[суббота, 1 ноября, 1975 год]
Погода для прогулок была не лучшей. Хотя что еще ожидать от погоды осенью в окрестностях Шотландии? Вот именно, что ничего хорошего ждать не приходилось. Натянутая до предела, и от того дрожащая, нить из тускло-серых дней — колючая и режущая — опутывала весь Хогвартс, подобно паутине, из которой не сбежать, не вырваться. Шипящая почти-дождем реальность нависала над замком небом цвета пустоты и тяжелых туч, готовых в любой момент разразиться самым настоящим ливнем. Настолько влажно, казалось, воздух можно было пить вместо воды. Приходилось задерживать дыхание, чтобы не чувствовать этого аромата прелой листвы, которым пропитались многовековые стены. Такая погода уж точно должна была отвадить от того, чтобы шататься вне стен замка, особенно в то время, когда небосвод стремительно темнел, знаменуя вечер. Но четверых гриффиндорцев, что устроились у самого озера под раскидистыми ветвями ивы, накрыв себя пологом из согревающих чар, кажется, совсем не беспокоились о какой-то там «непогоде». — Знатно мы Филча сегодня погоняли, — хохотнул Блэк, запрокидывая голову. Шутка была хороша — ее придумал Сириус. Вся соль в том, чтобы заставить миссис Норрис вместо привычного «мяу» издавать иной звук. Проще говоря, четверо гриффиндорцев заколдовали ее так, что та своим громовым лаем напугала Филча так, что у того, кажется, даже появилась пара седых прядей. В общем, повеселились знатно. И Джеймс бы с удовольствием присоединился к смакованию некоторых отдельных моментов их «подвига», но мыслями был слишком далеко. К тому же, он почти не принимал участие, когда ребята все это воплощали в жизнь. Но его все никак не отпускал тот матч, что был чуть больше недели назад. И вроде стоило бы уже выбросить все это из головы. Тем более, что тут ещё думать? Очередная победа над Слизерином. Лично Джеймса всегда беспокоила именно команда факультета Когтеврана — с ними играть было сложнее, от того и интереснее. Но в этот раз Слизерин смог удивить, правда, видимо, лишь самого Поттера. Другие то ли не заметили, то ли не захотели заметить ту неуловимую разницу. Только одного гриффиндорца никак не отпускали воспоминания…«Бладжер летел, стремительно рассекая воздух. Сириус был отличным загонщиком. А главное, очень метким. Джеймс всегда это знал. От того уже ожидал услышать хруст метлы или костей рядом с собой. Ведь учитывая меткость друга и отсутствие всякого таланта в квиддиче у Розье, то попадание в него бладжера было чем-то неизбежным, как и победа Гриффиндора в этом матче. Но… Хруста не было. Розье ушел от столкновения изящно и просто, словно в этом не было ничего неожиданного или хоть сколько-нибудь сложного. Даже не оглянулся, не посмотрел в сторону летящего в него из слепой зоны бладжера, будто бы чувствуя обнаженными и заточенным до режущей остроты бесконечным количеством тренировок инстинктами. Поттер не удержался. Слова вылетели еще до того, как он успел их обдумать — стоит признать, что было попросту не до этого. — Когда ты так хорошо научился летать, Розье? — крикнул ему Джеймс, держась рядом. — Тренировался, — коротко бросил тот в ответ, вырываясь вперед.»
И казалось бы… что в этом такого? Ну, тренировался и тренировался. Почему нет, в конце концов? Все дело в том, что Розье не тренировался. И утверждал это Джеймс не только из-за того, что ни разу не видел этого слизеринца с метлой в руках вне матча. Тогда что? Просто слышал неоднократные жалобы Треверса, слизеринского капитана, о том, что их ловец совершенно не посещал общие тренировки команды. Нет, конечно, можно было допустить, что постоянные проигрыши Поттеру все-таки сильно ударили по самолюбию Розье, причем, настолько, что тот начал тренироваться в тайне от всех, чтобы хоть немного поднять уровень мастерства. Но… Вряд ли. Ему плевать было на квиддич, в целом, и на свои проигрыши в частности. Его и в команду-то взяли не за талант, а за покупку последних моделей чистометов — именно поэтому его и не выкинули до сих пор из команды. Самому лишь Розье важен был лишь факт того, что он в ней состоял, не более. Поэтому его неожиданное отточенное мастерство, не менее внезапный талант и этот краткий ответ «тренировался» и заставили Джеймса невольно зацепиться за все это. Но и это еще не все…«Они летели на предельной скорости с огромной высоты прямо вниз за снитчем. Ветер обжигал щеки, заставлял глаза слезиться. Руки, затянутые в защитные перчатки, с силой сжимали древко метлы. Джеймсу нравилось подобное. Он буквально горел, чувствуя, как охотничий азарт обжигающим пламенем растекался по венам. Адреналин приятно щекотал нутро где-то под рёбрами. Честно? Хотелось даже восторженно закричать, а после громко рассмеяться — глотку прямо сводило от этих желаний. Страха не было вовсе. Впереди была лишь цель. И только это было важно сейчас. Земля стремительно приближалась, грозя тяжелыми травмами. Поттер был уверен, что Розье испугается. Выйдет досрочно из гонки, уйдя в сторону, как делал всегда, если преследование снитча становилось слишком опасным, ведь для него подобное было бессмысленным риском. И Джеймс предвкушал легкую победу — с Розье иначе и быть не могло. Но… Ожидания не оправдались, разлетевшись под напором беспощадного промозглого ветра. Розье не сошёл с дистанции, не свернул и не сдал назад. Продолжал лететь рядом, не взирая на риск и опасность. И Джеймс мог поклясться, что глаза горели так же, как и его собственные, в них тоже не было ни капли страха.»
Это воспоминание, как и предыдущее, врезалось в память, прямо в подкорку, так, что не выкорчевать, сколько ни пытайся. И было ещё одно… заключительное.«Комментатор орал во всю опору о том, что Джеймс Поттер поймал снитч. Команда уже спустилась на траву: каждый считал своим долгом поздравить гриффиндорского ловца лично, обняв или похлопав со спины. Отовсюду слышались победные крики. Ранее холодный золотой, давно сложивший свои крылья, заветный мячик, уже потеплел в ладони, что его сжимала. Поттер действительно был рад своей победе — его переполняла эйфория, лицо раскрасила радостная, даже счастливая улыбка, которую в полной мере можно было назвать «победной». Джеймс принимал поздравления, отвечал на них. Но… Взгляд… Его взгляд то и дело замирал на раскинувшейся на траве одинокой фигуре в отдалении. Он улыбался. Розье лежал на траве, раскинув руки в стороны и улыбался. Как… как если бы на по-осеннему черно-белой картине появилась гротескная и лишняя, искрящаяся насыщенностью весеннего цвета, клякса, растекаясь по холсту не ровными краями. «Так не должно быть! Это неправильно…» — именно эта странная мысль билась в голове пойманной птицей, пока цепкий и внимательный взгляд застыл на Розье, словно притянутый невидимой и совершенно неостановимой силой.»
Но… никто ничего не замечал. Нет, Джеймс никогда не считал себя самым умным из их четверки. С чего бы? Каждый был талантлив и умен в чем-то своем. Поттер, к примеру, был знаменит своим чутьем и проницательностью. И обычно к нему прислушивались. Правда, прислушивались. Лишь в этот раз что-то пошло не так. Хотя тут дело было не в недоверии. Просто ему не хватало аргументов, чтобы доказать свою точку зрения, которая на данном этапе звучала не иначе, как концентрированный и ничем неразбавленный бред. Когда Джеймс впервые обмолвился сразу после матча о том, что… «с Розье что-то не так», его даже слушать не стали, а потом и вовсе свели все шутку. Тот же Блэк сказал на это лишь: «Тебе просто нравится ломать над чем-то голову. После победы над слизнями надо бы и расслабиться… уж ты-то точно заслужил!». И в чем-то Сириус был прав. Поттеру и правда нравилось ломать голову над какими-нибудь вопросами и загадками. Нет, он не был ученым и в это «звание» особо никогда не метил — просто ему нравился сам процесс поиска ответов. Например, те же продуманные до мелочей козни Филчу, разного рода проделки, розыгрыши и шутки — и ведь ни разу не получилось повториться. И обычно всем этим Джеймс занимался не один, каждый из его друзей тоже вносил значительную лепту. Вот только с нынешней проблемой… даже не так, загадкой — это будет точнее — он остался совершенно один на долгую неделю. Внутри него клубилось множество вопросов, ни на один из которых найти ответов пока не получилось, а ведь нельзя сказать, что не пытался — ни одной подсказки, за которую можно было ухватиться и распутать, наконец, этот треклятый клубок. И с одной стороны, казалось бы, можно было просто махнуть рукой. А что? В конце концов, победа была за Гриффиндором. Какая разница что там «не так» с Розье? Но отмахнуться не получалось. Пытливый разум талантливого волшебника надежным и заточенным крюком крепко зацепился за несостыковки произошедшего, не желая отпускать. Что же всю эту неделю Джеймс делал? Ничего. В том-то и дело, что ничего. Просто потому, что даже не знал, с чего начать. Не мог же он подойти к слизеринцу и требовать ответов? Не мог. Их болтливыми не назвать, да и вряд ли они вот так просто все расскажут какому-то гриффиндорцу. Все, что оставалось… вспоминать и размышлять. Думал. Думал, думал, думал. За последнюю неделю, казалось, его мозг и вовсе не знал совершенно никакого отдыха. Перед сном, между уроками, на уроках, гуляя по Хогсмиду — голова была забита попытками найти решение неразгаданной загадки. И чем дольше Поттер думал, тем больше мыслей в его голове становилось. Причем, одна абсурднее другой. Самое последнее, до чего юноша додумался: «Это был не Розье!». И несмотря на всю ее абсурдность, одна по какой-то неизвестной причине казалась наиболее адекватной и логичной. Ну, а что? Что еще оставалось? И, конечно, из-за этих периодических и глубоких размышлений Джеймс стал частенько выпадать из реальности. За этим его ловили друзья — как же иначе? Поттер замечал в их взглядах нечто вроде неодобрения, явно считая, что тот попросту впустую тратит время, что он помешался. Что ж… Пусть так. Юноша и сам заметил, что слишком зациклился, но поделать с этим ничего не мог. Ему нужен был ответ. Это стало целью, сравнимой с поимкой снитча на матче — такой же важной, решающей, после которой он сможет не только утолить любопытство, что выло внутри оголодавшим зверем, но и сказать друзьям такое желанное: «Я же говорил!». И ведь даже не допускал мысли, что мог оказаться в итоге неправ. Ни единой. Как уже говорилось ранее, своему чутью Джеймс верил безоговорочно. — Джеймс, эй… Джеймс! — голос Блэка звучал приглушенно, словно через толстый слой ваты… или так просто казалось? Да, Поттер в очередной раз выпал из реальности, снова проигрывая в своей голове воспоминания о том злосчастном матче. И вернулся обратно лишь после того, как Блэк ощутимо толкнул его в плечо. — Мордред! — воскликнул Сириус. — Сохатый, где ты там витаешь? Но Поттер так и не ответил. Лишь ненадолго задержал взгляд на небольшом огоньке зажатой в зубах друга сигареты. — Угости, а… — с ощутимым раздражением проговорил Джеймс. Ему на форменные брюки тут же приземлилась чуть помятая пачка маггловских сигарет. Он посмотрел с некоторой задумчивостью, повертел в руках. — Куришь дрянь какую-то, — хмыкнул Поттер, но от «угощения» не отказался. Сириус на это ничего не сказал. Только усмехнулся, покачав головой. Надо сказать, что для Джеймса курение так и не стало полноценной привычкой, как у того же Блэка. Однако временами он позволял себе выкурить одну-другую сигарету, особенно когда был чем-то раздражен или злился. А что? Позволяло хоть немного «сбросить пар», расслабиться или что-то вроде того. Первая его затяжка отличалась от той, что сделал Сириус. Особенно глубокая. Едкий дым напополам с никотином легко проскользнул в глотку, пищевод, легкие. Поттер прикрыл глаза, с каким-то садистским удовольствием задерживая его внутри, выдыхая лишь через пару мгновений. — Ты все никак не угомонишься, да? — спросил устало Сириус, чей голос теперь звучал четче и громче. — Уже походит на одержимость. Так и в Мунго оказаться недолго… — протянул, смотря внимательно на друга. — Не надоело еще в детектива играть? — Иди к Мерлину, — бросил Поттер на выдохе. — Я не чокнутый. Не моя вина, что вы не видите того, что вижу я… — Ну, куда уж нам… — вздохнул Блэк. — «Вы не видите того, что вижу я»... — передразнил, в раздражении чуть исказив и голос, и интонацию. — Так именно чокнутые и говорят. Ты в курсе? Джеймс понимал, что надо было проигнорировать, сменить тему или перевести все в шутку. Прекрасно понимал. Надо было. Но сделать этого не смог. И проблема была не в плохой выдержке или в отсутствии сдержанности или терпения. Совсем нет. Просто в последнее время слишком много всего навалилось. Слизеринцы стали чересчур сильно драть свои носы, как если бы за их спинами вдруг ни с того, ни с сего появилась нерушимая и мощная защита, дающая им «карт-бланш» на все. Как на грех, еще и Снейп путался под ногами ощутимее обычного. Учеба набирала ход — профессора совершенно не собирались их щадить и гоняли по своим темам так, словно ученики должны были выучить всю школьную программу еще на первом курсе. Словно этого было мало, в голове Поттера кружили мысли об одном проекте, который еще не имел точных очертаний и путей воплощения, однако «наброски» уже были. Своеобразной «вишенкой на торте» стал как раз тот матч по квиддичу и Розье. Вот от всего этого обычно относительно спокойный Джеймс и стал менее сдержанным, гораздо менее сдержанным, чем раньше. — Серьезно, Джеймс. Хватит уже, — по-своему нравоучительно, почти отеческим тоном проговорил Люпин. Хорошо, хоть Питер молчал. Только его комментария сейчас не хватало. — Говорю вам… — Джеймс зажал переносицу двумя пальцами, прикрывая глаза. — Я точно знаю, что я видел. На некоторое время установилась тишина, прерываемая лишь далеким уханьем дикой совы и завыванием ветра. Где-то на периферии едва уловимо чувствовалось напряжение. И если тишина было эдаким пологом, своеобразным покрывалом, то постепенно и незаметно оно натягивалось — возможно, если прислушаться, то можно было услышать треск, ведь именно этот звук издавала ткань, когда ее натягивали слишком сильно. И этот «треск» игнорировать не получалось. Первым, как ни странно, сдался Сириус. — Выкладывай, что там у тебя есть, — сказал он. — Давай только без этого твоего… «С Розье что-то не так. Нутром чую!», — добавил. — Чуйка, особенно твоя чуйка… это, конечно, хорошо, но не в качестве основного аргумента. Поттер сделал еще одну затяжку. Если подумать, что он вообще мог сказать? То, что Розье летает хорошо, и реакция у него стала в разы лучше… так это легко можно перекрыть словами о возможных тренировках летом. Да, Джеймс был уверен, что тех не было. Но это заметил он, видя нелюбовь слизеринца к квиддичу, припомнив слухи о пропущенных тренировках команды в школе — всего этого недостаточно, особенно сейчас, когда собственные друзья уже практически его в «сумасшедшие» записали. Тогда… Что еще? А больше ничего и не было. Лишь чутье. И бредовые мысли «это был не Розье». Может… Нет. Это уж точно звучало, как бред. — Так и будешь молчать? — голос Сириуса ввинтился в паутину из мыслей, в которой его друг уже успел изрядно так запутаться. Поттер сделал еще одну затяжку, невидящим взглядом смотря на почти черную озерную гладь. А к черту все! Гори оно все синим пламенем… — Это не Розье. На выдохе. Коротко. Негромко. И… неожиданно уверенно. И стоило только этому прозвучать, как Питер забавно расширил свои глаза, буквально вылупившись на Поттера. — А, как по мне, рожа была его, — Сириус одним щелчком стряхнул пепел прямо на траву. — Как будто чужую рожу на себя натянуть и носить, как свою собственную, так уж сложно, — едко отозвался Джеймс. — Ты про оборотное зелье? — вмешался в разговор Люпин. Сириус на этом моменте как-то задумчиво прищурился. — А почему нет? — продолжил Поттер, видя в своей ранее казавшейся бредовой мысли рациональное и даже логичное зерно. — Можно сварить, можно заказать… — пожал плечами. — Было бы желание, как говорится, а способ найдется. И снова пауза. Каждый взялся обдумывать прозвучавшую теорию. Да, в глазах самого Джеймса она уже не казалась такой бредовой, но все еще оставалась маловероятной. Просто… будь другие варианты, рассмотрел бы их. Но «другие» и вовсе сражали своей невозможностью. Например? Ну-у-у… У этого Розье мог быть брат-близнец, которого держали на домашнем обучении и скрывали всем родом. Но по просьбе он вышел из тени и подменил того на время матча. Нет уж… Вариант с оборотным зельем был все же как-то более вероятен. — Но это же риск… — неуверенно протянул Питер. — Кто вообще бы в здравом уме пошел бы на такое? — Питер прав, — кивнул Люпин. — Это нарушение с десятка школьных правил, а то и больше, — включил «режим старосты». — Если всплывет, то… кто бы это ни сделал, одним дисциплинарным взысканием и отработкой, он не отделается. Вполне могут и исключить. — Значит, ему нечего терять, — сказал Джеймс. — Или хорошо заплатили. Тот же Розье, к примеру. — Ага, — хохотнул Сириус. — Только потратился Розье впустую. Эти неудачники ведь все равно продули! Разделали, как младенцев… Поттер от его слов только отмахнулся, устав слышать дифирамбы о собственной победе, которым не было конца и края. Какая уж тут победа, когда даже не знал, против кого играл? — У тебя уже есть какие-то догадки? — вернулся к теме Ремус. — Какие уж тут догадки… — вздохнул Джеймс. — К слизеринцам так просто не подойдешь и не спросишь, знаешь ли. — Стоп! — поднял указательный палец вверх Сириус. — Если и правда было оборотное зелье и кто-то натянул на свою морду лица рожу Розье, то мы можем быть уверены, по крайней мере, в трех вещах…. Это был слизень. Скорее всего, это парень. И он точно не с первого курса, как минимум со второго. Хотя я бы ставил на четвертый и выше. — Почему? — полюбопытствовал Питер. — Иначе разница в комплекции очень большая, — пояснил Блэк. — А это, уж поверь, сильно бы помешало играть. Да и… Розье не доверил бы свое место кому-нибудь совсем зеленому. Хотя не исключаю возможности, что его на время матча своя же команда заперла где-нибудь, предварительно подыскав более достойную замену, — хмыкнул. — Этого слишком мало, — покачал головой Ремус. — Пусть мы и сузили выбор, касательно факультета и пола… остается четыре курса… — как-то задумчиво поскреб остриженными ногтями собственный подбородок. И… черт возьми! …он был прав. Всего этого чертовски мало. Джеймс еще раз затянулся, запрокидывая голову и прикрывая глаза. Такими темпами они точно ни на шаг не приблизятся к разгадке. Как назло, даже собственная голова, обычно буквально фонтанирующая гениальными идеями, сейчас была звеняще пустой. Если не считать, конечно, того образа таинственного неизвестно, что, раскинув руки, лежал на траве и смотрел прямо в небо, улыбаясь. Казалось, если и не смог забыть, то воспоминание обязано было со временем затереться, не быть таким точным и детальным, но Джеймс все равно помнил, как часто вздымалась грудная клетка слизеринца из-за сбитого дыхания, помнил раскрасневшиеся щеки, помнил взмокший от пота лоб, помнил, как кончик языка воровато скользнул по пересохшим улыбающимся губам. Ничего не притупилось, не затерлось. В голове Поттера все было так четко, словно все случилось вчера, а не чуть больше, чем неделю назад. — Подождите… — голос Питера вернул в реальность, заставляя Джеймса посмотреть на друга из-под полуопущенных ресниц. — Но он ведь не мог быть в двух местах одновременно, да? — Ты это о чем? — не понял Сириус. — Я это к тому… — неуверенно и осторожно продолжил он, будто сам сомневался в том, что хотел сказать. — …если он был на поле, то его точно не было на трибунах. А это значит… это значит, что искать надо того, кого… — …не было на матче, — закончил за Питера Ремус, озвучивая общую мысль, что возникла в их головах после его слов. — А ведь точно! — воскликнул Сириус, хлопнув себя по коленке. — Джеймс, вот оно! Теперь мы точно прижмем этого гада! Будь уверен! Предположение было хорошее. Еще не было стопроцентной уверенности в том, что все завязано именно на оборотном зелье. Но если все, действительно, так, то… может, им и правда удалось хотя бы на шаг приблизиться к разгадке. Вот только… что делать дальше? Поттер сделал последнюю быструю затяжку и бросил отживший своё окурок на землю, придавливая его ботинком, тут же растирая до мелкого крошева.