Кинктябрь (завершён досрочно)

— Ваше Высочество, — каждый раз Дайнслейф, Сумеречный меч, ощущает некоторый трепет, спустя пять сотен лет вновь становясь на одно колено перед принцем Каэнриах. Склоняет голову, опуская светлые волосы на лицо, ожидая указаний. Странный трепет растет с каждым разом сильнее, пускай рыцарь и сдерживает все порывы тела дрогнуть, двинуться, стоя внизу. Его принц, сложив ногу на ногу, развалился на троне, скучающе крутя в пальцах тонкую корону. Расслабленный, томный взгляд опустился вниз, к чужой склонившейся стати. Свободная ладонь тянется к ножке винного бокала, Альберих не бросил привычку выпивать. Принц поднимается с трона, предстает перед мужчиной на колене и велит подняться на ноги. Он не увидит, как прикрылись глаза рыцаря в наслаждении слегка закатились. Приказной, холодный тон с чужих уст пробивает до мелкой дрожи. Ни минуты промедления, Хранитель плавным движением поднимается на обе ноги. Рыцарь слегка выше принца, который от чего-то стал настолько близко. Встав ровно, он внимательно смотрит в чужие глаза-звёзды, молча ожидая, испытывая на себе морозный, далёкий взгляд. Ощущает холодную ладонь на линии своей челюсти, все ещё не смея дрожать, даже тон взгляда не меняя. Кэйа делает глоток, прикрывая глаза, приближает чужое лицо и мажет по чужим, бледным, тонким губам, своими. Неожиданность заставляет поддаться желанию и приоткрыть уста, совершенное блондин осознает всего через несколько секунд. Светлые глаза округляются в удивлении, Хранитель тихо вздыхает и не смеет уже отстраниться. Чувствует на его губах привкус вина, а после ощущает его полностью, когда со своего рта Альберих переливает жидкость на чужой язык, разделяя терпкий вкус. Ладони напряжённо сжимаются, ведь касаться принца дозволено не было. Кровь в жилах бурлит недоуменно, он прерывисто отвечает на поцелуй, касается языком чужого неуверенно. Отстранившись, Альберих облизывает припухшие губы, стоит так же близко, глядя в светлые глаза своего подчинённого. Одна его ладонь двигается вниз, останавливается на чужом горле и слабо сжимает. — Будешь ли ты исполнять, если я прикажу не двигаться, Дайнслейф? — это имя с его уст звучит так правильно, верно. Твердо и уверенно. Сглотнув, что Кэйа ощутил ладонью, рыцарь молвил: — Я выполню все Ваши приказы безоговорочно, мой принц. — Значит, не двигайся. Тело рыцаря напряглось, изящная ладонь бывшего капитана, будто заполненная посторонними силами, мягко, уверенно сильнее сжимается на горле. Непроизвольно лёгкие наполняются воздухом пока могут, взгляд Хранитель наконец меняет свой тон, едва темнеет и блестит. С каждым вдохом ощущает, как вдохнуть полной грудью становится все сложнее. Ледяной взгляд Альбериха читает его лицо, будто не прощупывает степень дозволенного. Догадывается ли он, что для него нет чего-то не дозволенного по отношению к Сумеречному мечу. Воздуха все меньше, в груди глухо давит, Хранитель ветви набирает воздуха и прикрывает глаза светлыми веками. Семеро святых, как он рад, что одежда его слишком узкая для того, чтобы его принц увидел такое... Непотребство. Где-то в пережатом горле остаётся тяжёлый стон, под веками глаза закатились. Чувствует, как становится жарко, как циркулирует собственная кровь по шее, как бледные щеки и уши заливаются краской. — Мой принц... — Молчать, Дайнслейф. Глаза рыцаря зажмурились, он нечаянно выпустил воздух, но двигаться все ещё не смел. Тело начало подрагивать, руки холодеть, он сжимает губы в тонкую полосу, кусает щеку изнутри, не выдерживая на себе пытливого взгляда. Альберих все время прожигает его лицо, изучает, ждёт, когда же чужая воля сломится, но та остаётся твердой, неизменной, так, что Кэйе даже наскучивает. Оценивающе хмыкнув, он отпускает чужое горло и опускается обратно в кресло. Дайнслейф же тут же хватается за него снова, глубоко вдыхая холодный воздух замка, тихо хрипя и едва кашляя. — Ваше Высочество, я буду оставаться вашим верным слугой... При любых обстоятельствах. — в ответ тишина, задумавшись, его принц уперелся взглядом в бокал. — Я ценю это, Дайнслейф. Можешь идти. — Я могу попросить вас кое о чем? — синий взгляд плавно перевелся на лицо рыцаря. — Не могли бы вы одарить меня ещё одним поцелуем?