Вкус новой жизни

      Лайя проснулась от того, что было слишком жарко. Она повертелась под тяжёлым одеялом, поняла, что больше не уснёт, и подняла свинцовые веки. Сначала наступил полный расфокус, но достаточно быстро он мелким паззлом сложился в картину на стене: совершенно отвратительный пейзаж. Лайя помассировала виски, осматривая комнату, окутанную полумраком.       На тумбочке рядом с кроватью подзаряжался её телефон и стоял стакан с водой. Лайя тут же его схватила и жадно выпила всё до последней капли, потому что по ощущениям у неё во рту кто-то помер и довольно давно. Уже ставя стакан на место, девушка заметила таблетку. Учитывая, что голова гудела, она схватила лекарство и, морщась от горького вкуса, разжевала её и проглотила. Зато ощущение дерьмища ненадолго покинуло пределы своей дислокации.       Лайя выбралась из-под одеяла и скользнула взглядом вниз, оценивая на своём теле мужскую футболку, которая едва прикрывала худые ноги. Одёрнув её пониже, Лайя стянула с запястья резинку, собрала сбитые в непонятные клочья волосы в небрежный пучок и, захватив свой телефон, вышла из комнаты с одной только мыслью:       «Блядство!»       Это слово лучше всего описывало всю её жизнь. Ещё, возможно, «дерьмище», потому что «дерьмо» было слишком мягко, но Лайя всё равно предпочитала самое первое.       От запаха еды захотелось опять блевануть. Или это вызывало осознание того, что она ночевала у мистера Эванса в бессознательном состоянии? Стараясь ступать как можно тише, Лайя заметила приоткрытую дверь, из-за которой виднелась душевая, и, схватив свою сумку с комода у зеркала, быстро шмыгнула туда и заперлась.       Пустив воду, Лайя опустила ладони под горячие струи и шумно выдохнула. Судя по отражению в зеркале, она даже была вчера умыта, потому что на лице почти не осталось следов макияжа, только лёгкие чёрные подтёки от туши, но справиться с ними без мицеллярной воды не представлялось возможным. Рассмотрев полки, ничего подобного Лайя не нашла, только сплошь мужские принадлежности.       На тумбе было аккуратно сложенное полотенце и зубная щётка в упаковке, и Лайя поблагодарила небеса. Мистера Эванса благодарить она не собиралась, потому что предпочла бы проснуться в своей кровати, а не вот это вот всё. Лайя привела себя в божеский вид настолько, насколько смогла, даже кое-как пригладила волосы и вместо пучка собрала в высокий хвост и, прислонившись к двери, достала из сумки вейп, тут же затянувшись. Но чёрта с два ей могло повезти, пришлось его разбирать и заливать новую жидкость — как было написано: «Вкус первого поцелуя», а на деле — клубники и мяты. Это было максимально неправдоподобно, потому что первый поцелуй Лайи, например, был со вкусом дешёвого пива и кукурузных чипсов.       Лайя блаженно выпустила дым, а желудок угрожающе заурчал, предупреждая, что хозяйка творит полную дичь, но Лайя Бёрнелл всегда была сильнее обстоятельств. Продолжая пропускать через лёгкие дым, Лайя на секунду представила лицо Сандры, узнай та, что она спала у её ненаглядного в постели, и эта мысль почему-то очень уж развеселила. Потом она вспомнила, что с постелью нужно подробно разобраться, потому что момента своего укладывания в ложе Лайя не помнила. Стало уже не так весело.       Лайя взяла телефон и зашла в «Фейсбук», тут же напечатав имя своего преподавателя. Пролистнула пару не интересующих людей и открыла профиль нужного.       «Двадцать восемь?!» — несказанно удивилась она его возрасту. Не то чтобы мистер Эванс выглядел плохо, просто Лайе казалось, что преподавание для тех, кто постарее. А он был старше её самой всего на каких-то пять лет.       Что она искала, Лайя не знала, просто быстро листала страницу вниз. Едва ли он запостил на «Фейсбуке» день, когда впервые трахнул Сандру. Записей было не особо много, либо они были скрыты от посторонних.       — Чёрт с тобой, — пробубнила она, в последний раз затянулась и, заблокировав телефон, вышла из ванной.       Запах еды стал ещё сильнее, но Лайя решила, что от любой пищи ей может сделаться только хуже. Она, бросив по дороге сумку на диван, не очень уверенно зашла на небольшую кухню, встречаясь взглядом с мистером Эвансом, который сидел за столом напротив входа, уткнувшись в телефон.       — Доброе утро, — бодро начал он и сделал глоток из чашки.       — Угу, — Лайя потянула край футболки ниже.       — Есть будешь?       Она отрицательно мотнула головой.       — Чай? Кофе?       — Отель с континентальными завтраками? — Лайя поняла, что шутка была тупой. — Чай.       Мистер Эванс кивнул в сторону стола, за который Лайя с непривычным для себя смущением присела, а затем поднялся на ноги, через мгновение поставил перед ней чашку с чаем и вернулся на своё место. Девушка крутила в голове вчерашний вечер. Она ещё помнила, как они вышли из туалета бара, как мистер Эванс поил её водой из стакана, как потом помог надеть джинсовку и вывел на прохладный воздух. Потом они сели в такси и, наверное, она отключилась.       — Зачем вы меня к себе притащили, мистер Эванс? — Лайя насупилась, глядя на него исподлобья.       — После всего, что между нами было, можешь называть меня Владом.       Лайя закатила глаза и отхлебнула чай.       — Я не мог оставить твоё коматозное тело под баром, — ответил он на вопрос. — Это было бы невежливо.       — Ну спасибо. Раздевать меня было не обязательно, если что.       — Ты с этим сама справилась, — Влад подвинул к девушке упаковку сырных крекеров, и она нерешительно взяла один. — Меня не прельщает некрофилия. А до трупа тебе было недалеко.       — Спать я бы предпочла одна.       — Ты и спала одна. И моя спина не хочет сказать тебе «спасибо».       — Спасибо, — буркнула Лайя и надкусила печенье. — Ничего не помню.       Если она не помнит, то можно это и не обсуждать. Удобно. Практично. Всё, как Лайя любила. Они продолжили молча пить чай. Лайя думала, что опять хочет курить, но было бы невежливо вот так встать и пойти за вейпом, словно её вообще когда-то волновала вежливость. Влад тоже ничего говорить не торопился, только постукивал пальцами по столешнице, чем немного раздражал. Или много. Он в принципе Лайю раздражал.       Думать про него как про Влада, а не про мистера Эванса, было непривычно. Словно он вмиг скинул лет двадцать. Лайя опять вспомнила про Сандру и хотела спросить, как та называет предмет своей страсти, но стоило открыть рот, как завибрировал телефон. Лайя уставилась на экран, с удивлением обнаружив там имя Лео.       — Да, — ответила она.       — Лайя, мать твою, ты где?! — раздалось из трубки слишком громко.       Лайя натянула улыбку, поднялась и быстро вышла из кухни. Шлёпнувшись на диван и продолжая слушать, как кричит Лео с вопросами, где она шлялась всю ночь и почему не пришла до сих пор домой, Лайя вытащила электронную сигарету из сумки и уже через мгновение выпустила дым.       — Хватит орать, — наконец рявкнула Лайя и даже немного смутилась, осознавая, что на кухне всё слышно.       Но Лео продолжил свои обвинения в измене, и тут Лайя не выдержала. Вообще, она была очень терпеливой. Или безразличной. Конечно, безразличной, потому что она никого не любила, даже саму себя. Особенно саму себя. Лайя глубоко вдохнула и выпалила:       — Ты перетрахал всю команду поддержки! И я слова тебе не сказала! Ты шляешься где-то постоянно, но я ни разу не спросила, где! Так что закрой свой блядский рот и оставь меня в покое, — последнее она прошипела и бросила трубку.       Она не говорила ни слова, потому что ей было плевать, а не потому что боялась потерять их отношения. Лайя притянула колени к груди и снова затянулась. Хотелось поскорее убраться от чёртового мистера Эванса, будь он неладен. Потому что если бы он не притащил её в свою квартиру, этого дерьмища с Лео не было бы. Признавать, что это она набралась до беспамятства, Лайя вообще не собиралась. Но делать было нечего. Пришлось вернуться на кухню.       — Где моё платье? — буднично поинтересовалась Лайя, однако смотреть на Влада избегала.       — В спальне, — он поднялся и подхватил чашки со стола. — Мне кажется, самое важное в отношениях — верность.       «Мне кажется, твоего блядского мнения никто не спрашивал».       — То есть Сандре верность вы храните? — вслух спросила Лайя и фыркнула.       — Господи, вот пристала-то! Нет у меня ничего с Сандрой. Понятия не имею, откуда эта сплетня. Но нервов мне она потрепала знатно.       Лайя с интересом посмотрела на мужчину, желая узнать всю эту душещипательную историю.       — Хорошо хоть, ей хватило ума не выдавать желаемое за действительное.       По лицу Лайи расползлась издевательская улыбка, а сама она поразилась степени самомнения этого чёртового любителя Шекспира, но при этом жаждала услышать продолжение и даже выжидательно скрестила руки на груди. Влад опустил посуду в мойку и посмотрел на девушку перед ним.       — Мне не нравится Сандра, если тебя это настолько интересует, — проговорил он.       Лайя молчала. Конечно, её это не интересовало. Если только самую-самую малость.       — Из всех моих студенток, — он заговорил тише, подошёл ближе, почти вплотную, вторгаясь в её личное пространство, — я бы трахнул только тебя.       От такой наглости Лайя даже ахнула, но быстро взяла себя в руки и поманила мужчину пальцем. Он охотно подался вперёд, к её губам, опустил ладонь на талию, их глаза схлестнулись в невидимой битве, и до поцелуя оставалась доля секунды.       — Иди на хрен, — ядовито бросила ему Лайя. — Ты мне не нравишься, — она развернулась и пошла искать свою одежду.       Уже натягивая платье, Лайя поняла, насколько сильно дрожит. Холодно вроде не было, и она решила, что это отходняк от водки. Или она просто обкурилась на голодный желудок. Но точно не от того, что в её голове настойчиво крутилась фраза «я бы трахнул только тебя», потому что она, в общем-то, была не против того, чтобы её наконец-то нормально трахнули. Но не препод по литературе же.       Лайя надела джинсовку, окинула быстрым взглядом спальню, проверяя, не забыла ли чего, и выскочила за дверь. Она схватила свою сумку и быстро направилась к выходу, где её и поймал Влад.       — Эй, постой, — он обхватил девушку плотным кольцом рук, но она уверенно вырвалась и принялась натягивать свои кроссовки. — Лайя, я не хотел тебя обидеть.       — Да мне пофиг.       — Давай я отвезу тебя домой?       — Не надо! — слишком резко выпалила она.       — Хотя бы вызову тебе такси.       — Я и сама могу, — дрожащей рукой она справилась с замком, вылетела на площадку, даже не оборачиваясь, и поспешила вниз по лестнице.       Не то чтобы Лайя могла теперь шиковать, разъезжая на такси, но уйти хотелось красиво. Однако она проверила цену в приложении и баланс карты и решила, что трамвай — тоже неплохое средство передвижения, тем более что ехать было совсем недалеко. Обхватив себя руками за плечи, она дошла до остановки, а вскоре вошла в дом, где снова ревел телевизор.       — Отвали! — гаркнула Лайя на Лео, который подорвался с дивана, стоило ей появиться в общей комнате.       Позже они всё-таки поговорили, Лайя сказала, что перебрала вечером и осталась ночевать у коллеги из бара, а Лео клялся и божился, что никогда ей не изменял. Лайя знала, что это ложь, но они всё равно занялись сексом. Правда, не настолько плохим, как обычно, потому что Лайя представляла Влада и даже почти кончила.       Вообще, Лайе не нравилось его представлять, но подсознание решило поиздеваться. И она чувствовала себя тупой Сандрой и даже слышала в голове её дурацкий голос:       — Лайя, ты бы его видела! Он просто… просто… У него глаза, как океан!       Выругавшись вслух, Лайя, которая к тому времени забралась в ванну, опустилась с головой под воду. В последнее время ей вообще очень нравилось это занятие, будто она испытывала судьбу и саму себя на прочность.       Только чего она от этих действий ждала? Вообще, сколько себя помнила, Лайя вечно жила в режиме ожидания. В детстве она ждала Рождество и День рождения. Став постарше — каникулы, потом — окончания школы. Поступив в университет, она ждала окончания каждого курса, но уже не ради каникул, а чтобы было больше времени на работу.       Оставался последний рывок: закончить пятый курс. Чего она будет ждать дальше, Лайя не знала, но в конкретный воскресный день она ждала, когда начнётся её смена в баре, а потом — когда же она наконец закончится. И таким был каждый день её следующей недели вплоть до пятницы. И в каждом из этих дней она периодически вспоминала слова Влада, сама не понимая, зачем. И это выводило просто до чёртиков. Он — раздражающий препод, который бесил одним только своим существованием. Она — не опустится до удела его фанаток. Но мантра не работала.       Менеджер продолжал пытаться её проучить и снова не выводил на работу в самый удачный день.       «Чёрт с тобой, мудила», — Лайя даже отвечать ему не стала, прочитала и вышла из чата, думая, чем же заняться вечером.       Последней была блядская литература. Конечно же, Лайя не написала никакое сочинение. Она вообще про него забыла и вспомнила только тогда, когда Влад вошёл в аудиторию и остановил на ней на секунду взгляд. А потом вспомнила, как он держал ей волосы, когда она блевала. Ну какое после этого сочинение, в самом деле?       Ответственные девочки охотно отвечали на его вопросы, что-то бурно обсуждали, а Лайя продолжила рисовать кота. Она его рисовала с самой первой пары литературы в этом году и сегодня намеревалась закончить. Кот, надо заметить, получался отличным: с чёткими выверенными линиями, красивыми тенями и плавными переходами. Профессор по графике мог бы ей гордиться, если бы Лайя вовремя сдала ему заданный проект, а не рисовала всякую ерунду. Но, увы, сегодня был не его день, а день кота в тетради по литературе.       Лайя даже не заметила, как пара подошла к концу, и немного расстроилась, что кот всё-таки не был закончен. Но с другой стороны, на следующую пятницу у неё всё ещё были готовые планы.       Кучка студенток толпилась у кафедры преподавателя, о чём-то весело галдя, и Лайя едва удержалась, чтобы не фыркнуть вслух, когда проходила мимо к спасительной двери на волю.       — Мисс Бёрнелл, — голос Влада заставил её замереть и, раздражённо скрежетнув зубами, развернуться, — вам я тоже настоятельно рекомендую остаться.       Хотелось спросить, зачем, но тогда она бы выглядела совсем дурой, поэтому Лайя предпочла выжидательно на него смотреть.       — Ваше сочинение я так и не получил. Так что вам будет полезно разобрать вместе с нами сонеты дополнительно.       Лайя бросила на мужчину полный ненависти взгляд и двинулась по ступеням вверх, к своему излюбленному месту, проклиная всё на свете. Она села даже не на коня — на дракона, долетела на нём до Мексики, съела кактус и вернулась, полная злости, обратно.       — Мисс Бёрнелл, нас не так много, садитесь ближе. Пожалейте мои голосовые связки.       «Спину тебе пожалей, связки пожалей, ещё что пожалеть?» — думала она, спускаясь обратно, а затем демонстративно уселась на место во втором ряду, милостиво уступив первый главным фанаткам, среди которых была и Сандра.       Заметив, что девушки достали книги, Лайя закатила глаза. Ну конечно. Нужно же было подготовиться к этому заманчивому мероприятию. Она подумала, что можно будет дорисовать кота, но Влад остановился возле её ряда и положил книгу.       — Как хорошо, что я взял две.       — Спасибо, — буркнула она, а про себя прокляла мужчину и семь его будущих поколений, потому что была уверена, что всё это заранее спланированная акция.       — Может быть, у кого-то есть вопросы? — Влад поднялся на трибуну, но не стал садиться за стол, а присел на его край сбоку.       «Серьёзно?! — Лайя подавила желание изобразить известный мем рука-лицо. — Он так соблазняет этих куриц?!»       Лайя вскинула ладонь вверх, демонстрируя своё бурное желание задать вопрос. Лицо преподавателя изобразило искреннее удивление, и он, не подозревая ничего дурного, кивнул, давая разрешение говорить, и улыбнулся. Но Лайя планировала эту ухмылочку стереть.       — Зачем нам литература на пятом курсе в качестве обязательного предмета?       — Литература развивает воображение, мисс Бёрнелл. Это важно для художника.       — А если оно у меня и так богатое?       Влад закусил губу, и Лайя поняла, что он скрывает смех. Первый ряд воздыхательниц повернулся к ней и смотрел неодобрительно — стало даже интересно, какую расправу они учинили в своём маленьком мозгу. Лайя демонстративно цокнула и уткнулась в книгу.       Пока все по очереди читали и обсуждали сонеты Шекспира, Лайя открыла первую страницу сборника, ту, где было пусто, и тихонько вытащила из сумки карандаш. Бросив пару взглядов на Влада, который продолжал сидеть, держа в левой руке книгу, а правой опираясь на столешницу, Лайя начала делать набросок. Получалось хорошо и быстро. Она уже приступила к прорисовке лица, когда голос мужчины, произнёсший её фамилию, вернул в реальность. Пришлось срочно спрятать рисунок.       — Двадцать третий сонет, — он оттолкнулся бедром от стола и пошёл в её сторону.       Лайя принялась быстро листать книгу в попытках найти блядский двадцать третий сонет, чёрт бы его побрал вместе со всей этой богадельней, фан-клубом мистера Эванса и им самим.       — Ой, — пискнула со своего места Сандра, — кажется, у меня вырвана страница.       — Возьми мою книгу, — Влад на секунду остановился возле неё, Сандра с благоговейным трепетом приняла издание, будто это Священный Грааль, а Лайя едва удержалась от очередного фырканья.       «Надеюсь, она там не кончила от радости», — сама она продолжала листать страницы, поверх которых Влад вдруг положил ладонь. Лайя подняла на него глаза и сглотнула. Он быстро нашёл нужный сонет, но уходить не собирался, напротив, уселся на край её трибуны.       — Начинайте.       Лайя сглотнула ещё раз.       — Как тот актёр, который, оробев, — начала она бубнить себе под нос, а девушки на первом ряду стали негромко посмеиваться.       — Девушки, — Влад постучал по столешнице, призывая к тишине. — С выражением, мисс Бёрнелл.       — Как тот актёр, который, оробев, — повторила Лайя едва ли не хуже, чем в первый раз.       Влад сел рядом с ней на скамью и положил между ними ладонь. Его пальцы находились всего в сантиметре от её бедра. Лайя подумала, что если девки с первого ряда её мысленно не казнили до этого, то сейчас наверняка линчевали с использованием всего воображения, которое развила к этому моменту литература. Влад чуть подвинул книгу, чтобы она была ровно посередине, и сам начал читать, как и хотел, с выражением:       — Как тот актёр, который, оробев,       Теряет нить давно знакомой роли,       Как тот безумец, что, впадая в гнев…       Лайя почувствовала, что её спина и руки покрылись мурашками. Голос проникал прямо под кожу. Низкий, негромкий, он целиком заполнял сознание, и даже её колени без преувеличения начали дрожать. Она почему-то представляла, как бы они могли заняться сексом — нет, любовью — прямо в этой аудитории. Долго, чувственно, с глубокими поцелуями и громкими стонами. Он бы брал её нежно прямо на своём столе, среди книжек и бумаг, а писатели с портретов — безмолвно наблюдали за ними.       — …В избытке сил теряет силу воли,       Так я молчу, не зная, что сказать…       Она бы умоляла не останавливаться, зарываясь пальцами в его тёмные, наверняка мягкие волосы. А потом Влад опустился бы на колени, чтобы ласкать её языком.       — …Не оттого, что сердце охладело.       Нет, на мои уста кладёт печать       Моя любовь, которой нет предела…       Влад замолчал и положил указательный палец на первое слово следующего столбца. Лайя подумала, что своими пальцами он бы мог доставить ей удовольствие прямо сейчас. Но Лайя кашлянула и начала читать, а Влад скользил за ней по строчкам:       — …Так пусть же книга говорит с тобой.       Пускай она, безмолвный мой ходатай,       Идёт к тебе с признаньем и мольбой       И справедливой требует расплаты.       Прочтёшь ли ты слова любви немой?..       — …Услышишь ли глазами голос мой? — Влад закончил читать одновременно с ней. — Как думаете, о чём сонет, мисс Бёрнелл? — подперев ладонью щёку, он смотрел на неё.       «Блядство!» — Лайя вдруг поняла, почему от него текут все эти тупые дуры. И что самое ужасное — она только что вступила в этот клуб.