Vara kung

Неделя перед балом пролетела для Симона совершенно незаметно. Репетиции, контрольные, зачеты – времени едва хватало на сон. Вилле тоже был почти все время занят, потому что ему пришлось ходить на дополнительные занятия, чтобы хотя бы часть предметов сдать со всеми. Хотя он и говорил, что, скорее всего, останется на лето в школе. Конечно, они общались – на уроках и репетициях, но почти совсем не оставались наедине. Симону все больше нравилось танцевать с Вилле. Получалось у него не хуже, чем у других. В отличие от гребли. И это не было так скучно, как махать веслами. Он, правда, чувствовал музыку, и ему нравилось вслушиваться в мелодию, различать звучание отдельных инструментов, их сочетания. Он старался запомнить, как звуки выстраиваются друг за другом, как меняется настроение мелодии в зависимости от тех или иных инструментов, от различных приемов игры. Так что, пожалуй, на танцевальных репетициях ему нравилось не меньше, чем на хоре. Кроме того, Вилле был рядом. Симон обожал тот отрывок, когда они проходили полукруг вальсовым шагом. Вилле был выше, так что Симон инстинктивно приподнимался на пальцах, как тогда, когда они целовались. И пространство, которое оставалось между ними, в этот момент как будто бы наполнялось электричеством. Это было потрясающее ощущение, и Симон с каждым разом все больше наслаждался им. На общение с семьей времени у Симона тоже почти не оставалось. Уезжали они с Сарой рано утром, и по дороге в школу Симон повторял что-нибудь к контрольным или зачетам. А приезжал обратно на самом последнем автобусе, обычно к тому моменту, когда мама уже убирала со стола. – Милый, тебе пришла посылка, – сказала Линда, пока Симон разогревал в микроволновке свой ужин. – Посылка? – Симон ничего не ждал, и потому очень удивился. – Что там? – Не знаю, – пожала плечами Линда. – Я не открывала. Она в твоей комнате. – Ладно, – Симон кивнул. Он был так голоден, что даже любопытство не заставило его отложить ужин хотя бы на минуту. – Мам… Слушай, ты сможешь подвезти меня утром в субботу в школу? Бал только вечером, но у меня еще две репетиции до обеда, и мне нужно будет везти форму и костюм, так что… – Ох, милый… Прости, я совсем забыла тебе сказать, – виновато ответила Линда. – Мы с Сарой уедем в субботу рано утром. – Вы не пойдете на бал? – удивился Симон. – Но как же… – Сара попросила отвезти ее в реабилитационный центр к этому мальчику из вашей школы, о котором две недели назад везде писали, – объяснила Линда. – Он заезжал к нам. Кажется, его зовут Август? Такой высокий. – Да… – Симон кивнул. – Август. Август Хорн. Он из королевской семьи. – Он попросил Сару приехать… В общем… Прости, милый, – Линда подошла к сыну и обняла его за плечи. – Я знаю, что этот бал важен для тебя. И я обязательно посмотрю все сторис, которые ты репостнешь. Но для Сары это очень важно. Она впервые привязалась к кому-то так сильно. – Все нормально, мам, – ответил Симон. – Я пришлю тебе фотки, – пообещал он. – Точно? – спросила Линда. – Не забудешь? – Не забуду, – ответил Симон. Конечно, он был немного разочарован из-за того, что на балу не будет мамы, и она не увидит его выступление с хором. Но он понимал, что для Сары сейчас гораздо важнее разобраться со своими чувствами к Августу, и ей нужен кто-то близкий, кто будет рядом с ней. Сам Симон плохо подходил на эту роль после всего того, что произошло по вине Августа, даже несмотря на то, что он перестал так сильно его ненавидеть, до любви было еще очень-очень далеко. Покончив с ужином, Симон первым делом бросился открывать посылку. Она была довольно объемной, но легкой. В обратном адресе была указана студия Денни. Но ведь Симон уже забрал свой вечерний костюм еще неделю назад? Он так хорошо сидел, что его даже не пришлось подгонять. Может, он что-то забыл? Симон открыл коробку. И с удивлением обнаружил в ней ту самую тонкую полупрозрачную кружевную рубашку и корсаж, от которых в итоге отказался. Кроме них в коробке лежал пузырек черного лака для ногтей, нитка жемчуга и записка. Симон развернул листок. «Даже если ты не решишься, пусть у тебя будет выбор. Денни П.С. жемчуг искусственный, я все еще плачу кредит за студию ;-)» Симон невольно улыбнулся. Вначале Денни показался ему довольно странным и неприятным типом. Но сейчас он, пожалуй, был рад, что они познакомились. Пару раз за эту неделю Дэнни писал Симону, чтобы спросить, как дела. А Симон скидывал ему видео с репетиций. Они не обсуждали ничего важного, да и вообще почти ничего не обсуждали, но Симон чувствовал в Денни поддержку, которую не мог почувствовать в своих друзьях и даже в семье. Он знал, что может поделиться с Денни тем, что никогда не смог бы обсудить с мамой или сестрой. Знал, что Денни не осудит его, не будет над ним подшучивать в отличие от Рош и Аюба. И только одного этого знания уже было достаточно для того, чтобы чувствовать себя лучше. Он сделал фото полученной коробки и отправил Денни со словами благодарности. Хотя и был уверен, что не наденет эти вещи на бал. Просто потому что это будет слишком. И это точно даст лишний повод для пересудов и сплетен, которых и так вокруг достаточно. Поэтому он просто закрыл коробку и убрал ее в шкаф. Может быть когда-нибудь в другой раз… Следующий день в школе был просто сумасшедшим. Наконец, вывесили результаты годовой аттестации, и на большой перемене все столпились у списков в поисках своей фамилии. Симон с удивлением обнаружил, что он не на последнем месте по успеваемости. Хотя некоторые предметы ему не мешало подтянуть. Математику, например. По результатам аттестации он прошел на следующий курс обучения, но набранных баллов едва-едва хватило. Зато эссе по обществоведению вывело его на третье место по успеваемости по этому предмету. Кроме результатов аттестации вывесили еще и расписание дополнительных летних курсов. Чтобы выбрать и записаться была еще целая неделя впереди, так что Симон решил, что подумает об этом после выпускного старшекурсников. Может быть, он сможет ходить на самые ранние занятия, если подгадает с автобусами. Конечно, летом хотелось отдохнуть и расслабиться, но отдых для него был слишком большой роскошью. После занятий устроили генеральную репетицию церемонии открытия. Сначала выступление хора с гимном, опять выбрали классический вариант, но Симон даже не пытался спорить. Потом торжественная речь старосты выпускного курса. Вот тут Симон впервые пожалел об отсутствии Августа. Кто-кто, а он бы произнес эту речь не то что без запинки, а просто идеально, с нужными интонациями, с блистательными улыбками и, безусловно, по памяти. В этом Августу просто не было равных. Винс же, как действующий староста, речь, похоже, вообще не учил. Он все время запинался, заглядывал в листок, мямлил, путал слова. Поэтому ему пришлось повторять ее три раза. Директриса, которая присутствовала на репетиции, не особо с ним церемонилась и не стеснялась делать критические замечания. От чего Винс только сильнее злился и лажал еще больше. После Винса выступали двое лучших выпускников с напутствием первокурсникам. Тут дело пошло получше, ребята готовились, и замечаний к ним почти не было. Потом снова выступал хор, на этот раз это была довольно романтичная песня о юношеской школьной дружбе. И у Симона в ней было довольно приличное по продолжительности соло. С одной стороны, он, конечно, волновался. С другой, он был счастлив выступать на таком большом мероприятии, где будут не только ученики школы, но и их родители, приглашенные гости и, вероятно, даже пресса. После выступления были еще поздравления директрисы, педагогов и воспитателей. И только потом танец первокурсников. Хотя на смену школьной формы на вечерние наряды у участников хора оставалось не так уж много времени. Сначала выступление хора вообще хотели поставить завершающим в этой части церемонии, но когда поняли, что ребятам нужно будет еще переодеться, поставили его пораньше. – Поможешь мне с запонками и галстуком завтра? – попросил Симон Вилле, когда понял, как мало времени у него будет на то, чтобы переодеться. – Да… Конечно, – кивнул тот. – Помогу, с чем скажешь. – Это не костюм, а просто пытка какая-то, – покачал головой Симон. – Ты, кстати, так и не рассказал, как вы съездили, – упрекнул его Вилле. – Прости… Неделя совсем сумасшедшая, – Симон не очень хотел рассказывать о том, что произошло в студии стилиста. Просто потому что если Вилле решит, что с Симоном обошлись как-то не так, это только приведет к дополнительным конфликтам. А этого Симон хотел меньше всего. – Хотя бы фотки покажи, – попросил Вилле. – А что, никто из девочек тебе не прислал? – удивился Симон. Он был уверен, что хоть кто-нибудь да скинул Вилле фотки из студии. – Нет, – покачал тот головой. – Ну… Тогда завтра увидишь, – Симон коротко поцеловал Вилле в щеку, пока на них никто не смотрел. – Ладно, – согласился Вилле. – Завтра так завтра. Симон был благодарен ему за то, что он не стал давить даже в таком незначительном вопросе как костюм на выпускной. Репетиция продлилась так долго, что Симон опоздал на последний автобус, так что ему пришлось просить Аюба забрать его из школы. – Вот уж не думал, что тебя так интересуют все эти… балы и светские тусовки, Симме, – Аюб снял шлем и повесил его на ручку мопеда. – Ну… не то что меня это так сильно интересует, – пожал плечами Симон. – Просто Вилле попросил, и я не мог ему отказать. – Типа… принц пригласил тебя на бал? Как золушку? Где твои хрустальные башмачки? – засмеялся Аюб. – Да иди ты, – Симон легко толкнул его рукой в плечо. – Я все равно выступаю с хором. Мне дали соло во второй песне, представляешь? Мы репетировали два варианта, с моим соло и без, и вчера решили оставить тот, что с соло. – Поздравляю, – Аюб обнял его. – Попроси Сару скинуть мне видео. – Ее не будет завтра, – ответил Симон. – Они с мамой поедут к Августу. – Он же такой мудак, почему она с ним встречается? – нахмурился Аюб. – Потому что… не знаю… любит его, – пожал плечами Симон. – Иногда я ее вообще не понимаю, – покачал головой Аюб. – Кстати, ты придешь на матч Рош в воскресенье? – Вечером? – спросил Симон. – В четыре часа, – ответил Аюб. – А после матча мы собирались пойти поесть пиццы. – Ничего, если Вилле пойдет с нами? – спросил Симон. – Хочешь его позвать? – хмыкнул Аюб. – Ну… да, – пожал плечами Симон. – Рош, конечно, это не понравится, но я не против, – ответил Аюб. – Но ты думаешь, что ему будет интересно? – Я же тусуюсь с его друзьями, – ответил Симон. – Почему бы ему не потусоваться с моими? – Ну… ладно, – ответил Аюб. – Так что, мы едем? Уже поздно, – он протянул Симону второй шлем. – Ага, – Симон взял шлем и закинул на спину рюкзак. – Поехали. Когда Симон добрался домой, мама и Сара уже легли. Они собирались встать затемно, чтобы выехать пораньше. Так что Симону пришлось ужинать в одиночестве. Сборы он решил отложить на утро. В конце концов, ему не нужно будет вставать так рано, как на занятия, и у него будет немного времени, чтобы подготовиться. Утром он, естественно, проспал все свои будильники. И когда проснулся, времени не оставалось уже даже на завтрак. При этом Симон все равно чувствовал себя невыспавшимся. А нужно еще было собрать все свои вещи и ничего не забыть. Торжественная церемония начиналась только в шесть, но всех участников открытия попросили собраться к полудню. У Симона оставалось буквально полчаса на душ и сборы. И ехать придется на автобусе. Можно было бы попросить Аюба, но увезти все огромные пакеты и коробки на мопеде просто не реально. Симон еще раз проверил форму – рубашка, галстук, пиджак и брюки – все на месте. Вечерний костюм – рубашка, жилет, брюки, пиджак, галстук, запонки и булавка – тоже на месте. В самый последний момент он вспомнил про носки и после недолгих поисков сунул в пакет две пары. Все кажется было готово, и можно было выходить из дома. Симон уже стоял у двери, когда вдруг решил вернуться. Он открыл шкаф и вытащил из него коробку, которую Денни прислал ему накануне. Ее пришлось упаковать в отдельные пакет, потому что в пакеты с формой и вечерним костюмом она уже не помещалась. Симон уже не успел подумать, зачем он это делает, времени на это у него совсем не оставалось. Так что он решил, что подумает об этом попозже. Ведь подумать можно и потом. А вот вернуться уже не получится. Вилле вернулся в школу только к шести часам. Он давал интервью о своем обучении в Хиллерска, и также в беседе участвовали его родители, так что ему пришлось ехать во дворец. Так что до начала торжественной церемонии Симон с ним не виделся. Он переживал, что Вилле вообще не приедет. Хоть тот и написал, что уже в пути. Но до того самого момента, как Симон увидел Вилле в первом ряду зрителей во время исполнения гимна, ему казалось, что все может отмениться в самый последний момент, потому что королевский двор сочтет это слишком вызывающим. Он нервничал из-за этого целый день, даже пообедать толком не смог и два раза заблудился в знакомой вдоль и поперек усадьбе. А еще он боялся, что в таком состоянии испортит выступление, и из-за этого становилось только хуже. И только когда Симон увидел Вилле, увидел его улыбку, он успокоился и почувствовал себя если не хорошо, то хотя бы вполне уверенно для того чтобы быть на высоте в своем выступлении. – Прости, что я так задержался, – Вилле взял Симона за руку, когда тот подошел к нему после исполнения гимна. – Хорошо, что ты вообще приехал, – усмехнулся Симон. – Я же сказал, что приеду, – обиженно ответил Вилле. – А твои родители? Их не будет? – спросил Симон. – Ну, не я же выпускаюсь, – пожал плечами Вилле. – Мама итак рассказывала журналистам, какой я хороший сын, как я изменился и повзрослел… На этом, боюсь, ее лимит внимания ко мне исчерпан на ближайшие пару месяцев. А Линда? Я не видел ни ее, ни Сару. Они пришли? – Они поехали к Августу, – вздохнул Симон. – Так что их тоже не будет… Не я же выпускаюсь. – Понятно, – ответил Вилле. – Когда, кстати, мы будем тебя переодевать? – спросил он. – Почему ты говоришь это… так? – возмущенно спросил Симон и почувствовал, что краснеет. – Как я это говорю? – растерянно спросил Вилле. – Ладно… забей… это просто прозвучало… странно, – ответил Симон. – После второй песни. У меня будет всего минут пятнадцать. – Не волнуйся, – сказал Вилле. – Этого хватит. После разговора с Вилле Симон успокоился окончательно. И выступление прошло просто блестяще. Симон чувствовал себя уверенно и спокойно, и не переживал даже из-за того, что в зале собралось достаточно много людей, и он точно видел, что снимают их не только на телефоны, камеры журналистов, похоже, тоже работали. Ему казалось, что он будет переживать из-за этого во время выступления, но это его абсолютно не беспокоило. Хотя насладиться вниманием зрителей ему не удалось, нужно было срочно убегать переодеваться, пока директриса говорит свою речь. Для того, чтобы участники хора могли быстро переодеться, им выделили одну из соседних аудиторий. Еще два человека из хора, кроме Симона, участвовали в танце, так что им тоже нужно было переодеться. – Тебе очень идет, – сказал Вилле, помогая Симону с запонками. Симон все-таки остановился на классическом варианте. Он очень боялся привлечь к себе и Вилле излишнее внимание. Это слишком ответственный момент для того, чтобы сделать что-то не так. – Спасибо, – Симон почувствовал, что краснеет. – Хотя я думал, что Денни предложит тебе что-то более… экстравагантное, – сказал Вилле. – Что-то более… в его духе. – Ну… были разные… варианты, – ответил Симон. – Просто в итоге выбрали этот. Но тебе ведь нравится? – Это идеально, – улыбнулся Вилле. – Давай я помогу с галстуком, – он встал за спиной Симона и стал завязывать галстук так, чтобы Симон мог видеть, что нужно делать. – Смотри. Это просто. – Почему эти удавки до сих пор в моде? – фыркнул Симон. – Не знаю, – ответил Вилле. – Чтобы я мог сделать вот так, – он коротко поцеловал Симона в шею над воротником рубашки. И в какой-то момент Симон поймал его взгляд. И это, как будто бы, был какой-то совсем другой Вилле. Это все еще был его Вилле, и, может быть, в гораздо большей степени его. Но в нем больше не осталось ни капли сомнений. – Мы так точно опоздаем, – выдохнул Симон. В принципе, ему было уже все равно, даже если они сейчас никуда не пойдут. – Не опоздаем… Идем… – Вилле потянул его за руку. Они вышли из аудитории, но почему-то пошли не в направлении зала, а совсем в другую сторону. – Куда мы идем? – обеспокоенно спросил Симон. – Пять минут осталось. – Без нас не начнут, – ответил Вилле. – Просто я хотел… Остаться наедине, – Симон вдруг понял, что они пришли к тому самому окну, где он поцеловал Вилле в первый раз. Он и сам не понимал, как решился тогда на это. Хотя тогда Вилле не был кронпринцем. И вообще все было гораздо проще. Но все равно, это был совершенно безумный шаг. – Может, потом? – Симон почему-то испугался, хотя и не понимал, чего именно он боится. – Мы уже здесь, – пожал плечами Вилле. – В общем… Это причина, по которой я так задержался сегодня, – Вилле достал из кармана маленькую бархатную коробочку. Симон отступил на шаг. Он не ожидал ничего подобного и даже не знал, как ему на это реагировать. – В общем… я в итоге все равно ступил, и я пойму, если ты откажешься, – он открыл коробочку. В ней была подвеска с крупной сиренево-серой жемчужиной причудливой формы, похожей на изогнутое перевернутое сердце. – Во-первых, я думал, что это подвеска. Но оказалось, что это сережка, – Симон посмотрел на Вилле и вдруг заметил, как тот покраснел. – Но это только пол беды. В общем… это вещь из королевской сокровищницы. Но я торопился… Меня вообще чудом пустили в сокровищницу сегодня же, после того, как мама разрешила. Обычно это занимает гораздо больше времени. В общем… я торопился… и читал историю уже в машине. Оказалось, что это сережка, которую мой пра-пра-пра… пра? В общем, далекий прадедушка подарил своей фаворитке. В те времена мало что знали о равноправии в отношениях, так что… В этом подарке… не очень хороший смысл… И я пойму, если ты откажешься… Но я хотел сделать это сейчас… – Вилле, – Симон не мог подобрать слов. У него просто не укладывалось в голове, что Вилле делает для него нечто подобное. Возможно, раньше это показалось бы ему оскорбительным, но сейчас он уже так не думал. Это была, действительно, очень красивая вещь, которая имела для Вилле значение не столько своей стоимостью, сколько своей принадлежностью к истории его семьи. Она была, действительно, важна для него, как связь с его семьей. И Симон просто не мог отказаться, хотя потенциальная стоимость этого подарка и заставляла его сказать «нет». Но он пересилил себя. – Это очень красивая… вещь, – Симон посмотрел на Вилле. – Но это вещь. Она обладает только тем смыслом, который ты сам в нее вкладываешь. Поэтому… – он повернул голову и убрал отросшие локоны за ухо, чтобы Вилле мог застегнуть сережку. – Эта жемчужина носит имя «Сердце бури», – сказал Вилле. – Она, правда, похожа на сердце, если присмотреться. Или на грозовую тучу. Я подумал, что это идеально тебе подходит. – Она такая тяжелая, – Симон качнул головой. Он повернулся к Вилле и поцеловал его. Осторожно. Как в тот самый первый раз. И Вилле ответил. Также настойчиво и жадно. – Идем, – Вилле потянул его за руку, когда они, наконец, смогли оторваться друг от друга. – Подожди, – Симон остановил его. – Мм? – Вилле обернулся. – Мое стоп-слово «мандарины», – тихо сказал Симон. – Что? – не понял Вилле. – Ты можешь делать, что угодно. Пока я не остановлю тебя, – пояснил Симон. Вилле ничего не ответил, только улыбнулся и еще раз поцеловал Симона. Но им пришлось прерваться, кто-то звал их в другом конце коридора, так что они побежали в зал, взявшись за руки.