***
Сердце Люцериса заходилось бешеным галопом, когда он вновь шёл по мрачным коридорам Харренхолла по направлению к покоям своего дяди. Если минувшей ночью его обуревали страх и сомнения, то сейчас всё внутри пылало от волнения и сладкого предвкушения — принц почему-то искренне верил, что сегодня Эймонд не станет пытаться оскорбить или обидеть его, ведь на этот раз инициатива всецело исходила от Таргариена, более того, он сам пригласил Люка в свои покои, пускай и не прямо. «Да куда уж прямее!» — тут же пронеслось в голове, и принц, откинув оставшиеся сомнения, уверенно двинулся дальше по коридору. Дойдя до знакомой ниши в стене, куда дядя затащил его пару дней назад, Люк осторожно глянул вдаль — у покоев Таргариена не было стражи. Достигнув двери, он остановился озадаченно, но почти сразу принудил себя собраться с мыслями и толкнуть медную ручку. Дверь подалась легко. Эймонд вновь сидел в том самом кресле у разожженного камина, листая очередной увесистый том, посвящённый, Люк был уверен, истории или искусству военной стратегии. Освещённый огненными бликами, его дядя был прекрасен — властный точеный профиль притягивал взгляд, а рассыпавшийся по плечам серебристый водопад волос так и манил юного принца прикоснуться к шелковистым прядям. Завороженный, Люцерис замер, любуясь, в который раз не находя сил оторваться от Таргариена. — Ты задержался, — прохладный голос разрезал тишину, и Эймонд резко поднял взгляд на племянника, закрывая книгу. — Прости, — сказал юный принц еле слышно. — Всё в порядке, — на удивление спокойно ответил мужчина, приближаясь неспешно. Когда прохладная ладонь прикоснулась к его щеке, мягко поглаживая, Люцерис сладко выдохнул, трепетно подаваясь ближе. Несмотря на старания придать себе уверенности по пути к покоям дяди, принц всё равно боялся услышать, как тот вновь начнёт сыпать оскорблениями, пытаясь задеть побольнее. И сейчас сердце юноши заходилось удивлением и радостью от осознания того, что Эймонд встретил его без доли насмешки и жестокости. — Могу я?.. — Люк бережно прошёлся по щеке Таргариена в ответ, легко касаясь тянущегося вдоль бледной кожи шрама. Устало выдохнув, Эймонд отвёл руку племянника и сам стянул скрывающую старую рану повязку. — Ты прекрасен, — прошептал принц на выдохе, и вновь потянулся к лицу мужчины, несмело оглаживая, не отводя влюблённого взгляда глубоких карих глаз. Эймонд медленно втянул воздух полной грудью в стремлении успокоить бешено колотящееся сердце. «Треклятый мальчишка Стронг» — пронеслось в голове, прежде чем он притянул племянника к себе, сминая его губы жадным поцелуем. Люцерис промычал что-то растерянно, почти сразу отвечая пылко, пытаясь перехватить инициативу. Ощутив хватку жёстких пальцев на пояснице, он прижался плотнее, инстинктивно потираясь пахом о бедро Таргариена, явственно чувствуя его возбуждение, упирающееся в живот. Разорвав поцелуй, юный принц глубоко вздохнул и мысленно велел себе откинуть сомнения — он прекрасно знал, зачем дядя пригласил его в покои, и сам же дал явное на то согласие, так что сейчас поворачивать вспять, убегая, было бы просто позорно. Резко отстранившись, Люк взял прохладную руку Таргариена в свою и робко потянул его обратно к креслу, где пару минут назад тот читал книгу. Принц легко толкнул дядю в грудь, вынуждая сесть. Серебристая бровь изогнулась вопросительно. — Я хочу попробовать кое-что, — опустившись на колени перед мужчиной, Люцерис неуверенно потянулся к завязкам его штанов, — Можно? — Пробуй, — Эймонд грациозно откинулся на резную спинку, усмехнувшись краешком губ. Справившись со шнуровкой, юный принц бережно обхватил возбужденную плоть пальцами и мягко двинул рукой на пробу. Сверху раздался тихий вздох. Люцерис повторил движение уже увереннее. Услышав очередной одобрительный вздох, он начал неспешно ласкать напряжённый ствол. Таргариен шумно втянул воздух сквозь зубы, хватаясь за подлокотники кресла, когда кудрявая макушку склонилась над его пахом, и теплые губы аккуратно обхватили головку. Воодушевлённый реакцией дяди, Люцерис опустился ниже, скользя по твёрдой плоти. Когда жёсткие пальцы зарылись в его кудри, намереваясь задать нужный ритм, юный принц спешно оторвался от члена. — Пожалуйста, не дави, — тёмная макушка вновь склонилась над пахом Эймонда. Тот застонал раздражённо, но передал инициативу, позволив племяннику делать так, как он хочет. Теперь его пальцы, легко поглаживая, перебирали непослушные пряди, не предпринимая попыток притянуть кудрявую голову к своему паху плотнее, насаживая неумелый рот на свой член. Окрылённый неожиданной покорностью дяди, Люцерис всеми силами стремился доставить ему удовольствие, старательно обводя языком налитый ствол и пытаясь расслабить саднившее горло. Самозабвенно облизывая и посасывая член Таргариена, принц неосознанно пытался свести бёдра плотнее в попытках унять собственное возбуждение, сам не зная, что будоражит его сильнее — свои же порочные действия или приглушённые хриплые стоны сверху. Неожиданно Люк выпустил твёрдый ствол изо рта и поднял лихорадочно горящие глаза на Эймонда, вызвав у того разочарованный стон, полный острого возбуждения: тонкая струйка слюны, тянувшаяся от головки его члена до приоткрытого влажного рта, делала эту порочную картину ещё более невыносимой. — Я хочу тебя, — голос Люцериса срывался, — Сейчас, пожалуйста. Принц поднялся с пола и тут же опустился на колени Эймонда, упершись коленями по обе стороны от него. Не дав дяде возможности возразить, а себе — отступиться, Люк торопливо приник к обветренным губам и начал бороться с застёжками кожаного камзола. Сквозь поцелуй он расслышал неопределённое «хмм» и почувствовал, как мозолистые пальцы скользнули вниз, принимаясь за шнуровку на брюках. Принц простонал что-то в чужие губы, когда сухие горячие пальцы обхватили его возбужденную плоть, сделав пару сильных движений, и почти сразу оставили её, переключаясь на верхнюю часть одежды. Стянув дублет вместе с рубахой с правого плеча, Эймонд впился нетерпеливым поцелуем-укусом в открывшуюся нежную кожу и двинулся ниже, попутно обнажая торс принца. Неожиданно мужчина легко коснулся маленького соска племянника, отчего тот выдохнул, прикрывая глаза. Пышные ресницы задрожали, когда Таргариен, облизнув два пальца, начал аккуратно обводить затвердевшую горошину по кругу, слегка сжимать между пальцев, иногда будто случайно задевая ногтем. Люк тихонько застонал. Он никогда бы не подумал, что это может быть так приятно. Запечатлев под ключицей племянника лёгкий поцелуй, Таргариен спустился ко второму соску и обхватил его губами, пальцами не переставая ласкать первый. Удивлённый стон вырвался изо рта юноши. Опустив взгляд, он застонал ещё раз, громче: Эймонд, откинув волосы наверняка специально, мягко посасывал его затвердевший сосок, то и дело покусывая и дразня языком. Принц беспокойно заерзал на коленях дяди, пытаясь свести бёдра, притираясь ближе. Его истекающая смазкой от желания плоть вдруг задела тяжёлый ствол Таргариена. Люк всхлипнул, опустил узкую ладонь и неуверенно коснулся обоих членов, слегка поглаживая. — Обеими руками, — подсказал Эймонд и тут же вернулся к его груди. Неумелые и оттого еще более желанные ласки племянника распаляли Таргариена, заставляя кровь стучать в висках, а всё внутри скручиваться в тугой узел всепоглощающего желания. Широко лизнув напоследок сосок племянника, мужчина оторвался от его груди и приподнял дрожащие бёдра, стаскивая штаны с аккуратных ягодиц. Люк услышал странный звук на периферии сознания, и облитые чем-то скользким пальцы коснулись его в том самом постыдном месте. Яркий румянец залил шею и плечи, а ласкающие оба члена руки сбились с заданного ритма. — Всё хорошо, — прошептал Эймонд, слегка массируя колечко мышц, не пытаясь, однако, проникнуть внутрь, — Ты хочешь? — Я… да, — выдохнул принц, возобновляя движения ладоней в паху. Не прекращая успокаивающе поглаживать обнажённую спину племянника, Таргариен мягко ввёл первый палец внутрь. Проникновение оказалось на удивление лёгким. Люцерис тихонько захныкал от удовольствия, когда Эймонд безошибочно надавил на бугорок простаты. — Ты готовился, — сообщил Таргариен скорее утвердительно, чем вопросительно, тут же добавляя ещё два пальца, заставляя племянника застонать от неожиданности и дискомфорта. — Да… И что? — лицо и плечи принца заалели сильнее, — В прошлый раз было больно. — Правда? — он мягко двинул пальцами, вырывая приглушённый стон, — Мне казалось, ты не от боли извивался на моих пальцах и члене. Люк подался бёдрами к ласкающей руке, стремясь продлить то и дело ускользающее удовольствие. — Это не умаляет того, — принц запнулся, всхлипывая на очередном движении кисти, — Что я потом несколько дней ходить ровно не мог, — умелые пальцы надавили на заветную точку внутри под каким-то новым восхитительным углом, вновь прерывая Люцериса, заставляя того зайтись тихим стоном, — Мм, Эймонд, пожалуйста, сделай так ещё раз… — Так? — поинтересовался Таргариен с ухмылкой на лице, повторяя движение. Прикрыв глаза от удовольствия, Люцерис порывисто подался дрожащими бёдрами вниз. — Пожалуйста, ещё… — протянул принц на выдохе, пытаясь насадиться на прервавшие ласку пальцы, цепляясь рукой за плечи дяди. — Смотри на меня! Люцерис послушно распахнул веки, встречаясь с горящим безумной страстью взглядом, и тут же зашëлся очередным стоном, почувствовав, как Эймонд вновь двинул кистью, задевая чувствительную точку. — В следующий раз я хочу видеть, как ты будешь готовить себя, — зашептал он в стремительно алеющее ухо, не прекращая ритмичных движений внутри, — Хочу видеть смесь желания и смущения в этих глазах, когда ты будешь неловко растягивать свою тугую дырку для моего члена. Ëрзая на коленях дяди, Люк рвано двигал рукой, лаская оба члена, размазывая выступившую смазку. Таргариен больше не прерывал сладкой пытки, раз за разом проезжаясь по припухшему бугорку простаты, вырывая из принца отчаянные стоны, которые то и дело прерывались на приглушённый скулёж. — Эймонд, я сейчас… — всхлипнул Люцерис, мелко дрожа всем телом, судорожно сжимаясь на терзающих его неумолимо пальцах. Таргариен резко откинул руку племянника, слегка сжимая его истекающий смазкой ствол у основания и одновременно извлекая влажные пальцы, вырывая полный разочарования стон. — Тише, идём в постель, — протянул Эймонд, придерживая дрожащие бёдра племянника, — Не для того ты готовил себя, чтобы снова кончать на моих пальцах, правда? Слегка покраснев от слов Таргариена, принц неловко поднялся с его колен, придерживаясь за плечи. У самой кровати он остановился и, повернувшись, встретился с полным желания взглядом лилового глаза. — Я хочу быть сверху сегодня, — сказал наконец Люцерис, прерывая молчание, но тут же осёкся, и, вспыхнув, замахал руками примирительно, — Не в том смысле, конечно! Я имел в виду, что хочу… ну, иметь хотя бы иллюзию контроля, если ты не против. — Догадаться было несложно, поверь, — усмехнулся беззлобно Эймонд, заключая принца в объятья, — Не беспокойся, мне доставит удовольствие смотреть, как ты седлаешь мои бёдра. Прежде чем Люцерис успел ответить, Таргариен властно впился во влажные губы племянника. Не разрывая поцелуя, он потянул принца на себя, и вскоре опустился на постель, помогая тому устроиться сверху. Наконец Люцерис оторвался от пленительных губ и, толкнув мужчину на перины, начал осторожно опускаться на его член, рвано глотая воздух, то и дело заходясь приглушёнными всхлипами. Было больно. Не так, как в его первый раз, но всё же. Сейчас желание юного принца подстëгивало предвкушение скорого наслаждения, которое, он знал, непременно должно было захлестнуть после того, как он даст телу привыкнуть к размерам Таргариена. Внезапно мозолистые ладони легли на его бёдра, поглаживая ненавязчиво. Воодушевлённый, Люцерис слегка приподнялся, и опустился вновь уже увереннее, пытаясь расслабиться. Бережно придерживающие его таз ладони и горящий каким-то диким обожанием взгляд единственного глаза заставляли забыть о временном дискомфорте, продолжая осторожные движения. Внезапно принц почувствовал, как член Таргариена задел ту самую точку внутри. Низ живота полоснуло, казалось бы, потерянным наслаждением, и Люк захлебнулся стоном, насаживаясь глубже. «Да, позволить мальчишке быть сверху оказалось прекрасной идеей» — билось в голове Эймонда, пока он старался охватить взглядом всю представшую перед ним сладострастную картину: Люцерис выглядел невероятно порочным и уязвимым одновременно, рвано двигаясь на его бёдрах в попытках поймать нужный ритм, цепляясь за предплечья Таргариена. Тёплые стронговские глаза, подернутые томной поволокой, распахнулись в блаженном удивлении, когда Эймонд опустил руку на возбуждëнную плоть племянника и принялся неспешно ласкать, плавно подводя его к краю пропасти. Таргариен завороженно проследил взглядом стекающую по виску юноши капельку пота. Вырвав из племянника удивлённый стон, он приподнялся на локтях, и, приобняв мокрую спину, поймал языком солёную каплю. Люцерис застонал громче и, устроив руки на плечах Эймонда, притянул его к себе, не прекращая лихорадочно двигаться на твёрдом члене. Ловя на себе восхищённые взгляды Таргариена, Люцерис не мог думать ни о томительной тянущей боли внизу, ни о сжигающем его пламени страсти; в голове было восхитительно пусто, и лишь одна мысль крутилась навязчиво — он никогда ещё не чувствовал себя таким безумно, отчаянно влюблённым. Неожиданно из него вышли, вынуждая податься бёдрами назад, и, подхватив под поясницей, перевернули на живот, уткнув носом в подушки. Люк хотел было возмутиться, шумно втянув воздух, но замолчал на полуслове, почувствовав яркий запах Эймонда, которым была пропитана вся постель. Принц вздрогнул и вдохнул ещё раз, глубже зарываясь лицом в сбитые простыни. Под бёдра спешно запихали пару подушек, и он снова почувствовал плавное проникновение. На этот раз Люк не испытал дискомфорта — растянутое отверстие с лёгкостью приняло внушительный ствол Таргариена на всю длину с одного глубокого толчка. Принц зашëлся несдержанным стоном, когда Эймонд, не дав привыкнуть, задал быстрый безжалостный ритм, раз за разом проходясь по припухшему бугорку простаты. Люцерис честно пытался приглушить рвущиеся из горла стоны и вскрики, прикусив ладонь, но вскоре бросил эту затею, отпуская себя, отдаваясь сжигающей страсти полностью и без остатка. В какой-то момент непрекращающихся толчков жёсткая рука с силой подхватила его под бёдра, приподнимая, вынуждая встать на дрожащие колени. Ноги подкашивались, не слушаясь — Люцерис не распластался на постели тут же только благодаря поддерживающей его бедро руке Таргариена. — Держись за изголовье, — хриплый приказ вырвал приглушенный всхлип. Люцерис не знал, каким образом умудрился понять, чего от него хотят, но послушно оторвал руки от подушек и с силой вцепился в спинку кровати, будто это было последним, что могло удержать его от падения в бездну мучительного наслаждения. Рука Таргариена тут же отпустила его бёдра и спустилась к паху, накрывая истекающий смазкой член. Люцерис застонал в голос, не сдерживаясь — теперь, когда в такт резких толчков его ласкала мозолистая ладонь, всё стало идеальным. — Тише, Люк, тише, — в перерывах между толчками шептал Эймонд, не пытаясь, однако, закрыть стонущему в исступлении племяннику рот, — Пекло, какой же ты громкий. Хриплый шёпот в самое ухо, наоборот, распалял юного принца ещё сильнее, заставляя новые отчаянные стоны и мольбы срываться с губ. Эймонд то и дело сбивался с заданного бешеного ритма на рваные толчки, покрывая шею и плечи племянника болезненными поцелуями-укусами, вырывая из него жалобные всхлипы. В какой-то момент Люк почувствовал, как горячая ладонь Таргариена накрыла его судорожно цепляющиеся за резное дерево пальцы, поглаживая нежно, и этот восхитительный контраст стал точкой невозврата. Юный принц выгнулся под неестественным углом, прижимаясь взмокшей спиной к груди Эймонда, и затрясся в захлестывающих волнах оргазма, краем сознания ощущая его пульсирующую внутри плоть. Люцерис тяжело дышал на груде подушек, приходя в себя, когда почувствовал мягкое прикосновение к волосам. — Я сейчас вернусь, — шепнули в самое ухо, и тепло чужого тела покинуло его, заставив зябко поежиться. Из блаженной неги принца вырвал уже знакомо полетевший в руки кусок мокрой ткани. — На этот раз справишься сам? — поинтересовался Таргариен язвительно, не отрывая голодного взгляда от обнажённого племянника. — Может мне нравится, когда это делаешь ты, — протянул Люцерис и поднял взгляд, внезапно улыбнувшись лукаво краешком губ. Эймонд хмыкнул и опустился рядом с ним на кровать, возвращая улыбку. — Тогда наслаждайтесь, мой Лорд Стронг, — Таргариен ловко выхватил тряпку из рук племянника, и принялся почти бережно оттирать следы их недавней страсти. — Холодно, — вырвалось удивлённое, когда мокрая ткань коснулась самого низа его живота. Люцерис попытался сдвинуть бёдра инстинктивно, но Эймонд не позволил, сгибая правую ногу принца в колене, вынуждая раскрыться сильнее. Добравшись до расслабленных ягодиц, Таргариен нехорошо усмехнулся чему-то и откинул кусок мокрой ткани. Вклинившись между бёдер племянника, Эймонд плавно отвёл в сторону согнутую ногу, пожирая взглядом приоткрытое колечко ануса, из которого ещё вытекало его собственное семя. Люк вспыхнул, когда Таргариен, не отрывая от него единственного глаза, облизнул два пальца и надавил, вгоняя их мягко, но неумолимо. — Эймонд! — вспыхнув, он вновь попытался свести коленки. — Тебе же нравится, — умелые пальцы сразу нашли нужную точку и стали ритмично массировать. Люк исступленно захныкал, — Расслабься. Свободная рука Эймонда легко пригладила тёмные пряди, успокаивая. Чувствительное после недавно пережитого оргазма тело племянника реагировало до упоения остро: прикусив ладонь, Люцерис исступленно извивался на простынях, пытаясь то насадиться глубже на терзающие пальцы, то отползти к изголовью кровати от сжигающего изнутри наслаждения. На открывшейся головке вновь затвердевшего небольшого члена выступила капля смазки. Оторвав руку от мягких кудрей, мужчина вцепился в бьющиеся бёдра принца, прижимая того к постели, не прекращая ритмичных движений. Когда Люк начал метаться на его пальцах отчаянно, чуть не плача от жгучего наслаждения, Таргариен, сжалившись, обхватил ладонью перевозбужденную плоть племянника и сразу задал нужный быстрый темп. Пары движений хватило, чтобы юный принц, извиваясь в сладких конвульсиях, сотрясся в оргазме. Эймонд продолжал придерживать ещё трясущиеся бёдра племянника, слегка поглаживая, когда заметил застывшие на кончиках пышных ресниц слезы. — Эй, тише, — Таргариен аккуратно извлек пальцы из припухшего отверстия, вытерев их о край простыни, — Иди сюда. Притянув к себе мелко дрожащее тело принца, Эймонд заключил его в объятья. — Я сделал тебе больно? — спросил мужчина осторожно, пытаясь поймать слегка расфокусированный взгляд. — Нет, — выдохнул Люк задушено, устраивая руки на плечах дяди. — Что тогда? — Это было… — принц запнулся, подбирая слова, — Слишком. А ещё неожиданно, — Люцерис приник ближе, устраивая голову на горячей груди, — Но мне понравилось. Сверху раздалось удовлетворëнное «хмм». Юный принц улыбнулся расслабленно, перебирая рассыпавшиеся по плечам Таргариена платиновые пряди. В уютных покоях повисла тишина, прерываемая лёгким потрескиванием дров в камине. Впрочем, сейчас молчание не доставляло дискомфорта. — Это неправильно, да? То, что происходит между нами, — спросил Люк еле слышно, с наслаждением прижимаясь к тёплому боку рядом. — Плевать я хотел на мнение этих… — начал было Эймонд, но вдруг осёкся — Между нами ничего не происходит, ясно тебе? Запомни это. Люк опустил потухшие глаза, пытаясь отвернуться, но чужие руки не позволили ему отстраниться, притянув со спины. — Люцерис, ты же всё понимаешь, — глухо прошептали в самое ухо. Юный принц перевернулся в кольце рук и поднял упрямый взгляд. — Если они договорятся о мире… — начал было Люк, но его перебили. — Kesan sagon biare, — Таргариен бережно прикоснулся к мягко очерченной скуле, — Yn lo daor, umbagon qrīdrughagon hen nyke. — Gaoman daor jaelagon, — попытался возразить Люцерис, схватившись за ласкающую ладонь. — Kivigon! — руки Эймонда сжали болезненно, — Kivio kesā daor jurnegon syt iā rhaenagon . — Kessa, nyke kivio, Aemond. Таргариен ещё пару минут с нечитаемым выражением смотрел в тёплые глаза напротив, задумчиво перебирая тёмные кудри между пальцами. — Отдыхай, — прошептал он, наконец успокоившись, — Я разбужу до рассвета. Сердце Люцериса защемило сладким томлением, когда обветренные губы Таргариена коснулись его лба в лёгком поцелуе.***
Люцерис вынырнул из безмятежного сна от мягких поглаживаний затылка — было приятно, и просыпаться совершенно не хотелось. Завозившись в одеялах, он прижался ближе к тёплому телу рядом. — Уже светает, Люцерис, — прошептали в самое ухо, не прекращая ласк, — Тебя будут искать. — Я не хочу уходить, — протянул он сонно, выходя из приятной полудремы. — Мы можем встретиться следующей ночью, — проговорил Эймонд на грани слышимости, — И многими грядущими, если захочешь, — поцеловав кудрявую макушку, мужчина продолжил, — А сегодня можем полетать — твоему дракону не помешает практика. — С тобой — всё, что угодно, — протянул Люцерис влюблённо. Услышав смешок, принц резко сел на постели. С удивлением он наткнулся на радостный и немного растерянный взгляд лилового глаза. Люцерис хотел было сказать что-то непременно глупое и безрассудное, о чем он потом обязательно бы пожалел, но был прерван нежным поцелуем. — Собирайся скорее, — велел Эймонд с удовлетворённой полуулыбкой, оторвавшись от губ племянника. Когда юный принц уже стоял одетый, не в силах отвести восхищённого взгляда от обнажённого дяди, растянувшегося на измятых простынях, Эймонд негромко рассмеялся, оглядев застегнутый на пуговицу ниже дублет: — Застёжки поправь, герой-любовник, — протянул он, улыбаясь задорно и искренне. Покраснев, Люцерис буркнул на прощание что-то нечленораздельное, развернулся и бросился в сторону тайного выхода из покоев, принимаясь на ходу поправлять одежду. — До встречи, милый племянник, — заливистый смех Таргариена нёсся ему вдогонку.***
Люк осторожно прикрыл тайную дверь, и двинулся было по коридору, как вдруг его негромко окликнули: — И что ты забыл в его покоях? — Деймон стоял неподвижно, облокотившись о стену. Окинув беглым взглядом пасынка, мужчина изогнул бровь иронично, — У вас с матерью больше общего, чем я ожидал. Его приёмный отец усмехнулся беззлобно, покачав головой, чем заставил щеки Люка моментально вспыхнуть. — Это уже неважно, — Деймон приблизился и положил руку на плечо племянника. Что-то изменилось во взгляде Таргариена, — Переговоры окончены — мира не будет. Мы вступили в войну.