В бегах с собой

      Я прошёл в кабинет Ричарда и сел за его стол. Завтра мебель должны будут отдать новому работнику, и последние следы Ричарда исчезнут навсегда. Медленно проведя рукой по поверхности, я посмотрел на фото в рамке. С неё Ричард улыбался, а Амелия, лет пяти, сидела у него на руках и махала рукой, показывая рот, в котором уже не хватало двух молочных зубов. Я достал фото и убрал к себе в карман, вскрыл ящики и порылся в них. Я нашёл там заготовки новых игрушек, черновики работ и табак для трубки. Открыв коробочку, я принюхался и убрал его следом за фото.       Вечером я прибыл в дом Саламандеров, где на какое-то время остановились дети Боунсов. На днях они вновь уедут в школу, а летом будут жить у некой дальней родственницы. Замерев перед дверью, я снял шляпу и сделал два неровных стука. Открыл мне Тесеус и, кивнув, пропустил внутрь. Я заглянул в гостиную, где сидела Кейли с детьми. Женщина была облачена в тёмное, домашнее платье, которое подчёркивало сохранившуюся фигуру. Подняв глаза, она улыбнулась уголками губ. Амелия повернула лицо и прищурила глаза. — Я принесу чай, — Кейли поднялась и коснулась головы девочки. — Я буду рядом.       Я сел напротив и положил шляпу на колени. Девочка осмотрела её и скривила губы. — Уродская шляпа. — А раньше она тебе нравилась, — я попытался сказать это мягко, но голос всё равно дрогнул. — Ты даже носила её, когда мы гуляли. — Это правда, — слабо улыбнулся Эдгар и шмыгнул носом. — Почему мы не можем жить у Луи? — Эдгар! — Амелия резко повернула голову. — Вы можете приезжать ко мне когда хотите. Я подготовлю вам спальни и…       Амелия резко наклонилась вперёд, и я замер, ощущая неприятное, скользящее чувство внутри. — Их убили твои друзья, — медленно произнесла она. — Убили бы нас — будь мы тогда дома.       Я не знал, что сказать, только и смотрел в эти глаза, пока из моих собственных не потекли слёзы. Сколько же я плакал в последнее время? Лицо Амелии смягчилось, и она устало откинулась на спинку дивана. Я увидел в ней уставшего, убитого горем ребёнка. Я думал только о себе и своём горе. Протянув руку девочке, я постарался придать голосу всю преданность своих чувств. — Я любил Тае и Ричарда, ты знаешь это. И знай я, что так будет — не допустил бы этого. — Может быть, — тихо сказала она и поднялась. — Я люблю тебя, Луи. Но любовь не ослепила меня.       И она ушла наверх, сдерживая слёзы. Эдгар упёрся подбородком в колени и посмотрел на меня. — Ей больно и страшно, — проговорил он, вновь шмыгнув носом. — Ты найдёшь того, кто это сделал? — Да, — и это было правдой.       Вечером мои крысы доложили мне, что услышали разговор Нотта и Долохова. В ту же ночь я явился, точно тёмный всадник. Первая квартира принадлежала Нотту. Мужчина рухнул под кровать, когда услышал взрыв двери. Одним движением я разнёс следующую дверь, которая вела в спальню, и щепки полетели в разные стороны. — Луи! — закричал он. — Что ты творишь? — Кто убил Боунсов? — я отбросил кровать, и с жутким грохотом она врезалась в стену. — Говори, — я поднял его над полом. — Круцио! — Аа! — лицо его исказилось от боли, а тело выгнулось. — Говори! Я знаю, что вы обсуждали вчера с Долоховым. — Это всё он! Он! — закричал Нотт и рухнул на деревянный пол, тяжело дыша. Пот выступил на его лбу, и он выпучил на меня глаза. — Долохов убил их! — Один бы он не справился, — я присел на корточки и поднял его лицо, ухватив подбородок палочкой. — Ты помогал? — Нет, не я… — Нотт нервно облизнул губы. — Тогда кто? — Я не могу, не могу… я… — Кто? — Тёмный лорд! Слышишь! Это был Тёмный лорд! — заверещал он и уронил голову на пол, закрыв её руками.       Дрожь прошла по моему телу, и я медленно поднялся. Подобного ответа я ожидал, но всё равно, горький привкус появился во рту, и я отвернулся. — Не убивай меня, — Нотт поднялся на четвереньки. — У меня жена.       Я, ничего не сказав, покинул его квартиру. К Долохову я так и не поехал, ведь понимал, что этот ублюдок с радостью выполнил то, что ему приказали. Но руку его направлял другой человек. Удивительно, но у Тома не было постоянного дома, квартиры, даже комнаты. Сегодня он был здесь, завтра уже в другом месте. Иногда он задерживался чуть дольше, но для этого у него были свои люди, у которых он мог остановиться. Однако, благодаря своим мелким зверькам, бегающим по канализации, я знал, что этой ночью он будет в гостинице. Я трансгресировал в его спальню и застал мужчину за чтением в кресле. Единственным источником света был камин. — Луи? — Том приподнял брови и отложил книгу. — Удивлён. — Я знаю, что это сделал ты. — Понятно, — только и сказал он, внимательно смотря на меня. — Понятно? — меня трясло, и я крепче сжал палочку. — Это всё, что ты можешь мне сказать?! — Убери палочку, Луи, — он сказал это спокойно, но я отчётливо ощущал, что ему это не нравится. — А иначе что? Убьешь меня, как убил Боунсов?       Его взмах был быстрым и уверенным, я бы ничего не успел сделать. Большая сила придавила меня к полу, поставив на четвереньки, точно так же, как пару часов назад стоял Нотт. Том поднялся с кресла и навис надо мной, точно мрачная тень, источающая смертоносную силу. — Мы уже проходили с тобой это, Луи, — лёд трещал в его голосе, делая его более низким и тихим. — Отвечаю на твой вопрос. Нет, я не убью тебя. Это было бы слишком просто. Но я сломаю твою палочку и буду пытать тебя так долго, что твой рассудок сломается, сделав тебя безвольной тряпичной куклой. А затем выброшу в мир маглов, где ты будешь валяться на улицах, окружённый своими грязными любимцами.       Я ощутил дикий страх, который затмил боль и горечь потери. Эгоистичный разум взял вверх. Не было во мне благородства или жажды самопожертвования ради мести. И от этого стало ещё больнее. То, что придавливало меня, исчезло, и я плюхнулся на пол, оцарапав щеку о пол. — Ты нуждаешься во мне больше, чем думаешь, — чуть мягче заметил он, возвращаясь к креслу. — Мне больно об этом говорить, но теперь твоя верность мне не кажется такой надёжной.       Я, тяжело дыша, поднял на него глаза. Ужас сжал меня в тиски, и я пожалел о том, что пришёл к нему. — Что ты хочешь этим сказать? — Теперь тебе придётся заслужить её снова, — Том указал палочкой на меня. — Ты убьёшь одного из детей Боунсов, на свой выбор. — Нет! — закричал я. — Выбирай, — Том наклонил голову чуть вперёд. — Моя дружба, сила, влияние, прежняя жизнь ценою лишь одного Боунса. Или, — в его алых глазах сверкнуло недоброе пламя. — Будешь влачить жалкое существование наравне с крысами.       Я замер перед домом Саламандеров, смотря на окно, где должна была находится спальня Эдгара. В кармане моем была запрятана плитка шоколада, которая была сдобрена дозой сонного зелья, находившегося в аптечке каждой домохозяйки. Одна капля погружала тебя в крепкий недолгий сон. Две капли вводили в кому. Три — убивали. Я забрался по живой изгороди и взмахом палочки открыл окно. В комнате не было ни единого звука, кроме тихого сопения мальчика. Эдгару было двенадцать, и он погрузился в мир грёз. Я сел на край кровати и едва ощутимо коснулся его волос. Такие же густые, как у Тае. Мальчик пошевелился, но не проснулся, перевернувшись лишь на спину. Я достал шоколадку и дотронулся до плеча мальчика. Тот вздрогнул, веки затрепетали, и глаза сонно раскрылись. — Луи? — Здравствуй, Эдгар, — я выдавил улыбку. — Зашёл к вам перед своим отъездом. — Ты уезжаешь? — он сел в кровати, сон постепенно уходил из его глаз. — Куда? — На материк, думаю, в Америку, — я опустил глаза на шоколадку. — Вот, принёс тебе. — Шоколадка на ночь? — он слабо улыбнулся, беря её в руки. — Мама не разрешит… — он осёкся, и губы его задрожали. — Ничего, — я прижал сотрясающееся тело к своей груди. — Мне так их не хватает. Почему они? — Эдгар отстранился и вытер рукавом пижамы глаза. — Сам задаюсь таким вопросом, — солгал я, прекрасно зная ответ. — Ну что, попробуешь? — Конечно, — обёртка зашуршала в его руках, и, отломив дольку, мальчик засунул большой кусок в рот. Закрыв глаза, Эдгар стал медленно жевать. — Вкуснотища. — Знаю, — глаза защипало, и я отвернул лицо. — Всё хорошо? — Да, да, — я судорожно вздохнул и, повернувшись, поцеловал в лоб его. — Давай, не налегай, ложись спать. Я ещё зайду к Кейли и поеду. — Хорошо, — мальчик отломил ещё дольку и, закинув её в рот, убрал шоколадку на тумбочку. — Побудешь со мной, пока я не усну? — Разумеется, — от этих слов я едва не разразился рыданиями. — Отлично, — он зевнул и закрыл глаза. — Пришлю из школы тебе сову…       Его дыхание стало размеренным, и последние слова прозвучали почти шёпотом. Я так и не понял, с чем он там пришлёт мне сову, просто продолжал сжимать его руку. Дыхание становилось всё глубже, а затем стало затихать. Вскоре в комнате образовалась неестественная, холодная тишина. Сова в клетке даже не вытащила из-под крыла головы. Убрав руку, я наклонился и в последний раз поцеловал Эдгара в обе щеки, намочив его лицо слезами. Выпрямившись, я спрятал шоколадку в карман и уселся на подоконник, бросил последний взгляд на тело и спрыгнул вниз.

***

— Даже не придёшь на его похороны? — раздался голос за моей спиной.       Я защёлкнул чемодан и взмахом палочки закрыл все ящики и шкафы. Подойдя к письменному столу, я даже не посмотрел на Тома. — На вечер у меня куплены билеты до Северной Америки, — я обмакнул перо в чернильницу и стал подписывать конверты. — Луи, — его голос прозвучал с нотками сострадания и печали. — Ты должен понимать, что ты сам толкнул меня на такое действие.       Я крепко сжал перо и, скривив губы, поставил жирную кляксу. Выбросив испорченный конверт, я посмотрел на Тома. — Само собой. — Поедешь один? Или возьмёшь с собой своего слугу магла? — Роззи составит мне компанию. Алиса тоже заберу с собой, — я связал конверты в одну стопку тонкой лентой. Я не особо желал, чтобы девушка ехала со мной, но она так хотела отправиться со мной куда угодно, а мне было так всё равно, что я не стал сопротивляться. — Возможно, найду нам сторонников на материке. — Луи… — Да? — я повернулся и заглянул в эти красные глаза, ощущая лишь пустоту, не способную ничем заполниться. — Не знаю, что ты хочешь сказать, но я сделал выбор. Мои руки лично лишили жизни сына Ричарда и Тае, моих друзей. Друзьями, которыми нам никогда не быть… Я — твоя правая рука: убью, выполню приказ, найду сторонников, и всё это ради моих циничных прихотей, которые служат твоим великим целям. Это гораздо лучше, чем хвалённая дружба и любовь Альбуса Дамблдора. — Красиво сказано, — проговорил он. — Тебе и правда бы на пост Министра. — Возможно, когда я вернусь, ты мне его подаришь за мою преданность, — угрюмо усмехнулся я, присаживаясь на край стола.       Я уехал на долгих три года, и к моему разочарованию совесть не сожрала меня изнутри. В первый год я позволял себе выпить больше, чем положено. Изменял Роззи, часто пропадал, ненавидел себя. Но постепенно это притуплялось. Память, увы, как картина, блекнет с годами. Я видел бездомных на улицах расцветающего Нью-Йорка. И мне грело сердце, что я не один из них. У меня были деньги, у меня были связи, женщины любили меня, а сам я был в расцвете сил и ума. Том Реддл остался моим сильным покровителем, и только редкие кошмары омрачали мою жизнь.