Выбери меня

      Дверь открывается бесшумно, и Генри заглядывает внутрь, чтобы убедиться: всё действительно очень плохо. Драко лежит поперёк кровати лицом в матрас и что-то бормочет. Поттер подкрадывается ближе, чтобы понять, о чём Малфой болтает сам с собой.       — Я такой придурок, — бубнит он приглушённо. — Зачем я принял тот подарок? …и он тоже придурок. Все придурки, — его голос просто пронизан отчаянием. — …этот мир полон придурков, а я в нем — король придурков… — Генри нервно усмехается.       Рубашка на Малфое одета только наполовину: наверное, он остановился прямо в процессе переодевания к вечеринке, хотя больше похоже, что кто-то сторонний пытался на него натянуть эту несчастную рубашку. Возможно даже Панси: это логично, ведь девушка ни за что не обратилась бы к нему просто так. Она и в родной реальности его недолюбливала, при этом причину, как бы не старался, Генри выяснить не смог.       Но сейчас он благодарен её попыткам привести Драко в порядок, а особенно благодарен упрямости Малфоя, из-за которой он очутился в таком неприглядном виде. Поттер невольно залипает на голом, молочно-белом плече и двум родинкам ближе к лопатке. Несмотря на всю трагичность позы звёздного ловца, он не может не умиляться и позволяет себе постоять так ещё немного. Когда бубнёж перерастает в отчаянные завывания, Генри все же дотрагивается до вздрогнувшей спины и шепчет:       — Эй, ваше Величество! Ваши верноподданые уже заждались внизу. Не могли бы вы соизволить спуститься, пока наши гриффиндорские друзья не нарвались на фирменное слизеринское приветствие?       Драко подрывается, заглядывая в глаза снизу вверх и совсем не запариваясь над тем, что рубашка сползла ещё ниже. Теперь Генри прекрасно видит и острые ключицы, и покатые мышцы тренированных рук, и — о, Мерлин — твёрдый от холода, розовый сосочек.       — Пошёл вон, Поттер, — мягко, даже почти ласково, шипит змеёныш.       — А если я не хочу? — дерзко ухмыляется он, но не может долго удерживать это выражение лица и вновь залипает на тех частях тела Драко, которые он и не надеялся увидеть в ближайшее время.       — А никто о твоих желаниях не спрашивал. По-моему личные комнаты существуют именно для того, чтобы побыть самому. Надеюсь, я ясно выразился?       — Яснее ясного, мой дерзкий король, — мурлычит Генри, абсолютно не вникая в высказанную ему тираду. Он уже абсолютно не помнит, зачем вообще пришёл сюда, и за каким фестралом Драко всё ещё не на вечеринке. Имеет значение лишь то, что острый взгляд серых глаз пронзает его электрическим зарядом до самых кончиков пальцев.       — Ты псих, Поттер, — всё так же безэмоционально выдаёт Драко, но его щёки пылают, выдавая степень смущения с головой.       — Занятно… меня сегодня уже дважды назвали психом. Наверное, всё же да, — Генри опускается рядом с кроватью и вопреки возмущённому: «Эй!», прихватывает холодную ладонь с нереально изящными пальцами. Он чуть сжимает их, чтобы убедиться, что они и правда существуют. — Сегодня ты был великолепен, — и целует невесомо, чувствуя нотки разочарования, когда Драко все же вырывает руку обратно.       — Я не твоя девчонка, чтобы унижать меня такими жестами, — Генри недоуменно хмурится, не до конца улавливая, при чем тут девчонки, а когда все же понимает, то усмехается невесело:       — Я не пытался унизить тебя, Драко, — он аккуратно кладёт ладонь на щиколотку, ощущая совсем уж скромный участок голой кожи между носком и брючиной, но пока и этого достаточно, чтобы передать каплю тепла, невесомым поглаживанием. — Я хотел выразить тебе своё восхищение. Никогда ещё не видел столь захватывающей игры.       — Хватит издеваться, — как-то отчаянно и немного злобно выкрикивает Малфой, прикусывая губу.       — Почему ты думаешь, что я издеваюсь? — хмурится Поттер и кладёт подбородок на чужое колено. — Я сейчас абсолютно серьёзен. Знаю, что Криви сделал несколько удачных колдоснимков, и я уже забронировал их все. У меня до сих пор перехватывает дух от воспоминаний о том, как ты словил снитч. Ты был… ты…       — М-хм?.. — стонет он отчаянно-вопросительно и сжимает пальцами постельное белье, словно бы сдерживая себя от чего-то.       — Ты был словно Богом молний. Ожившая легенда, — абсолютно серьёзно говорит Генри, не прерывая зрительный контакт. Чтобы Драко сам мог убедится — он не врёт.       Он все ещё не знает, в чём причина внезапной депрессии Драко. Не понимает, почему тот самоустранился от праздника и хочет побыть один, но чувствует, что должен быть рядом. Должен сказать, что увидел на том поле «битвы». Даже он — не большой поклонник квиддича, проникся до глубины души.       Видимо, интуиция работает в нужную сторону, потому что спустя пару молчаливых минут, Драко дотрагивается до его волос со словами:       — Не понимаю, как в мире может существовать настолько убедительный лжец, — Генри обиженно хмурится и мстительно прикусывает колено Малфоя прямо через штанину, на что тот сдавленно усмехается: ещё не слишком искренне, но уже достаточно по-малфоевски, чтобы сказать, что тот в порядке.       Именно в этой позе их и застаёт Гарри.       — Паркинсон сказала, что вы оба тут, ребя-а… — он запинается на пороге и прямо на глазах стремительно краснеет, не зная, куда себя девать. — Простите, я помешал, я…       — Все в порядке, Гарри, — ржёт теперь уже Генри, отказываясь отпускать колено и этот чудный миг, даже под злобным малфоевским взглядом. — Мы просто немножко поиграли в короля и его верного вассала. Верно, Ваше Величество? — со всей наглостью выдаёт он, удерживая лодыжку на месте. Если бы Драко взбрыкнул чуть сильнее, он мог бы вырваться, или даже врезать ему ногой в челюсть, но тот выворачивается как-то уж сильно неубедительно, так что Генри позволяет себе померяться силами ещё пару секунд.       — Поня-атно, — тянет Гарри и добавляет вдруг, — а с вами можно? — страдальческий стон Малфоя сотрясает нерушимые стены подземелий.       — Вы оба — невыносимые придурки.       — Где-то я это уже слышал, — хмыкает Генри и поднимается, поправляя на Драко рубашку. Потому что связно мыслить рядом с этим бесстыдником просто нереально. И куда подевалась его знаменитая аристократическая чопорность? — Мы с Гарри собирались устроить событие века и для этого даже привели квиддичную команду Гриффиндора и всех, кто согласился прийти, но кажется кое-кто не в форме, чтобы создавать сложные политические преценденты.       — Если ты это обо мне, — недовольно одергивает Малфой манжеты и поднимается, окончательно развеивая возникшее сексуальное напряжение, — то я просто перенервничал после победы. И ещё… — он выдвигает одну из полочек комода, выуживая те самые перчатки, что Генри видел на нем во время игры и протягивает их Гарри. — Забери и больше не дари мне ничего.       — Что?.. — недоуменно спрашивает Поттер. — Почему?       — Потому что я больше не хочу получать победу засчёт чужой удачи, — выдаёт это чудо с абсолютно серьёзным лицом.       — Драко, ты случаем головой во время матча не повредился? — не выдерживает Генри напряжённого молчания между застывшими друг напротив друга соперниками. — Какая украденная удача? Ты не злобная ведьма, а Гарри не принц, и вы оба не в детской сказке. Удачу невозможно украсть, — как для маленьких растолковывает слизеринец.       — Я не смог бы выиграть без этих перчаток, — упрямо насупливается Драко и силой пытается впихнуть подарок обратно в руки дарителю.       А Гарри, вместо того, чтобы сопротивляться, вдруг накрывает его руки своими и чуть сжимает, не позволяя отстраниться.       — Даже если ты прав, что с того?       — Эй! — возмущается Генри. — Не поддерживай его заблуждение!       — Неважно, правда это или нет, — отмахивается брат, тепло улыбнувшись. — Я облажался, ты выиграл, и думаю, что это было честно. Но даже если ты так не считаешь, что с того? Я сам сделал тебе подарок. Это было моё решение, и менять его я не собираюсь. Даже если ты прав, и с перчатками к тебе перешла моя удача, — он сжал руки Драко чуть сильнее, а потом отстранился, — я не приму её обратно. Теперь она и твоя тоже. Пользуйся.       — Поттер, ты идиот?!       — О, что-то новенькое, — устало выдыхает Генри и поднимает глаза к потолку, потому что видеть, как злой Драко с оскорблениями бегает за удирающим от него по комнате Гарри, чтобы вернуть «украденную» удачу, это выше его сил. Дурацкая улыбка так и расползается по его лицу — совершенно не соответствующая его образу.       — Парни, Панси сказала что вы здесь, и мы-ы-ы… — слышится от выхода, и Генри все же приходится опустить взгляд. В дверях застывают Гермиона и Невилл, а позади них маячат близнецы Уизли все ещё в своей фанатской атрибутике, и кажется рядом видно белоснежную макушку странной когтевранки, с которой часто общается Невилл. — Простите, мы… я… Так вот почему ты не хотела идти с нами! — обвинительно гаркает Грейнджер обратно в коридор, из которого слышится жемчужный смех Панси Паркинсон.       Генри находит взглядом Драко, как раз прижавшего, красного как кровоцвет Гарри, к постели соседа по комнате, и запустившего руку под его свитер, чтобы… Чтобы запихнуть перчатки ему за пазуху? Ну что ж, теперь понятно, почему у подружки Гарри была такая реакция.       — Нет, Гермиона, ты все неправильно поняла, Драко просто…       — О, Поттер, брось, — тянет Джордж, опираясь на дверь и не позволяя Гермионе и Невиллу закрыть её. — Ты уже взрослый мальчик, никто не осудит тебя за «шалости» с главным виновником вечера.       — Верно-верно, — поддакивает Фред брату и опирается на косяк, открывая вид на стыдную сцену ещё и проходящим мимо слизеринцам. Один из них спотыкается, а челюсть второго кажется пропахивает пол. — Мы все понимаем: напряжённая игра, яростное соперничество.       — Искра.       — Буря.       — Безумие, — играет Джордж бровями.       — Всё не так! — наконец подаёт голос поркрасневший до самой кромки волос Малфой и отшатывается от Поттера. — На самом деле я пытался задушить этого невыносимого придурка, — выдаёт он, нервно поправляя растрепавшуюся чёлку.       Близнецы прыскают хохотом и сквозь смех едва выдавливают из себя:       — Задушить…       — Как же!..       — Знаем мы…       — Какую часть…       — …его тела…       — …ты собирался придушить!       Драко в бессильной ярости топает к окну, за которым в водах Чёрного озера колышуться речные кораллы и снуют мелкие рыбёшки.       — Будь проклят тот день, когда я связался с гриффиндорцами, — рычит он, но его слова имеют совершенно обратный эффект. Гриффиндорцев в комнате становится больше.       — Нев, Гермиона, мне сказали, что вы ту-у… — в двери просачивается Рон, оглядывает все ещё лежащего Гарри, нахохленного Драко, улыбочку Генри и выпаливает: — Только не говорите, что собираетесь просидеть всю вечеринку в комнате Хорька!       У Драко на лице написано, что матерных слов ещё и на Уизли у него не осталось. Поэтому Генри решает взять всё в свои руки.       — Для начала, как свидетель преступления хочу сознаться, что Драко и правда не делал ничего неприличного, — «Кроме того, что выглядел, как ходячий соблазн» — добавляет он мысленно. — К тому же, Рон, не называй Драко хорьком. Побольше уважения к хозяину вечера, он мистер Хорёк, — взгляд Малфоя кажется вовсю пытается просверлить в его черепе лишнее отверстие, а Гарри давится смешком и тут же делает вид, что такого не было. — И что он будет делать на собственной вечеринке — его дело. Так что всех посторонних попрошу выйти.       — Ты тоже посторонний, — добавляет Драко, кивая ему на дверь.       Генри ничего не остаётся, кроме как улыбнувшись, уйти. Кроме, разве что…       — Если задница Вашего Величества не будет внизу через пять минут, — доверительно шепчет он, приблизившись вплотную, — то я приду и самолично стяну с неё всё, что ты успеешь одеть, — и уже громче добавляет: — Увидимся внизу, Драко.       Близнецы до последнего отказываются покидать комнату Малфоя, и им с Гарри приходится выпихивать их под аккомпонимент осуждающей речи Гермионы. Драко продолжает стоять лицом к окну, и видно лишь его затылок, но прежде чем закрывается дверь, Генри ещё успевает увидеть его полыхающие румянцем уши.

***

      Злость. Растерянность. Смущение.       Драко не знает, какое из этих чувств преобладает, но ощущать их одновременно — невыносимо. И ему хочется возмутиться или сломать что-нибудь, в конце-концов его комната только что была похожа на проходной двор! Столько чужих в его спальне ощущалось крайне абсурдно. Но Драко лишь вздыхает — у него совсем не осталось для этого сил. И всё-таки он заслуживает несколько минут, чтобы привести мозги в порядок.       В комнате не так уж и светло — Панси зажгла лишь пару свечей, и поэтому полутьма изумрудной спальни кажется интимной. Драко знает каждую мелочь своей же комнаты, но именно сейчас она становится ему чужой, ненастоящей, сюрреалистичной, что даже голова кружится.       Он заставляет себя сделать глубокий вдох и медленный выдох, закрывает глаза. Он гонит один за другим образы сегодняшнего дня: штормовое небо, мокрая от дождя мантия бьёт по бёдрам и плечам, светящиеся глаза друзей и шум трибун, отблеск золотого снитча… Всё это волнует его, даже очень, но на эти воспоминания теперь упорно накладываются другие: стыдные, кричащие, тёплые… Проникновенный взгляд Генри, когда он целует его запястье, щекотка на лодыжке от лёгких поглаживаний, твёрдые мышцы живота Гарри под его пальцами, горячечность и мягкость его кожи, словно он только-только вернулся из душа…       Приходится закрыть лицо руками, прикладывая холодные пальцы, потому что щёки горят просто невыносимо. По крайней мере себе он мог бы признаться, что перчатки стали лишь предлогом. Конечно, сначала он правда намеревался их вернуть, но чем дольше затягивалась их детская возня, тем сильнее Драко хотелось затянуть её ещё чуть подольше, чтобы скользнуть невзначай ладонями по грудным мышцам Гарри, прижаться своими бёдрами к его… он злился на всю эту толпу беспардонных гриффиндорцев в основном потому, что они были чертовски правы, раскладывая его мотивы по полочкам. Он сорвался, позволил себе на миг делать то, что хочется, и почему-то то, что Генри всё время был рядом, наблюдал исподтишка за их вознёй, только сильнее заводило…       — Так, — хлопает он себя по щекам, по привычке разговаривая вслух, — соберись. Где твоя собранность? Где сосредоточенность и выдержка? Ты же Малфой в конце концов, — раньше он так озвучивал свои мысли Крэббу и Гойлу, пока они были совсем маленькими, а сейчас вот: невидимым русалкам за окном.       В правдивости угрозы Генри, Драко почему-то не сомневается, но после произошедшего она уже не пугает. Он мог бы сказать, что ждёт её претворения в жизнь, если бы где-то в груди не ныли остатки гордости, вбиваемой ему в черепушку годами. «Демонстрировать свои желания — стыдно», — бьётся птицей под рёбрами, бежит колотым льдом по сосудам к холодеющим рукам и ногам.       Поэтому он подходит к зеркалу, кривится: растрепанный, взмокший, покрасневший, и одежда в полном беспорядке. Если бы матушка увидела его в таком виде, то потеряла бы дар речи на неделю. Он взмахивает палочкой, привычно накладывая чары гламура: чёлка нарочито небрежно укладывается назад, ровными белыми иголочками. Тон кожи выравнивается, ресницы чуть завиваются. Выходная рубашка занимает своё положенное место, а все пуговички застегиваются сами, в последний момент даже поворачивая манжеты с изумрудными запонками. Он вновь производит впечатление наследника, с которым опасно иметь дело, и это именно то, чего он хотел добиться. Дружба дружбой, но толпа гриффиндорцев в холле точно должна понимать, кто тут главный.       Он пытается представить, что ждёт его за дверью, и в голове моментально возникает вакханалия: все дерутся, ругаются, спорят. Приходится напрячь слух — и всё же вопреки его мыслям там вроде бы относительно тихо.       Что ж, вечно прятаться в комнате невозможно, и Драко не спеша выходит — удерживая недобрую ухмылочку. Имеет право, он же хозяин вечера, в конце концов. И то, что некоторые гриффиндорские особи застали весьма нелицеприятную сцену, где он вовсю обжимается с Гарри, его не должно волновать… не должно, но волнует. Мордред бы побрал его эмоциональность в последнее время. Как заново отыскать свою хвалёную выдержку?..       Не успел он крепко задуматься об этом, как на лестнице его едва не сбивает с ног уже подвыпивший Забини:       — Да неужели, ты пришёл?! Мы уж думали, что в подземелье опять объявился троль, — беззлобно язвит Забини и повисает у него на плече, размахивая прозрачным стаканом, в котором плещется янтарная жидкость. — За это стоит выпить!       И все, буквально все — даже гриффиндорцы, радостно улюлюкают и отовсюду слышен звон бокалов. Драко кажется, что он проснулся в другой вселенной — возможно в той, из которой пришел Генри, ибо вот эта картинка просто ломает его мозг.       На лице застывает отрепетированная ранее улыбка.       Сквозь невообразимый шум до слуха доносится музыка. Музыка? Драко поворачивает голову в сторону камина, возле которого пляшут зачарованные инструменты из класса музыки. Концертина на разный лад гнёт свою гармошку, лютня блестит от полироли в свете ярких всполохов огня и дрожит от приложенной силы заклинания, различные дудочки и сопелки, хоть и свистят вразнобой, умудряются звучать гармонично. Драко не представляет, кто смог уговорить Филча отдать их на время, но его улыбка становится более искренней, чуть шальной.       Вокруг уже собралась небольшая разношёрстная толпа, что танцует круговой танец, взявшись за руки. И это по большей части младшие курсы, не настолько сильно обремененные стереотипами факультетской вражды. Отдельными групками собрались пяти-семикурсники, которые рады любой возможности сбросить напряжение перед экзаменами: кто-то рубится в карты, кто-то методично напивается, но даже это кажется сейчас правильным.       Близнецы Уизли вовсю что-то рассказывают самой большой группе заинтересованных лиц, и сейчас Драко понимает, что там не только гриффиндорцы и слизеринцы, но ещё и когтевранцы и пуффендуйцы. Конечно, не все, но всё же.       Он готов поклясться, что такого в истории Хогвартса ещё никогда не было.       — Минуточку внимания, — раздаётся высокий девичий голос, Драко поворачивает голову и с изумлением узнаёт Браун, которая залезла на стол и хлопает в ладоши, привлекая внимание. — У меня есть ещё один тост! Сегодня особенный день, и кто бы мог подумать, что виновником этого вечера станет Драко Малфой, — она указывает на него, и от внезапно обращённого на него внимания, Драко становится плохо. Вдруг на талию ложится рука, очень знакомым движением. Драко дёргается, смотрит через плечо и видит Генри. Тот обнимает его! На виду у всех! Наверное, ему бы стало ещё хуже, если бы шок не перекрыл все остальные чувства по этому поводу. — Драко Малфой, в прошлом — задира, задавака и редкостный говнюк, — продолжает тем временем девушка и её поддерживает хор нестройных смешков, но Драко даже обидится на эти слова не может, а вот Панси уже лезет к Лаванде на стол, предупреждающе шикая. — Тц, дай договорить! — Браун обнимает Панси и продолжает говорить. — И сегодня он с достоинством одержал победу, и наш Гарри принял эту победу. Он сказал, что мы должны поддержать Слизерин и, не скрою, сначала мне эта затея показалась глупой, но увидев тебя, Малфой, сейчас, — Лаванда ему улыбнулась. — Ты вовсе не страшный и не злобный, и вообще, где ты был раньше? Именно вот этот Малфой? От лица всех гриффиндорцев, которые присутствуют здесь, хочу сказать, что, черт возьми — вы прикольные! Я рада, что вы приняли нас. Так поднимем наши стаканы за дружбу и за любовь!       Всем определённо нравятся её слова, а Генри успевает сунуть ему стакан с чем-то довольно сладким, и Драко выпивает его полностью, чтобы промочить пересохшее горло, даже не задумываясь, что там может быть. Яблочный привкус скрывает истинную природу напитка, но когда алкоголь обжигает горло и течёт по венам неудержимым пламенем, Драко понимает, какую ошибку совершил.       Зато, его отпустило.       И Драко наконец-то может сделать вид, что происходящее именно таким и задумывалось.       — Молодец, Лаванда! — кричит Рон, который всё это время сидел на подоконнике вместе с Гарри и Гермионой. Гарри не выглядит довольным — видимо, что-то в речи Браун его смутило, но по мере того, как Гермиона что-то шепчет ему на ухо, бросая взгляды на Драко, в его глазах появляется лукавый огонёк, явно не предвещающий ничего хорошего.       — Хочешь ещё? — предлагает Генри, забирая пустой стакан.       — Да, пожалуй… — выдыхает он и чувствует холод на том месте, где раньше лежала его рука. Он не удерживается от того, чтобы проводить спину Поттера взглядом, но тут его выхватывает Панси, размахивая серебристо-зеленым флажком.       — Кто не будет пить за Драко, я самолично залью вам огневиски в глотку, — шутливо угрожает Панси и поднимает стакан. — Выпьем же! — а потом склоняется к его уху и почти не скрываясь говорит: — Смотри, какие все радостные. Ещё вчера, я бы и не подумала, что эти люди смогут спокойно находится в одном помещении. Невольно ожидаешь подвох.       — Это точно не галлюцинация? — спрашивает Драко и тут же ойкает от безжалостного щипка подруги.       — Хм, вроде нет.       — Я и без этого знаю что нет! — шипит он, но мгновенно теряет весь запал. — Просто всё кажется таким нереальным…       Подруга улыбается тепло и проводит пальцами по его его плечу, убирая невидимую соринку.       — Даже если все вокруг нереально, эта сказка только для тебя. Пообещай мне насладиться ею хотя бы сегодня. Расслабься и делай то, что хочешь. Ешь что хочешь, пей. Ты столько лет шёл к цели и наконец её достиг. Ты это заслужил.       От её слов почему-то наворачиваются слёзы, и Драко отворачивается, делает вид, что ищет кого-то в толпе. Ему бы надо хоть поблагодарить за тёплые слова, но ком в горле стал непроходимым препятствием.       К счастью, рядом оказывается Генри, с новой порцией коварного яблочного пунша, и Драко может сделать вид, что очень увлечён своим напитком.       — Надеюсь, ты готов к особому вечеру сегодня? — шепчет Генри, а Драко молча ругается на всех, кто облюбовал его многострадальное, красное от уделённого ему внимания, ухо.       — Особый вечер? — переспрашивает он, двигая Генри от себя и невольно сравнивает ощущение рельефа грудных мышц с его двойником. Почему-то именно в этой части они оказываются абсолютно одинаковыми. — Что это вообще значит?       Музыка становится громче. Ребята меж собой смешиваются, и понять кто где уставшим разумом, затуманенным парой глотков алкоголя, становится тяжело. Впрочем, Генри не выглядит настойчивым и даёт ему пространство, даже огораживает от других. За его плечом Драко видит активно махающего рукой Ургхарта, тот явно хочет с ним поговорить, но Драко делает вид, что очень занят нынешним разговором.       — Это идея Гарри и его друзей, — говорит Генри, кивая проходящему мимо Нотту, который тянет к Драко руки, видимо чтобы обнять, но натыкается на преграду в виде Поттера. — Они думают, что нам всем следует лучше познакомиться, — шаловливая улыбка пробегает по его губам, — раз уж мы так часто проводим время вместе.       Драко делает вид, что не заметил намёк и просто покорно следует за Поттером, когда тот кивает на дальний, более тихий от музыки, угол.       Правда, по дороге его все же умудряются, обнять, чмокнуть в щёку и облапать, на что улыбка Генри становится совсем уж недоброй, что кажется даже забавным. Драко расслабляется: то ли от атмосферы вокруг, то ли от выпитого алкоголя, но когда они все-таки добираются до злополучного подоконника с гриффиндорцами, он уже весел и весьма настроен на…       На особый вечер.       — А вот и король Хорьков добрался до нас, — Уизли хохочет. — Ваше Величество, не соизволите ли присесть рядом с нами?       — Рон, — цокает Гарри и притягивает к себе Драко вместе с Генри. — Хотя бы сегодня, давай ты будешь думать прежде чем говорить, — Драко удивлённо оборачивается на него, и, чего скрывать, ему приятно такое заступничество. В лучшие времена он мог бы и сам дать отпор, но сегодняшний день полностью вымотал его. — Мы тут с ребятами придумали пару-тройку игр на вечер, — обращается Гарри уже к нему. — Сейчас только…       — Мы принесли! — к ним подбегает Лонгботтом вместе с Лавгуд, их руки нагружены коробками до подбородка. — Мы даже успели заскочить на кухню, и нам домовики положили ещё еды!       — Я ни черта не понимаю, — признается Драко, вкрай дезориентированный.       — Мы подумали, что танцевать ты вряд ли захочешь. Так что у нас будет марафон настольных игр, — деловито произносит Грейнджер.       — Голубые кролики сказали, что Дракону сегодня благоволит удача, — тихо, но уверенно говорит Лавгуд, глядя при этом почему-то прямо на него.       — Эм, ладно, — с сомнением тянет Драко. Кажется, что запутаться ещё больше невозможно, но именно это и происходит.       — Какой ты очаровательный! — умиляется вслух Генри, за что Драко хочется его стукнуть. — Все в сборе? Панси сказала, что подойдёт позже.       — Мы…       — Уже…       — Здесь, — торжественно объявляют близнецы, появившиеся из ниоткуда, а за ними уверено проследовали Крэбб и Гойл, улыбающиеся от уха до уха.       Мда. Эта самая странная компания, которую вообще можно вообразить, но спорить не хочется — если уж и сходить с ума, то окончательно. Подумаешь! И с Поттерами целовался, и снитч поймал, а теперь вообще вон собрал возле себя тех людей, с которыми или давно не общалася, или вообще никогда. Странно, но по своему весело.       — И я полагаю, что вы ждете моего ответа? — Драко усмехается, а затем машет рукой. — Раз уж вы всё продумали, кто я такой, чтобы что-то запрещать.       Гарри спрыгивает с подоконника и треплет его по волосам:       — Именно, Малфой. Крепись. Сегодня ожидается самая сумасшедшая ночка за всю историю Хогвартса!