Кинктябрь (завершён досрочно)

— Книги твоего авторства просачивались в Инадзуму даже во время указа Сакоку, так что я хорошо ознакомлен с твоим творчеством и с удовольствием читаю все изданные работы, — голос господина Камисато приятно льется с его уст по пространству комнаты. Юноша давно успел ощутить, насколько у него мягкий голос. Мягкий и сладкий, льется как темный, сладкий мёд. Отпивая немного вкусного чая, ставит чашку на стол, наслаждаясь новым вкусом. — Я польщён вашим приглашением в свое поместье, господин Камисато, и тем, что вам нравится мое письмо, — в глазах Син Цю скачут солнечные зайчики, глаза у него приятно золотого цвета так хорошо переливаются на свету. — О, изволь, я бы хотел перейти на "ты". Позволь немного отдохнуть от формальности в стенах этой комнаты. — Как будет угодно. Я, все же, гость в этих краях. — Но в моем поместье уже не впервые, можешь чувствовать себя свободнее, — в подтверждение своих слов, Аято принял открытую, уже менее официальную позу. — Можем поговорить на отвлеченные темы? Во всех твоих романах так хорошо описан дух боевых искусств, но самой банальной темы ты будто избегаешь, ни слова об отношениях. Скажи, есть ли у тебя пара? — Син Цю старательно сохраняет спокойный вид лица, однако с каждым словом его глаза преисполняются удивлением. Довольно странный вопрос, но и Цю не промах. Неужели намеки? Или, может, из-за собственных желаний он видит подтекст? — Едва ли. Я не ищу отношений намерено, так как это не является нуждой, но от предложений при хорошем стечении... обстоятельств не откажусь, — золотые глаза пытливо смотрят в голубые, ожидая реакции и ответа, делая ещё один глоток. — О, действительно? Мне казалось, что за тобой должны бегать толпами. Хотя одно другому не мешает, верно? Встретил кого-нибудь интересного в нашей стране? — да черт, это точно намеки. Аято не тот, кто стал бы кидать такую удочку просто так, подбирая такие слова. Выходит, что и врать ему незачем, ведь они хотят одного. — По правде... я встретил тут, как вы... ты выразился, одну интересную личность. — он нервничает, но совсем немного. Глаза юноши остаются уверенными, только слегка бегают по лицу главы клана Камисато, останавливаясь на его светлых радужках совсем ненадолго. Он будто знает ответ. Хотя почему будто, он знает ответ. — Позволишь себе с ним сблизиться ненадолго? — Син Цю ощущает теплое прикосновение к своему колену и очень благодарит свое тело, что то решило не вздрогнуть. Было бы неловко и Аято мог бы убрать руку. Поймав себя на этой мысли, Цю решил, что не против происходящего. Тонкие губы поднялись в мягкой улыбке. — Позволю, может даже надолго. Аято вскинул брови на такие многообещающие слова, которые, впрочем, его удовлетворили. Ладонь легла на его колено уже смело, поглаживает большим пальцем голую кожу и на пробу двигает дальше. Он не хочет сделать юноше неприятно, потому спокойно ожидает реакции, которая оказывается вполне спокойной. Совсем едва розовеют щеки писателя и в золотых глазах загорается мягкий огонек. Широкая ладонь Камисато подобралась к краю синих шорт юноши, дальше же двигаться стало неудобно, стол все же мешает. Ощутив препятствие и не желая задерживать происходящее, он тихо спрашивает: — В поместье кто-то ещё есть? — Не волнуйся, нас не потревожат. Ответ удовлетворяет сполна. Допив чай, отставил пиалу на стол и плавно встал. Наверное, Син Цю дал уже зеленый свет? Очень хотелось, чтобы это было так, ведь теперь Аято мог себе позволить смотреть на юношу немного под другим углом. Возвышающаяся фигура демонстрирует телеса: худые, изящные пальцы, нежная кисть, аккуратная талия и бедра, которые только что освободились от чужой ладони, но только чтобы оказаться ближе. Син Цю довольно смело, без опаски приблизился к обладателю горячо изучающего взгляда. От рассмотра и осознания дозволенного он позволяет возбуждению мягко окатить тело. Достигло точки невозврата, когда юноша снова опустился вниз, но на этот раз устраиваясь прямо на чужих коленях, кладя те же изящные руки на плечи Камисато. Безмолвно глаза в светлые глаза с несколько секунд, Цю делает слабое движение — подаётся вперёд, немного потираясь пахом о чужое, ощутимое возбуждение. — Ты просил меня расслабиться, теперь твоя очередь. Видимо, сегодня они будут говорить лишь намеками, но они их хорошо понимают. Подняв уголки губ, Аято кладет ладони на чужие бедра и немного забирается пальцами под шорты, мягко сдавливает, на что юноша горячо выдыхает и снова слабо двигается вперёд, потираясь куда ощутимее и ощущая его член через ткань брюк куда отчётливее. Аято шумно выпускает воздух, прикрывает глаза светлыми ресницами и позволяет двигаться дальше, смело забираясь руками под одежду и во всю ощупывая пальцами его нежную, мягкую кожу. Син Цю не позволит себе отстать. Не спеша он опускает руки, принимаясь разбираться с обилием чужой одежды сверху. Шнурки, пуговицы, застёжки и движение за движением на чужом паху, распаляя такими терпеливыми ласками обоих. Добрался, наконец, до рубашки, но расстёгивать ее не спешил. Провел руками по его груди и с хитрой улыбкой нарочно подцепил пальцами чужие выпирающие соски, заставляя главу клана тихо зашипеть. Ладони на бедрах сжимаются ощутимо сильнее, Цю удивлённо вскидывает брови и несдержанно, с голосом вздыхает, когда Камисато прижимает его к себе крепче и двинувшись настойчивее. Оба не спешат с одеждой. — Аято, если ты продолжишь в таком же духе, то на твоих светлых брюках выступит занятное пятно. — Будет забавно, что именно ты его виновник. — Только этого и ждёшь? — хитрая ухмылка сменяется, юноша опускает голову и открыто стонет в чужое плечо. Чужая ладонь под шортами добралась до нижнего белья и мягко, сквозь тонкую ткань, сжала его бугорок. Теперь ухмылка на лице Аято, который пальцами массирует чужую головку и вынимает ладонь. На пальцах остаётся ощутимая влага. — О своей одежде ты так не заботишься. — подняв голову снова, Цю туманным взглядом осмотрел чужую ладонь и неожиданно примкнул к ней губами, пользуясь замешательством взял испачканные пальцы в рот, пробуя собственный вкус. Вечер с этим юношей обещает быть интересным.