когти, коих он не выпускал очень и очень давно. И, не успев среагировать, Велиар пропускает удар прямо по щеке, из-за чего едва смуглая кожа расходится в стороны в четырех ровных линиях на щеке. Из ран закономерно вытекает дорожками кровь, пока мужчина не накрывает щеку широкой ладонью, той самой рукой, что недавно побывала между ног обиженного принца. — Я сказал нет, — твердо комментирует принц, уверенно стоя на своих двоих, но тем не менее заливаясь слезами. — Ты сумасшедший, наглухо отбитый щенок! — рычит от боли Велиар, отступая на несколько шагов назад. Была бы его воля, будь бы статус стоящего перед ним ниже — показал бы кто здесь хозяин, может быть даже взял бы силой, но нет. Нельзя. Единственное, что оставалось делать мужчине с необратимыми увечьями на лице — скорее покинуть место преступления с благим матом.       Упав на колени там же, где стоял, Иларион вновь утирал слезы и желал только одного.       Тот один, единственный и неповторимый, к слову, вот-вот вышел в королевский сад — освежить голову и подышать воздухом. Дирк первым замечает силуэт Илариона, даже несмотря на обилие лиан на перилах проклятой террасы.       А принц, уже во второй раз, смотрит на человека в слезах и с искрой надежды.