И не друг, и не враг - а так

(март 2015 г., Москва, двор дома прокурора Алексея Игнатьева) Старший советник юстиции с тяжёлым сердцем паркует машину во дворе возле подъезда, привнёсшего в его жизнь столько судьбоносных событий за последний год. Случайное знакомство с очаровательной блондинкой – соседкой и по совместительству помощницей адвоката Сонечкой Варламовой, с которой он мистическим образом никогда не пересекался раньше – обернулось несколькими месяцами ухаживаний, тьмой тьмущей напрасных надежд и, в конце концов, разбитым сердцем. Не сказать, что страдания на любовном фронте были для него в новинку – в конце концов, у него за плечами развод с законной супругой, не выдержавшей его «опасной, ненормальной и вообще просто отвратительной» работы и в конце концов ушедшей к другому, оставив ему Дашку и половину совместно нажитого. Но в конце концов Дашка выросла, поступила в институт, а сам он как-то даже и не думал устраивать личную жизнь повторно. Не думал, пока не встретил эту… чертовку с ангельским личиком. Соня оказалась далеко не ангелом – это он понял почти сразу, едва узнал, кем она работает. Сколько они с Золотарёвым провернули авантюр за спиной прокурорских в рамках своих расследований – не перечесть. Ильин, уходя в отставку, в красках поведал ему все эти истории, предупредив, что с помощниками Маркарьяна нужно держать ухо востро и нос по ветру. Павел Валентинович, к сожалению, не знал, что его младший коллега с Софьей уже знаком и отнюдь не по долгу службы… Но уже тогда прикрывал, мчался на выручку, едва его несносная прекрасная дама влипала в очередную передрягу. А ей, казалось, это даже нравилось – ещё бы, аж целый прокурор бежит за ней хоть на край света. После обидных слов её бывшего молодого человека патологоанатома Вадима Горелова о том, что в её жизни не было и нет ничего кроме работы, такое внимание стало для неё чем-то вроде лекарства и наркотика одновременно. Жаль только, Игнатьев слишком поздно это понял. Как и то, что по-настоящему Сонечка никогда его не любила. Мерзко ощущать на своей шкуре, что тебя, по большому счёту, почти год использовали в качестве защитника, жилетки и терапии для самооценки, втайне страдая по бывшему. Но что уж теперь горевать? Теперь бог ей судья, а он уж точно не собирается мстить или выяснять отношения. В конце концов, оба взрослые люди, повстречались-разошлись, нечего из совершенно обыденных вещей драмы устраивать… Но всё равно, конечно, на душе гадко, липко и холодно. А ещё гаже – наблюдать из окна автомобиля, как к их подъезду подходит сияющий Горелов с букетом роз. И гадать не надо, к кому он пришёл. Вдоволь налюбовавшись сей сценой, Алексей понимающе ухмыляется – что ж, оба друг друга стоят, совет им да любовь, как говорится. Но больше он не примет Соню обратно, когда она в очередной раз наскучит этому напыщенному судмедэксперту. В конце концов припарковав машину по всем правилам, он ещё раз озирается вокруг и заходит в подъезд. На самом входе чуть не сшибает с ног ещё одну соседку – девчушку-подростка лет шестнадцати, невысокую, худенькую, в пальто и с рыжей косой. Видимо, торопится вернуться домой вовремя, чтобы не получить от матери за поздний «загул». Что за дежавю? Кого-то она ему напоминает… И тут перед его глазами встаёт ясная картина: утро, гололёд, автобусная обстановка возле следственного комитета и испуганные глаза врезавшейся в него новой знакомой. А ведь Вероника тоже рыжая, хрупкая и, судя по всему, врезается во всё и всех подряд. Просто чудо в перьях какое-то, а не старший следователь – хотя в своём деле толк явно знает, в этом он убедился в её кабинете, обмениваясь информацией по делу убитой пенсионерки. Судя по всему, рабочих проблем у них не будет. Да и человек она приятный, наверное, с ней получится подружиться, насколько могут в принципе дружить мужчина и женщина. Задумавшись о немного чудаковатой следовательнице, Игнатьев даже не замечает, что улыбается своим мыслям, как последний замечтавшийся дурак – поэтому просто поднимается на лифте на седьмой этаж и в приподнятом настроении переступает порог своей квартиры. Вспоминать о Соне и погружаться в мрачную меланхолию ему как-то совсем не хочется. (утро следующего дня, Москва, приёмная адвокатской конторы) -Да, Санечка, я всё помню, - звонкий мелодичный голосок воркующей по телефону Гали Остапчук, наверное, способен скрасить самую скучную и депрессивную атмосферу, - Надеюсь, Марина Сергеевна не загрузит меня под завязку вечером, тогда после работы я сразу к тебе. Ага, до встречи. И я тебя, хороший мой, честно-честно, - положив, наконец, готовую взорваться от передоза нежностями трубку, она с гордостью посматривает на скромное серебряное колечко, поблёскивающее на безымянном пальце правой руки, - Галина Николаевна Чекалина – по-моему, будет звучать классно. И кому, скажите, нужны все эти Рокотовы, Тереховы и Базарские, когда на свете есть такое вот чудо? -Так, я не знаю, что там тебе сделали Федя или Ваня, но за наезды на Базарского я могу отрезать кому-то чересчур длинный и острый язычок, - оказывается, последнюю фразу Галочка произнесла вслух и не заметила только-только переступившей порог офиса запыхавшейся Варвары Дроздовой, - Привет, Джульетта. Что, опять о своём компьютерщике грезишь с утра пораньше? -Ну а как тут не грезить, Варь? – секретарша обращает на подругу умильный, почти детский взгляд, - Сашка мне вчера предложение сделал! -Ой, Галка, поздравляю! – Дроздова на радостях лезет к ней обниматься, - Слушай, может, нам в один день две свадьбы сыграть? У нас с Глебом тоже всё к этому идёт. А если мы ещё и Марину Сергеевну за Андреева выдадим, то… -То на нашу контору со всего размаху упадёт метеорит, - тут уж не выдерживает даже романтически настроенная Галочка, скептически фыркнув в рукав, - Проще глыбу сдвинуть с места, чем заставить наше начальство посмотреть, наконец, правде в глаза и друг на друга. Они же оба упрямые, как… - договорить, однако, она не успевает, поскольку её отповедь прерывается отнюдь не мелодичной трелью телефонного звонка. Покосившись на беспардонный аппарат, как на самого лютого врага, Остапчук недовольно морщит миловидное личико, но трубку-таки берёт: -Да, адвокатская контора, слушаю. Кто говорит? К Маркарьяну или Беликовой? Нет, к Марине Сергеевне без записи нельзя, - тут выражение её лица меняется с раздражённого на озадаченное, - Так? А как вас представить? Хорошо, я запишу всё, что вы скажете, и передам ей, - с этими словами девушка молниеносно хватает подсунутые Варей стикер и карандаш, благодарно кивает подруге и делает на крохотном жёлтом листке бумаги какие-то пометки, - Но она очень занята, сегодня с утра в СИЗО, потом у неё встреча с женой подзащитного, так что не знаю, когда у неё найдётся для вас минутка. Хорошо, я поняла, до связи. -Что такое? – осведомляется любопытная Варвара, едва дождавшись, пока Галя закончит разговор, - Очередной отчаявшийся нуждается в помощи нашей Марины Сергеевны? -Да нет, не похоже, - секретарша непонимающе вертит в руках листок и пожимает плечами. Ей звонок этого абонента тоже показался странным, - Какой-то мужчина, судя по голосу, молодой, ну или, как минимум, не старый. Представляться отказался категорически, сказал, что по личному делу, что-то касается какой-то старой знакомой Беликовой, сказал – записать и отдать ей, она, мол, поймёт… -Ну-ка? – Дроздова с профессиональной въедливостью изучает каракули на жёлтом стикере, - Действительно ребус какой-то. Санкт-Петербург, какая-то Галкина Ю.К. и телефонный номер. У нас ведь не было клиентов с такими инициалами в последнее время. -Был Галкин Семён Ильич, подозревался в покушении на убийство лучшего друга из ревности. Якобы тот крутил роман с его женой, - с готовностью подсказывает Остапчук, - Но ведь его недавно оправдали. -Да. И к тому же его супругу зовут Ольга. И никакой сестры, дочери или ещё какой-нибудь родственницы с инициалами Ю.К. у них не было, - качает головой Варя, - Значит, действительно по личному делу. Ничего, Марина Сергеевна приедет – разберётся. Предлагаю этот вопрос закрыть и по кофейку, пока ни её, ни Андреева нет на месте. -Поддерживаю, - смеётся Галочка, - Сейчас только Санечке смс напишу.