Сопровождая Цесаревича

Прощание с уезжающим в Иркутскую губернию Цесаревичем знаменовал большой бал в Чите. До этого события у супругов Штольман было в запасе несколько дней. Однако до Читы по бескрайнему Забайкалью еще нужно было добраться. Не смотря на плотный график, сутки Яков Платонович вместе с Анной Викторовной планировали провести дома. Анна была очень привязана к сыну и длительные отлучки из дома переносила с трудом. Якову нужно было проверить текущее состояние дел в каторжном управлении, а его жене распорядиться по хозяйству. Никаких срочных дел не было, и Яков думал, что они с Анной Викторовной наконец-то выспятся перед дальней дорогой, отдохнут, и поэтому сильно удивился, открыв глаза и не обнаружив ранним утром своей драгоценной девочки у себя в объятиях. Его руки разочарованно сжимали лишь одеяло. Сбежала! Наспех одевшись, Яков отправился разыскивать неугомонную жену, но обнаружил лишь Паулину Ильиничну, качающую в детской уже сытого Сашеньку. Уже даже покормила... во сколько же встала Анна? Яков взял сына у няни, чтобы поздороваться и поцеловать активного мальчика в розовые щеки. - Утро доброе, Александр Яковлевич! Саша радостно улыбнулся отцу, загулив и активно двигая ручками и ножками. В гостиной он встретил привратника и его супругу Татьяну. - А где Анна Викторовна? - спросил Штольман горничную. - Так по хозяйству барыня пошла распорядиться, Яков Платонович! - бойко доложила горничная Татьяна. Она ловко сервировала завтрак. Яков продолжил идти по следу жены. На кухне Анны не оказалось. - Была здесь барыня, проверили запасы. Велели в дорогу стряпать. Яков продолжил поиски, изумляясь сколько всего Анна успела сделать за утро. Непроверенной осталась только баня. Сейчас он ее там и найдет! Вдруг из помывочной раздался истошный женский визг. Штольман бросился спасать жену. *** Анна. Нет, это была не мышь. Страшно пойти поутру в пустую нетопленную баню, чтобы встретиться с прачкой, а найти там на узлах с бельем, приготовленными на стирку, спящего человека... Отдав необходимые распоряжения кухарке, Анна зашла в баню, чтобы проконтролировать сортировку вещей и использование прачкой химикатов. Один раз она уже пренебрегла этой обязанностью и пожалуйста, все белое белье непростительно пожелтело. Яков ничего не сказал, но когда увидел пожелтевшие сорочки, удивленно поднял бровь и фыркнул. Анне было и смешно, и неловко. В помывочной Анна осмотрелась, отмечая, что вещи рассортированы правильно. Но неожиданно узлы с постельным бельем зашевелились. Кто-то пробрался в баню и спал прямо на их вещах. Или прятался здесь... Неужели беглый каторжник? - Ааааа! - завизжала хозяйственная госпожа Штольман. Похозяйничала с утра на свою голову! - Аааа! - закричал хриплым голосом из тряпок страшный разбойник, на поверку оказавшийся растрепанной Ариной Владимировной. - Арина? - изумилась Анна. Девушка виновато потупилась. Вид у нее был еще тот. Вчерашнее праздничное и оттого сильно измятое платье, неприбранные волосы, красные глаза. - Аня! - закричал вбежавший в баню Штольман. - С тобой все в порядке?! Он удивленно посмотрел на сумасбродную супругу племянника, не зная, что сказать. - Все! Яков Платонович, идите пожалуйста, - вытолкала Анна растерявшегося надворного советника. Яков явно хотел забрать ненаглядную в дом, подальше от этой сумасшедшей. - Вы же видите, Арине Владимировне нехорошо. Мне надо с ней поговорить. - Не эта ли барыня вчера Вас ведьмой называла, а Вы плакали? - Она, но Яша, Арина не нарочно. Вчера просто день был тяжелый. - Это не день тяжелый, это люди дурные! - Яша, ну пожалуйста, можно я вернусь к Арине? - Да, разумеется, можно. Я пока пройдусь до Хорошкиных. Это что за фокусы они вытворяют! Я сейчас задам этому остолопу, пусть забирает свою беременную жену. Алексей, похоже, даже не хватился, что Арина Владимировна дома не ночевала. Надеюсь, он уже проспался и в состоянии передвигаться. - Идите, - кивнула Анна, - а я пока Арину в порядок приведу. Аня вернулась в баню. Закусив губу, подруга переплетала косу. Арина присела на скамеечку. - Ну что же ты все бегаешь, Аринушка! Место женщины дома, возле мужа. Раньше мама мне говорила, а я не верила. А вот теперь думаю, что все правильно. - Прости меня, пожалуйста, - вздохнула Арина. - Я совсем с ума сошла. Как демон в меня вселяется, и ярость глаза застилает. Убежала вчера с праздника и поняла, что мне идти некуда, кроме как к тебе в дом. И не лююююбит меня никто, кроме тебя! В дом стучаться было совестно, спали у вас все... и супруга твоего я побаиваюсь. Я... я спряталась в вашей бане. Ночью стало очень холодно, пришлось забраться в тряпки. - Горе ты мое луковое! - вздохнула Анна, и прижала к себе Арину посильнее. Какая ее подруга была душевно нескладная, гневливая, ранимая. Совсем не выросла. И как дитя потом раскаивалась. До следующей истерики... Анна отняла у подруги расческу, ловко расчесала и переплела ее спутанные волосы. *** Штольман злился на племянника. Опрометчиво и скоропалительно женившись, Алексей за каких-то полгода очень переменился. Вместо того, чтобы успокоиться и сосредоточиться на скором отцовстве, на делах службы, племянник пошел вразнос. Он нередко ночевал в офицерском клубе, регулярно напивался, спутался с Ниной, да и вообще не брезговал продажными женщинами. Да, Арина Владимировна была барышней своенравной, к семейной жизни неготовой, но под венец племянника никто не тащил. Все сам. Сам скомпрометировал девушку, сам решил жениться. Штольман зашел к Хорошкиным. Племянник задумчиво пил кофе в гостиной. Как не странно, выглядел Алексей Юрьевич бодро, лучше самого дяди. И уж точно намного лучше своей измученной истерикой и ночевкой в холодной бане супруги. Он был идеально выбрит, причесан, одет в свежую сорочку. Племянник с удовольствием пил кофе и ел бутерброды. - А, дядя! - поприветствовал Якова родственник. - Что-то ты не торопишься свою благоверную забирать. - Я был у вас ночью. Казачок дежурный сказал, что к вам прибежала в слезах моя пропажа. Думал, подождать, пока все проснутся, позавтракают и уже потом идти. Вчера день был долгий. - Арина Владимировна у нас не ночевала. Утром в нашей бане ее нашли спящей. На узлах с бельем гнездышко свила! - желчно сказал Штольман. - Да? Зачем? - Ну, это твоя супруга, тебе виднее. Одно могу сказать, Алексей. Поведение твое гадкое и совершенно мужчину не красит. Мне стыдно за тебя, стыдно перед Анной в том числе. Она сочувствует твоей супруге. Твоя беззаботность при беременной супруге - отвратительное сочетание. Ты зачем женился? Чтобы так опускаться? Только мне не нужно рассказывать, как отвратительна и нестерпима твоя жизнь. - Сам не знаю. Когда я жил с вами, дядя, и тетушкой, каждый день смотрел на вас, хотелось быть таким же, хотелось жить, трудиться, служить становиться лучше, не подвести и не разочаровать. А сейчас ноги домой не идут. - Ах ты бедный! - жестко припечатал Штольман. - Это разговор слабака и слюнтяя. Ребенок не виноват в том, что ты не любишь жену! - Я люблю. - Со стороны, ей Богу, не заметно! - Я не знаю, как к Арине Владимировне подступиться. Она странная. Гневливая, даже злая. Инфантильная, словно дитя. - Не продолжай. Я даже слушать не буду. Это не разговор мужчины. Не знаешь, что делать с женой? Так гулять с офицерами, изменять. Она же бревно бездушное, ничего не чувствует, ничего не замечает. Удивительно, что ты не видишь связи между своим поведением и поведением жены. Я думал, ты умнее. Яков поморщился от досады и отвращения. Лебедев решился. - Пойдемте, дядя. К чему пустые споры? - Куда? - За Ариной Владимировной! - вздохнул Алексей. Завтрак готовили сразу на всех. Суетящаяся Татьяна спешно доносила приборы. Когда мужчины вошли в дом, за столом уже сидели доброжелательный Александр Францевич, розовощекая Анна Викторовна, няня с воспитанницей. С удовольствием чаевничала умытая и переодетая в платье подруги госпожа Лебедева... За общим столом рассорившиеся супруги Лебедевы не решались спорить и молча исподлобья посматривали друг на друга. Алексей Юрьевич спокойно и виновато, Арина - недоверчиво. Яков изумился, разглядывая завтрак. Опять Аннушка экспериментирует, затейница! Кухарка испекла большой страсбургский пирог со сливами, в креманках каждому был подан кисломолочный варенец с сахаром, варенье из белого крыжовника. Для тех, кто любил завтрак поплотнее, на столе стояли рубленые котлеты со щавелем. Яков взял сдобный сухарь и попросил кофе. Ради интереса зачерпнул ложкой варенец и сощурил глаза от удовольствия. - Вкусно, Яшенька? - пропела на ухо ненаглядная. - Очень! - кивнул он в ответ. Александр Францевич был хмур и растерян. Доктор совершенно без аппетита грустно стучал ложкой по скорлупе яйца. - Александр Францевич? - всполошилась внимательная Анна Викторовна. - Уезжаю я, мои дорогие! - нехотя признался доктор. - Телеграмму утром прислали из Затонска. Доктор Мыльников резко уволился без объяснений. Больных лечить некому, сестры милосердия с ног сбились. Он беспомощно посмотрел по сторонам. Павлуша сделала вид, что рассматривает десертную ложечку и абсолютно не интересуется разговором. Зато бесхитростная Варя тяжко вздохнула. - Как жаль! - огорчилась Анна. Яков немедленно накрыл ее руку своей. - Главную задачу свою я выполнил, вас проведал. Присмотрел за крестником. Оставляю вас с Сашенькой с чистой совестью. Расставаться, правда, совсем не хочется. Доктор покосился на Паулину, но та резко засобиралась к покрякивающему воспитаннику. - Нам будет Вас очень не хватать, Александр Францевич! Но Вы же приедете к нам еще? - Ну, конечно, приеду! В следующем году! - Ура! - пискнула Варя. - Дождитесь нас, пожалуйста, доктор. Мы вернемся из Читы дней через пять, попрощаемся как следует. Все вместе проводим Вас на пароход! - улыбнулся Штольман. - Конечно, я вас дождусь, Яков Платонович! О чем речь. После завтрака супруги Лебедевы вышли в сад. Они были мужем и женой, будущими родителями, но смотрели друг на друга, словно чужие. Арина не ждала ни от мужа, ни от жизни ничего хорошего. Может быть, в этот момент в ее голове созрел план на будущее. Она родит этого ребенка, оставит отцу и уедет... навсегда. - Прости, Аринушка, я обещаю тебе, это больше никогда не повторится. Я совершил недостойный поступок и вообще вел себя отвратительно. Я люблю тебя и ребенка нашего будущего тоже люблю! - обнял ее Алексей, решивший в очередной раз наладить отношения с женой. Арина всхлипнула, но ничего не ответила. - Я знаю, тебя страшит все, что с тобой происходит, тебя страшит материнство, и ты не готова к нему. Я обещаю, что впредь буду хорошим мужем тебе и хорошим отцом нашему ребенку. Давай вернемся домой. - Мне кажется, ничего не будет хорошего! Ты не любишь меня. Я не люблю тебя. Посмотри на нас. Зачем это все? Зачем мы обвенчались? - Это наваждение, морок. Я уверен, все наладится. - Нет, не наладится. - Пойдем, Арина, домой. Твой батюшка после обеда велел заложить экипаж в дорогу. Нам нужно в Читу. Батюшке твоему будут вручать награду. Ты отдохнешь, развеешься. Арина молча позволила обнять себя за плечи и увести домой. Аня из окна с тревогой смотрела вслед удаляющимся супругам Лебедевым. Сердце болело. - Яша? - Что? Яков обнял жену за плечи, с наслаждением вдохнув аромат духов и чистой девичьей кожи. - Как ты считаешь, они помирятся? - Алексей Юрьевич настроен миролюбиво. Если Арина Владимировна совладает со своей страстью к саморазрушению, то вполне, мой прогноз благоприятный. - То есть натворил дел Алексей Юрьевич, а виновата Арина? - Шшшш, я просто имел в виду, что только в силах женщины наполнить дом теплом и сделать его местом, куда хочется возвращаться. Аня развернулась лицом к мужу и обняла его, а потом потянулась к губам за поцелуем. Он ответил, трепетно прикасаясь к губам любимой женщины. Яков погладил тонкую спину, а затем начал прощупывать позвонок за позвонком. - Ты очень похудела, Аня. За завтраком ничего не съела. Ты хорошо себя чувствуешь? - Что-то не хотелось совсем. Я позже поем, когда нагуляю аппетит. - Ты же кормишь ребенка. Сколько Саша съедает за сутки? Шесть раз почти по стакану молока. Полтора литра. Ты не восполняешь энергию. - Не беспокойся. Ну, просто нельзя же через силу. Так и дурно стать может. Анна вдруг посмотрела на мужа, глаза ее расширились. - Что, Аня? - испугался он. Анна вдруг оттолкнула его, зажала рот рукой и бросилась в уборную. Он бросился за ней и не позволил закрыть дверь. Пока ее тошнило, он держал ей волосы, а после умыл и прижал к себе. - Яша, мне уже лучше. Просто все эти застолья, незнакомые продукты, жара, шампанское... Аня судорожно пила воду, что ей принесла горничная. - Хочется хоть немного попоститься. Я устала от излишеств. *** Взяв с Анны, обещание соблюдать, насколько это возможно, постельный режим, Яков отправился на службу. Начальника каторги вызвали в Карскую тюрьму по срочному делу. Правая рука Штольмана, начальник Карской тюрьмы Львов впал в неистовство и назначил провинившимся заключенным по 50 розог и карцер на хлебе и воде. - Что опять у Вас случилось? - возмутился репрессиями Штольман. - Еще вчера все спокойно было. Рядом с ним стоял Лебедев, которого тоже срочно вызвали для разбирательств. - Сил моих нет, Ваше Высокоблагородие! На утреннюю поверку весь барак, а это 3 камеры, вышли в одних набедренных повязках и босиком, словно это не люди, а дикари! - Где одежда? - строго спросил у конвоя Штольман. - Известно где! - возмутился Лебедев. - Все продали скупщикам. Это же истинные чудовища, а не люди! Яков Платонович хорошо понимал подчиненного Львова. Казенное платье шилось из очень добротных материалов. Новый начальник каторги сам поспособствовал этому, пересмотрев форму арестантов. Начальнику тюрьмы приходилось самому изыскивать средства на закупку одежды для заключенных. Лояльный Львов мог простить все, только не дерзкое разбазаривание казенного платья. Ведь эта одежда для каждого каторжанина состояло из двух пар штанов, двух пар сапог, халата, полушубка, двух комплектов исподнего, пальто, кожаных и шерстяных рукавиц, а также летней и зимней шапки. Одежда была из настоящего армейского сукна, полушубок из хорошей овчины, а кожаные и валяные сапоги - из очень добротных материалов. Все это богатство выдавалось Львову по числу арестантов. Платье должно было прослужить определенный срок и, если изнашивалось раньше времени, подлежало починке. Изношенную одежду выбрасывать не дозволялось, нужно было отдать ее тюремному начальнику и только тогда взамен получить новую. Если одежду заключенные носили аккуратно и не пытались разбазарить, начальник мог сэкономить изрядную сумму. После сегодняшнего случая Львов будет вынужден покрывать убытки из собственного кармана. Вот почему всякий "мот" вызывал у него ужасное негодование. Начальник тюрем неизменно смотрел на такого заключенного с отвращением, как на самого злостного преступника. - Как считаете, после розог одумаются? - усмехнулся Лебедев. - Что Вы, Ваше благородие, никакие кары их не удерживают от повторения проступка. Карточная игра и водка снова и снова вводят в соблазн. - Надо искать скупщиков и посредников. Пора заканчивать с безобразием! - распорядился Штольман. Если он все верно понимал, то скупщиком или посредником обычно был майданщик, экспедиторами - казаки из числа наружной охраны и ссыльнопоселенный люд, многие из которых в качестве агентов нечистых на руку купцов из Сретенска, Читы и других городов принимали от казаков эти вещи. - Неужели, братцы, вам совершенно безразлично, одеты арестанты или нет? - возмутился Лебедев. - Ваше Высокоблагородие, нам надлежит только следить, чтобы заключенные не удрали с огражденной тюремной территории или со своих рабочих мест на приисках. Про остальное мы не ведаем! - развел руками конвойный. - Я вам вот что скажу: надзирателям обыкновенно тоже кое-что перепадает от подобных сделок, и поэтому вы смотрите на происходящее сквозь пальцы. Я проведу дознание и как только выяснится, что это ваше упущение, потерянное сегодня ночью будет восстановлено из вашего жалования, а не средств господина Львова. Штольман распорядился уступить ему кабинет начальника тюрьмы, и на допрос потянулись заключенные и конвоиры. Большинство глупо отпирались. Доносить было не в чести. Больше всего сведений неожиданно сообщила словоохотливая бабка-калачница. Оказалось, что конвоиры позволяли некоторым каторжанам после вечерней поверки не возвращаться в камеру, а коротать ночь на улице между тюрьмой и высоким палисадом. Из зарешеченного окна под потолком камеры арестанты спускали перевязанные свертки с вещами, и другие каторжники либо перебрасывал их через частокол солдатам, либо привязывали к веревке, и наружный охранник-казак перетягивал вещи к себе. Другой арестант указал, что предыдущая команда надзирателей вообще в деле не участвовала, и "моты" от зарешеченного окна тюрьмы к палисадам устраивали особую веревочно-проволочную тягу. За пару часов Штольман узнал с десяток хитрых выдумок, позволявших переправлять казенные вещи наружу, а запрещенные товары для майданщиков - внутрь. Опыт ведения допросов пришелся весьма кстати. Крепкий хозяйственник Львов оказался бессилен, и не мог справиться с какой-то шайкой нечистых на руку конвоиров. Однако наказание для провинившихся Штольман оставил в силе. "Моты" знали, на что шли, когда продавали казенные вещи. *** Когда Яков Платонович вернулся домой, оказалось, что сборы в Читу идут полным ходом. Аннушка поспала, ожила, и ее вновь переполняла энергия. - Яков Платонович, давайте возьмем Сашу с собой. У меня нет никаких моральных сил расставаться с сыном. Даже ехать не хочется. - Дорога, Анна Викторовна, постоялые дворы. Трехмесячному ребенку дома куда безопаснее. Я понимаю Ваши чувства, и охотно бы оставил Вас дома с сыном, коль не хотите ехать, но не появиться на прощальном балу совсем нам нельзя. - У меня в разлуке с Сашей пропадает молоко. Я поеду с сыном, если Вы не против. - Я... - Господин Штольман, мы справимся! Саша - очень спокойный ребенок, и мы вам не помешаем! - с жаром сказала Паулина. Яков нахмурился, потому что няня помешала их разговору, но вдруг заметил, как погрустнела Аня. Так дело не пойдет. - Анна Викторовна, если Вам так будет лучше, то, конечно, мы Сашеньку возьмем с собой. Паулина Ильинична, идите, собирайтесь и ребенка собирайте. - Да, господин Штольман! Анна выдохнула. - Аня, пойми, я только о твоем удобстве и удобстве сына беспокоюсь. Не обижайся. Кстати, родная, как ты себя чувствуешь? - Я? Хорошо. Все прошло без следа. - Выглядишь тоже хорошо. Не болей, Анечка. *** Дорога до Читы была прекрасной. Для беспрепятственного проезда Августейшего путешественника основные тракты были отремонтированы и расширены, постоялые дворы перестроены. Ехать на новом рессорном экипаже, оставшимся "в наследство" после встречи высоких гостей было вполне комфортно. В пути они много разговаривали, смеялись. Яков рассказывал, что для морских перевозок Одесса - Владивосток коммерческие пароходства закупили новые корабли, так что Александр Францевич поедет с большим комфортом. - А через пару лет вообще, после завершения строительства транссибирской магистрали, путь из Петербурга во Владивосток в любое время года будет занимать всего две недели. - Я уже предвкушаю, Яков Платонович, как мы всей семьей будем возвращаться в Затонск на поезде! - Как считаете, Анна Викторовна, что произойдет быстрее: мы навестим Ваших родителей в Затонске, или Мария Тимофеевна не выдержит разлуки и приедет к нам с проверкой? Аня укоризненно посмотрела на мужа. Она не любила, когда Яков подшучивал над мамой. - Я думала, мама никогда не решится на столь далекое путешествие с Ванечкой, но она недавно пригрозила, что если мы будем все так же редко писать, то она так и сделает, приедет с проверкой. - Это Ваша маменька может. Не сомневаюсь даже в серьезности намерений Марии Тимофеевны. Аня, Вы пишите маме чаще. - Так не хотите видеть тещу? - Нет, просто не хочу, чтобы Мария Тимофеевна волновалась понапрасну. В экипаже вместе с супругами Штольман ехала няня со спящим Сашенькой. Она печально смотрела в окно или делала вид, что дремлет. Павлуша хоть и была аккуратно причесана и нарядно одета под стать своим господам, но ехала грустная, отстраненная и даже немного сердитая. Она ужасно переживала из-за отъезда Александра Францевича, и белый свет ей был не мил. Казалось бы, доктор ей ничего не говорил, ничего не обещал и даже в симпатии своей так и не признался. Может быть, она напридумывала все? Сложила малейшие воспоминания, словно в шкатулочку. Никто ведь раньше к ней так не относился - с ласковой деликатной внимательностью. Вот и приняла Павлуша все это за любовь. Они так и не поговорили начистоту, у нее язык не поворачивался что-то сказать. Может быть, ей вообще показалось, что добрый и серьезный Александр Францевич к ней что-то испытывает? Доктор хмуро молчал, и она молчала. От несправедливости Павлуше хотелось горько плакать, но она держалась. Хозяйский сынок был ни в чем не виноват, и портить младенчику настроение было не гоже. Дети, они же все чувствуют! Поэтому Павлуша усердно тетешкала Сашеньку, развлекала его, и милый спокойный малыш супругов Штольман отвечал ей взаимностью. За работой было полегче, плохие мысли уходили без следа. Но... они потом опять возвращались! Романтическая дура! Она же и в дорогу попросилась, только чтобы на доктора не смотреть, и ничего не ждать. Да и что бы он мог ей предложить? Покидать Сибирь Паулине было запрещено. Где доктор, и где она! Аня от всей души сочувствовала няне. Молча. Она догадывалась, что за буря бушует в душе Паулины, но она никогда не жаловалась, а лезть к человеку с непрошенным сочувствием было не вежливо. Шел сильный дождь. Капли воды громко ударяли по крыше экипажа, стекали по стеклам. Яков постукивал пальцем по подлокотнику и разглядывал жену. Опять бледная, почти зеленая. Он сверился с картой дорог. - Скоро будет поселок. Остановимся, я куплю свежих фруктов, воды. Аня? Анна вздрогнула и упала на мужа. - Да что же это такое? - расстроился Яков. - Тебе нужен врач. - Все в порядке. Гость приходил, сильно обезображенный. Я на остановке выйду, попробую с ним поговорить. - А что с ним? - У него вся голова изрезана... слов нет. Очевидно, скоро сами все увидите, как труп обнаружится. - Ох уж эти духи, Анна Викторовна. Может, не стоит идти у них на поводу? - Он же не отступится. И потом, судя по его виду, над ним совершили ужасное злодейство. Никогда такого не видела. Может быть, у убийцы садистские наклонности? На стоянке Аня деловито вышла из экипажа и спряталась за первым попавшимся навесом. Яков не вмешивался. Он наблюдал за женой со стороны, чтобы никто не помешал разговору с призраком и не обидел насмешкой. - Дух, явившийся мне обезображенным, явись! Дух, который пришел ко мне в экипаже, явись! В этот раз дух явился в другом обличии. Таким, каким он был при жизни. Словно услышал страх молодой госпожи и проявил галантность, не став больше пугать. Стало ясно, что призрак был некогда вполне симпатичным молодым человеком в студенческом мундире. - Что Вы хотите? - спросила духовидица. - Он хотел, чтобы я стал как он, а он стал как я! - пояснил дух и исчез. - Очень интересно. И как же Вас понять? - расстроилась Анна. К ней подошел Яков. - Объяснились с визитером? - Как всегда, весьма иносказательно. Он сказал, что его убийца хотел, чтобы убитый был, как он... Как это применить, я не знаю. - Посмотрим. Подумаем вместе, когда труп обнаружится. Судя по тому, что его дух пришел к тебе, ждать не долго. - Яша, что это? - восхитилась Аня, заинтересовавшись его покупками. - Первая клубника. Решил, что тебе понравится. Яков отдал ей туесок, и она немедленно попробовала ягоду. - Очень сладкая. Будешь? - Буду одну! - кивнул Штольман. Аня положила ему в рот ягодку, а муж успел поцеловать ее пальчики. Опять начал накрапывать дождик и, пока Яков разговаривал с городовым, Аня поспешила вернуться в экипаж. - Павлуша, проснись! Будешь клубнику? - разбудила она няню. Паулина с непониманием посмотрела на ягоды, потом перевела взгляд на розовые улыбающиеся губы Анны и всплеснула руками: - Барыня! Ну что же Вы, как дитя малое! - А что? - удивилась и испугалась Аня. - Обсыплет теперь Вашего детку, вот что! Сколько ягод съели?! - Полный туесок! - расстроилась молодая мама. - Вы что же, не знали? - Не знала, - пригорюнилась Аня и отложила ягоды. - Все, что в молоко попадает, все на коже ребенка выступает. Красное есть нельзя в первую очередь. А если сильно хочется, то добавляйте по ягодке. Проверяйте как Сашенька отреагирует. - Какая же я невнимательная. - Вы просто молодая, неопытная. И я не догадалась сразу подсказать. Но ничего, мы, ежели что, Сашу в череде выкупаем и все пройдет. Вы, главное, пока ягоды больше не ешьте. - Но ты хотя бы поешь. - Ну что же я барыня, есть буду, а Вы смотреть? - Да что такого? Я уже поела, хватит с меня. А ну- ка, открывай рот! - Да ладно, ладно, Анечка Викторовна, уговорили! - рассмеялась Паулина и взяла ягодку. Через несколько минут в экипаж вернулся Яков. Мокрый, но очень довольный. - Яков Платонович! Нам же ехать еще сколько! Простудитесь! - кинулась за полотенцем Аня. Яков поймал ее в объятия и специально натряс со своих волос немного холодных капель на жену. - Аааа! - зашипела Аня, так тихо, чтобы не потревожить сон сына, но достаточно сердито. Яков рассмеялся. - Мне сказали, что на въезде в Читу построили новый постоялый двор. К вечеру доберемся, там и заночуем. Яков отобрал у жены полотенце и вытер ее от капель. *** На постоялый двор они приехали поздно, ближе к ночи. Встретил семью Штольман сам хозяин, бойкий хитрый старик Аким Афанасиевич, страшно гордый еще совсем недавним приемом гостей самого высокого ранга. За радушный прием ему даже серебряный портсигар подарили! Еще и расспросил наследник царя-батюшки, как зовут, да сколько лет Акиму Афанасьевичу, руку первый протянул, не побрезговал! - Сейчас Ваше Благородие, лучшую квартиру вам сейчас же организуем, с хорошими постелями. Отдохнете с дороги по-царски. Трактир у нас имеется, Настасья ужин подаст. - А много ли у Вас постояльцев, любезный? - Один только купец остановился заночевать. К ужину не выходил. Тихо у нас, Ваше Благородие, чисто, по-домашнему. Никто не помешает! Супруги решили разместиться вместе с сыном и няней в одном двухкомнатном номере. Отселять Павлушу с Сашей на другую квартиру Штольман не решился. Места не знакомые, ночевать всем вместе было безопаснее, да и Анна всю ночь переживала бы за сына. Наспех перекусив и разложив вещи, женщины отправились мыться в баню. Только с приездом Цесаревича Яков начал понимать, как утомительны для Анны балы. Тщательная подготовка, забота о волосах и вечернем туалете. При этом всегда нужно выглядеть безупречно, ни словом, ни делом, не показывая усталости и наличия грудного ребенка. Он еще умудрялся ревновать к любому, кто излишне дружелюбно посмотрит на его красавицу-жену. Но смотреть на Анну, собирающуюся на бал, было сплошным удовольствием. Яков уже мельком видел платье - мягкий розовато-серый шелк очень шел ей. Он успел изучить вкусы жены. Тонкая, скрытая роскошь без лишних деталей удивительно подчеркивала ее хрустальную красоту. Намеченный прощальный бал уже завтра, и сегодня Анне, не смотря на усталость и долгий переезд, нужно было вымыть и уложить ее длинные густые волосы. Яков Платонович с готовностью остался нянчить сына. Он прекрасно с ним управлялся. Саша выспался за время, проведенное в пути, и был готов бодрствовать. Сын с интересом изучал собственные пальчики и внимательно следил за их движениями. Когда пальцы шевелились, он хмурил брови и пробовал их на вкус. Смешной малыш! Саша заметил, что папа улыбается ему, и расхохотался в ответ. Вдруг из коридора раздался женский крик. - Убили! Убили! - причитала незнакомая женщина. Схватив сына на руки, Яков бросился на голос. Дверь соседнего номера была открыта, а в дверном проеме голосила молоденькая горничная лет двадцати. - Тихо. Не ори! - приказал Штольман. - Я из полиции. Рассказывай, как есть. - Убили, Ваше Благородие! Постояльца убили... - Зови хозяина! - распорядился Яков. Он прошел в номер. На пропитанной кровью кровати лежал труп молодого мужчины. Очевидно, он был зарезан, потому как на его груди были отчетливо видны раны. Но самым странным был не способ убийства, он, скорее был что ни на есть банальным, а необъяснимое надругательство над телом. У трупа была отделена голова. Очевидно, ее пытались сжечь в камине, но убийца торопился и не стал дожидаться полного обугливания и скрылся, а огонь затух. Голова была сильно обезображена - вырезаны щеки, отрезаны уши и содран лоскут кожи на лбу. Примерно так Анна и описала явившегося к ней духа. - Ваше Высокоблагородие! - чуть не рыдал хозяин постоялого двора. - Беда какая! Никто к нам теперь не поедет. Я буду разорен. - Позже поплачете. Пока вот что, любезный, несите-ка сюда книгу постояльцев. Убитый оказался купцом II гильдии Сергеевым. Так он назвался хозяину постоялого двора, да и в номере нашлись нужные документы. - Яков Платонович... - в номер растерянно заглянула румяная и очень чистая Анна Викторовна и всплеснула руками. Она тут же забрала у мужа беззаботного сына и передала его няне. - Это и есть тело того самого духа? Как ужасно... Яков Платонович, тем временем, бегло осматривал бирки на модном пиджаке. - Это пиджак работы хорошего местного портного. У меня самого есть вещи его работы. Надо отправить к нему человека, узнать, кто заказывал это изделие. - Яша, ты помнишь бродягу, которого мой экипаж подобрал во время поездки в Сретенск? - Как не помнить, ты ему мою сорочку подарила. Некто господин Беляев, пьяный и несчастный. - Он рассказывал интересную историю, что его нанял в личные секретари купец Сергеев. Не этот ли Сергеев? Как-то тот вывез секретаря за город, на постоялый двор, напоил, а после тайно достал длинный нож. Никита Александрович решил, что его хотят зарезать и убежал. - Вполне возможно, что тот самый. Тогда господин Беляев может помочь с опознанием. Думаю, мы имеем дело с подменой личности. Преступник хочет выдать себя за другого человека и инсценировать свою смерть. У отрезанной головы отсутствуют те части, которые могли пригодиться для опознания. У духа, которого ты видела, были особые приметы? Татуировки? Родимые пятна на щеках? - Нет, ничего такого не было. - Значит, подобные отметины могут быть у убийцы, если он и есть господин Сергеев, инсценировавший свою смерть. Только этим я могу объяснить отсутствие лоскутов кожи. Тело Штольман распорядился отнести на ледник и вызвал из города главного следователя. Следовало немедленно расспросить семью убитого Сергеева и предъявить им тело для опознания. А уже после первичных следственных действий делать какие-либо выводы. В голове Якова Платоновича крутилась фраза, которую сказал Анне дух: "Он хотел, чтобы я стал как он, а он стал как я". Анна, ожидаемо, просила не выезжать из постоялого двора - дело было к ночи, Сашенька спал, а у ненаглядной были мокрые волосы. Кроме того, все очень устали с дороги. Штольман выставил охрану у дверей номера и решил остаться. Утром, оставив Анну собираться на торжественное мероприятие, Штольман спешно отбыл в Читу. Ему самому собраться было недолго. Убийство было достаточно дерзким, к тому же совпало по времени с визитом в Читу Цесаревича. Возможно, убийца очень расчитывал на небрежное дознание. Следовало попытаться раскрыть это преступление по горячим следам. Модный читинский портной, господин Филлипов, осмотрев пиджак, пояснил, что изделие подобного вида и качества заказал у него не так давно купец Сергеев из бывших каторжников. Что характерно, мерки заказчик не свои принес. - Особые приметы у Сергеева имеются? - У него родимое пятно на щеке, размером с пятак. Следовало немедленно ехать в городскую больницу, где была оборудована мертвецкая. Разумеется, работать сегодня никто не желал. В честь приезда августейшего гостя горожане были одеты празднично, а большинство контор закрыто. Но ничего, Штольман всех расшевелил. Вызванная в морг мать Сергеева подозрительно быстро опознала тело убиенного, немедленно признав в нем сына. Купчиха вполне натурально рыдала над телом. Штольман не спешил верить ей. Дело пахло инсценировкой. Его внимание привлек спутник убитой горем матери - старший сын. Яков велел следователю проследить за парочкой. *** Анна никак не могла заставить себя начать собираться на бал. Ее преследовала слабость. Только она вставала с постели, сердце было готово выскочить из груди. Однако и поспать спокойно ей не удалось. Сначала Павлуша принесла Сашеньку, а потом, едва Аня покормила и прикрыла глаза, она тут же замерзла. Призрак! За ней пришел дух и встал около двери, надеясь, что Анна тотчас пойдет за ним. - Да когда же это кончится! Господин Сергеев, Вашим делом занимается полиция. Дух печально смотрел на нее. - Ну хорошо, хорошо! - сдалась Анна и начала собираться. До вечера было еще много времени. Она все успеет... Удивительно, но как только Анна встала с постели, ей тотчас стало лучше. Слабость ушла, и сердце уже так сильно не колотилось. Может быть, она просто стала очень ленивой? - Сидели бы Вы дома барыня! Что господин Штольман скажет! Да и нездоровилось Вам с утра. - заметила Паулина. - Я быстро, Павлуша. Туда и обратно. - Да только вчера Вас до скрипа отмыли, надушили! Посмотрите какая пыль на улице! - Не сердись. Я быстро. Вот увидишь, вернусь все такая же чистая! - Свежо предание! - покачала головой няня. Слежка за матерью Сергеева и ее спутником дала результат. Особенно не скрываясь, они отправились в страховое общество и предъявили взбудораженному конторщику полис на огромную сумму 25 000 рублей. Полиция немедленно задержала мошенников. Яков внимательно ощупал лицо задержанного - тот был искусно загримирован. На лицо была приклеена бородка, а на волосы надет парик. Теперь Штольман был уверен, что это и есть якобы убиенный купец Сергеев. В каторжном управлении должно было остаться личное дело, описание и особые приметы бывшего каторжанина. Кроме того, Сергеева должен был опознать господин Беляев, его предыдущий секретарь, который сам чудом избежал расправы. Осталось выяснить личность несчастного, что был убит преступником для инсценировки собственной смерти. Как только Штольман приехал в полицейское управление, дежурный доложил ему: - Ваше Высокоблагородие! Вам записку передали от супруги. Он немедленно развернул записку: "Яков, убитого зовут Евгений Алексеевич Гуревич, он проживал на улице Большой, 18. Сейчас я общаюсь с его тетей." В это время Анна уже успела показать родственнице жертвы Сергеева собственноручно нарисованный портрет. По этому изображению тетка убиенного безо всякого сомнения узнала своего племянника и была глубоко опечалена произошедшим. Аня не решилась оставить женщину одну до приезда полиции. Приехавшему следователю женщина рассказала, что Евгений Алексеевич учился в ремесленном училище и очень нуждался в подработке. Недавно он радостно сообщил, что нанялся секретарем к богатому купцу. А вчера он собрал чемодан и уехал со своим нанимателем на несколько недель по торговым делам. - Полагаю, дело раскрыто! - сказал Штольман. - Будьте уверены, госпожа Гуревич, преступник понесет заслуженное наказание. Супруги спешно возвращались домой, на постоялый двор. - Яша, они сделали это из-за страховой выплаты? - Не только. Полагаю, что, получив деньги, Сергеев хотел уехать за пределы каторжного округа и начать новую жизнь уже там, где-нибудь в столице или вовсе за границей. *** К вечеру в областной столице в честь приезда высокого гостя жители города зажгли иллюминацию с фейерверками, китайскими ракетами, "плошками" и простыми свечами. Фонари были закреплены на высоких жердях между домами вдоль главной улицы и напоминали гирлянды. "Плошки" были сделаны из смеси китайской рисовой шелухи с жиром, через которую был пропущен толстый фитиль, их ставили на крыльцо у входа в дом или вдоль карниза. Они горели светлым мерцающим огнем и не гасли от ветра. Кто имел недостаточно средств для приобретения фонарей или "плошек", те просто ставили по две обычные свечи в каждое окно. В результате стараний жителей весь город превратился в сплошное море огней. На открытие церемонии вручения наград они все-таки немного опоздали. - Обер-полицмейстер надворный советник Штольман с супругой! - громко объявил распорядитель бала. Штольман поклонился, а Анна сделала безукоризненный реверанс. Улыбающийся престолонаследник немедленно пригласил господина Штольмана подойти к нему в центр зала. - Опаздываете, Яков Платонович? - пожурил Цесаревич. - Слышал, Вы сегодня убийцу успели поймать. Если меня впредь решат взорвать или проткнуть, смею ли я надеяться, что Вы спасете нас всех? - Обеспечивать порядок - моя прямая обязанность, Ваше Высочество. Я приложу все усилия. - Да поможет Вам Бог! Цесаревич откашлялся и зачитал "Указ Его Императорского Величества Самодержца Всероссийского о присвоении очередного классного чина коллежского советника с повышением ежегодного жалования" и "Указ о награждении Якова Платоновича Штольмана орденом Святого Владимира 4й степени". По завершению награждения престолонаследник подарил теперь уже коллежскому советнику Штольману часы с бриллиантами. Хорошкин насупился. Губернатору дали орден пониже, а значит и старания его оценили соответственно, не так, как заслуги Якова Платоновича. И за что такая честь? Хлеб-соль вроде бы все подавали одинаково. Потому что Штольман - начальник каторги? А еще чин ему вручили досрочно, должны были только на следующий год! На балу была Нина Аркадьевна. Мило улыбаясь мужу, она не стала подходить к Якобу и поздравлять его. Между ними все было кончено. Может быть, когда-нибудь... - За тебя, мое чудовище! - тихо прошептала бывшая фрейлина, наблюдая за награждением. Чуть позже она ответила согласием сэру Николасу на приглашение к вальсу. Цесаревич пригласил Анну Викторовну. Она дала ему руку, и наследник уверенно закружил ее. - Спросите меня о чем-нибудь, госпожа Штольман. Я устал от того, что все почтительно молчат. - Как Вам Забайкалье? Удалось отдохнуть, Ваше Высочество? - Места очень красивые. Люди совсем другие, все замечательно. Столько впечатлений! Но нет, отдохнуть, к сожалению, не удалось. За две недели это уже 21 остановка. Путешествие - скорее тяжелая работа, но я не жалуюсь. Столько всего увидел! Приезжайте в Петербург, Анна Викторовна. Вас и Вашего мужа не обидят ни в должности, ни в награде. - Я буду следовать за мужем, Ваше Высочество, куда он, туда и я. - Вам в любом случае придется вернуться в столицу. Не бойтесь перемен. - Да, я поняла, Ваше Высочество. - Вот и хорошо! - сказал Цесаревич и поцеловал Анне руку. Яков посмотрел, как к его жене направился неутомимый Ухтомский и решил опередить князя. Пусть пригласит другую, а Анна будет танцевать с ним. И вообще, пусть Эспер Эсперович себе найдет другой объект для романтической привязанности. - Разрешите, Анна Викторовна? - услышала госпожа Штольман бархатный голос мужа. Он трепетно сжал ее в своих объятиях и уверенно повел в танце. Танцевать с женой было очень волнительно. Она завораживала его. Аннушка была невесомой, гибкой, очень красивой. Наконец все аудиенции и танцы закончились, каждый из присутствующих государственных мужей получил из рук престолонаследника подарок. Утомленному цесаревичу доложили, что на пароходе все готово к отплытию, и практически все присутствующие направились к пристани. Цесаревич шел впереди всех, вместе с бароном фон Кейзерлингом и князем Барятинским, их свита следовала за ними. Когда все ступили на причал, престолонаследник еще раз обернулся к Штольману и хитро прошептал ему: - Идите ближе, господин обер-полицеймейстер, ведь если нас взорвут, вы должны взлететь на воздух вместе с нами. - Если такое случится, я, безусловно, хочу участвовать! - ответил Штольман. Анна вздрогнула от бравады и укоризненно покосилась на мужа. Оба важных сановника, которые слышали разговор Цесаревича, перекрестились и подошли ближе к престолонаследнику, который не выказывал ни малейшего страха, а больше шутил и бравировал. Анна оглянулась. Как же красиво! С берега мощным хором в сопровождении военного оркестра грянуло радостное и торжественное "Боже, царя храни". Эти звуки гулким эхом провожали отплывающий пароход. Престолонаследник еще долго махал всем, и чиновникам, и простому люду. Народ, стоя на причале, тоже махал. Кто руками, кто шапками. Всех охватила печаль, что впредь такая встреча и такой праздник, такая благодать в этих местах случится еще очень нескоро. Даром, что потратили все деньги из городского бюджета. На такую встречу не жалко! *** Настало время уезжать и доброму милосердному Александру Францевичу. Доктор, как и обещал, дождался возвращения Якова Платоновича и Анны Викторовны, а после устроил прощальный ужин. Попрощаться с доктором пришли и супруги Лебедевы. Всем очень полюбился Александр Францевич. - Алексей Юрьевич, Вас тоже наградили? - заинтересованно спросил доктор Милц. - Да, орден Святой Анны 2й степени, тестю моему, господину губернатору, дали 1ю степень. А вот начальник карской тюрьмы Львов не попал в списки награжденных, очень жаль... Яков украдкой смотрел, как Анна, сама того не замечая, потянулась за вторым соленым огурчиком. Ничего не сказав, он аккуратно забрал с общей тарелки последний огурец и положил его себе. - Растите моего крестника усердно. Даст Бог, приеду к Вам будущей весной. Вы уж ждите меня, старика. - Мы будем очень рады, доктор! - сказал Яков Платонович. - Я буду писать Вам, Александр Францевич и все про Сашу рассказывать! - пообещала Анна. - И про себя с супругом не забывайте писать, голубушка. Аня потянулась за огурчиком и огорченно заметила, что их на тарелке более не осталось. Перед ней тут же оказалась вилка мужа с последним огурцом. Яков усмехнулся. Паулина быстро поела, сдержанно попрощалась и более за вечер из своей комнаты не показывалась. Лишь утром, когда доктор уже уезжал, бросилась к окну, чтобы посмотреть украдкой. Она плакала. Ну почему все хорошее - не для нее, почему все так быстро заканчивается? Она сама виновата, не стоило и надеяться ни на что. Не было бы так больно! - Павлуша моя! - обняла няню Варя. - Что же ты плачешь? - Дура я глупая, вот и плачуууу. - Ты не дура, ты - Павлуша моя! Он тебя не бросил! - заговорчески сказала воспитанница. - Откуда ты знаешь? - Доктор мне сказал, что вернется. - Так он к Якову Платоновичу и Анне Викторовне вернется. - Он тебе письмо оставил... давно. - Да где же? - Вот здесь! Варя пошарила в своей жестяной коробочке и достала послание. Дорогая Паулина Ильинична! Не мастер я говорить и поведение мое Вы, верно, сочтете глупым и наивным. Сожалею, что так и не решился объясниться с Вами. В моей жизни не так много близких людей, и я был бы счастлив, если бы Вы с воспитанницей Варварой разделили мою судьбу. Ежели Вы согласны, то отбросьте сомнения и просто ответьте мне. Все 4 недели морского плавания я буду ждать письма и верить, что по возвращению в Затонск найду послание от Вас. Простите меня за дерзость, Паулина Ильинична, оставляю Вам немного средств, Вам и Варваре на обновки. Это ни к чему Вас не обязывает, просто хочется старику проявить участие в жизни двух дорогих мне людей. До встречи, А. Ф. Милц. Павлуша пораженно посмотрела на письмо и на деньги. И как это понимать? Как вообще все это понять? - Я же тебе говорила! Он нас не бросил... Хоть ты и ходила эти дни такая сердитая! - тихо сказала Варя. *** Пока Яков укачивал Сашу, Аня подхватила на руки кота Васеньку и уютно строила у себя на коленях. Вася одобрительно заурчал. Никто так хорошо и правильно не ласкал его, как хозяйка. - Ненавижу балы! Я год никуда больше не поеду. Буду дома сидеть и нянчить Сашеньку. А по вечерам будем ходить качаться на качелях или ездить верхом. Боже, какое счастье! Только ты и я! Никаких придворных особ! Никаких примерок платьев! Неспешные завтраки, долгие ужины, чтение книг... - Не заскучаешь? - усмехнулся Штольман. - Не надоест мое скучное общество? - Нет, конечно. С тобой и с Сашей мне не скучно. Мне хорошо и спокойно. Вы для меня - целый мир. Почему ты на меня так смотришь? - Как? - Молчаливо и серьезно. Загадочно. - Просто я тебя обожаю, Анечка. На тебя приятно смотреть. Ты ничего не замечаешь? - Нет. А что я должна заметить? - Кажется, Вы опять беременны, сударыня. Аня пораженно посмотрела на мужа и даже перестала улыбаться. - Как беременна? - изумилась Анна. - Опять? - Ты не рада? - внимательно посмотрел на нее Штольман. Аня прислушалась к себе и положила руку на живот. - Почему не рада? Рада. У Саши будет друг и товарищ по играм. Просто это... несколько неожиданно. Прошло всего три месяца. - Это я виноват. Конечно, тебе нужно было дать отдохнуть и восстановиться. Просто я думал, что ты кормишь, и вероятность так быстро забеременеть невелика. - Я что, так и буду каждый год приносить Вам по ребенку, сударь? - растерянно спросила Аня. Яков улыбнулся. - Мы что-нибудь потом придумаем, Анечка. Детей у нас будет столько, сколько ты захочешь сама. А я с радостью приму каждого малыша, что ты мне родишь. Пожалуйста, не сердись на меня. - Да как можно сердиться, Яша. Это же твой ребенок... наше продолжение. И я его буду любить так же, как и нашего первенца. - Я очень счастлив, что ты опять беремена! - признался Яков в своей радости и поцеловал жену в макушку. - Ну господин коллежский советник, если Ваша семья ширится, то скоро нам понадобится больше места... И больше расходов! - Жалование вроде позволяет содержать супругу с детьми, - усмехнулся Штольман. - Тратьте на здоровье. Я всегда мечтал о большой семье. Просто пока не встретил необыкновенную Анну Викторовну, я об этом даже не думал. Вася с ужасом слушал разговор хозяев. Еще один младенец, да они, верно, с ума сошли! Чаще них рожает только его невеста Маня! А кто будет любить Васеньку? Барышня Варвара что ли? Нет, он такой любвеобильной девочки более не вынесет. Вася к ней только от тоски по хозяевам подходил. Одни ее поцелуи чего стоят! Вася ненавидел поцелуи. Его нужно только гладить по шерстке, нежно и ненавязчиво, вот как гладит его мама Аня. Но хозяйке скоро опять будет не до него?! Да он умрет от одиночества! Не выдержит! - Маау! - жалобно подал голос сгорбившийся от горя кот. Хозяева замолчали и посмотрели на него. - Да, брат, такая судьба у нас! - сказал хозяин и неожиданно, от полноты чувств, поцеловал кота в нос. - Мау! - неодобрительно сказал Вася и сбежал из рук коллежского советника, чтобы не дай Бог, его не поцеловали во второй раз. Что там говорить, осерчал Васенька. Черствые хозяева лишь рассмеялись. Яков обнял жену, а она положила голову ему на плечо. - Все будет хорошо! - прошептал он. - Я знаю! - согласилась Аня. - Я тоже очень люблю тебя. Сердце Якова запело от нежности. Супруги почувствовали, как их жизнь вновь переменилась. Они оказались на новом этапе большого и радостного пути.