Агония.

До концерта на телевидении оставались сутки. Тоня не могла понять радует её это или, всё же, больше тревожит, чувства и мысли мешались воедино до той степени, что эта ночь выдалась бессонной. Гончарова видела во сне маму. Казалось, что счастью не должно быть предела – она приснилась ей! Наконец-то! И Тоня радовалась. Радовалась, улыбаясь во сне всем подкроватным монстрам, которых боялась в детстве, гуляя с мамой по полю, усыпанному цветами, пока она резко не сменилась в лице точно небо, которое тут же почернело. Она произнесла лишь одну фразу, после которой всё затянулось чем-то чëрным и Антонина начала падать в бездну. "Это погубит тебя, доченька, ты уже погибаешь.." Тоня проснулась в холодном поту и сколько не старалась – больше уснуть не смогла. Мысли будто поедали её изнутри, голова кипела, а сердце точно наровило выпрыгнуть из груди. Тоня не заметила, как на часах уже было двенадцать часов дня, а за окном без устали гудел клаксон. Гончарова пришла в себя и, оглядев в зеркале своё лицо, которое из-за отсутствия сна стало выглядеть немного болезненым, решилась подойти к окну. – Тонька, сова ты моя! – Настя размахивала руками, сидя на капоте линкольна, и изредка поглядывала на Космоса, что так настырно гудел. – У тебя пять минут на сборы или ты всё пропустишь! – Когда ты перестанешь тащить меня куда-то с утра? – Тоня скрестила руки на груди и оглядела подругу, рубашка которой развивалась на ветру. Возможно, будь ситуация немного другой, Тоня и отказалась бы куда-то ехать, но сейчас, перекрутив в голове события этой ночи, она вдруг встрепенулась, кинув взгляд на полку с одеждой. – Кузнечик что ли вызвал? – Не ускачет твой Кузнечик! – к разговору подключился Космос, выглядывая из окна автомобиля. – До завтрашнего утра у вас официальный выходной, так что давай, переставай мяться! Тоня улыбнулась уголками губ, но вздохнула, заметив, что Пчëлкина с этой парочкой снова нет. Куда же он делся?.. Неужели дачный город засосал его на неделю? – Ну? Готова? – Настя взглянула на подругу через зеркало заднего вида. – Провести с вами ещё один день в качестве наблюдателя? Куда ж я денусь? – Отлично. – линкольн тронулся с места, Максимова улыбнулась своему возлюбленному и лишь кратко добавила: – Пейзажи тебе понравятся. Настя не ошиблась. Тоня и правда всю дорогу не отлипала от окна, рассматривая красивые цветочные поля, речки и огромные облака, тихо плывущие по голубому небу. То и дело в глаза бросались васильки, выбиваясь из общей массы цветов. Они снова вгоняли Гончарову в мысли о странном сне, ведь именно этими цветами была усыпана поляна, где гуляли они с мамой. Она пыталась о чем то предупредить? Или всего лишь кошмар на фоне переживаний о концертах? Гончарова прилегла на кресло, надеясь вскоре найти ответы на свои вопросы, и на какое-то время даже задремала.. "Не ходи за мной!" – голос мамы в ушах совпал с хлопком водительской двери, из которой вышел Космос. Тоня вздрогнула. – Девчонки, две минуты и я вернусь! Он ушёл куда-то в сторону, оставив подруг наедине. Гончарову мало волновало направление Холмогорова: она смотрела в одну точку, понимая, что руки начинают трястись, а в голове отголоском звучит голос матери. Что ты хочешь, мама? – Тонь, – Настя сверлила подругу взглядом, наблюдая за ней через зеркало. – Ты.. Всё хорошо? Антонина аккуратно посмотрела в глаза Максимовой и выдержала паузу в минуту. – Насть, я.. – Тоня сложила руки в замок и села так, чтобы лицо подруги оказалось ближе. Она надеялась, что Настя поймёт. – Мне ночью снилась мама. Мы гуляли и в один момент она сказала, что я погибаю, что-то губит меня.. Потом я упала куда-то в темноту, а сейчас я снова слышала её голос, она просила не ходить за ней. Ты только не говори никому! Насть, понимаешь.. Мне страшно. Максимова молчала. Гончарова, казалось не дыша, ждала реакции подруги. Тишина напрягала, в ушах звенело, а в голове Тони начинало темнеть от количества мыслей, которые наполняли её. Она боялась, что Максимова не поймёт её, не поддержить или вовсе примет за умалишённую, и с каждой секундой этот страх будто жалил брюнетку всë сильнее, всë глубже и глубже. По крыше автомобиля ударили два раза. Настя тут же встрепенулась и, глядя на испуганную Тоню, лишь кивнула вместо слова "выходи". После того, как Максимова покинула линкольн, Гончарова ещё с минуту настраивала себя, натягивая улыбку, а после, всё же, последовала за подругой. Стоило ей только ступить на траву, как глаза тут же прикрыли чьи-то руки. Девушка замерла то ли от неожиданности, то ли не понимая, что происходит. – Насть, что за шутки? – Тоня аккуратно коснулась рук, что закрывали её глаза, и поняла, что слегла ошиблась. – Космос, и ты туда же? Заканчивайте этот цирк, что происходит? – Не угадала, – пронеслось у ухо чьё-то тёплое дыхание. Тоня обернулась. Перед ней, в каких-то потрепанных шортах, словно вышедший из леса, стоял Пчëлкин, уже широко раскрыв руки для объятий. Его глаза сияли на солнце ярче, чем обычно, а море в ниж полыхало ещё сильнее, от улыбки веяло чем-то родным, тем, благодаря чему Тоня поняла, что здесь точно найдёт поддержку. Она упала в него объятия, крепко прижимая парня к себе, при этом сдерживая слезы, подступившие к глазам. – Глянь, глянь, как соскучилась! – Космос хлопал друга по плечу с такой силы, что казалось, будто Витя вот-вот развалится от этих ударов. – А ты бухтел, что не обрадуется! Тоня же его совсем не слышала – в ушах был лишь стук сердца Пчëлкина, гул лёгкого ветра и еле слышно щебетание птиц, что сидел на деревьях где-то неподалёку.

***

– Вы садитесь, ребятки, кушайте, – Инна Ивановна закончила накрывать на стол и спешила оставить друзей наедине, но, увидев, как сын достал из из кармана сигарету, остановилась и легонько стукнула его полотенцем. – В доме не кури! – Ну, ма! – Витя улыбнулся женщине уголками губ и та, потрепав его по голове, вышла с кухни. Пчëлкин ещё с минуту сверлил взглядом Тоню, пока Космос и Настя всё делили что-то в коридоре. Что-то в ней не давало ему покоя, что-то было не так – что-то изменилось. Он обернулся, убедившись, что "чета Холмогоровых" усмирилась, обсуждая что-то своё, и, сложив руки на столе, наклонился ближе к Гончаровой. – Тонь, тебя кто-то обидел? – Меня? – брюнетка будто проснулась и как-то глупо взглянула на Витю. – Нет-нет.. Я сама кого хочешь обижу, не волнуйся. – Нет, Тонь, если обидели, ты скажи, а я уж решу, – по одному только взгляду было понятно, как именно он собирался решить проблемы девушки, которые сам же и выдумал. – Не мнись, просто скажи. Гончарова снова взглянула в его глаза. Море.. Казалось, что она начинает тонуть в нём каждый раз, как только они встречаются взглядами. Глаза Пчëлкина были для неё восьмым чудом света – они были безумно красивы и не умели врать. Каждая его эмоция, даже малейшее изменение в настроении – глаза выдавали всё и он был не в силах как-то это изменить. Тоня вспомнила разговор, в котором Витя признался ей в рэкете, и поняла, что поверила ему тогда благодаря этому самому морю. Но сможет ли он поверить ей? Сможет ли понять? Тоня не могла найти ответы на эти вопросы, ведь даже подруга не вымолвила и слова, когда она поделилась с ней всем, что тяготило её. Пчëлкин щëлкнул пальцами. – Извини, Вить, мне нужно поговорить с Настей, я сейчас, – опередив парня, который собирался что-то сказать, Антонина поспешила покинуть кухню. Насти не оказалось ни в коридоре, ни в соседних комнатах, даже за прикрытыми дверьми не было слышно её голос. Тоня побрела на улицу, стараясь не шуметь, ведь Инна Ивановна предупреждала их о том, что Павел Викторович прилёг поспать. У входной двери послышались тихие голоса, и Гончарова уже было хотела выйти к ним, но невольно прислушалась.. –.. Вообще не понял, – слышался обрывок фразы Космоса. – У Тоньки крыша едет, что не понятного? – в ответ послышалось что-то неразборчивое. – Ну, мамка ей там снится, погубить, говорит, её что-то, за ней не ходить. Только вот не поняла я, чего её понесло: от резкой славы или от Пчëлкина? – Тонька не похожа на ту, у которой крыша от славы потечёт. – Слушай, я её знаю, как облупленную, – Настя вздохнула. – Это лицо у неё ангельское, а характер такой, что черти в аду молятся, что её в рай забрать, лишь бы не к ним. – неловкая пауза снова пронзила их разговор. – Ей бы провериться где-то.. В специальном заведении на всякие припадки или как оно там.. Доска пол ногой Тони предательски скрипнула. Сердце пропустило удар, а по тихому шарканью девушка поняла, что её раскрыли. Держать больше не было смысла и, убрав ото рта ладони, которыми она прикрывалась, дабы не издать никаких звуков, Тоня сглотнула подступившие слезы и ступила на порог. – Я доверяла тебе, – голос хрипел, будто брюнетка только отошла от мучительной истерики. – Я доверяла тебе! – она выделяла каждое слово, словно думала, что Максимова не поймёт её по-другому. – Настя, я верила, что ты родная, что ты будешь рядом и поможешь, когда мне будет плохо! Как я когда-то, Настя!.. Антонина прикрыла лицо руками, будто пыталась затолкать слëзы обратно, и быстрым шагом направилась куда-то вдаль от дачи Пчëлкиных. – Тоня! – Настя бросилась следом, желая объяснить, но остановилась, как только поняла, что услышанное стало для подруги ударом в спину. – Да я же лучшего для тебя хочу, Тонь! Сердце замерло у обеих. Гончарова обернулась, вглядываясь глазами, что были полны слез, в напуганные глаза подруги. Они стояли метрах в трёх друг от друга, уже не замечая ни усиленного ветра, который трепал их волосы, ни щебетания птиц, ни Холмогорова и Пчëлкина, что начали делить что-то на пороге просторного дома. Тоня обрывисто выдохнула воздух. – Упечь меня в психушку – так ты лучшего для меня хочешь? Ты никто в моей жизни, чтобы пытаться сделать мне лучше! Всю жизнь была одна и справлялась, и столько же справилась бы! Исчезни! – последнее слово будто эхом зазвучало в ушах у подруг. Настя качнулась, словно её пронзило ножом, а Тоня, осознав, что наговорила, поспешила скрыться с её глаз, продолжив уходить в неизвестном ей самой направлении. Слëзы будто выжигали из неё всё органы: сердце бешенно стучало, дыхать становилось трудно, в глазах темнело. Хоть бы не упасть посреди поля.. Она вспомнила, как когда-то пятнадцатилетняя девчонка с огромными зелёными глазами сказала ей громкое "верь мне", и только что она же всадила тихую пулю в сердце. Тоня почувствовала, как где-то внутри повеяло холодом, казалось, что она заболела. Да, именно, ей было ужасно плохо, она заболела! Только не той болезнью, которую смог бы вылечить врач. Она была у неё внутри. Там всё пусто, как будто вырвали сердце. – Тоня! – обернувшись, Гончарова увидела Пчëлкина, сидящего за рулём подъездающего линкольна, но зашагала дальше, казалось, не желая видеть даже его. Автомобиль нагонял и, в конце концов, высунув руку из водительского окна, он схватил её за руку. – Сядь в машину, Тоня, не глупи. Садись. На последнем слове его глаза будто затушили былой огонь, став мрачными, будто предупреждающими о том, что перечить не стоит. Тоня приземлилась на пассажирское кресло и, стоило Вите тронуться вперёд, вновь зарыдала.

***

Она уткнулась в подушку, всхлипы становились всё тише, а в комнату, наконец, вернулся Пчëлкин. Он присел рядом и, аккуратно притянув Тоню к себе за плечо, протянул ей стакан воды, что должен был привести её в чувства. С момента, как она села в машину и до этой минуты он не слышал от неё ни единого слова – лишь звуки, что разрывали его сердце. По её щекам, усыпанным веснушками, непрерывно текли слëзы и, сам того не понимая, Витя начал убирать их пальцами, беспрерывно наблюдая за эмоциями девушки, но она будто не чувствовала его прикосновений. – Я верила ей, Витя.. – слова были слышны отрывками сквозь тяжёлое, какое-то истеричное дыхание. – Она предала меня, понимаешь?.. Я никогда.. Я никогда не прощу её! Пчëлкин не выдержал. Он взял Гончарову за щëку и взглянул в её голубые глаза, после чего заговорил кратко, но мягко: – Сосредоточься на мне. Дыши. Вдох-выдох. – Тоня в затерянности начала рвано глотать воздух, постепенно возвращаясь в сознание. Пчëлкин держал её лицо, чувствуя, как девушка начинает расслабляться, а дрожь постепенно уходит. – Умница. Теперь рассказывай, что произошло. Гончарова помрачнела. Она понимала, что теперь боится доверять даже ему. Максимова будто запечатала её дверь, всегда открытую людям. – Прости, Вить, – девушка тяжело вздохнула. – Я не могу рассказать тебе всё, но.. Я обратилась к ней за помощью, надеялась на неё, а получилось вон оно как. – Тонь, не пойми неправильно, – Витя аккуратно взял её за руку, будто боялся, что может сломать её. – Зря ты пошла к Насте при первой же сложности. Ты же, наверное, даже не подумала,что можешь справится сама, а уже кинулась за юбку подруги. Тебе не хватает храбрости, чтобы иногда сказать хотя бы самой себе о том, что справишься без лишней помощи. Гончарова посмотрела в его голубые глаза. Что-то внутри дрогнуло, а рука сама крепче сжала его ладонь. Почему-то сейчас ей казалось, будто он – её единственное спасение, самый родной человек во всём этом бренном мире. Что она делала?.. – Витя, обними меня, прошу.. – тихо прошептали губы. Пчëлкин на секунду замер, точно увидев призрака, выкатил глаза, а затем прижал к себе Тоню, которой ничего больше и не нужно было в этот сложный момент. – Витя, что мне делать? Я не смогу так, нужно бросать группу.. – С ума сошла что ль? – блондин усмехнулся, сомкнув руки, обвивающие брюнетку. – Перетераи завтра, а там всё само рассосётся. Ты – центр "ТАНЯ", тебе уходить нельзя. Без тебя она умрёт. За окном тихо трепал листья деревьев ветер. Смеркалось, на небе загорались звезды. Время будто остановилось, нарушать тишину между ними больше не хотелось..