о ком-то

Кто-то сказал, что нельзя садиться на пол – по нему рассыпали какой-то порошок, один вдох – и смерть. Но некоторые все равно сели, маленькая девочка, которая плакала всю дорогу, мать с грудным ребенком – и больше уже не встали. Во время остановки солдаты вытаскивали тела из кузова и ужасно ругались. Миели не чувствовала ног, но стояла, откинувшись в полуобморочном состоянии на разогретую стенку кузова. Дышать в низкой полутемной стальной коробке было почти нечем – в нее набили, кажется, чуть ли не половину города. Жара царила невыносимая. Кто-то плакал, кто-то причитал, а время от времени шофер резко тормозил, и всех бросало то на одну, то на другую стенку кузова. Наконец машина дернулась в последний раз, снаружи послышались шаги и резкий говор. Миели встряхнула головой. Кажется, их сейчас будут выводить. Девочка попробовала пошевелить пальцами затекших ног – большего пространство не позволяло. Послышался мягкий звук, створка кузова отъехала в сторону, и по глазам резануло лезвие яркого света. - Вый-хо-дит! – На плохом линфийском скомандовал солдат. Толпа покорно ринулась к выходу. Миели шла по странной мягкой земле с трудом, после долгой неподвижности тело отказывалось повиноваться. Но она знала, что что бы не случилось, нужно держать темп – еще когда в городе их сгоняли в грузовики, на ее глазах солдат убил женщину. Несчастная шла, по его мнению, слишком медленно. Горячий воздух после душного кузова показался божественным. Глаза постепенно привыкали к свету и, поморгав, Миели огляделась по сторонам. И то, что предстало ее глазам, вызвало у девочки выдох ужаса. Да и не только у нее – вся многоголовая толпа выдохнула, как одно существо. Их глазам предстало огромное, пустое пространство – насколько хватало глаз, все было покрыто пеплом. И в середине этого кошмарного пустыря как издевка торчали обгорелые остовы деревьев, на которых держались остатки города. В отдалении стояло несколько сверкающих металлических ангаров. - Они сожгли лес… - прошептал кто-то. Миели отказывалась верить, что многовековой живой лес был сожжен, обращен в тонны, горы серого безликого праха. Она почувствовала нечто, что зрело в ее душе впервые – ненависть, горячую и жгучую, к тем, кто с такой чудовищной легкостью уничтожил то, что жило и существовало столетиями. Девочка стиснула кулаки так сильно, что ноги впились в ладони. - В сье-рром – налево! – Скомандовал высокий офицер в темно-коричневой форме. Толпа заозиралась, не сразу поняв, чего от нее хотят. Но пара выстрелов помогла прояснить дело, и люди в серых робах покорно побрели в стоящий слева громадный перевозочный контейнер. Солдаты бегло отмечали всех вошедших и решали небольшие проблемы – например, мать в черной робе никак не хотела отпускать своего малыша в серой. Пара ударов тяжелыми подбитыми металлом сапогами решили дело. - В чьеррр-ном – направо! – И люди в черных робах пошли в другой контейнер. Их охраняли более усиленно – черный цвет робы означал, что человек имеет дар магии. Серые означали магии отсутствие. А синие, как у Миели – к магии склонность. На самом деле, в девочке не было ни искры чуда, но кто-то шепнул солдатам, что она – сестра «той самой» Флоры. Кто это сделал, девочка не знала, да это было и не важно. Важно было то, что всех, кто остался в синих робах повели в непривычно технологичный ангар и там закрыли, в страхе и неизвестности. «Перед казармой, перед большими воротами, стоял фонарь…» - Александр качался на стуле и мурлыкал мелодию себе под нос. Это была его любимая пластинка – да что его, все «Стальные Стервятники» могли бы слушать ее постоянно. Молодой офицер от души наслаждался отдыхом – Линфия ему нравилась, в отличие от ее тупых жителей. Даже жалко уничтожать эту милую планетку – когда они распылили сухой огонь на все эти мерзкие растения, тут стало просто чудесно. Вообще, заслуженным отдыхом в маленьком доме на остатках дерева наслаждались все летчики – Гербельт и Гербельт, близнецы, играли в карты с парой солдат из национального отряда, Франки спал, Готтци читал книгу, и все было так мирно, что даже противно. Снизу послышался окрик и ребята из нацотряда засобиались. - Новая партия, - пояснил один. Александр вздохнул. Единственным портящим отдых обстоятельством было то, что городок использовался как перевалочный пункт для пленных. Обладавших магией отправляли для исследований в лаборатории, не обладавших – в рудники для выкачки ресурсов из их же планеты. Склонных парни из нацотряда проверяли и отсылали в зависимости от результата со следующей волной. Внизу, в ангаре, где содержали пленных, кто-то надрывно рыдал вот уже минут пять. Александр досадливо поморщился. Плач даже перебивал музыку. Готтци отложил книгу. - Кто хочет прогуляться вниз? – Раздраженно спросил он, поднимаясь. Александр сунул за щеку леденец, взял пистолет и последовал за другом. Милеи изо всех сил пыталась успокоить маленькую девочку, надрывно плачущую, хотя у нее самой ужасно тряслись руки и страх сжимал сердце. Люди уходили в маленькую комнатку в углу ангара и больше не возвращались. Сестра девочки тоже недавно ушла, и теперь малышка никак не могла успокоиться. Вдруг дверь ангара распахнулась и внутрь вошли два молодых офицера. Форма на них была другая, темно-синяя, такой Миели еще не видела. И, к ее ужасу, те двинулись, рассекая толпу, именно к ним. - Зай-ткнись! – Рявнул один из них на малышку, от чего та зарыдала только сильнее. - Конч-йай ей-е. – Лениво посоветовал второй, катая во рту леденец. Первый вынул пистолет и наставил его на ребенка. - Пиф-паф! – Хихикнул тот, с леденцом. - Не смей, урод, монстр, чудовище! – Крикнула Миели, окрыленная своей новорожденной ненавистью и проснувшейся силой. Это могло бы стать рождением новой могущественной феи при любых других обстоятельствах. Но сейчас Александр просто среагировал на инстинктах и мгновенно выстрелил в девочку, кинувшуюся на него. От неожиданности атаки он даже проглотил леденец. - В нем должен был быть жидкий клубничный центр. – Пожаловался Александр Готтци, когда они выходили из ангара.