Расходный материал

      Дирк понял, что провел в Тиаридари целых два месяца, когда за окном всё чаще стали лить дожди. Проснулся — дождь, работаешь — дождь, готовишься ко сну — дождь. Изредка, во время работы, мужчина с удивлением подмечал, что дождь не только прекращался, но и давал дорогу солнечным лучам, что подсвечивали шерстку на кончиках ушей принца столь отличительно. Такие бытовые мелочи зачастую радовали его: попить вместе чай и обсудить самые различные фантазии принца, вместе отмывать колбы, столы и одежду, если вдруг эксперименты шли не по плану, и просто открыть настежь окно, впуская сырой воздух по лаборатории. К счастью, это никоим образом не мешало рабочему процессу. В Тиаридари дышалось свободнее, с плеч молодого мужчины будто гора упала и он наконец-то мог выпрямиться во весь рост. Делал он это с большей долей опасений за последствия — на родине любая самовольность была наказуема.       В северном государстве стала подкрадываться зима своими ночными заморозками, периодическим снегом и коротким световым днем, когда в вечно зеленом королевстве происходило нечто похожее на осень. Как сказал принц, подобная погода с попеременным успехом будет до самого апреля, а сейчас, на секундочку, уже ноябрь. Дирку было приятно осознавать, что ближайшие три месяца он проведёт не в огромном, толстом пуховике, среди высоких сугробов и колющего кожу лица мороза, а среди столь романтичных дождей, посреди желтеющей листвы.       Отношения между Дирком и Илари заметно улучшились. Мужчина даже записал в своём отчетном, личном блокноте дату их первых объятий, но то были объятия после случившегося недопонимания, а истинные, не приправленные горем и виной объятия случились несколько позже. В середине сентября, когда Дирк по просьбе принца разговаривал с ним, отвлекая от недавнего кошмара. Илари пришел тогда к нему, сонный и растрепанный, с помутненным взором голубых и очень часто дергающимися ушками да хвостом. Сондер не думал, что королевская особа может искать у него утешения, он подскочил тогда с постели как ошпаренный, размышляя над тем, что такого он мог натворить.       И когда на душе принц ощутил желаемый покой, умиротворение и уверенность в действительно доброй ночи, он решил от всей души отблагодарить мужчину объятиями, клятвенно обещая, что это лишь прелюдия к настоящей награде. А Дирку много и не надо, разве что, появилось специфическое желание и тот решил не отказывать себе в шансе попытаться. Сондер прекрасно понимал рискованность задуманного поступка, но он продолжал усиленно прощупывать грани дозволенного, рискуя обжечься. — Хочешь, я с тобой лягу? — спрашивает Дирк на ухо, оглаживая широкой ладонью по спине. — Прости, Дирк, но это противоестественно, — вздыхает юноша, расцепляя руки на шее и складывая ладони у себя на коленях. — Да нет, я же не об этом, я хотел, чтобы тебе было спокойнее… — Мои родители будут раздосадованы, я не могу, — сказал, как отрезал Илари, попытавшись успокаивающе погладить того по щеке, но мужчина поднимается с места. — Спасибо за твою помощь, без тебя мне было бы очень тяжело.       Разработка лекарства — дело не быстрое, и в тяжёлые, рабочие вечера Дирк всё чаще осознавал, что желает скорее оказаться в родных холодных краях. Когда местные надевали некое подобие курток, Дирку хотелось шастать по замку и его окрестностях прямо в шортах да майке. Его желание местные правила дресс-кода не одобрили, от того, каждый раз приходя после длительных экспериментов в личные покои, он свято мечтал о горячем душе, как дома. Но, увы, здесь имелась исключительно баня для прислуги с бассейном, что вели свою работу лишь раз в неделю. Королевские персоны, естественно, имели доступ к постоянному мытью, но пользовались ею не чаще, чем работала та самая баня, от того условия всем казались весьма адекватными. Оно и немудрено, мужчина никогда при данном условии не замечал и капли пота на лбу юного принца, не говоря о неприятном запахе. В такие моменты расовая разница становилась наиболее заметна.       Настала та самая неделя, до которой парни вычеркивали дни в календаре. Неделя сбора данных и материалов для двух образцов лекарства: для народа и лично для королевского, северного подвида.       В королевстве объявили отбор добровольцев на сдачу анализов во имя благой цели, мотивируя за справедливой, даже щедрой оплатой. Каждая взрослая самка могла получить за свои биоматериалы целый годовой запас еды и пошитые лично королевским портным вещи. Очередь стояла огромная, толпа стражей едва ли могла как-то её контролировать. Отбором занимались лично Дирк и Иларион, ранним субботним утром устроившись в наскоро собранной палатке. По меркам мужчины, жара в ноябрьский день стояла просто невозможная, в то время как принц кутался в темно-зеленую шаль, руки растирая с мелкой дрожью.       Их задача заключалась в том, чтобы найти абсолютно здоровую единицу общества, готовую после изготовления лекарства стать объектом тестирования. Нигде, естественно, не говорилось, что сдавший будет обязан принять данное лекарство, это условие подавалось после успешного осмотра с мотивацией в виде повышенной награды. Этакий вклад в будущее Тиаридари, что будет несказанно оценён лично королевскими особами. Столь высокий титул и награду, конечно, получит подопытный только в том случае, если выживет. В ином — вознаграждение получит его семья.       Основная часть народа оказалась непригодна для их целей, на это повлияло отсталость в развитии медицины страны. У многих имелись хронические заболевания, у некоторых приобретенные, и зачастую Илари обнаруживал их без всякого труда и инструментов, едва ли осмотрев и ощупав кандидата. Принц часто проводил время в библиотеке, поглощая зарубежные книги, щедро предоставленные родителями из соседних земель. Там юноша и впитывал знания, которые теперь являлись ему надёжным помощником. Иногда у Дирка складывалось впечатление, будто Иларион и вовсе намного лучше разбирается в медицине, чем он сам. И, вероятнее всего, чувства Сондера не обманывали.       Появился один весьма хлипкий и на первый взгляд юный образец, к которому нареканий ни в какую не появлялось, сколько бы принц его не допытывал. Первый, за длинную очередь, волчий, которого Иларион осмотрел без разочарованного выдоха в конце. — Детей имеете? — спрашивает принц, деловито осматривая живот и весьма пушистый лобок на предмет растяжек. Юноша отвечает положительно, одним кивком, непрестанно наблюдая за каждым жестом Илариона. — Сколько потомства вы уже вывели? — спрашивает и получает ответ «двое», показывая на пальцах. Кажется, незнакомца трудно назвать общительным. Дирк тем временем быстро записывает данные в специальную анкету. — Муж, родители имеются? — юноша снова кивает, покрываясь лёгким румянцем, когда принц встаёт позади и начинает осмотр в более интимных местах. — Осложнения в родах были? Разрывы, преждевременное рождение, дефекты плода? — юноша быстро, отрицательно мотает головой. Иларион с довольным лицом хмыкает, почесывая затылок. Должен быть подвох… — Ляг, пожалуйста, на стол животом, — приказывает, окончательно вгоняя в краску не только добровольца, но и Дирка.       За сегодня практически никто не доходил до подобной, откровенной стадии осмотра, к которой сам принц относился весьма беспрестанно, хмуро, поправляя очки на переносице. Невозмутимость принц сохранял даже во время осмотра оголенной задницы юноши, придерживая пушистый, бурый хвост. Подопытному по имени Амави, что так невинно краснел в нежных руках Илариона, кстати, было около двадцати пяти, хотя по внешнему виду едва ли дотягивал до двадцати. В какой-то момент Дирк, вместо того, чтобы записывать показания своего товарища об осмотре, уставился бесстыдно прямо под хвост Амави, наблюдая нечто невиданное ранее. Имея целых два половых признака в виде внушительных размеров члена и нечто, что весьма похожее на влагалище, Амави окончательно обрушил мир в глазах неподготовленного мужчины. Сондер не видел своего удивлённого лица, не видел, как его глаза моментально округлились, изумлённые исключительным зрелищем. О таком мужчину никто не предупреждал, люди не сочли нужным посвящать агента в подробности полового строения врага, поэтому увиденное стало для Дирка таким шокирующим. Вдобавок ко всему, хоть член и присутствовал между ног подопытного, у него полностью отсутствовали яйца как таковые, на их месте, как раз, и присутствовало влагалище. От этого наблюдения у Сондера фантомной болью отозвалась промежность. «Без яиц? Куда он дел их? Как…» — пронеслось в голове единственного человека в палатке.       В голове не укладывалось и то, что Иларион, так сильно приглянувшийся ему, в теории между ног имеет ровно то же самое. Не мужчина — яиц нет, и не женщина — грудь абсолютно плоская. А может быть, эти специфические создания, чей пол определяется как «гибрид», являются и женщиной, и мужчиной одновременно? Слишком много вопросов и слишком мало ответов. Спрашивать в лоб он не станет, не хватит смелости, но интерес так и раздирал Дирка на части.       В конечном итоге, когда солнце приобретало алые оттенки и скрывалось за горами, выбор остановился именно на Амави Честерс. Именно он имел необходимое здоровье и нужную мотивацию для становления подопытным. Осталось только успешно провести переговоры. — Среди всех ты наиболее удачным образом подходишь для разработки лекарства, — начал свой крайне деловой диалог принц Мерингейл, скрестив пальцы за столом. Парень же в ответ нахмурил брови, прекрасно понимая, что вскоре он услышит это привычное «но». — Однако, ты нужен нам не только для лекарства, но и для его тестирования. — Тестирования? — спрашивает, склоняет голову в бок и дёргает темным, коричневым ушком. — Что со мной будут делать? — Во-первых, нам нужны не только слюна, кровь, шесть и выделения, но и мазок во время течки и без неё, а также, чтобы ты протестировал на себе произведенное лекарство и принимал его далее после корректировок, — отвечает, переглядываясь с Дирком. Настолько серьезным и собранным, как сегодня, мужчина принца не видел ещё никогда за последние два месяца. — За побочные эффекты мы ручаться не можем. Они могут быть вполне невинными, вроде температуры, поноса, повышенного давления или общей усталости, так и весьма опасными, от полной потери репродуктивных функций до смерти. — Я не хочу умирать, — справедливо подмечает Амави, выпучив свои чистейшие, изумрудные глаза. — У меня двое детей и муж, всех надо кормить и обеспечивать, я не могу так рисковать. Продукты и одежда едва ли восполнят мою потерю. — Ты обеспечиваешь мужа? — вставляет вдруг свои пять копеек Дирк, изгибая темную бровь. — Прости за наглость, но на наших землях ты считаешься женщиной, раз умеешь рожать и всё такое… И если тот, с кем ты делал детей, твой муж — он должен тебя обеспечивать, а не на… — Дирк, не забывай, что здесь несколько иная культура и склад семьи, — прерывает мужчину принц, заметив явное недовольство на лице Амави. — И обстоятельства могут быть разными. — Это и правда была наглость, — хмурит брови некогда, казалось бы, мягкий и пушистый зверёк, напряжённо виляя хвостом. — И это не ваше дело, вы люди намного страннее нас. Мой муж болен и не может быть добытчиком, а я не безрукое существо, — гордо заявляет Амави, руки на груди скрестив и нос задрав. — На ваших землях, кажется, в таком случае «женщины» просто оставляют своих самцов. — Вообще-то… — хотел было возразить мужчина, но принц его снова прервал, только в этот раз мягче — поглаживанием по колену, удобно воспользовавшись их положением за столом. — Вернёмся к делу, — говорит Иларион, поднимая взгляд на парня. — Само собой, за подобные риски оплата будет повышена до возможных пределов. Если так случится, что ты умрёшь в результате эксперимента, то твоя семья будет обеспечена едой и всем необходимым до конца жизни, это правило распространяется и на потомков вашего рода. А также, лечением твоего мужа займусь я лично, используя технологии более развитых земель. — Я согласен, если вы будете лечить мужа внезависимости от моего конечного самочувствия, — отвечает Амави, пряча руки неуверенно в карманы. Он будто бы знал, переживал, что принц не одобрит подобных условий и почти был готов согласиться, даже умереть, лишь бы вылечить своего близкого. И сам Илари заметил этот блеск накатывающих слез в глазах, потому и быстро согласился. — По рукам, — кивает, протягивая руку Дирку, дабы тот отдал ему уже оформленный королевский договор о возмездном оказании услуг. — Если лекарство не окажет должных эффектов, то мы будем вынуждены разработать новое и так же протестировать на вас, Амави. Вы это осознаёте? — Осознаю, — говорит и тянет руку к договору, уже сжимая в руке перьевую ручку. — Для меня главное обеспечить семью. И то, что они не узнают о том, что я стал подопытной крысой. — Тогда ведите себя как можно более непринужденно, — хмыкает с улыбкой Дирк, пожимая плечами в белом халате. — Быть подопытной крысой не так уж плохо, особенно, когда взамен обещают бессмертные богатства.       В ответ юноша лишь раздражённо фыркнул, явно не симпатизируя иному виду, не имеющему ни ушей, ни хвоста, ни запаха. «Кто он? Самка или самец? Как люди различают друг друга? На слово верят?» Юноша и правда озадачился этими вопросами, настолько, что попросил Илари во время взятия материалов выставить человека за дверь. Честерс сразу заметил заинтересованный взгляд между своих ног, в отличии от погруженного в работу Илариона.       Анализы успешно собраны, а Амави был отправлен домой, с условием, что во время течки, ночью, он окажется на пороге королевского поместья. Дело, как говорится, сделано, но не всё так просто. Так как версий лекарства задумывалось два, что будут условно разработаны для основного вида и для северного, королевского, по одной структуре, но с разными материалами. Основную структуру планировали редактировать через тесты над выбранным из народа подопытным, оно и понятно — применять непроверенное лекарство сразу на королеве значит поставить под угрозу всё королевство. По крайней мере, так считал принц, а Дирк не имел права с ним спорить. Да и желания не имел, ведь планы его несколько иные и с условиями Илариона они прекрасно сочетаются.       Лекарство для Амави будет очередным плацебо, ни коем образом не имеющим отношение к лечению.       Но, условности для вида соблюдать приходилось. И самой, пожалуй, трудной условностью было взятие тех же самых материалов лично с принца, включая мазок во время течки. Ни король, ни принц бы не допустили подобных мероприятий с самой королевой, потому Илари и решил пожертвовать своим достоинством ради по-настоящему великой цели — рождения нового наследника престола.       Никогда ранее за время пребывания в Тиаридари Дирк не видел сам процесс течки у своего товарища. Каждый раз принц на несколько дней пропадал из поля видимости и мужчине запрещалось даже входить на этаж, где располагалась комната парня, а Дирку, в свою очередь, на время течки принца выдавали маленький отпуск, в течении которого он волен пользоваться всеми скромными благами замка. И большую часть времени мужчина проводил именно в бане, которую топить приходилось до немыслимых температур, дабы снять всю усталость, грязь и напряжение, скопившиеся за время работы. Иногда он ходил на массаж, иногда ужинал в одиночестве в огромном зале за длинным столом, иногда часы проводил в библиотеке, изучая местную литературу. По большей части она была развлекательной, нежели научной — тысяча и одна сказка про королей и королев, а также уморительные предположении о том, каким будет их будущее. Дирк знал наверняка как будет протекать технологический прогресс в молодом королевстве, знал по истории собственного государства, что когда-то также, как и Тиаридари, являлось королевством.       Но в этот раз Дирку предстояло увидеть принца в не самом пристойном состоянии. Он слышал об процессе протекания течки от коллег на родине, в основном в грубой форме. «Эти животные раз в месяц несколько дней так сильно хотят трахаться, что на стены лезут и готовы броситься на любой хоть немного подходящий член! ' Сондер неохотно верил слухам, слишком трудно ему поверить в то, что кто-то может настолько желать размножения. Женщины на родине всегда привередливые и капризные, чтобы получить желанный секс с девушкой в Северном государстве приходилось долгое время ходить на свидания и дарить подарки. Здесь всё по-другому, это Дирк поймёт позже, а пока он свято верил в то, что ушастый народ отличается от них только отставанием в технологическом прогрессе.       Дирк сперва обрадовался, когда понял, что течка начнется раньше именно у Амави, а не принца, что именно с этим юношей он познает свой первый опыт наблюдения за течкой. С Илари, осознавая факт своей своеобразной симпатии, он сильно нервничал за то, что в один прекрасный момент может не сдержаться и воспользоваться состоянием парня, взять его, как тот вероятно попросит, невзирая на все запреты и нормы, и даже то, что по окончанию течки принц может его возненавидеть. Соблазн слишком велик. Сондер старался не рассматривать такой вариант событий, ведь в нём вся его миссия пойдёт псу под хвост. Или, может быть, не псу, а волку.       Позже горе-врача разочаровали новостью, что на сбор мазка его не пустят по желанию Амави. И как бы принц не уговаривал, как бы не убеждал, что человек выполняет свои функции и ничего плохого ему не сделает, что будет помогать и поддерживать в ответственный момент, Амави оставался непреклонным. Нет и всё тут. Отношения с Амави у Дирка сразу не заладились, между ними будто кошка пробежала с самого начала общения, с первого взгляда друг на друга. Мужчина не испытывал к подопытному столь же особых чувств, как к Илариону, он казался Дирку угрюмым, жёстким и принципиальным, что так напоминало людей на родине. Амави имел пушистые уши и хвост, что автоматически должно было сделать его милым, но почему-то данное правило не работало с ним.       На нет и суда нет, как говорится, этот факт пришлось принять не только Илариону, но и Дирку, понимая, что вскоре придется непросто.       Никаких особых разговоров они между собой не заводили, и перед процедурой мирно, молча готовили кабинет к приёму. Помощь мужчины принцу, правда, вовсе не требовалась, однако он всё равно вызвался, пытаясь начать разговор. — Иларион, мне нужно узреть процесс течки чтобы не ошибиться с тобой, — говорит он, руки на стол складывая, который сейчас протирал сосредоточенно принц. — Мне предстоит выполнить ответственное задание и я не могу подходить к нему без должного опыта! — Амави нам ясно дал понять, что не желает видеть тебя во время столь интимного процесса, — строго покачал головой беловолосый. Уши на его голове застыли неподвижно, пока всё внимание было обращено на рабочую поверхность. — И в целом, я его понимаю. Не имея рядом самца, который мог бы удовлетворить потребности во время течки, наш вид становится крайне жалким и унизительным, такова природа. Ей незнаком технологический прогресс и то, что кончились времена, когда приходилось плодиться без остановки. Течка, разумеется, прекратиться только после акта и беременности. — Я хотел ещё вот что спросить, — почесав затылок в замешательстве, начинает он, отводя взгляд к окну. — Королева, твоя мать, выглядит как женщина, и, наверно, не имеет того, что обычно зовут членом, — спрашивает, неловко поглядывая на вновь посерьёзневшего принца. Тот кивает, чуть нахмурив светлые брови. — А Амави и ты — тоже самки, но имеете в том числе мужские половые признаки, такие как голос, внешность и…член, — говорит, вовсе поворачиваясь спиной, отходя в окну, стараясь не показывать свою несвойственную для специалиста заинтересованность. — То есть, вы можете выполнять роль как самца, так и самки? — Тут все намного сложнее, Дирк, — вздыхает парень, упирая руки с тряпкой в блестящую поверхность. — У нас существует три условных пола, это самка, самец и гибрид, но гибриды зачастую обладают всеми способностями самки, не имея возможности оплодотворять другую самку. Но, в теории, будь то человек или самка в период течки, гибриды могут заняться сексом в активной позиции и с тем, и с другим. Первый случай является практически безобидным в случае мужчины-человека, а не женщины, ведь вы не беременеете. Разве что, член в возбуждённом состоянии может показаться для вас слишком дискомфортным в связи с размером и узлом по окончанию процесса. А в случае секса гибрида с самкой… Потомства просто не появится, это будет условный защищённый половой акт, чем зачастую пользуются одинокие самки, вызывая на помощь таких как Амави. — И правда сложно, — говорит мужчина, опираясь поясницей и руками о подоконник, поворачиваясь лицом к собеседнику. — А если скрестить двух гибридов — что произойдёт? — Также — ничего, — пожал плечами принц, возвращаясь к работе. Он отошёл от стола и перешёл к импровизированной кушетке, расстилая на нее одноразовую, белую простынь. — Мы не можем оплодотворять, но можем совокупляться. Порой я жалею, что родился именно гибридом, а не самцом. Перспектива быть под покровительством мужа меня не слишком впечатляет, я бы хотел равноправия в отношениях, как было бы с гибридом. Но, увы, мы бы не смогли дать потомства, а соответственно — такой брак родители бы точно не одобрили. — Ты бы хотел уехать отсюда? — спрашивает Сондер, окончательно усаживаясь на широкий, прохладный подоконник. — Я бы хотел путешествовать по миру, — мечтательно произносит блондин, поправляя складки на простыни старательно. — Хотел бы повидать разные культуры, виды, места. Я слышал, что где-то южнее водятся русалки, полу-люди, полу-рыбы, где-то есть оборотни, где-то феи, где-то эльфы и пару раз слышал о вечных вампирах, что питаются кровью и не терпят солнечный свет, — рассказывает принц, присаживаясь рядом с мужчиной, понимая, что вся подготовка на этом окончена. — Я бы хотел, но пока я не вылечу маму — меня никто не выпустит, да и я сам не смогу бросить родные края на произвол судьбы.       И едва ли Дирк хотел предложить свою помощь в начале путешествия, в двери сразу постучали. Двое стражей сообщили, что Амави уже ожидает принца в холле на первом этаже и ждали дальнейший указаний. Стражники могли бы и сами сопроводить парня до кабинета, но провести маленькую экскурсию желал сам Иларион, озвучив условия заранее. — Принц, прошу, — мужчина ловит его плечо мягко и аккуратно, остановив и привлекая к себе внимание. — Разрешите мне хоть у дверей постоять, я должен иметь хоть какой-то опыт перед предстоящим. — Мне неизвестно почему, но Амави сказал, что он тебя боится, — повернувшись вполоборота, говорит блондин, заглядывая растерянно в глаза. — Я, правда, не знаю почему, но он сказал, что ты можешь сделать с ним что-то плохое. Мне кажется, что это не более, чем стереотипы о вашей расе, ведь личность ты весьма надёжная и внушающая доверие. Да и к тому же, ты не будешь чувствовать его запах, от которого даже стражники, заметь, не в себе. — Не в себе.? — произносит под нос и следует хвостом за выходящим принцем, решив обратить внимание на поведение упомянутых.       И правда не в себе. Румянцем залиты щеки, пот по вискам стекает, что Дирк на ушастых видит впервые, хвост нервно то дёргается, то выпрямляется как по струночке, и руки беспокойные покоятся в карманах. Вероятно, поэтому Иларион хотел лично сопроводить подопытного до лаборатории, не питая подобных ощущений касаемо запаха течной самки. Кажется, не врали слухи на Северных землях — раса волчьих и правда дикая, они имеют те же животные инстинкты, какими располагают собаки или волки. Вероятно, в процессе эволюции, такие особенности вида могут и вовсе пропасть, а пока… Сондеру приходится сдерживать смех, наблюдая напряжение стражников. — Не показывай себя, встанешь у двери когда мы зайдём, — перед уходом предупреждает блондин в полголоса. — Я хлопну в ладоши, когда он будет готов уходить, и ты отойдешь в соседнюю комнату. Всё понял? — Спасибо, — выдыхает мужчина, прикладывая руку к груди. — Я понял.