Вкус новой жизни

      Дни летели быстро. Они становились всё более холодными и туманными, но Лайе так нравилось больше всего, наверное, потому что сама она была вся какая-то вялая и депрессивная, а не задорная и загорелая California Girl.       По утрам Лайя всё чаще выходила пить кофе на деревянное крыльцо дома, чтобы не встречаться со своими соседями и побольше молчать. Настроения не было совсем, и Лайя даже не знала, с чем это связано, потому что принципиально в её жизни ничего не поменялось. Она всё так же работала в баре «Весёлый джинн» и встречалась с Лео. Дорисовала на литературе кота и взялась за собаку на следующей странице. Сдала проект по графике и забила на блядское сочинение.       Мистер Эванс её не доставал и больше не оставлял читать сонеты после занятий. Лайя силой заставляла себя думать про него как про мистера Эванса, а не Влада, потому что во втором случае он казался не душным преподом, а молодым мужчиной, в которого можно влюбиться. И ещё она продолжала представлять его, когда занималась сексом с Лео. Лайе даже становилось неловко перед своим бойфрендом, но потом она вспоминала, что Лео — мудак, и быстро отпускало.       Ещё она сменила вкус электронной сигареты и теперь курила День благодарения — продавец очень советовал взять жидкость с названием «Тыквенный пирог». Лайя в очередной раз затянулась, отхлебнула кофе и некстати снова вспомнила, что недавно мистер Эванс опять подходил с вопросом о работе на кафедре. Лайя сказала, что её всё и так в жизни устраивает, но на самом деле хотелось уточнить, в силе ли его желание её трахнуть.       «Ты озабоченная», — поставила Лайя сама себе диагноз и поднялась со ступенек, потому что до начала лекций оставалось не так много времени.       Лео тоже было ко второй паре, поэтому поехали они вместе. Всю дорогу до кампуса он ныл о том, что ему задали написать сочинение по литературе на три тысячи слов, а Лайя мысленно потирала руки от удовлетворения, почему-то решив, что это Влад так решил отомстить за тот их скандал пару недель назад. Вернее, мистер Эванс. Конечно, мистер Эванс.       Законодательство о культуре Лайя ненавидела почти так же сильно, как литературу. Разумеется, она не подготовилась к семинару. Разумеется, старый пердун профессор Смит на неё пожаловался, разумеется, декан отправил отбывать наказание в архив.       Лайя чихнула, едва ступив в ставшее знакомым за годы обучения помещение, и вытащила телефон, чтобы написать в бар. Дальше события развивались неожиданно: вместо того, чтобы сыпать сообщениями, как Лайя всех достала, менеджер прислал короткое «Ты уволена. Забери свои вещи».       Лайя устало опустилась на стул. Нет. Её не могли уволить. Нет-нет-нет. Она работала больше всех. Да, иногда случались конфузы вроде сегодняшнего, но это же не зависело от Лайи. Нестерпимо хотелось разреветься, но девушка вытащила из сумки вейп. Она столько раз здесь бывала и давно прекрасно знала, что пожарные датчики не работают.       Затянуться. Выпустить дым.       Затянуться. Выпустить дым.       Затянуться. Выпустить дым.       Нервы приходили в себя, пальцы перестали дрожать. Слёзы отступили. У неё был запасной вариант. Протянутая рука помощи утопающему, Лайя от неё уже, конечно, не раз отказалась, но унижаться ей было не привыкать.       — Ты куда?! — возмущённо проговорила архивариус, которая на сегодня была её надзирателем, когда нерадивая студентка выскочила на волю.       — В туалет, — Лайя быстро пронеслась по ступенькам и хлопнула дверью.       Лишь поднявшись на третий этаж, где недалеко от кабинета декана располагалась кафедра литературы, Лайя немного успокоилась, остужая свой пыл. Там вообще могло никого не быть. Лайя шлёпнулась на деревянную скамейку и вытащила телефон, чтобы проверить расписание мистера Эванса. Судя по всему, сейчас у него был перерыв, а затем ещё одна пара. Лайя задумалась, где он может быть, и решила начать поиски всё же с кафедры.       Девушка пригладила волосы и вскоре уверенно постучала в добротную дверь, тут же получив разрешение войти. Влад был в кабинете один. Он сидел за столом, перед ним громоздилась гора тонких папок, в каких обычно сдавали доклады или рефераты, и кружка с чаем.       — Лайя? Здравствуй, — казалось, он был удивлён.       — Здрасьте.       — Что-то случилось?       — Да… то есть нет… то есть… Может, вы предложите мне присесть?!       — Присядь, — Влад с усмешкой кивнул в сторону стула недалеко от двери. — Хочешь чай?       — Нет.       — Что у тебя стряслось?       — Предложение с работой ещё в силе?       На лице мужчины расползлась довольная улыбка, словно он другого и не ожидал в конечном итоге, а Лайя страстно захотела стереть её грязной тряпкой, которой совсем недавно вытирала в аудиториях столы. Вообще, он снова раздражал, даже ещё сильнее, чем обычно. Своим блядским спокойствием. Своей блядской рубашкой с запонками. Своей блядской полуулыбкой-полуусмешкой.       Закусив губу, Лайя поболтала в воздухе ногой, ожидая ответа. Эта драматичная пауза, воистину достойная Шекспира, выбешивала до чёртиков и рождала желание треснуть по голове чем-нибудь тяжёлым. Но тогда она останется без работы. Идея вообще не казалась хорошей, потому что возникал закономерный вопрос: а почему такое свято место так долго пустует? — но сейчас Лайе выбирать не приходилось. У неё не было никаких моральных сил что-то искать, ходить на собеседования и рассказывать, какая она классная и как сильно работодателям нужна.       — Я позвоню завкафедрой и дам тебе сегодня ответ, — наконец-то соизволил сказать Влад и поднялся на ноги.       Лайя тоже встала и подхватила свою сумку.       — Ну… спасибо? — неуверенно протянула она. — Что я буду должна?       Влад вопросительно изогнул брови, подойдя ближе.       — Написать наконец сочинение? — насмешливо поинтересовался он.       «А может, я лучше рассчитаюсь натурой?» — подумала Лайя. Да, совершенно точно. Они переспят, он её разочарует, потому что Лайю абсолютно всегда и абсолютно все разочаровывали в абсолютно всех аспектах жизни, а дальше всё снова пойдёт своим чередом.       — Сочинение так сочинение. До свидания, мистер Эванс, мне ещё отрабатывать в архиве.       — Иди домой.       — Что?       — Что слышала. Я скажу декану, что дал тебе задание на кафедре. Я же задолжал тебе одну жалобу.       — А… спасибо, — это было неожиданно, и Лайя даже немного разочарованно подумала, что ей всё-таки придётся писать про сонеты, ключ и что там ещё было в теме, а то будет совсем некрасиво.       Влад стоял очень близко и смотрел сверху вниз. Лайя задрала голову, встречаясь с его глазами, подалась вперёд, а её губы призывно приоткрылись. Горячее дыхание обжигало лицо, а потом ладонь неожиданно обожгла кожу под толстовкой. Лайя дёрнулась, как от удара, но вместо того, чтобы отстраниться, оказалась прижатой спиной к стене, попадая в ловушку. Но она была не очень-то против, и когда вторая рука мужчины забралась под плотную ткань, не вырвалась, а томно прикрыла глаза. Горячие, едва ощутимые поцелуи рассыпались по её шее, а из лёгких Лайи вышел весь воздух. Чёрт. Как же она этого хотела. Влад потянулся к её губам, без слов спрашивая разрешения.       «Блядство!» — Лайя ещё даже способна была соображать, поэтому вслух выдала язвительное:       — Вас с прошлой работы уволили за харассмент? — но предпочла бы, конечно, чтобы он поставил её раком и наконец-то сделал, что хотел.       Шлюхой Лайя точно не была, пусть почему-то все считали иначе, а всего-то стоило на первом курсе послать одного мудака. Фантазии за измену она не считала. По крайней мере, убеждала себя в этом.       Влад фыркнул, ругнулся и отпустил её. Он взъерошил свои волосы, шумно выдыхая, а затем протянул девушке телефон.       — Запиши номер, я перезвоню по поводу работы.       — Мне теперь всё-таки идти в архив? — осведомилась Лайя, быстро печатая цифры.       — Иди домой и не дури мне голову, — он распахнул дверь и попрощался.

***

      Со следующего понедельника Лайя начала работать на кафедре литературы. Честно признаться, ей даже это нравилось: она возвращалась домой не позже девяти вечера, не нужно было никуда дополнительно ехать, да и заведующий был не таким уж ужасным и особо её не доставал. А ещё не было заманчивых возможностей отмывать блевотину в туалете и быть облапанной какими-нибудь пьяными козлами.       Лайе выделили каморку, дверь в которую вела из кабинета, где сидели преподаватели литературы в свободное время. В ней не было окна, это было совсем крошечное помещение, и Лайя называла его «мечта социофоба». Она принесла из дома кружку, а Влад каждый день оставлял ей на столе пару шоколадных конфет. Вычислить его не составило труда, а он только пожал плечами и с усмешкой попросил не считать это харассментом.       Они особо не общались, да и виделись крайне редко, если не считать пар литературы по пятницам. Изредка Влад просил что-то распечатать и разложить для будущих занятий, а так Лайя по большей степени выполняла поручения заведующего. Иногда по выходным она всё же ездила на смены в бар, потому что у них постоянно не хватало сотрудников, а деньги никогда не бывают лишними.       Октябрь вместе с Хэллоуином пролетел крайне быстро. Ноябрь выдался серым. Лайя уже и не помнила, когда так долго было настолько пасмурно. Туман почти ежедневно окутывал Сан-Франциско, и иногда добираться до остановки приходилось почти что на ощупь.       Пить кофе на крыльце больше было нельзя — слишком холодно и влажно. Да и темнело рано, Лайя всегда возвращалась домой, когда на улицах уже давно были зажжены фонари.       В субботу Лайя поехала подработать на богатеньком детском Дне рождении за городом. Платили двадцать пять долларов в час и чаевые, поэтому думать, согласиться или нет, не приходилось. Всё закончилось в шесть часов, Лайя вернулась в Сан-Франциско и зашла в университетскую библиотеку, решив завтра попытаться учиться. Ожидая библиотекаря, она постукивала по деревянной стойке ладонью и думала, что где-то на полке стоит книга с сонетами Шекспира, в которой нарисован мистер Эванс. Тогда Лайя так и не смогла вырвать лист и хотела стащить книгу, сделать грязное дело, а потом вернуть, но не вышло: Влад остановил её у самой двери, и пришлось положить потрёпанное издание на край его стола.       Вообще, Лайя уже немного успокоилась по поводу мистера Эванса, заметно остыла и даже выдохнула на фоне всего этого с облегчением. Как бы там ни было, он оставался преподавателем, и пусть её душа была бунтарской, но не до такой же степени. И всё-таки не хотелось, чтобы кто-то нашёл её рисунок.       Солнце уже село, над городом бродили сумерки, и Лайя неспешно шла от кампуса к дому пешком, наслаждаясь вечером, несмотря на то, что в воздухе явно чувствовался приближающийся дождь, а тучи почти полностью скрыли звёзды на небе.       Дорога показалась очень короткой, Лайя открыла дверь и вошла. Вместо привычного звука турецкой мелодрамы или рёва видеоигр по дому разносились другие недвусмысленные звуки. Негромкие постанывания и причмокивания.       «Блядство! Договаривались же, каждый в своей комнате!» — Лайя на секунду застыла на месте. Чтобы попасть в комнату или на кухню, нужно было пройти через общую гостиную, больше никаких вариантов. И Лайя не собиралась стоять и ждать, пока там закончат. Или кончат, но прямо сейчас им это не грозило.       Девушка уверенно шагнула через порог и опять застыла, как каменное изваяние. На диване сидел Лео, а между его ног — соседка Меган. Откинув голову на спинку, Лео сжимал волосы Меган на затылке, задавая ритм. Она то ли стонала от удовольствия, то ли делала вид, что сие действие приносит очень много удовольствия. Не зная, как реагировать, Лайя прислонилась к дверному косяку и неловко кашлянула.       Лео всполошился и распахнул глаза, тут же усаживаясь ровно, оттолкнул от себя Меган, отчего та едва не покатилась по полу, и Лайе даже стало смешно. Она продолжала стоять и смотреть, как Лео застёгивает джинсы, а Меган натягивает на свои телеса футболку.       Не то чтобы Лайя сильно расстроилась, но неприятно, конечно, было, потому что одно дело — слушать сплетни о том, что тебе изменяют, и совсем другое — увидеть это своими глазами.       — Ты всё не так поняла! — Лео кинулся к ней, но Лайя увернулась.       — Лайя, прости… — умоляюще запищала одновременно с ним Меган.       Лайя развернулась и ушла, захватив свою сумку.       Стоило захлопнуться двери, как по щекам покатились слёзы. Лайе было плевать и на Лео, и на Меган, и на то, что ей изменили, был только один немой вопрос: неужели она такая страшная? Лайя ещё могла понять, что Лео изменял ей с чирлидершами, но у Меган были жирные целлюлитные ляжки и прыщи по всему лицу. И это казалось несправедливым.       Затягиваясь вкусом Дня благодарения, Лайя быстро шла к ближайшему магазину и думала, что делать дальше. Переехать она не могла, потому что это приколы для богатых. Сейчас идти тоже было некуда, и Лайя прекрасно понимала, что вернётся домой через пару часов. Но кому сейчас легко? Такая вот блядская взрослая жизнь.       Лайя взяла бутылку вина с откручивающейся пробкой и новую жидкость для вейпа наугад. Было вообще плевать, какой дым гонять, но не плевать, что наличных осталось не так много, хоть она сегодня и подрабатывала. У работы на кафедре был минус: зарплату платили два раза в месяц, а не давали как чаевые ежедневно, поэтому средства имели свойство заканчиваться и не восполняться. К тому же пару дней назад Лайя опять оплатила жильё за двоих, а Лео, получивший стипендию, затарился спортпитом. Вот парадокс, у него всегда были деньги на долбаный протеин и пиво, но не было на цветы для неё.       «Оставь мне под дверью долг!» — раздражённо напечатала Лайя ему сообщение.       «И за прошлый месяц тоже!» — добавила, чуть подумав.       «А если не оставишь, я скажу твоему тренеру, что ты колешься, и твой протеин придётся засунуть тебе в задницу!» — финальное, злобный тап по кнопке отправки, щелчок.       Патлатый продавец гундящим голосом попросил удостоверение личности. Лайя вытащила водительские права и подняла вверх. Он, прищурившись, смотрел то на фото, то на девушку.       — В шестнадцать я выглядела лучше, — процедила Лайя, и её наконец рассчитали.       На том Лайя вышла из магазина и направилась к ближайшему парку. Она уселась на свободную скамейку, открыла вино и, зажмурившись, сделала глоток, ощущая, как кислое пойло бежит по горлу. Поднося к губам то бутылку, то вейп, Лайя беззвучно плакала, спрашивая у самой себя, что с ней не так. Почему с ней постоянно происходило какое-то блядство?       Лайя была озлобленной и безразличной. Но не эгоистичной, потому что плевала она на всех, включая себя. Она отчаянно нуждалась в поддержке и ласке, но не знала, где их искать. Она никогда ни с кем не говорила по душам и очень сильно сомневалась, что внутри неё осталось хоть что-то от этой самой души, хотя бы один клочок или ошмёток.       С ужасом Лайя представляла, как вернётся домой. Как будет смотреть на Лео и Меган и чувствовать, что она хуже даже, чем эта толстуха. Хуже всех. Хуже, чем Меган, чем Лола, наверняка хуже, чем Сандра. Потому что у Сандры были огромные лазурные глаза и вся она напоминала фею, говорила нежно и тихо, смотрела как доверчивый телёнок с ранчо бабки Лайи — правда, он вырос в быка и пал смертью храбрых — и едва ли посылала Влада на хрен. Конечно же, он с ней спал, кто вообще откажется от такого? Врать только зачем?       Лайя достала телефон и зашла в приложение такси. После той ночи, когда она до беспамятства напилась в баре, Лайя ни разу не вызывала машину, и теперь на экране был адрес Влада. Лайя поставила бутылку в сторону и крепко затянулась, а затем заказала такси к тому самому дому. Это был единственный способ проверить, насколько с ней всё плохо.       Сев на заднее сиденье машины, Лайя достала из сумки зеркало и салфетки, тут же вытирая чёрные подтёки туши. Хотела ещё замазать тёмные круги консилером, который валялся в её личной Нарнии лет сто, но едва бы это помогло. Всё равно она была зарёванная и несчастная, тут хоть грим накладывай — толку не будет никакого.       Вскоре Лайя выбралась на дождливую улицу, и ей начал трезвонить Лео. В аду для него был отдельный котёл, но Лайя пока ограничилась чёрным списком. Боясь, что передумает, она шмыгнула в подъезд, сделала из бутылки глоток, а потом снова достала электронную сигарету. Усевшись прямо на ступеньки, Лайя уже непонятно какой раз за вечер покурила, пытаясь успокоить нервы и бешеную пляску сердца. Уверенности заметно поубавилось.       «Не будь слабачкой», — Лайя встала на ноги, отряхнулась и, оставив полупустую бутылку на лестнице, стала медленно подниматься на третий этаж. Возле двери она на пару минут застыла, размышляя, что будет, если вдруг окажется, что Влад не один. Что он, например, с Сандрой. Лайя нажала на звонок, не давая себе шансов сбежать.       Влад открыл почти сразу. На нём были только пижамные штаны, и Лайя лишь сглотнула, упираясь взглядом в его рельефный торс.       — Лайя? — он чуть посторонился, впуская её в квартиру. — Что случилось?       Ничего не случилось. Просто сейчас она была немного пьяной и сильно расстроенной. А теперь ещё и мокрой, но не потому, что попала под дождь.       Лайя глупо смотрела на него, не зная, что сказать. Выглядела она наверняка жалко и могла вызвать только сочувствие, но никак не желание. Лайя бросила на пол сумку, стянула с плеч куртку, а потом, сделав всего один шаг навстречу, впилась в губы Влада отчаянным поцелуем. Он опешил, но потянул её ещё ближе к себе и отпустил дверь, которая тут же захлопнулась. Сильные руки опустились на талию, Лайя вздрогнула и в ответ лишь сильнее обхватила мужчину за шею.       Она не знала, что сейчас искала в нём: утешение и заботу, как в баре, когда напилась; поддержку, которая нужна всем нормальным людям после расставания; или просто одноразовый секс, чтобы порадовать своё разбитое вдребезги эго. Но в этом жадном рваном поцелуе Лайя чувствовала даже что-то большее, то, что ещё не ощущала никогда. Как будто одновременно наступили День рождения, Рождество и каникулы, а в придачу закончился университет.