Авангард

      Разгон сегодняшнего вечера не произвел на сконфуженного и уставшего от бесконечного трепыхания Тэхёна особого расслабляющего или расковывающего эффекта. Вернее, совсем наоборот — у парня, час готовившегося к походу в дорогой ресторан без ожидания каких-либо форс мажоров, испортилось настроение от слова совсем. Светловолосый продолжает молча смотреть на собственные обхватившие потрёпанный поручень и слегка подрагивающие, как и он сам, пальцы. Холодно. Злосчастное, освещающееся лишь слабыми фарами, шоссе всё никак не желает заканчиваться. Небольшие, но всё такие же, как некоторое время назад, назойливые капли осеннего дождя слегка врезаются в лицо продрогшего до нитки пассажира тёмного лакированного байка. Дождь утих, а ветер не бьётся в лицо так сильно, как прежде: не позволяя открыть сомкнутые глаза. Рёв мотора заглушает любые мысли, отдавая сознание в руки тому, что окружает. А окружает кромешная темнота. Лишь пара фонарей проносятся мимо. Да и те забываются мгновенно, не справившись со мглой, накрывающей глаза. От реальности отвыкнуть не позволяют лишь фары байка, несущегося в неизвестном Тэхёну направлении. Синее, вымокшее от дождя пальто уже не греет, а совсем наоборот, пропиталось влагой и пропускает через себя ещё больше невыносимого холода. Ким не собирается поднимать глаза или самозабвенно заводить какой-либо бессмысленный разговор, спрашивать о вещах, которые его начистоту абсолютно не волнуют. Светловолосому всё равно на грубую и безалаберную персону, с которой общаться ему приходится лишь из-за соображений совести. Чтобы не подвести родителей.       Он не знает, чего стоит ожидать от Чонгука. Но точно имеет понятие, с каким типом людей непосредственно связался и завяз в пучине приближающихся нещадно проблем. Тэхён не пытается выведать у молчаливого и выдающего в каждом своём движении и вдохе грубость Чонгука, куда тот держит путь. Только лишь хватается за поручень и за оставшиеся после того случая ошмётки гордости, которую сам же растоптал, трусливо ухватившись за талию темноволосого.       В какое-то — Тэхён уже не помнит какое — мгновение вокруг будто начинают проскакивать намёки на присутствие цивилизации. Фонари то и дело бросаются в глаза, оставляя после себя следы подобной им формы. Шоссе заканчивается, и Чонгук сворачивает вправо. Вправо — туда, где расположено несколько огромного размера зданий, коттеджей. Чон держит дистанцию, обозначающую суверенитет тэхёнова господства над собственным телом, поведением и судьбой. Он не пытается давить и брать силой, но всем своим видом показывает готовность взять своё любой ценой и не побрезговать грязными поступками. Чонгук не относится к Тэхёну как к женщине или кому-то, кого хочется оберегать, любить. С кем можно заниматься сексом. Из-за кого можно смотреть кровожадно на тех, кто позарился на принадлежащее ему. Кого можно считать бесполезным и беспомощным, втаптывая в грязь, как слабое звено. С кем можно было бы говорить забвенно, а не пресекать любые попытки завести разговор. Чонгук не относится к Тэхёну как к равному. Как к сопернику, способному превзойти его в какой-либо отрасли. С которым можно «мериться членами». Распивать на досуге золотой виски из стеклянных, до блеска начищенных стаканов у барной стойки заведения с не совсем скромным перечнем услуг, делая примечания на счет размеров груди официантки. Чонгук к Тэхёну не относится никак. Холодно и безразлично, будто бы светловолосый — муторная и неприятная работа, которую нужно выполнить в скорейшем времени, безотлагательно. Но удовольствия она не приносит.       Темноволосый только лишь изредка вполоборота поглядывает на спутника сегодняшнего вечера, направляясь вперёд, к пятиэтажному зданию с огромных размеров вывеской, не обращая внимания на беспардонные взгляды, направленные на двух парней. Вокруг большое количество людей, совершенно не имеющих никакого интереса в сторону нестандартной «парочки» и принадлежащие им дорогие иномарки, на которые они заработали явно не праведным трудом. Хотя бы потому, что всё это место идеально от и до. Не может оно быть создано для людей с чистыми намерениями, незапачканными в чужих страданиях. Чужом изнуряющем труде и воровстве у обычных граждан. Люди здесь одеты, как и Тэхён, с иголочки в дорогую брендовую одежду. Обувь их идеально чистая, от них вкусно пахнет совсем не дешёвыми парфюмами и их собственными слегка уловимыми феромонами. Машины только высокого класса, ведь нельзя «запачкать» благородное место дешевизной и безвкусицей. Само здание, кажется, сверху донизу обставлено панорамными огромными окнами, сходящимися друг к другу миллиметр к миллиметру. Сами окна вычищены до скрипа, блестят, отражают лоск и богатство. Даже газон в округе, выровненный по абсолютному стандарту, колышется слабым ветром. Здесь учитывается любой изъян, любая незначительная ошибка. В таком обществе нельзя допускать ошибки, нельзя показывать собственные эмоции, желания и высказывать мнение. Тэхёну неловко держать темноволосого, забывшегося и проносящегося среди большой толпы, за руку, но выбора у него как такового не имеется. Бредущие среди толпы, в которой безобразные толстосумы с набитыми брюхами, в дорогих костюмах лапают своих фигуристых спутниц, облачённых в платья, выставляющие на не совсем позволительное всеобщее обозрение прелести распутных дам, время от времени натыкаются на недовольные взгляды. Но Чонгука, ловко проскакивающего через фигуры, это явно не трогает. Если он и заметит один такого рода взгляд, обращённый в свою сторону, вероятнее всего, его обладатель получит не лучшую перспективу проведения вечера. Темноволосый напрягает вспыльчивостью и грубостью, абсолютно не вписывающейся в высший свет и его устои. В такого рода обществе ценятся умения коммуникации, социализации и вовремя подмазаться, промолчать. Наследник контрольного пакета акций немалых оборотов предприятия, целого акционерного сообщества такими качествами обладает в малой мере, предпочитая смирению с реальностью бескомпромиссность и собственные амбиции. Чонгук берет что-то, не принадлежащее ему, без просьб и прочих нареканий. Как и сейчас, настойчиво тянет за собой Тэхёна, ухватив уже за худощавое запястье с выступающей косточкой.       Толпа с каждый шагом начинает прореживаться, предоставляя доступ к кислороду, который до недавнего времени был на вес золота. Взгляд ненароком цепляет вывеску «Paradise» чуть ли не обжигающую глаза светом неоновых фонарей. «Рай в самом своём искусном проявлении.» — Думается, сморщившемуся от неприятного резкого свечения, Тэхёну. Брюнет всё же отпускает успевшее за то время, которое он его держал, согреться запястье. В уже более освещённом месте Тэхён замечает большое количество взглядов, направленных в сторону своего спутника, поднимающегося по обставленным мраморной плиткой ступеням. Большинство этих взглядов не на удивление со стороны прекрасного пола. Вдруг из этой самой толпы к спешащим господам выбирается явно в бодром настрое девушка с густо подведенными темными тенями глазами, в обтягивающем черном платье с акцентом на декольте.       — Здравствуйте, Чон Чонгук-щи*. Я уж думала, что обозналась. Это действительно вы. Какими судьбами здесь? — Давит из себя улыбку во все идеально-белоснежные тридцать два зуба девушка и пытается уловить отрешённый и отвлеченный на происходящее в стороне взгляд брюнета. И вскоре ей это удаётся. Чон разворачивается к ней и смотрит с вопросом, хмурясь слегка и напрягая межбровную складку.       — А вы…?       Девушка распознаёт замысловатый жест без лишних вопросов и спешно выговаривает свое имя:       — Я Кан Юна с журфака. Ваш отец недавно проводил благотворительную экскурсию по одному из корпусов «JK Company» и лекцию насчёт ведения акционерной деятельности. Но это скорее по вашей части. — Юна, совсем недавно представившаяся издаёт неловкий, но кокетливый смешок, понимая, что тараторит слишком много и быстро. — Так вот, мы с встретились там. Вы меня, наверное, уже и не помните.       — Юна, у вас ко мне срочное дело? — Спрашивает настойчиво Чонгук, всем видом выказывая недовольство и спешность. Несмотря на возможную грубость предложения, сам Чонгук принимает попытки максимально держать лицо и не задеть собеседницу.       — Да особого и нет, я просто… — Смутившейся и вошедшей в неловкое положение девушке не позволяют договорить, перебивая без особых зазрений совести:       — Просто что? Просто подошли поболтать с мужчиной, у которого денег немерено? Бросьте фальшь и поймите, милая, — брюнет приближается непозволительно близко и задевает тыльной стороной ладони уложенный локон тёмных каштанового цвета волос и шепчет в самое ухо, опаляя горячим дыханием. — Эти деньги не для вас.       У сбитой с толка и наивно хлопающей длинными подкрашенными ресницами Юны совершенно точно — уверен Тэхён — участился пульс и выбивает весь поток возможных слов из сознания, а воздух — из легких. Она в спешной манере осматривается, вертя головой по сторонам, и отходит на шаг, унося с собой аромат собственного пряного феромона, перекрещенного с жасминовым парфюмом. И выдаёт совсем тихо, опустив взгляд с губ Чонгука на чёрные лакированные дерби:       — Я совсем не… — Но приподняв голову, посмотрев в глаза брюнета и увидев равнодушное ожидание, с толикой недовольства и раздражения, шатенка спешит ретироваться с места неблагоприятных для нее обстоятельств. — Ясно. Извините за беспокойство, Чон Чонгук-ним*. Я совсем забылась.       Виновница произошедшего едва конфликта поворачивает взор шокированных глаз на Тэхёна и кивает коротко, осматривая одетого с иголочки парня. Картина ее явно привлекает, притягивая взор неестественно больших для кореянки янтарных глаз и заставляя задержаться на себе. Тэхён привлекателен как мужчина, выглядящий и ведущий себя довольно сдержано. Он вызывает неприкрытое восхищение, а тяжелый аромат дорогого осеннего парфюма придает баллы к статности. После недолго продлившегося рассматривая парня, Юна кланяется головой, не обращая свой пристыженный взгляд на темноволосого, и на конец произносит твёрдо, будто не своим голом:       — Приятного вам вечера. Надеюсь, я не сильно вас задержала. — Утерявшая весь свой бодрый и позитивный настрой девушка спускается по лестнице вниз, в обратную сторону от ярко освещённого здания.