***
Прежде чем Генри успевает захлопнуть за собой люк в подземный тоннель из Хогвартса, Гарри выпаливает: — Ты видел это, видел?! — он едва не подскакивает на месте от восторга и улыбается так, словно сбылась его заветная мечта. Генри улыбается тоже, но по другой причине: ему действительно нравится искренняя радость Гарри. Наверное, он выглядел также, когда впервые провернул шалость, которая сошла ему с рук. — Видел, я вообще-то рядом был, — ворчит в ответ он, проваливаясь в старое кресло, сразу впившееся давно сломаными пружинами, но слизеринец рад и такому. На прошлой неделе он и не надеялся так быстро обзавестись мебелью в хижине. Но пару дней назад, с благословения декана отправившись за покупками в Хогсмид, он увидел, как один из местных: полноватый, седой дядюшка, выносит это кресло из дома, на помойку, и перехватил его по дороге. То, как он самостоятельно нёс его до хижины — отдельная история, но теперь, с некоторым подобием мебели, их укрытие обрело необходимый уют. — Мерлин, этот его взгляд… нужно было взять с собой колдокамеру! — И как ты объяснил бы это Малфою? — смеётся Генри в ответ. — «Дракусик, замри-ка на секунду, хочу запечатлеть твоё выражение лица!», — пискляво пародирует он, захватывая Гарри в объектив из пальцев. — Да он бы нас обоих этой метлой… — Да и пусть! — не дослушивает Гарри и падает плашмя на подобие лежанки: поверх сколоченных между собой деревянных досок, они бросили старый матрас и несколько сложеннных вдвое одеял. Получилось достаточно удобно, чтобы при необходимости, провести здесь ночь или несколько. — Это было великолепно! — мечтательно вздыхает он и остервенело обнимает, добытую в бою с Пивзом, диванную подушку. — А лучше всего то, что план работает! — Работает, — кивает Генри и мельком думает о том, что подушка вот-вот не выдержит напора светлых чувств. — Готов взять свои слова назад. Ты все же придумал отличный план.***
Пять дней назад
— Ты что-то придумал? — спрашивает Гарри, едва за ними закрывается дверь. Гриффиндорская спальня пуста: все её обитатели планомерно разносят гостиную внизу, а тут тихо и более-менее чисто, не считая пары свитков домашки на прикроватной тумбочке и, брошенной на кроватях, школьной одежды. — Только мысли, ничего конкретного, — выдыхает Генри, безошибочно падая на застеленную кровать брата. — Я думал о том, почему мы поссорились, как этого избежать в будущем, и как сделать так, чтобы все остались в выигрыше. — Звучит как-то слишком утопично… — сомнительно хмурится Гарри, подхватывая с тумбочки стеклянный шар, что подарила ему Гермиона на прошлое Рождество. От резкого движения, хлопья снежинок взметнулись и закрутились в белые протуберанцы вокруг маленького пряничного домика. «Будь счастлив, Гарри», — пожелала она ему тогда и даже не представляла, насколько тяжело ему придётся завоёвывать своё счастье. Впрочем, он рад даже такой, призрачной вероятности счастливого будущего. — Ты прав, — приподнимается Генри, заглядывая ему в глаза. — Но я правда этого хочу. Чтобы все остались довольны. Ты, Драко… и я. Может, это немного эгоистично. Может, с моей стороны было бы правильно отойти в сторону, не мешать, но… — он хмурится, подбирая слова, но Гарри садится рядом и кладет руку поверх его ладони. — Понимаю. Устал уступать, да? — Я уже уступил однажды и долго жалел об этом. Не хочу снова. — Я тоже не хочу, чтобы ты через это проходил. — Значит, у нас назрел вопрос: что делать? — устало проговаривает Генри, откидываясь обратно. — На самом деле, — тянет Гарри, — появилась у меня одна идея… — Серьёзно? — одновременно недоверчиво и воодушевлённо спрашивает его брат. — Ты хорошо знаешь Драко, это правда, и иногда твои догадки попадают в цель, но только иногда, — добавляет Гарри с ехидцой и неким удовольствием от того, как вытягивается лицо брата. — Потому что вы друзья, но мы… мы с Малфоем уже давно враги, и мне кажется, я лучше знаю его с другой стороны. — Изучи врага своего? — Что-то вроде, — усмешка сама по себе расползается по лицу, а пальцы слегка теребят край одеяла. — Последние полгода я буквально преследовал его и хорошо изучил привычки, расписание, и конечно то, как можно легко привлечь его внимание. — И что ты предлагаешь? — Объединим наши знания о нём и будем добиваться его. Вместе. — И что потом? — в голосе Генри невольно проскальзывает немного отчаяния. — К чему всё это приведёт? — Что будет потом… не знаю, — легкомысленно бросает Гарри, падая спиной на кровать рядом. — Если мы будем делать одно и то же, одновременно будем рядом с ним, просто пообщаемся, то может… может, тогда ему будет проще? Проще выбрать личность, а не чью-то внешность или прошлое. — А если он пошлёт нас обоих? — То… так тому и быть, — пожимает плечами Гарри и сонно утыкается в колючий свитер: он отдал Генри один из своих, пока миссис Уизли не прознала про пополнение в семье. В голову лезут всякие глупости: в тишине, алкоголь разморил и без того уставшего за эту… неделю? Год? Жизнь? В любом случае, очень уставшего Поттера. — Мы дадим ему время, которое он просил. А потом попробуем стать с ним ближе. Постепенно, шаг за шагом будем приближаться к нему, как к опасной, ядовитой змейке, потому что он такой, да… Где-то поддразнить, где-то отступить… и, может быть тогда, ему вообще не придётся выбирать… — Что? — переспрашивает Генри, не совсем понимая, о чем последняя фраза, но Гарри не отвечает. Он засыпает моментально посередине диалога и потешно сопит во сне с приоткрытым ртом. Генри ласково усмехается, но улыбка быстро сходит на нет, когда он разглядывает тёмные мешки под глазами брата, его бледное лицо, пусть и в скудном освещении и, выступающие на висках, синие вены… как он раньше не замечал? Он знал, что Гарри приходится тяжко, но только теперь по-настоящему осознал это. Ему необходимо всего лишь пару секунд, чтобы принять единственно верное решение: что бы ни придумал брат, чем бы ни закончилась их авантюра по завоеванию колючего, белобрысого и восхитительно-ядовитого слизеринца, он сделает всё, чтобы Гарри в итоге остался счастлив.***
Гарри лежит на самодельном топчане, разглядывая сухой, даже после прошедшего недавно дождя, потолок и думает о том, что давно уже не чувствовал себя настолько окрыленным. После долгого, напряжённого ожидания беды, всё вдруг стало легко и непринуждённо, будто так было всегда. Будто так и будет дальше. Он улыбается словам брата, поглядывая иногда на его профиль, а в голове снова проскальзывает шальная мыслишка. Возможно, он сходит с ума (конечно, смотаться на тот свет и вернуться обратно — не каждый сможет адекватно пережить без последствий), но Гарри устал быть правильным. Ему хочется быть счастливым. Как сейчас. — Что будем делать дальше? — спрашивает он, поворачиваясь к Генри в пол-оборота. — Думаю, самое время сменить обстановку. Вывести его из равновесия, пока есть шанс. — Сменить обстановку, — задумчиво тянет Генри. — Может, создать атмосферу лёгкости, чтобы Драко расслабился? Все-таки, отработка и уборка — дело не из приятных… А вот потом, — хитро ухмыляется он, поигрывая бровями. — Это верно, — соглашается Гарри, подхватывая его мысль на лету, и встаёт с места, подтягиваясь. — Тогда Хогсмид? Кстати, давно там не был… всё некогда и некогда… В последний раз он гулял там, когда прокляли Кэти Бэлл. Настроение слегка портится, но он усиленно старается этого не показывать и отворачивается к походному камину, засматриваясь на чарующие языки пламени. Треск поленьев моментально его успокаивает, и Гарри собирается в кучу, возвращаясь мыслями к нужной теме, прислушиваясь к разговору. — …ничем не отличается, наверное. Заскочим к мадам Розмерте, выпьем сливочного пива, — расписывает Генри примерный план. — Только надо придумать достойный повод, чтобы Драко согласился пойти с нами. — Вернее, чтобы он согласился пойти с тобой, а я присоединюсь позже, — поправляет Гарри и не спеша подходит к креслу. — Будем честны, со мной он вряд ли куда-нибудь пойдёт. — Да брось, — закатывает глаза брат и расслабленно откидывается на спинку кресла. — А как же ваше свидание на квиддичных трибунах? — тон становится немного издевательским. — Только не говори, что утащил его туда под Империусом. — Я тебе рассказал об этом не за тем, чтобы ты каждый раз припоминал мне о том вечере, — дуется он и нависает над Генри. — Я рассказал тебе, потому что мы семья! — Или подружки-сплетницы, — хохочет тот и поправляет очки. — Ладно, я что-нибудь придумаю. Гарри неотрывно смотрит на его лицо и думает, что ему наконец-то повезло в этой жизни, и мечты о семье стали реальностью. Он думает, что стоит иногда доверять своему внутреннему чутью, и поэтому слегка прикасается к его пальцам, лежащим на подлокотнике, словно старается убедить своё сознание, что Генри — настоящий, а не плод его воображения. Он думает, что у Генри очень нежная кожа, не такая шершавая, как у него, и приятная на ощупь. Он думает, что было бы приятно повторить тот пьяный, спонтанный поцелуй, а внутри всё переворачивается от волнения и отдаётся мелкой дрожью в пальцах. — Тебе холодно? — конечно, Генри чувствует его дрожь, он видит его перемену настроения, он читает его насквозь. И Гарри старается, очень старается не краснеть. — Немного, — выдыхает он, опуская глаза, потому что чувствовать такое стыдно. И определённо неправильно, но что взять с сумасшедшего? — Ты случайно не заболел? — встревожено спрашивает брат и тянет его на себя, укладывая руку на лоб, проверяя температуру. — Чуть горячий. Надо прекращать с ночными прогулками! — Всё нормально, — бросает Гарри. Его пугает сама мысль, что вылазки прекратятся, ведь это пока единственное время вне уроков, что их связывает. Искать в заброшенных классах полезные безделушки, пробираться в Визжащую хижину и всю ночь красить дверь в розовый: потому что ночью оказывается трудно определить цвет, да и другой краски в стенах Хога просто не нашлось. Он и раньше частенько бродил по ночам под прикрытием мантии-невидимки, но вот так, с кем-то… ощущалось совсем иначе. Азарт вперемешку с весельем. Интерес и лёгкая, словно пушинка, нежность по отношению к тому, кто принёс в его жизнь тепло. Гарри снова поднимает взгляд, испытывающе глядя прямо в глаза. Он хочет выразить все то, что думает, сказать вслух, но не уверен, что Генри считает также. Поэтому просто отвечает: — Лоб горячий, потому что я сидел возле камина, — тон его голоса неосознанно становится тише. — Но мне очень приятно, что ты обо мне беспокоишься. Невысказанные слова повисают в воздухе. О них никто никогда не заботился по настоящему: друзья друзьями, их можно обмануть фальшивой улыбкой и нарочито бодрым видом… а себя-то не обманешь. — Иди сюда, — Генри усаживает его на свои колени, прижимая ближе. — Может, тебе стоит пойти в комнату и нормально отоспаться? — Может, — отвечает Гарри, но не двигается с места, а лишь вскидывает голову к нему, и лицо Генри оказывается настолько близко, что ощущается горячее дыхание на губах. Это сводит с ума: окончательно и бесповоротно. Он жадно впитывает в себя это ощущение близости, уютной атмосферы, кожа покрывается мелкими мурашками, а в висках стучит настойчивая мысль податься вперёд. Потому что, можно ведь ещё ближе, теперь Гарри знает. Зарыться пальцами в тёмные волосы и притянуть к себе. Обхватить нижнюю губу и облизнуть её. А потом опуститься поцелуями по скуле, и прикусить мочку уха. Возможно, прошептать что-то невразумительное и сделать кое-что ещё… Нечто большее, чем поцелуи. Представленная картинка перед глазами становится совсем яркой, совсем осязаемой, что он даже теряется на секунду, а потом осознаёт: тянущее чувство внизу живота переходит все границы и становится твёрдым в конкретном месте. — Да, точно, мне пора, — вскакивает Гарри с колен и судорожно проводит рукой по волосам. — У тебя есть бодроперцовое? Ты покраснел, все-таки, кажется, простыл, — Генри встаёт за ним следом. — Ага, — поспешно кивает он и быстро разворачивается к деревянному люку в полу. — Ну, до завтра, не провожай меня. Тебе есть над чем подумать, — и тихо добавляет себе под нос, — и мне тоже. Ноги хлюпают о чуть влажную почву тайного лаза и Гарри резко срывается с места, подальше, подальше от соблазна, потому что… Однажды он не сможет оправдать всё собственным сумашествием.***
Можно ли назвать простым задачу, что стоит перед ним? Генри мог бы покляться, что это самая сложная вещь, с которой ему приходилось сталкиваться. Но это, конечно, не повод бросить всё на полпути. Он хватает палочку и решительно направляет её на переплетённые корни саженцев. — Evolvere Ultima! — и… ничего. Чёртовы корни не поддаются, как бы Генри не старался, а ведь он с таким трудом достал это миндальное дерево! В этот раз он полон решимости вырастить в этой хижине что-то кроме засохшего абутилона. Но чёртова магия как будто взбунтовалась против него, отказываясь работать так, как надо! — Не испытывайте моё терпение! — рычит он на абсолютно молчаливые растения. — Или испытывайте, если так хотите в итоге получить чёртово Инсендио! Обиднее всего то, что Гарри бросил его и куда-то сбежал, словно за ним дементор гнался! Он уже голову сломал, что мог сделать не так, чтобы вызвать подобную реакцию. Последнюю неделю всё было отлично. Конечно, основная проблема никуда не делась: Волдеморт завис над ними дамокловым мечом, готовым отсечь голову в любую секунду, но они ведь работают над этим. Так что же не так?! Когда ни одно из известных ему заклинаний не работает, отчаянию Генри нет предела. Он уже заносит палочку, чтобы и правда сжечь раздражающие растения, но вовремя вспоминает про деревянный пол и только устало падает в кресло. Нет, всё же самое обидное — эти моменты сомнений, когда он вроде бы и знает, что сказать, что сделать, чтобы Драко согласился на маленькое свидание. Но всё равно сомневается, в какой именно момент всё пойдёт не так. Ему нужен Гарри, ему нужен его взгляд со стороны и молчаливая поддержка. И конечно вдвоём флиртовать с Драко оказалось просто невероятно весело, волнующе. Никогда раньше он не чувствовал такой уверенности, что все его задумки подхватят и доведут до логичного конца. От внимания конечно не укрылось и то, что Драко не оттолкнул ни одного из них. Он был взволнован этой близостью… Должен ли Генри ревновать? Наверное. Но почему-то не получается, ведь ему сполна досталась своя порция внимания. Гарри тоже старался, продумывал каждую минуту их плана, и заслужил на маленькую награду в виде румянца на белоснежных щеках. Вот бы он ещё говорил о своих переживаниях открыто, вместо того, чтобы просто сбегать… Впрочем, время есть. Они с этим обязательно ещё разберутся. А пока… — Я не хотел этого делать. Но вы меня вынудили, так и знайте! — ворчит он и прячет саженцы в кусок влажной ткани. И надеется, что Лонгботтом ещё не спит, читая свою любимую ботаническую энциклопедию.