Больше, чем Предназначение

Яркий свет ударил в глаза через плотно сомкнутые веки. Затылок обожгло болью, как только он попытался подняться на локтях. Окружение начало приобретать фокус. Покои. На соседней кровати привычно громко сопит Эрен, его одеяло ходит вверх-вниз, повторяя ритм шумного дыхания. «Что за бред собачий?!» — выругался про себя Леви. Воспоминания всплывали в памяти нечёткими очертаниями и неясными обрывками фраз. Он следовал за Эреном по ночному замку, потом странный тайный ход, кровь, запах гари. Ядовитые глаза, презрительная ухмылка и жгучая боль в голове. Тьма, голоса, слова он не смог вспомнить, но один из них точно принадлежал девушке. Было абсолютно не ясно, как он оказался в своей постели. Хотя, если подумать — ясно. По тому, как Эрен дрыхнет было очевидно, что он не слишком бдел этой ночью. — А ну подъём! — крикнул ведьмак так громко, что затылок заболел с новой силой. Незадачливый оруженосец попытался резко подняться, запутался в одеяле и рухнул на пол, словно гусеница, которая не до конца окуклилась, немного дрыгаясь в безрезультатных попытках выбраться. Леви даже стало его жалко, если он при каждом подъёме будет ударяться головой, то немудрено стать дурачком. — Да, что, где? — он всё-таки сумел освободиться из дьявольских пут жестокого одеяла. — Как я здесь оказался? Эрен опешил, быстро заморгал, словно вспоминая, а после обречённо схватился за голову. — Господин, я... уснул, — он отвёл виноватый взгляд. — А проснулся и вы уже тут. Я пропустил что-то важное? Леви лишь обречённо вздохнул и покачал головой, но не ответил. Опять всё псу под хвост. Ведьмак раскрыл вторую записку. Невидящим взглядом уставился на завитки рунной вязи. Значит посетить знаменитый проклятый-королевский-заколдованный-чёртов лес всё же придётся. Он вздохнул. После завтрака память начала работать лучше. Эрен, тот, что странный, а не тот, который дурачок, был связан с княжной куда более прочно и непосредственно, чем Леви предполагал. Кто бы мог подумать, что он и был её «похитителем»? Теперь понятно, почему он хотел избавиться от него, ведьмака, который суёт нос не в своё дело. У мальчишки похоже всё схвачено. Леви поморщился, слегка коснувшись затылка. Интересно, знает ли он о том, что княжна разгуливает по городу? Он вспомнил, как видел необычайно встревоженного и растрёпанного Эрена на днях. Как раз, когда княжна отрабатывала броски на Лютике. По всей видимости они играют в разные игры. Это странно. Хотя, возможно он не видит общей картины. Королева не знает о том, что её любимый воспитанник виновен в исчезновении её же дочери, Стрегобор подозревает Крюгера в воровстве собственной книжки с картинками, а княжна как ни в чём не бывало шастает с ведьмаком по озёрам с утопцами. Картина действительно забавная. От активной мыслительной процессии у него заболел ушибленный затылок. Ведьмак бы засмеялся, если бы от всего этого абсурда не хотелось плакать и биться в истерике! Впрочем, уже пора выдвигаться в путь. На конюшне он увидел Эрена, тот разговаривал со стражником, о чём Леви не услышал, как только тот заметил его, то умолк. Рука его застыла в неестественно прямом положении, словно он специально старался не шевелить ею. Леви вспомнил запах крови и то, как неестественно просто ему удалось припереть парня к стенке. Возможно, он был ранен? Эрен лишь склонил голову в учтивом приветственном жесте. Его выражение лица оставалось по прежнему холодным, хотя что-то в этих жестоких чертах изменилось, едва заметное, практически неуловимое. Он упорно делал вид, что ничего не произошло. И у него это славно выходило. Леви фыркнул про себя. От этого парня он точно ответов не добьётся. Впрочем, будь он на его месте, тоже бы не доверился первому встречному. Довольно логично и весьма справедливо. Он оседлал кобылу и отправился на место встречи один. Увы, но Леви не умел работать в команде, поэтому отослал Эрена помогать Петре. Пусть лучше режет корешки и цветочки. Герои... они либо плохие, либо мёртвые. Леви не знал сможет ли защитить парня, если понадобиться, а подвергать его не нужной опасности в планы не входило. Хмурая густая чаща раскинулась плотной стеной у заброшенной, поросшей вереском дороги. Он пустил лошадь вдоль лесной полосы, чтобы осмотреться. Здесь было тихо, не слышно ни птиц, ни животных, ни даже насекомых. Это место будто поглощало все звуки, даже лошадь рыла землю копытом, как-то глухо. Шорох листьев привлёк его внимание, однако это была лишь ворона. Она беззвучно вспорхнула и только будучи высоко в небе сорвалась на громкое «кар!». Леви проследил её полёт. Медальон слабо дёрнулся. Он всё ещё смотрел в небо, где птица скрылась тёмной точкой. Послышались шаги. Изабо издала ржание, словно приветствуя дорогого хозяина. Ведьмак знал кто здесь. Шаги затихли совсем рядом — она остановилась. Он не подавал знак, что знает о ней, и только через пол минуты отвёл глаза от неба. — Ты? — Я. Микаса стояла в пяти шагах от него, она сцепила руки за спиной и наблюдала за ним, а лошадь танцевал на месте, словно чего-то ждала. Леви спешился, привязал поводья к стволу молодого дерева. — И здесь ягоды собираешь? — улыбнулся Леви, поворачиваясь к Микасе. Её глаза смеялись, хоть она и старалась сохранять невозмутимое выражение лица. — Можно и так сказать, — слегка наклонила она голову к правому плечу, что придало ей ещё большей миловидности. — А вы, мессир ведьмак? — Ищу потерявшуюся княжну. — И как, успешно? — улыбнулась она. Леви ответил ей молчаливой полуулыбкой. Впрочем, ей и не к чему были его слова. Они ещё некоторое время стояли, смотря друг другу в глаза. Если бы кто-то увидел их со стороны, то подумал, что это выглядит странно, однако для них этот поединок имел больше смысла, чем самый длинный диалог. — Может прогуляемся? Вы когда-нибудь были в нашем лесу, мессир ведьмак? Она подошла к нему на несколько шагов. — Неужели вы настолько доверяете мне, милая незнакомка? — Я просто вижу людей на сквозь. — Занятно, — сказал он, а в глазах мелькнула заинтересованность. «Либо она воткнёт мне кинжал в спину, либо поцелует», — промелькнуло в голове. — Говорят этот лес проклят, не боишься? Она в привычном жесте прикрыла глаза длинными ресницами и лицо её приняло больше насмешливое, чем дружелюбное выражение. — Пойдёмте, господин, иначе здесь может стать слишком жарко, — Микаса взглянула назад, через плечо. Леви тоже услышал шуршание шагов, которые производил человек, что пытался скрыть своё присутствие. — Поздно, — сказал он и резким движением вынул меч, сразу же перерубив поводья. Над самым ухом Микасы просвистела стрела и воткнулась в дерево к которому была привязана лошадь. Она встал на дыбы и громко заржала. Леви разрезал летящую стрелу. Микаса потянула его за руку и он даже не понял, как уже бежал в лес. — Ты хорошо бегаешь, — усмехнулся Леви, едва поспевая за Микасой. Но не из-за того, что она была лучше подготовлена физически, а просто потому, что когда ступала на землю, казалось, сами корни, камни, ветви, расступались перед ней, давая проход. — А ты неплохо рубишь стрелы в полёте, — бросила она через плечо. — Так всё-таки на «ты»? — Конечно, нет, мессир ведьмак, как вы могли такое подумать, я приличная девушка! — в голосе явная усмешка, однако беззлобная и какая-то игривая. Когда звуки погони замолкли, Микаса сбавила темп и через пару минут совсем перешла на шаг, она тяжело дышала. Леви тоже измотанный бегом, последовал её примеру, все ещё находясь позади. Раны, что почти затянулись, начали болеть и неприятно тянуть. — Кажется, оторвались, — сказал он, держась за правый бок. Леви с самого начала знал, что она ведёт его в ловушку. Знал и поддался. Для него это было странное чувство. — Ага, — отозвалась она и распрямилась, но не повернулась, продолжала идти вперед. Он шёл дальше, след в след за Микасой. Ветви, что по началу цепляли за одежду теперь даже не касались, давая пройти. Медальон трепыхался, как рыба, выброшенная на сушу. Это место просто кишело магией. Микаса продвигалась медленно, степенно, гордо и уверенно, она иногда касалась рукой стволов и листьев, высоких трав и мха на ветках. Он не мог отвести взгляда от её походки, развивающихся, рвано подстриженных волос, пальцев в перчатке, что перебирали цветки целебных трав. Лес начал редеть, отступать, выпуская их на небольшую полянку, залитую ярким солнечным светом. Трава лоснилась под ветром, источник которого, в этом густом, практически чёрном лесу, был для него неведом. Микаса остановилась, сделав шаг в мягкую, словно живую, траву. Она молчала. Дыхание успокоилось, грудь перестала судорожно вздыматься, он опустил руку и шагнул к ней. — Ловушка захлопнулась, — Леви специально сделал паузу и выделил последнее слово: — так ведь... княжна. Ему показалось, что Микаса дрогнула. Мимолётные мгновение и вот, она с полуоборота выхватила кинжал, который черканул в миллиметре от его щеки. Леви успел схватить её руку, но она раскрыла пальцы и кинжал упал, тут же был подхвачен свободной рукой. Ещё удар, опять неудачный. Их бой был похож на танец, на смертоносный танец. Он отбивал её выпады, но не нападал, лишь пытался обездвижить. Когда обе руки были зафиксированы, Микаса блеснула улыбкой и налегла на Леви всем телом. Он бы смог удержаться, но словно кто-то невидимый подставил ему подножку, опрокидывая на землю. Микаса вывернула руки, избавляясь от хватки ведьмака и сама зафиксировала его за кисти. — Неплохо, — сказал Леви, смотря в глаза Микасе, которая нависала над ним, удерживая его руки у головы. Она улыбнулась. — Верите ли вы в Предназначение, господин ведьмак? — Не могу сказать наверняка, — он не отводил взгляда, она тоже не собиралась прерывать контакт. — Тогда остаётся только одно средство вас убедить. Леви заинтересованно и вопросительно поднял брови, но не успел ничего понять, как её мягкие губы коснулись его обветренных и потрескавшихся. Он заметил, что Микаса прикрыла глаза и несвойственный румянец заиграл на её бледных щеках. Увы, но мутировавшие кровяные сосуды не позволили бы ему покраснеть, даже если бы очень захотелось. Через пару мгновений она отстранилась, смотря на него всё с той же нахальной дерзостью, заранее зная о своей безнаказанности, но всё же было нечто смущённое в её самоуверенных чертах. — Не понял? — проговорил Леви с, как ему показалось, не свойственной, а от того и глупой улыбкой. Микаса не колебалась. Теперь поцелуй оказался более смелым, жарким и долгим, но от этого не менее нежным. Она начала убирать руку с его кисти, но он попытался схватить её, однако лишь стянул перчатку. Её прохладные пальцы зарылись в его волосы, а он положил свободную руку ей на спину, сжимая одежду и не давая возможность отстраниться. Через несколько вечных мгновений, Леви ловким движением оказался сверху, аккуратно фиксируя её руки за кисти у головы. Теперь он смотрел сверху вниз в серые насмешливо блестящие глаза. — Всё равно не понимаю. Неожиданно лицо Микасы вспыхнуло багрянцем, то ли от смущения, то ли от негодования тупостью попавшегося ведьмака. — Ну это уже, мессир ведьмак, наглость! — но её вялые сопротивления сопровождались широкой, показывающей белые зубки, улыбкой. — Вы любого, кто раскроет вас, княжна, удостаиваете такой награды? — его губы растянула едва заметная усмешка. Кажется эта наглость не вызвала волнений в юной княжне, она по-прежнему смело смотрела на него в полуприщуре своих прекрасных необычных глаз. — Только того, кто мне Предназначен, — парировала она не задумываясь. — Боюсь вас разочаровать, выше высочество, но Предназначен я только одной девушке. Вот тут улыбка сошла с её лица, впервые появилось смятение, а после - сокрытие ущемлённой гордости за презрительной усмешкой. — И кто же она? — Смерть. Взгляд её изменился, она, кажется, по привычке немного прикусила губу. Леви опешил, он не ожидал, что его слова могут так на неё повлиять. Она прикрыла глаза длинными ресницами и выдохнула. — Не беспокойтесь, мессир ведьмак, она сама указала мне на вас. Поэтому, думаю, ревновать не будет, — привычная усмешка появилась на её лице, но на этот раз глаза оставались потухшими. Леви на мгновение задумался и ослабил хватку, он знал, что она опять возьмёт инициативу в свои руки и не прогадал, вновь оказавшись лежать спиной на земле. — Вы слишком легко теряете надо мной контроль, мессир ведьмак, — проговорила она с прежним торжеством в голосе. — Мне по статусу не положен контроль над княжной. Губы Микасы раскрылись в широкой улыбке, после чего она убрала руки и находясь в полу сидячем положении расхохоталась звонким и чистым смехом, какой бывает у детей. Не прошло и минуты, как она перекинула ногу и опустилась рядом с ним на землю, держась одной рукой за живот, а плечи её всё ещё содрогались от странного приступа веселья. Леви не смог удержаться, уж слишком её настроение было заразительно, он засмеялся.

***

— И куда же ты меня ведёшь? — Не доверяешь мне, ведьмак? — она шла впереди и он не мог видеть её лица, однако чётко представил лукавый прищур прекрасных глаз. Леви слышно усмехнулся. Никогда он ещё не ощущал себя так... нет, он не знал какое слово здесь подходит. Просто он никогда не ощущал себя так, как сейчас. Теперь Леви понял, что ловушка и правда захлопнулась. Невидимая ловушка. Никакие бы цепи, кандалы и путы не сдержали его так, как сейчас сдерживало невесомое и непонятное для него чувство. Он не спрашивал её, а Микаса не стремилась брать инициативу диалога в свои руки. Поэтому лесную тишину нарушали только хруст веток под его ногами, да шелест ветра в густой кроне древних дубов, орешника и тиса. — Пришли. Она остановилась. Гибкие ветви разошлись перед ней в разные стороны, формируя арочный проход. Медальон дрогнул. Леви прошёл вслед за Микасой. Остановился. Перед ними возвышались мраморные и гранитные блоки, арочные своды и искусные колонны с витиеватыми растительными барельефами. Это были руины. — Знаешь про Шаэрраведд? — спросила Микаса, не отводя взгляда от истерзанного временем и беспощадными ударами громоздких молотов прекрасного места. Даже сейчас оно завораживало. — Знаю. — Тут так же, эльфы уничтожили последний оплот собственными руками, когда поняли, что не вернуться сюда больше. Они не хотели, чтобы он достался людям, как их первый дворец, который я когда-то смела называть домом. Леви ничего не ответил, он нахмурился и сомкнул губы. Микаса пошла вглубь руин. Он — за ней. Замшелые плиты потрескались, через некоторые сочилась трава или тоненькие деревца. Послышалось журчание воды. Где-то недалеко протекал ручей. Микаса ловко перепрыгивала по мраморным обтёсанным блокам, пробежала по поваленной колонне на верх гранитной арки и остановилась, села, свесив ноги. — Поймаешь меня? — улыбнулась Микаса. Леви перевёл взгляд с лазурной, поблёскивающей редкими солнечными лучами мозаики. Не сказать что Микаса была так уж высоко, но при неудачном прыжке можно было запросто повредить ноги. — Если потребуется. Микаса хмыкнула. — Слишком ты угрюмый, мой ведьмак. — Чушь собачья, я самый веселый в мире человек, — фыркнул Леви. Микаса хохотнула. — Тогда проверим твои умения! Не успел он сообразить, как Микаса уже спрыгнула. Нормальный человек никогда бы не смог преодолеть расстояние и успеть. Но он успел. Он поймал её. — Больше так не делай, — пробурчал Леви и опустил её на землю. Микаса же не слишком спешила отстраняться. Она подалась вперёд, а рука, что прежде обвивала шею, скользнула по щеке. И... ничего не произошло. Леви отнял её руку от щеки, мягко сжимая пальцы. Микаса открыла глаза, на лице промелькнуло смятение. — Зачем? — спросил он тихо, смотря в её серые как сталь глаза. Она непонимающе сдвинула брови. Леви отвёл взгляд. То, что она собиралась сделать, он хотел всей душой, однако привык не поддаваться желаниям. Разум говорил ему, что слишком уж всё это хорошо, для того, чтобы быть правдой. — Что ты имеешь в виду? — Зачем поцеловала меня? — он заглянул ей в глаза. — Ради любопытства? — Нет! С чего ты это взял? — воскликнула Микаса и глаза её удивлённо расширились. Леви отпустил её руку и отвернулся. — Просто. Микаса, не надо. Не гожусь я для подобного. Микаса нервно закусила губу. Она не понимала, почему он это говорит? Сейчас он очень хотел, чтобы мнение о том, что у ведьмаков нет чувств было верным, но проблема в том, что чувства у них были. Она аккуратно поддела его пальцы кончиками своих, будто опасаясь, что он оттолкнёт. — Пойдём, я покажу ещё кое-что. С мраморных блоков каскадом стекала вода. Колоннады обрамляли обширное пространство, практически всю территорию которого занимали разросшиеся кусты розы. Нежные бутоны и цветки были голубого оттенка. Они оплетали заваленные стены и мраморные балки, пробирались в самую незначительную щель, заполняя собой пустоты, будто в безнадёжной попытке возродить разрушенный дом. — Это центр дворца. А эти розы были здесь посажены в честь Аэлирэнн. Такие же, должно быть, растут в Шаэрраведде. Вот она сама, предводительница, ведущая молодых на смерть. Та, которая повинна в гибели собственного народа. На каменной стене был нарисован лик поистине прекрасной девушки. Краски не потеряли в цвете: не потускнели и не выцвели, словно не прошло больше двухсот лет с тех пор, как это место было покинуто. — Белая Роза, — шепнул Леви. Он был в Шаэрраведде. Он уже видел это лицо. И знал, каков был итог этого восстания. — Да, — отозвалась Микаса и горько усмехнувшись добавила, — Северная Роза... Ведь столица названа в её честь. А занята людьми. Какая ирония. Я бы сказала жестокая насмешка судьбы. Леви спустился по гранитным треснутым ступеням к подножию водопада и стене из роз. Рука сама потянулась к изящным, почти невесомым цветам цвета ясного неба. Он осёкся на полпути и рука безвольно повисла. Ручеёк журчал, каскадом разбиваясь о мраморные плиты, хрустальными переливами, казалось, в наступающих сумерках стало ещё тише. Они долго молчали. Леви смотрел на прекрасные цветы и думал, а Микаса смотрела на него. Она первая разорвала тишину. Боялась, что если заговорит с ним или задаст вопрос, то он отстранится ещё больше, поэтому просто запела. Слова сами полились мелодичным источником печальной повести о Шаэрраведде.

Золотая тpава стала чеpвонной от кpови,

Чеpноту от пожаpища с белой стены не стеpеть...

Госудаpь победитель, дозволь слово пленнику молвить

Пеpед тем, как в туман за собой уведет меня смеpть.

Мое слово - не меч,

От судьбы не убеpечь.

Кpовь на белой стене -

Hа войне как на войне!

Мы сpажались за смеpть, защищая пылающий гоpод,

И тепеpь лишь на паpу часов нам отсpочка дана.

Посмотpи, бpат мой младший стоит - он совсем еще молод.

Отпусти его, князь, за двоих я отвечу сполна!

Как же кpовь гоpяча...

Чеpной птицею с плеча

Улетит моя душа,

А судьбе не помешать!

Отпусти его, князь, ты же видишь - он смеpти боится.

Он так мало пpожил, он не должен был воином стать.

Ты же слышишь, как бьется душа пеpепуганной птицей-

Hеужели за битву ты кpовь не устал пpоливать?

Hо в глазах твоих сталь -

Чужака тебе не жаль.

Что тебе мои слова!

Сталь меча всегда пpава!

Hа холодном лице замеpла безpазличная маска

А в глазах пpиговоp: "Чужаков невозможно пpостить!"

Жаль, у песни счастливый конец может быть только в сказке,

Hо не стоит, мой бpат, даpа жизни у смеpтных пpосить!

Пpотяни мне ладонь -

Мы шагнем чеpез огонь,

Чеpез боль, чеpез стpах,

Унося звезду в pуках!

...Унося звезду в pуках!

Казалось лес намеренно притих именно для того, чтобы выслушать эту печальную песнь о бессмысленной и жестокой войне. — Красиво. Микаса улыбнулась ему лёгкой, печальной и безнадёжной улыбкой. — Я прихожу сюда всегда, когда мне грустно. — Сейчас тебе грустно? — Очень.

***

Яркая полная луна освещала полянку, сокрытую в глубине проклятого леса. Языки пламени танцевали, обвивая немного сырые ветви оранжевыми лентами. Хворост потрескивал и шипел. Теперь лес не казался таким уж мрачным и угрюмым, напротив, ночью к нему словно вернулась жизнь: сверчки весело играли на своих скрипках, где-то неподалёку кусты примяли чьи-то громоздкие копыта, а сова глухо ухнула и вспорхнула в небо, по всей видимости, отправилась на охоту. Они сидели рядом на попоне. Изабо паслась неподалёку. Микаса позвала и лошадь тут же пришла. Леви даже мог бы приревновать своенравную лошадь, ведь на его зов она так и не откликнулась. Однако это вызывало лишь мысленную улыбку. Микаса необычная девушка. Конечно, она не проклята, Леви не верил в эту чушь, но она скорее всего могла бы стать чародейкой, если бы обстоятельства сложились иначе. — Эрен хотел тебя защитить, да? — спросил Леви, наблюдая за пляской рыжего пламени. — Да, — просто отозвалась Микаса. — Зачем нужны были все эти игры с записками? Почему просто не сказала мне всё как есть? Леви перевёл взгляд с костра на Микасу. Она смотрела куда-то сквозь огонь, сжимая глиняную кружку ладонями. На лице её читалась нескрываемая тоска. — Я не знала наверняка, можно ли тебе доверять... — Микаса посмотрела ему в глаза. — Да, ведьмак, я тоже умею сомневаться. Она улыбнулась, в этом изгибе губ узнавалось былое ехидство. Леви едва заметно усмехнулся. Микаса изменилась в лице, длинная тень от ресниц упала на бледные щёки. — Скажи мне, ты правда не собирался убивать меня, когда Стрегобор предложил тебе деньги? — Я похож на наёмного убийцу? — Совсем чуть-чуть, — Микаса прищурилась, улыбаясь. Слышная усмешка вырвалась против его воли. Леви прикрыл глаза и покачал головой. — Однако не побоялась спать рядом со мной. Кстати, как ты смогла ускользнуть так, что я не проснулся? Её улыбка стала более нежной и снисходительной. — Не скажу. — Так всё-таки не доверяешь мне? — вздёрнул брови ведьмак. Микаса покачала головой. — Не в этом дело. Просто всему своё время. Она поднесла чашку к лицу и сделала глоток, немного отвара пролилось. Микаса резко отвернулась, краснея за собственную неуклюжесть и поспешно вытирая подбородок. Леви сделал вид, что ничего не заметил, слишком большое значение княжна придаёт такой мелочи, сказывается воспитание? Он неудачно повернулся, чтобы посмотреть в сторону донесшегося шороха, и скревился от вспыхнувшей боли в затылке. Поймал встревоженный и виноватый взгляд Микасы. Она опустила голову. — Прости, это я тебя ударила. Леви улыбнулся, он уже давно это понял. — Больше так не делай, — прозвучало непривычно весело, так, что Микаса даже не стала скрывать удивление. — Больше не буду, — улыбнулась она. — Правда. — Как ты проникала ночью ко мне в комнату? Я знаю, что ты была там. — Сам знаешь. — Только предполагаю. Микаса ответила ему уже полюбившейся улыбкой: немного наклонила голову, прикрыла глаза и разомкнула губы, показывая белые зубки. — Значит наёмников Стрегобора убивал Эрен? — Да. Леви замолчал, задумчиво вглядываясь в огонь. — А стражник, которого нашли в твоей башне? — Его убила я. Опасное демонское отродье. Предвестница Лилиты. Жестокая и кровожадная. Бедный-бедный стражник. Микаса мрачно усмехнулась. Леви нахмурился. За её напускной безразличностью таилась глубокая душевная боль. — Что он делал в твоих покоях? Усмешка исчезла, Микаса перевела на него взгляд, лицо её стало серьёзным и, ему даже показалось, испуганным. Она некоторое время молчала, потом поставила чашку на траву, а сама взяла его руку в свои ладони, горячие и мягкие. — По всей видимости, хотел доказать, что он мужик? — усмехнулась она. — Правда непонятно кому, мне или с дружками поспорил? А может Стрегобору? Я не знаю, не было времени спрашивать, как только он навалился на меня я воткнула вилку ему в глаз. Он недолго трепыхался. Вот какая я жестокая. Микаса говорила всё это опустив голову и ласково проходясь кончиками пальцев по костяшкам его руки. Леви понял её жест, она ищет защиты, ей всё ещё страшно. Он сжал её ладонь в ответ. Микаса подняла глаза, и на лице её отразилось удивление. — Я тебе противна? — она улыбнулась, а брови изогнулись словно в любой момент она была готова заплакать. — Нет, совсем нет... ты прекрасна. — Тогда почему ты отстраняешься? Я не из любопытства... правда! Леви всё ещё сжимал её ладонь. — Ты не знаешь меня. Иначе не хотела бы этого. Со мной рядом опасно, Микаса. Все, кого я люблю — умирают. Я больше не хочу... — Значит ты уже... терял любовь? Впрочем, тебе наверняка много лет, за всё это время, конечно же была... — Нет, то, что ты имеешь в виду, я не терял. Но и начинать не хочется. Микаса немигающим взглядом смотрела в его чуть светящиеся глаза, что от темноты стали почти чёрными, зрачки расширились. — Но... почему? — А смысл? — просто, но с болью и отчаянием. Она закусила губу. — Из-за... мутаций? Леви прикрыл глаза и выдохнул. — Много из-за чего. Моё предназначение убивать чудовищ и защищать людей. Семьи у меня не может быть априори. Так смысл обрекать тебя на несчастье? — С чего ты решил, что я буду несчастна? — встрепенулась Микаса. — Первые пару лет, возможно, ты и будешь довольна, но потом... я постоянно буду в отъезде, у меня нет места, которое может стать твоим домом, полноценной семьи тоже никогда не будет. Подумай сама, Микаса. Ты захочешь всё это рано или поздно... рано или поздно ты захочешь нормальной жизни. Тебе станет в тягость жизнь, которую ты хочешь выбрать сейчас. А нормальная, полноценная жизнь может быть только, если ты выйдешь замуж за нормального, полноценного мужчину. Я уверен, что на мне свет клином не сошёлся. «Но никто не будет любить меня так, как ты!» — Ты ошибаешься, у меня всё равно никогда не будет семьи. Поэтому это не имеет значения. — Что ты имеешь в виду? — Я бесплодна. Ты разве не нашёл записей Стрегобора? Органы смешены, а репродуктивная функция атрофирована. Поэтому мне всё равно. Я проклята, Леви, проклята. Леви нахмурился. Микаса скользнула рукой по его шее вверх, по шершавым, немного отросшим волосам, в мягкие, более длинные. Она повернула его к себе, заглянула в глаза. — Поэтому, пожалуйста, не отстраняйся от меня. Пусть после нашей зимы никогда не наступит весна, пусть так... Но наша зима может быть прекраснее и теплее лета. Микаса подалась вперёд, но Леви накрыл её руку ладонью и заговорил. — Возможно, твою проблему можно решить, я знаю, что иногда получается излечить бесплодие. — Не получится. — Почему? — Потому что я не хочу! Как же ты не понимаешь?! Я люблю тебя! Люблю! Чёртов ты ведьмак! Она впилась в его губы долгим поцелуем. Ресницы трепетали, Микаса ожидала, что он опять отстраниться. Леви ответил на поцелуй, прижимая её к себе. Щёки вспыхнули, но ей было слишком хорошо, чтобы обращать внимание на внезапно наступившую духоту, в почти осенней прохладе ночного леса. Её руки скользнули по застёжке и ремень, фиксирующий наплечники поддался. Леви отстранился прижимая её ладони к себе и не давая сделать следующее действие. Микаса смотрела на него взглядом наполненным такой невыносимой тоской, что сердце больно сжалось. — Не отстраняйся, пожалуйста, — шепнула она с отчаянием в голосе. — Зачем? — прошептал он ей в ответ. — Я не хочу умереть так и не узнав тебя. Ты же знаешь, что там ничего нет, только туман, вечный, холодный туман. Больше ничего... совсем ничего... Она отвела взгляд, Леви молча и внимательно наблюдал за ней, всё ещё прижимая её руки к груди. Микаса робко повернулась. — Скажи, что любишь меня. Пожалуйста, скажи. Соври мне, соври, но скажи, что любишь... Он не сделал того, что она хотела, он не соврал. — Я люблю тебя. На её лице появилась грустная улыбка, Микаса так и не поняла, что он говорил правду, но для неё это было уже совсем не важно...