Sugar and smoke rings

Они не говорят об этой ночи. Нил не понимает, почему. Чувствует ли Эндрю себя странно по этому поводу? Является ли держание за руки табу или что-то еще в этом роде? Неужели Эндрю злится, что у него все еще его толстовка и он не отдал ее? — Как ты думаешь, почему он не хочет разговаривать со мной об этом вечере? — Нил решился спросить Элисон в субботу днем. Он только что вернулся из первой поездки с Эндрю с тех пор, как он снова завладел своей машиной. Нил расстроен. Эндрю не упомянул ни держание за руку, ни толстовку, ни что-то еще. Даже инцидент с блокировкой ключей в его машине. Нил все время смотрел на руки Эндрю на руле, смущенный, не понимая почему он все еще хотел, чтобы Эндрю протянул руку и снова предложил свою ладонь. Нилу даже не было холодно. Это чувство не было частью его расчетов. — Ты пытался поговорить с ним? — терпеливо спрашивает Элисон. Она смотрит вверх с мохнатого ковра, на котором лежит, останавливаясь от нанесения лака на ногти, ужасного зеленого оттенка, который она так любит. — Да, — стонет Нил. — Ну, не о прошлой ночи. Мы говорили о книге, которую он прочитал. Он сказал, что это глупо, но мне понравилось, как он рассказывал. Элисон закатывает глаза. — Старшеклассники, — бормочет она себе под нос. — Ты тоже учишься в старшей школе, — возвращает Нил. Он с грустью потягивает свой здоровый белковый смузи. — Да, дорогой, но дело в том, что я не мальчик, — говорит Элисон. На ее телефоне появляется текст, и она издает звук одобрения. Она закручивает бутылочку с лаком для ногтей. — Кстати о мальчиках, я должна уйти. — Но как насчет того, чтобы дать мне совет? — Нил начинает ныть. — Поговори с ним об этом, — говорит Элисон, как будто Нил самый глупый человек. Что, не может не признать, он вроде такой и есть. Элисон поглаживает свою кошку, Толстую Ми-кат, отвлекаясь, когда она двигается, чтобы встать. — Если ты хочешь знать насколько все плохо, спроси. Ты не сможешь разобраться в этом, если будешь избегать прямого разговора. Нил хмурится, недовольный ответом. Это просто звучит как большая работа. — Хорошо. — Это не так. — Куда ты идешь? — У меня свидание, — радостно объявляет Элисон. Она машет своим телефоном в сторону Нила. — Угадай, с кем. — Мммм, Дэнни Девито, — говорит Нил. Он допивает остальную часть своего смузи, в то время как Элисон резко начинает задыхаться. — Ты вообще знаешь, кто это? — спрашивает Элисон. — Нет. — Ну, ни имя, ни пол не подходит. — Она пожимает плечами. — Это Рене Уокер. — Нил тупо уставился на нее. — Рене? Уокер? — Элисон снова повторяет. — Ты знаешь ее, капитан команды по фехтованию? Волосы как у единорога? У тебя с ней биология? Нил делает жест вроде ладно, не важно, до сих пор понятия не имею. — Разве ты не сказала, до этого «кстати о мальчиках»? — Да, — соглашается Элисон. Она засовывает свои ключи и кошелек в свою сумку Burberry, ради покупки которой она отработала более двухсот часов в торговом центре. — Потому что я пока воздерживаюсь от мужской половины этой планеты. Она машет Нилу на прощание через плечо, когда он следует за ней к двери. — Твоя потеря, — говорит он ей, когда она открывает дверь своей машины. — Твое проклятие, — передразнивает она. Нил вздыхает. Ты не ошибаешься. *** Они не говорят об этой ночи. Эндрю не знает почему. Разве Нила это не волнует? Действительно ли держаться за руки было все, что ему было нужно? Неужели Нил не хочет больше ничего другого, чего-то большего? — Он не будет говорить об этом, — говорит Эндрю. — Он такой глупый, как будто этой ночи никогда не было. Я имею в виду, это вообще что-то значит для него? Не то, чтобы это имело значение для меня, конечно, но все же. — И это другое дело, — продолжает Эндрю. — Этого нет. Нет ничего. Особенно если он не признает эту чертову ночь. Боже, я ненавижу его. Сэр смотрит на него в ответ, совершенно не впечатленная. — Да, да, — бормочет он и гладит кошку по голове. — Я знаю, что это дерьмо собачье. Оставь меня в покое. Сэр мяукает. — Ладно, — стонет Эндрю. — Я — дерьмо собачье. Ты поймала меня. Счастлива? Сэр облизывает лапу. — Тебя я тоже ненавижу. — Ты снова разговариваешь с кошкой? — Аарон кричит из кухни. Он выглядывает через перегородку комнаты, чтобы посмотреть на своего брата. — Я слышу тебя. — Тебя я тоже ненавижу. — Прямо как я тебя, бро, — легко говорит Аарон. Он одет в куртку своего парня, и Эндрю почти уверен, что на рукаве есть кетчуп. — Ты выглядишь глупо в этом, бро. — Эндрю гримасничает. — Это похоже на то, что эти дополнительные пять размеров слишком велики для тебя. И пахнет кетчупом. — Ты даже не можешь почувствовать это со своего места, мудак! — Это что-то значит для него? — Эндрю насмешливо удивляется. Он лениво гладит Сэр, невинно смотря на своего брата. — Любит ли Кевин кетчуп? Это фетиш для него? Кетчуп мальчик? Кетчуп Кевин? — Аарон делает паузу в приготовлении арахисового масла и сэндвича Доритос. — Ники! — Он поднимается по лестнице. — Эндрю снова ведет себя как дерьмо! — Перестань быть дерьмом, Эндрю! — Голос Ники возвращается. Когда Аарон бросается на Эндрю, и Эндрю откидывает его, Ники добавляет: — И перестань называть своего брата дерьмом, Аарон! — Я ненавижу эту гребаную семью, — стонут близнецы одновременно. *** Позже в этот же день Эндрю набивает себя остатками чипсов Аарона. Он только что узнал, что чуть не провалил свой тест по английскому за неделю до этого, и хотя он давно понял, что еда не является способом справиться со стрессом, она, по крайней мере, имеет хороший вкус. Он думал, что у него все получилось. Он только однажды назвал героя чуваком-убийцей в своей статье. Может быть, дважды. Ну, к черту тебя тоже, чувак-убийца. Когда раздается звонок в дверь, Эндрю стонет. Ники на работе, а Аарон должен быть на каком-то глупом двойном свидании с Рене. Если Аарон приполз назад, потому что его парень, наконец, бросил его (возможно, Аарон не мог дать Кевину кетчуп, в котором он нуждался — эта мысль заставляет Эндрю фыркать), ну, извините, но у Эндрю нет терпения, чтобы смириться с присутствием своего брата, пока Эндрю все еще молчит. Не молчит, он спорит с самим собой. Уверенный. — Что, — говорит он грубо, распахивая дверь, Доритос в его руках грозит упасть. — Забудьте о своем …. Нил моргает на Эндрю из дверного проема. Нил. Нил, в дверном проеме. Дверной проем Эндрю, и там стоит Нил. Нил смотрит на него. — Что ты здесь делаешь? — Эндрю спрашивает гораздо жестче, чем нужно. Он проклинает себя, когда видит, как Нил вздрагивает. Вытирая руки, Доритос остается на штанах, он пытается еще раз. — Подожди, что ты здесь делаешь? — Хотя он говорит, что это чуть мягче, разница в тоне больше похожа то что из медведя гризли, он превратился в волка. — Хм. У меня нет твоего номера телефона, — говорит Нил, так просто все объясняя. — И я хотел поговорить. — Эндрю вспоминает, как Нил впервые сказал ему эти слова и подавляет гримасу. — Уже скучно? — Что? Нет. — Нил судорожно качает головой, сложив руки в карманы. — Я кое о чем думал. То что я хотел сказать тебе — спросить тебя. Я хотел спросить тебя… кое-что. — Нил, мы только что расстались, буквально пару часов назад. — Да, — соглашается Нил. Он неловко перемещается на пороге с ноги на ногу, и Эндрю, наконец, решает сжалится над ним, отходит в сторону, чтобы впустить его. — И я хотел сказать это тогда, но потом я переоценил это, затем я поговорил с Элисон, и она сказала, что я должен поговорить с тобой, но я не очень хотел, но она скоро уходила, поэтому она… — Нил. — Эндрю поднимает руки вверх. Он не может уследить за дерьмом вокруг этого парня. — Сделай вдох, прежде чем потерять сознание. — Правильно. — Нил вздрагивает на одном дыхании. Затем, — Мы держались за руки. Эндрю бесстрастно смотрит вперед. Между тем, его мозг исполняет культовое исполнение. — Что? — переводит свое недоумение он вслух. — Прошлой ночью, — говорит Нил. Его глаза скользят по простому декору внутри дома, прежде чем вернуться к Эндрю. — Прошлой ночью ты держал меня за руку. Эндрю думает, что он потеряет сознание. Что он сделал, чтобы встретить этого ребенка? — Спасибо, капитан очевидность. Я был там, — бормочет Эндрю. — Какие-нибудь другие откровения? — Нет. Нет, ты не понимаешь, — быстро говорит Нил. Он пожимает плечами из своей толстовки, и именно тогда Эндрю, наконец, понимает, что это его толстовка, оранжевая. Спал ли он в ней? Эу, почему его это волнует? Правильно, не волнует! Уверенно. Эта толстовка, вероятно, самый яркий предмет одежды, которым он владеет. Аарон купил ее для него пару лет назад в шутку, так как гардероб Эндрю был на более темном конце спектра. Эндрю никогда не признавался, как сильно ему нравилась толстовка. Но ему она очень нравилась. Особенно на Ниле. Таким образом, разочарование, которое настигает Эндрю, когда Нил снимает ее и передает ему, почти достаточно, чтобы заставить его пропустить следующие слова Нила. Почти. — Мне понравилось держать тебя за руку, — продолжает Нил, и в этот момент Эндрю начинает думать, что он действительно врезался в дерево еще несколько недель назад, и это его личное чистилище. Потому что нет абсолютно никакого способа, чтобы Нил просто шел по улице, чтобы просто выразить свою любовь к держанию за руки. — Понравилось? — спрашивает Эндрю, ошеломленный. — Да, — серьезно говорит Нил. — И я никогда не думал, что мне это будет так нравится, но потом я попробовал это с тобой, и мне это понравилось намного больше, чем я ожидал. — Мы все еще говорим о том, чтобы держаться за руки? — Эндрю решает уточнить. — Я полагаю? — Нил проводит рукой по волосам и хмурится. — Я почти уверен. Так. Вроде. Эндрю? — Это мое имя. — Ты можешь держать меня за руку? Снова? Черт возьми? Эндрю моргает на мягко произнесенное ругательство, волшебное, оскорбительное слово, сказанное как мольба. Это было абсолютно нелепо. Это было похоже на сон. Это было правильно. Часть его, здравомыслящая часть, призывает быть нормальным человеком и просто пойти посидеть в гостиной или что-то в этом роде. Вместо того, чтобы стоять посреди входа и смотреть друг на друга, как будто это все какой-то новый вид черт знает чего, с которым они никогда не сталкивались. Другая часть хочет сказать — нет. Сказать, возвращайся домой. Чтобы не сказать — да, я хотел держать тебя за руку в ту первую ночь, когда я представлял, как бросаю тебя вниз по этим трибунам, потому что ты не заткнешься, чтобы ты потащил меня за собой. Вместо этого он роняет толстовку, которую держал в руках, на пол, не заботясь о пыли, которую она соберёт на полу. И медленно, очень медленно, протягивает руку. Когда он протягивает ее, как неопределенный подарок, он пристально наблюдает за Нилом, когда Нил проскальзывает своей в руку Эндрю. Держаться за руки действительно не должно быть таким уж большим делом. Младенцы делают это. Дети делают это. Друзья делают это. Ничего такого. Но одного взгляда на улыбку, быстро вспыхивающую на лице Нила, достаточно, чтобы Эндрю захотел ударить любого, кто даже попытается уменьшить значение этого поступка. Позади Нила Эндрю краем глаза видит фотографию Аарона в рамке и нет, он не может этого сделать, он осторожно тащит Нила в гостиную. — Это все, ради чего ты пришел? — спрашивает Эндрю, все еще недоверчиво. — Да, — кивает Нил и ухмыляется, как будто он чертовски гордится собой за то, что признал это. Он продолжает смотреть между руками Эндрю и его руками, когда они сидят на диване, так же близко, как и прошлой ночью. Неужели это было только вчера вечером? Он чувствует, как будто это было миллион вдохов назад. Эндрю больше не может этого выносить. — Ты хочешь посмотреть фильм или что-то в этом роде? — Потому что, если он продолжит смотреть на Нила так же, как Нил смотрит на него, он может сделать что-то глупое. Например, попросить поцеловать его. И это означало бы нечто гораздо большее, чем просто держаться за руки. Кроме того. Эндрю не знает, целовался ли Нил когда-либо раньше, ну, он может сделать обоснованное предположение, и Эндрю действительно не хочет подвергать Нила вкусу старого Доритоса в первый раз. — Конечно, — соглашается Нил на фильм. Он не переставал смотреть на Эндрю ни на секунду, как будто он чего-то ждет. Может быть, он хочет что-то выпить? Эндрю знает, что он мог бы обойтись водой, потому что его горло слишком сухое. — Мне нравятся фильмы ужасов. Эндрю поднимает бровь при открытом, невинном выражении лица Нила. — Конечно, тебе это нравится, — говорит он. Более месяца, зная Нила и Эндрю, он более чем осознает, что в Ниле не было и капли невинности с момента рождения. Но есть что-то слишком завораживающее между его личностью и выражением лица, что заставляет Эндрю снова проклинать себя. Он вытаскивает какой-то фильм с рейтингом B на Netflix, и Нил прочищает себе горло. — Ты хочешь воды? — спрашивает Эндрю. — Я думаю, что у нас есть чай. — Нет, — говорит Нил. Он наклоняет голову и дергает за руку Эндрю, чтобы Эндрю посмотрел на него. — Я не хочу воды. — Чего ты хочешь? — Эндрю давит. Он остро осознает свое сердцебиение и хочет, чтобы оно просто перестало так стучать. — Ничего, — говорит Нил с забавным поворотом губ. Его волосы падают ему в глаза, и Эндрю двигается, чтобы убрать клубничные локоны, прежде чем он понимает, что делает. — Почему ты остановился? — Нил бормочет. Он наблюдает, как рука Эндрю, та, которая не держит руку Нила, замирает над лбом Нила. Вступление к фильму играет на заднем плане, но ни один из них не смотрит. — Могу ли я прикоснуться к тебе? — Эндрю шепчет, как будто он не трогал его раньше. Это близко, на самом деле далеко. Но сейчас это ощущается по-другому. Он хочет спросить что-то еще, но его рот никогда не соответствует разуму. Это становится раздражающим. Нил качает головой не в смысле — нет, а так, чтобы его волосы целенаправленно больше попадали ему в глаза. Эндрю сопротивляется смеху, когда Нил говорит: — Да. Волосы Нила мягче, чем у Эндрю. Глупое дорогое ягодное дерьмо. Эндрю ненавидит это. Он не может насытиться этим. Он убирает мягкие завитки с лица Нила, но не останавливается после этого, мягко проводя рукой по остальным волосам Нила в тихом, подавленном благоговении. Нил увлечен нежным прикосновением. Его глаза на мгновение трепещут перед закрытием, и он наклоняет голову на плечо Эндрю. Эндрю не уверен, что это значит, но он все больше осознает, что что-то происходит. Даже весь его жизненный опыт лжи и отрицания не смог подготовить его к целостности, которую он чувствует, когда Нил сидит рядом с ним, выгибаясь навстречу его прикосновению. Эндрю и Нил не невинны. Но кое-что в этом моменте есть. Эндрю ненавидит это так сильно, что не хочет, чтобы это закончилось.