Проводи меня до рая

К нашему удивлению, нас не поразил гром и не испепелила молния, мы проснулись утром такими же, как прежде,  но счастливыми, как никогда.  Я боялась услышать от Клода обилие упрёков в произошедшем и горьких фраз, вроде: "О, что мы наделали! Вся моя жизнь рассыпалась в прах!" Но если даже он так думал, то слишком любил меня, чтобы сказать это вслух.  Наше счастье было не только греховным, но  и неуместным - ведь мы только что потеряли своих близких.  Это было чудовищно- и все же в пламени этой страсти сгорало даже такое огромное горе. Что это с нами? На мгновение мне стало так больно от всех этих мыслей, как будто душу порезали стеклом, и я тяжело вздохнула. - Тебе грустно,  Ангел? - с непередаваемой нежностью спросил меня Клод. Решив, что сейчас не время делиться с ним подобными эмоциями, я поспешила ответить самым счастливым голосом: - Нет, что ты? Мне так хорошо с тобой, милый!.. Я так сильно мечтала о любви,  но не знала, что она будет столь прекрасной! О чем же ещё можно мечтать? - А найти маму ты больше не мечтаешь? - задумчиво проговорил Клод. В этот момент он выглядел взрослым, разрушившим чью-то детскую мечту. Я погрустнела: - О, я бы хотела узнать её, но понимаю,  что это уже невозможно... Но я не жалею о том, что случилось,  любимый мой! Ты - все для меня в этой жизни! Клод ничего не ответил и, грустно вздохнув, взял в руки мой амулет,  лежавший здесь же, возле его подушки. - Вот уж не думала, что почтенного архидьякона так занимают ведьмины штучки! - весело рассмеялась я, заметив, что он рассматривает талисман с некоторым любопытством... - А ты и вправду ведьма! - повеселел мой возлюбленный, откладывая в сторону талисман и прижимая меня к себе.  - Сделать из меня такого дурака! - Дурака? - переспросила я. - Это был такой стыд, - начал он, откровенно посмеиваясь над собой. - Это случилось, наверное,  в начале марта. Я, как обычно,  смотрел на тебя... Ты выступала с Пьером. Мне чуть дурно не стало, когда я увидел вас вместе! Когда ты ушла, я позвал его к себе... Нечего сказать, Пьер был в чудесном наряде: одна сторона желтая, другая красная, словно кодебекское яблоко! Ему было стыдно, что он вынужден работать фокусником, и он принялся оправдываться,  говоря о трудных временах... Меня же интересовало совсем другое: "Все это прекрасно,  Пьер, но как же ты очутился в обществе этой плясуньи-цыганки?" "Очень просто: она моя жена, а я ее муж", — отвечал Пьер, и я его чуть не ударил, правда! Бедняга поймал мой взгляд и поспешно заверил, что брак ваш чисто платонический, рассказал мне все о вас и ваших фокусах... И об этом амулете... Я приказал Пьеру, чтобы он не смел прикасаться к тебе даже кончиком пальца!  "Какое Вам до всего этого дело, почтенный учитель?"- удивился он. Я покраснел, как школьник, и сказал только: "Остерегайся её чар!" Но Пьер, конечно,  все понял... Чтобы это понять, не нужно быть даже таким прекрасным  поэтом и философом, как он! - Пьер мне немного рассказал про тот вечер с тобой... Совсем немного...Но я поняла, как сильно ты меня любишь! И была счастлива... - Да... Но я до ужаса ревнив, любимая... - По-моему,  это вполне естественно! Я и сама очень ревнива.  Но мне, кроме тебя,  никто не был нужен... - Повтори! - Никто-никто! Я никогда не любила ни поэта, ни горбуна, ни капитана, а только тебя... В первый же вечер нашего с ним знакомства я показала Пьеру этот амулет и грозно предупредила, что он его погубит... - А меня не погубит?- произнес Клод с весёлой иронией. - Если не погубил вчера, то не погубит уже никогда... - с печальной улыбкой ответила я. - Теперь это всего лишь красивая вещь... - О, милое дитя! - почти вознегодовал мой любимый. - Неужели ты и правда веришь во всю эту ерунду про амулет? - Милое дитя! - с неподдельной обидой повторила я. - Я кажусь Вам глупым ребёнком, не так ли, мэтр Фролло?! - Нет, я не это хотел сказать... - растерялся он. Разозлившись, я метнулась от него и, набросив на себя опостылевшее платье, встала и выбежала из комнаты. - Ты сердишься на меня?! - в отчаянии спросил Клод. - Нет! - сурово отозвалась я. -  Просто хочу принять ванну! ... В купальне я провела довольно долгое время,  и мысли были невеселые. Первое же наше утро обернулось чуть ли не ссорой.  Да! Я люблю его больше жизни.  А он меня? Что может привлекать его во мне, кроме красивого тела? И что нас может связывать, в конце концов? Прекрасная ночь, подобная прошедшей? А потом ещё одна, ещё и ещё... Но когда-нибудь это ему наскучит. И ему не останется ничего, кроме жестокого разочарования...  Поэтому быть для Клода всего лишь глупенькой любовницей совсем не хотелось.  Однако, по всей видимости, он меня таковой и считает... Его смешит мое суеверие, он относится ко мне, как к ребёнку - милому, но неразумному. А я хочу стать его настоящей подругой и собеседницей, с которой есть о чем поговорить.  Но что делать,  если между нами пропасть? В возрасте, воспитании, образовании, общественном положении... во всем? По моим щекам катились слезы. Я чувствовала себя красивой вещью, которую выбросят, когда наиграются. Ведь он разлюбит меня, а я этого не вынесу... Эти мысли показались мне столь невыносимыми, что я разозлилась на себя. Однако вода оказала успокаивающее действие. И моё настроение улучшилось ещё больше,  когда, вернувшись в спальню, я обнаружила там новое платье и туфли... Это еще что за баловство? Но, развернув наряд, я вскрикнула от восторга - такой красоты мне видеть ещё не приходилось, ведь раньше я носила только самую бедную одежду  - и не удивительно,  что девушки из дома Флёр-де-Лис надо мной смеялись! Теперь я и сама бы над собой посмеялась! Но если бы они увидели меня сейчас,  просто лопнули бы от зависти! Клод, одетый в свою сутану, был занят на кухне и, счастливо  улыбаясь, я прошла туда. Завтрак был уже на столе. - О, как ты прекрасна! - воскликнул Клод,  увидев меня. - Спасибо за такой чудесный подарок,  любимый, - нежно отозвалась я. - Но больше ты так меня не балуй. Я очень смущаюсь... - Ты запрещаешь мне дарить  тебе подарки?! - огорченно спросил он.  - Мне так нравится радовать тебя... - Хорошо,  - смирилась я. - Дари. Только не слишком часто, а то мне очень совестно... - Ты необыкновенная девушка! - удивился мой любимый. - Не такая, как многие другие. - Ты подарил мне свою любовь,  и я не хочу ничего больше. Он улыбнулся светлой улыбкой и признался самым невинным тоном: - Этот дом ждал тебя уже давно... И это платье вместе с другой одеждой для нас я заказал несколько месяцев назад... Еще до суда над тобой... Чтобы, в том случае, если тебя  приговорят к казни, мы могли бежать... - Ещё до суда?! - изумилась я. - Ты так давно планировал наш побег?! - Давно и очень тщательно... Неужели ты думала,  что я смог бы отдать тебя в лапы палачей?! Да, в вечер ранения Феба я тебя бросил.  Все ещё хотел остаться праведным. Но когда ты попала в тюрьму за моё преступление... я много думал... над тем, нужна ли такая "праведность" Богу, если ради нее я предам смерти невинную душу? Нет! Я понял, что в таком случае я не только не перестану быть негодяем и вероотступником, но ещё и стану убийцей... той, кого люблю! Тогда я твёрдо решил все исправить... И если не удастся тебя оправдать, я решил, что все брошу, и мы с тобой уедем на край света,  где нас никто не знает... - А я тогда все испортила, - вздохнула я. - Действительно, меня тяготило якобы убийство Феба и твои обеты, но было кое-что еще... Тогда, в темнице, я, конечно, верила тебе, но все же я не могла осознать до конца, как сильно ты любишь меня! - Неужели ты сомневалась? - с горькой улыбкой отозвался он. - К сожалению, я не всегда умею доказывать любовь... Вот и сегодня тебя обидел. Прости меня. - Нет, я разозлилась вовсе не на тебя.. Я боюсь, что я глупа, у меня нет никаких знаний, поэтому скоро тебе надоем, и ты меня разлюбишь! - призналась я. - Даже думать об этом не смей! - горячо возразил мой друг. - К тому же образованность и знания в любви не главное. - Что же главное? - Её непостижимая тайна. Три вещи есть в мире, которые не может разгадать человеческий ум: путь орла в небе, змеи на скале, и путь мужчины к сердцу женщины. - Какая во мне тайна? - не переставала удивляться я. -Я бедная уличная танцовщица, дитя трущоб... - И все же ты загадочна, словно Сфинкс... - Сфинкс?! - засмеялась я. - Нечего сказать, лестное сравнение! А который из них? Огромный каменный лев с лицом египетского царя, охраняющий парамиду; или злая девица с телом льва и орлиными крыльями, которая душит всякого, кто не может разгадать её загадок? На которого Сфинкса похожа я? Клод от ответа ушёл, но искренне удивился моим познаниям: - Откуда это все тебе известно?! - От нашего общего друга, за которого я весьма удачно вышла замуж! Он любит рассказывать всякие интересные вещи... - Удачно вышла замуж?! Да ты меня дразнишь... - Ничуть. Именно благодаря Пьеру - я могу не чувствовать себя совсем глупой рядом с тобой... - Ты очень умная девушка, Эсмеральда, - уверял Клод. - Но должен честно тебе признаться, что ваши цыганские суеверния меня забавляют... - Это не просто суеверие, милый, - объяснила я. - Амулет был очень дорог мне, как память о родной матери, о моем утраченном детстве... В нем я храню свою маленькую туфельку... - Туфельку?! - изумленно переспросил мой друг. - Могу ли я увидеть амулет? - Конечно. Ведь это твой трофей! Я быстро принесла амулет и вручила его Клоду, удивляясь его внезапно возникшему интересу. С чего это вдруг? Он же сам только что смеялся над этим талисманом. Подыгрывает мне? Нет, вряд ли... Клод с неподдельным любопытством открыл ладанку, достал оттуда мою маленькую матерчатую туфельку с прикрепленной к ней записочкой, внимательно рассмотрел все это, и на его лице, до того момента счастливом и беззаботном, отразилось полнейшее изумление, граничащее с ужасом. - Не может быть! - воскликнул он дрогнувшим голосом. - Это всего лишь моя туфелька, дорогой,  - беспечно отозвалась я, присаживаясь на стул. - Почему она тебя так удивила? - Да потому что я знаю, где найти вторую! - Ты хочешь  сказать,  что знаешь,  где моя мать?! - Да, - отвечал Клод,  до сих пор не оправившийся от  изумления. - Твоя мать - Гудула,  затворница Роландовой башни! Я удивилась ещё больше - и не поверила ему: - Эта злобная тётка- моя мать?! Да быть такого не может! Ты, наверное,  смеёшься надо мной?! - Напрасно ты это говоришь,  - ответил Клод со всей серьезностью. - Она очень несчастная женщина.  Я хорошо помню,  как она здесь появилась.  Это случилось 15 лет назад. В Крысиной норе поселилась молодая и очень красивая женщина,  совершенно убитая горем. Она взяла на себя тяжёлый подвиг затвора, поста и постоянной молитвы, чтобы Бог помог ей в ее скорби. Кто она и откуда появилась, никто точно не знал, знали только её имя - сестра Гудула.  Мне было очень жаль эту несчастную, и я начал духовно окормлять её. Она рассказала мне, что её настоящее имя - Пакетта,  что она - швея из Реймса и что цыгане украли её маленькую дочь Агнессу, которой был всего год и  которая была для неё  смыслом жизни. Несчастная мать долго искала  свою малышку, но той и след простыл... Единственное, что осталось у безутешной женщины - это крошечная туфелька маленькой Агнессы, которую она сама для неё сшила... Точно такая же, как у тебя... И Гудула не расставалась с ней никогда... не расстаётся и до сих пор... Шли годы. Постепенно она потеряла надежду найти дочь живой. Она решила, что её горячо любимую  Агнессу убили цыгане, тем более, ходили упорные слухи, что они пожирают маленьких детей. Что я мог сказать Гудуле? Только то, что ее маленькая Агнесса в раю. Несчастную мать это не утешало, она не понимала,  почему Господь наказал её так жестоко? Ответа на этот вопрос я и сам не находил. В отчаянии Гудула возненавидела всех цыган и особенно тебя, потому что ты слишком напоминала ей о её пропавшей малышке, которая  была бы сейчас твоей ровесницей... А теперь оказывается,  что ты и есть Агнесса! О, это слишком невероятно,  чтобы быть правдой... - В самом деле,  невероятно,  - только и смогла ответить я, потрясенная не меньше Клода. - Я должен спешить в Собор. Сегодня же днем ты увидишь свою маму, - торжественно пообещал мой любимый. Он поцеловал меня в щеку и ушёл. У меня голова шла кругом. Это утро оказалось таким богатым на эмоции, что было трудно не сойти с ума... Когда я осталась одна, меня разрывали смешанные чувства: великое счастье, невыразимое волнение и, честно говоря,  некоторое разочарование, потому что представить страшную и злую Гудулу в роли своей матери я совершенно не могла, как ни пыталась.