***
Драко бездумно помешивает травы на дне фарфоровой чашки, красиво развернувшиеся широкими, сочными, словно только что сорванными с куста листками. Невилл снабдил его новой порцией успокаивающих трав, словно наперёд знал, что они пригодятся. Панси сидит напротив, так и не притронувшись к своей чашке с клюквенным соком — определённо, самой большой гадостью, которую Драко когда-либо пробовал из её бесчисленных диет. «Ничего ты не понимаешь, это полезно для кожи» — заявила она, пока Драко отплёвывался от вкуса дохлой мыши. Не то, чтобы он когда-либо пробовал подобное, но предполагал, что именно такой вкус имеет её пытка в стакане. Молчание сильно затянулось, хотя Драко не чувствует неловкости. Скорее, потерянность, что не прошла даже после сна. В гостиной кроме них никого нет, к счастью, и никто не может увидеть его ошалевший от мыслей взгляд, кроме подруги. Вчера она не стала пытать его вопросами, но сегодня словила прямо возле комнаты, словно заранее знала, как плохо он спит по утрам, и поволокла на странное чаепитие. — Что с тобой происходит? — вот, что спросила она пятнадцать напряжённых минут назад. А Драко просто не смог ответить. Потому что не знает. Всё слишком запуталось. — Вчера… мы гуляли с Поттером, — выдавливает он, вдыхая пар над чашкой. — Оу, — реагирует подруга, сдвигая брови к переносице. — С каким именно? — Гарри. — Угу… — мычит она, ожидая продолжение, но Драко опять нужно собраться с мыслями. Да что происходит? Он никогда не был таким тугодумом. Но, внезапно, оказывается, что анализировать собственные чувства и переживания сложнее, чем решать арифмантические задачки повышенной сложности. — А до этого… я целовался с Поттером. — Гарри? — Генри. — Поня-а-атно… — тянет она, отпивая из своей чашки с самым невозмутимым видом. Драко вдруг измученно стонет и роняет лицо на ладони, после громкого бряцанья чашки о тарелочку. Панси даже думает, что она разломится, но та всё же выдерживает подобное обращение. — Мне вообще это не нужно! Я подумал, что было бы весело вести себя как обычный подросток в перерыве между… между… всем этим, ну ты понимаешь, — Панси понимает, к сожалению, даже слишком хорошо понимает. — Что было бы интересно попробовать общаться нормально, хотя бы иногда, но это… я этого не планировал! — Гулять? — Да! Вернее нет… вернее и это тоже! Гулять, рассказывать о воспоминаниях из детства, ловить его восхищённый взгляд и думать… думать… — Он тебе нравится? — Я пропал! — вновь стонет он, утыкаясь лицом едва ли не в собственные колени. — А с Генри что? — Панси ловит его молящий о пощаде взгляд, но только улыбается тепло, поправляя его растрепавшуюся чёлку. — Я не знаю, он… они вдвоём такие странные, но Генри… иногда мне кажется, что я понимаю его настолько хорошо, что могу предугадать, о чем он скажет в следующую секунду. Словно он уже в моей голове и те желания, которые возникают с ним рядом… — Драко хватается за чашку, как за спасательный круг, допивая остатки успокоительного разом. Может, он и проспит после этого разговора несколько часов, но озвучивать это вот так, когда ещё в собственной голове не до конца сформулировал собственное ко всему отношение, это слишком волнующе… точно. — Он волнует меня, сильно. Одного его взгляда через весь класс достаточно, чтобы я думал о нём до конца дня и… — он замолк, понимая, что слишком разговорился, но это давно сидело в нём. И давило изнутри, отодвигая более важные вещи, словно не стоящие внимания. Такие как, на минуточку, целый Тёмный Лорд в его поместье, страх за родителей и необходимость починить чёртов шкаф. Двоих Поттеров и без того слишком много, чтобы задумываться о прочем. Да и Панси… какой бы легкомысленной она иногда не казалась, но это единственный в его жизни человек, который терпит его дрянной характер и всё равно готов убить за него любого. Пусть не кулаками, как Крэб с Гойлом, но свою коллекцию ядов ради него она бы точно распечатала. — Значит они оба тебе нравятся? — осторожно интересуется девушка, постукивая острыми коготками по кофейному столику. — Н-наверное… — неуверенно бормочет он, потирая лоб, и ловит себя на этом. Привычка Гарри, которую он невольно скопировал. Скопировал! Он! — Панс… что мне делать? — Драко глядит на неё снизу вверх, впервые за долгое время чувствуя себя насколько жалким. Он думал, что держит ситуацию под контролем, но это ведь Поттер… Поттеры. — Честно говоря, даже не знаю, что посоветовать, — она подсаживается ближе, обнимая за поясницу, укладывая голову на его плечо и становится чуточку легче. По крайней мере, теперь Драко может глубоко вдохнуть. — Знаешь, в таких случаях нужно попробовать это, попробовать то, а потом решить. — Ты предлагаешь мне… с ума сошла?! — Подумай, я говорю вполне разумные вещи. Это как с яблоками: нужно перебрать много сортов, чтобы выбрать любимый. — Но они не яблоки! — Драко вскакивает с места, и обходит столик, чтобы уместить в голове предложенный Панси вариант. — Это отвратительно! — И ты уже это делаешь, Малфой! — высокомерно произносит она, становясь колючей, злой, остраненной. — Очнись и посмотри, куда ты влез вообще! Не надо мне тут песни петь про моральные ценности — ты слизеринец или кто? На твоём предплечье — метка, а ты волнуешься о таких мелочах, серьёзно? Открой глаза и пойми — это шанс! — Да какой, Мордред тебя побери, шанс? — он устало падает в кресло к ней и прячет лицо в ладонях. — Да мало ли какой! — фыркает Панс, укладывая руку между его лопаток. — Может, переманить на свою сторону героя Британии, — он вскидывается гневно, и девушка продолжает более осторожно. — А может, шанс отвлечься, хотя бы на время. Никто ведь не требует с тебя признаний в любви и неземной верности? — Я идиот. Мне просто нужно закончить всё… — А вот этого не надо, — подруга снова дотрагивается мягко, останавливая его порыв. — Сколько тебя помню, ты вечно на иголках, даже в те времена, когда ничего не угрожало твоей жизни, кроме слишком объёмной домашки. Позволь себе немного расслабиться и просто понаблюдать, куда это всё приведёт. Хуже уже точно не будет, потому что ты уже… — Я уже… — повторяет он. — Они ведь между собой неплохо ладят, даже несмотря на то, что являются конкурентами, — вдруг задумывается девушка, вспоминая вчерашний побег Поттеров с места преступления. Она, конечно, учителям не рассказала не по доброте душевной, а чтобы иметь по случаю компромат, но теперь увиденное приобретает совсем иной окрас. — И я снова не понимаю, к чему ты ведешь, — качает головой Драко. — А может и не нужно никого выбирать, — пожимает Панси плечами. — Будь рядом с ними, понаблюдай со стороны… делай то, что тебе хочется, не оглядываясь на последствия, и всё произойдёт само. Она встает с места и выходит из гостиной, напоследок поправляя вновь белые растрёпанные, как никогда раньше, волосы, предоставляя Драко немного времени на размышления. А тот всё думает, ломает голову, ругая её непонятную, женскую логику, и приходит к выводу, что: действительно, можно ведь просто занять позицию наблюдателя. А свои чувства спрятать, закопать до нужного времени. Снова.***
Библиотека сегодня более оживлённая, чем обычно. Гарри то и дело отвлекается на свои мысли, вспоминая вчерашний вечер, но тут же одергивает, заставляя себя учиться. Он уныло косится на пергамент и с раздражением обнаруживает, что он написал одно и то же слово целых три раза. Да черт! Нужно начинать заново! — Гарри? — зовет его Гермиона, аккуратно, тихо, может даже неуверенно. — Что с тобой происходит? Если бы он знал! Слишком много всего, слишком, и Гарри просто стонет в ответ и утыкается лицом в пергамент, и плевать, что на коже могут остаться следы от чернил. Ему хочется снова увидеть Малфоя, его мягкую улыбку и ласковый взгляд серых глаз, а не вот это вот всё. Рон всё это время молчит. Гермиона тоже больше ничего не спрашивает, а лишь выжидает, когда Поттер просто соберётся с духом. Все-таки, хорошо они его изучили: когда нужно надавить, чтобы вытянуть информацию от друга, а когда, вот как сейчас, дать время. Потому что Гарри действительно многое хочет рассказать, но просто не знает как. Как им рассказать о том, что он со своим двойником воплощает план по завоеванию малфоевской симпатии? О том, что с этим же двойником он целовался и ему, Мерлин, понравилось! Или про вчерашнее свидание, которое не свидание, но очень похоже на него, с тем самым Малфоем, да-да! И Поттер, как последний идиот, просто влюблялся, в каждую секунду проведённую вместе. То ли так повлияла обстановка, то ли действительно между ними что-то может быть, но вчера… вчера было совершенно прекрасно, чтобы вот так, просто об этом забыть. Гарри выпрямляется, поправляет очки и начинает разговор с самого логичного, по его мнению. — Я просто схожу с ума, — жалуется он, и Рон издает нервный смешок. — В последнее время столько всего произошло, и я просто привыкаю к измением своей жизни. Сложно привыкнуть, что у меня есть… копия? Брат? В общем, вы поняли. Что слизеринцы, оказывается, не так уж и плохи, и есть в них что-то особенное. Что… — Гарри закусывает губу, думая над тем, произнести ли это вслух или нет, а тем временем Гермиона и Рон выжидательно смотрят, доверчиво, и вполне по-дружески, без капли осуждения, и он все-таки решается. — Что, возможно, мне могут нравятся… парни. Ну вот, признался. Поттер выдыхает и снова кладёт голову на парту, преисполняясь чувством стыда, перемешенным с облегчением. Он боится взглянуть глаза друзьям, но с другой стороны — Рон и Гермиона самые близкие люди, которые всегда были рядом, в любой передряге, и он не может не сказать, верно? — Ох, Гарри, — сочувственно гладит по голове Гермиона. Рон продолжает молчать, и его серьёзность начинает пугать. Гарри думал, что он взорвётся гневной тирадой или хотя бы прокомментирует это легко и беззаботно, в своём стиле, но… тишина. От этого становится ещё тяжелее, и Гарри закрывает глаза. — Я видел вас вчера. С Малфоем, — наконец-то произносит друг тихим голосом. — На трибунах. Я искал близнецов, чтобы получить объяснение за вчерашнюю выходку, а они, как всегда, куда-то спрятались. Думал, может, они где-нибудь на поле или может возле хижины Хагрида, а увидел вас. Сначала хотел подойти, спросить, а чего это ты с ним рассиживаешь, но… вы были слишком увлечены друг другом, и мне стало неловко. Вы… улыбались, и… это было странно, очень странно… Я долго не мог поверить своим глазам. Вот, ждал, когда ты нам расскажешь, чтобы расспросить. Ну конечно, глупо было предполагать, что их никто не увидит, что это всё останется в тайне, в месте, где всегда есть глаза и уши. Гарри не находит слов и просто вздыхает. — Конечно, я мог подойти ещё вчера, но уже давно не видел тебя таким… счастливым, спокойным, расслабленным, так что сразу передумал. У меня была целая ночь, чтобы подумать и решить: Гарри, я приму любой твой выбор, всегда буду рядом, главное, чтобы тебе самому было хорошо. Я готов мириться с Малфоем в твоей жизни, правда. Не переживай, дружище! — он подбадривающе хлопнул Гарри по спине. — Подумаешь, очередная проблема, и не с таким сталкивались, так что и с этим разберёмся! А я ещё думал, почему ты сутками за этим Малфоем следишь и вообще не затыкаешься о нём! — Я не… — Гарри пытается вспомнить, что было до той ситуации в туалете, и начинает понимать, что действительно, так и было. Уходил ли когда-нибудь Малфой из его мыслей? — Да, Гарри, — подтверждает Гермиона. — Я рада, что в конце концов твоя одержимость приняла именно такой вид. А что сам Малфой? — Не знаю, — пожимает плечами Гарри. — Мы начинаем неплохо ладить. Рано говорить о чем-либо, да и вообще, нам надо закончить домашнее задание. Иначе не успеем на вечеринку. Не хочу пропустить выступление близнецов, говорят, что они придумали что-то невероятное! — Ничего они не придумали, они просто выпендриваются, как всегда, — бурчит Рон под нос. Всё ещё дуется на них. — Поговорим позже, — соглашается подруга, сразу обращая внимание на учебники. — Гарри, ты и правда запустил учёбу. Вот, смотри, в этой книге есть короткое описание законов трансфигурации сложных веществ. Попробуй начать с этого… Гермиона всё говорит и говорит, а Гарри слушает её вполуха, не в состоянии отвернуться от того чувства лёгкости, что появилось в нём. Он так благодарен друзьям, что хочется плакать, но вместо этого он подвигает учебник к себе и пытается читать. В конце-концов ему даже удаётся самостоятельно написать эссе в размере двенадцать дюймов. Не без помощи Рона, правда. Тот сделал свою домашнюю работу гораздо раньше, под руководством Гермионы, поэтому иногда самодовольно комментировал тот или иной абзац, под её довольным взглядом. И ничего между ними не изменилось. Совсем. Мир не сломался, друзья его не бросили. И Гарри позволяет себе насладиться этим чувством покоя и медленно произростающей влюблённостью в груди. К вечеру он чувствует себя гораздо лучше и совсем не теряется, когда видит Генри в гриффиндорской гостиной, а просто подходит ближе, усаживаясь рядом на диван. Тот вовсю болтает с близнецами Уизли и не сразу замечает свою копию, заливаясь смехом над их шутками. Рон и Гермиона тоже садятся рядом, расталкивая Гарри и Генри, а Невилл и Симус ржут над синхронными возмущенными вскриками обоих Поттеров. — Смотри, что у меня есть, — широко улыбается слизеринец и поднимает с пола простенькую школьную сумку. — Директор наконец соизволил купить мне учебники и пергамент для письма. Видимо, домашнюю работу всё же придётся выполнить, — добавляет он со страдальческим вздохом. — Хочешь, дам списать? — Гарри! — тут же возмущенно охает Гермиона, прикладывая руку к сердцу. Словно бы он сказал фразу-которую-нельзя-называть. — Конечно же я не стану списывать у тебя, Поттер! — торжественно отказывается Генри, но в его глазах пляшет лукавство. — Это совершенно противоречит школьным правилам и порочит дух школы о честном соперничестве факультетов! — а когда, удовлетворенная ответом, Гермиона поворачивается к Рону, он тихо добавляет: — но не противоречит моей совести. — Или бессовестности, — хмыкает Гарри, похлопывая его по плечу. — Я только сейчас задумался, есть ли у тебя сменная одежда. — О ней директор, к сожалению, не подумал. Но есть чары очищения! — Это конечно хорошо, но нужно будет прикупить тебе пару комплектов, — кивает сам себе Гарри, вспоминая, что ещё ни разу не использовал счёт в личных целях, не считая школы. — Только вот когда? — Снейп назначил мне отработку в понедельник, у него и спрошу, — небрежно пожимает Генри плечами, а Гарри уверяется в том, что профессор зелий ненавидит его вовсе не за принадлежность к враждующему факультету. — Эй, Джордж, а покажи-ка ваши огненные пастилки! Представляешь, они сублимировали огневиски в конфету, — добавляет Генри уже для него. — Никогда бы не подумал, что это возможно! Кто-то включает музыку, кажется Лаванда, а седьмой курс организовывает площадку со своей, «особенной, взрослой» атмосферой возле подоконника и играет в плюй-камни, бурно обсуждая последние новости. Этот вечер можно было бы назвать идеальным. Если бы где-то на периферии также маячила белобрысая макушка Малфоя, а его смех звенел колокольчиком. И может даже Гарри обернулся бы вовремя, чтобы увидеть его широкую улыбку… но пока это кажется невозможным. — Бордовые ковры, бордовые стены, широченные окна и пара десятков львят, что шумят так, словно их пара сотен, — хмыкает Генри, поглядывая на Рона и Гермиону. — Тут вроде неплохо. — Здесь вообще-то идеально! — фыркает Рон, притворно-оскорблённый чужим невежеством. — Да же, Гарри? — Ага, — кивает он, а потом наклоняется к Генри, чтобы их никто не слышал. — Не думал, что когда-нибудь увижу тебя здесь. — Меня Лонгботтом притащил. Кто я такой, чтобы отказываться от такой возможности? — шепчет он ему на ухо, в ответ, горячим дыханием. — Всего лишь новичок, который любит шумные вечеринки! Тёплая дрожь проходится по всему телу, а Гарри не находит слов, вспоминая вчерашний вечер и чувство полёта, когда Генри нёсся по коридорам, держа его за руку. И около-свидание с Драко он вспоминает тоже. Пожалуй, ему следует улучшить подходящий момент и всё ему рассказать, но последний раз, когда они откровенничали наедине, все закончилось спонтанным поцелуем. И не то чтобы это было плохо. На самом деле очень хорошо, учитывая, что это был его первый опыт, который он теперь запомнит на всю жизнь. Гарри смотрит, как Генри задорно щурится от улыбки, как облизывает губы после содовой, и ловит себя на мысли, что был бы не против повторить. Откровенно говоря, после того, что произошло, он лучше понимал поведение Малфоя. Драко… он знал, как это, целоваться с Генри. По-настоящему. Не под действием алкоголя, и не из какого-то праздного любопытства, а просто, потому что хочется. Он крутит эту мысль, ожидая, что ему станет от неё странно, но… этого не происходит. Здесь и сейчас он чувствует, что всё в его жизни так, как надо. Да к тому же, Гарри всегда был слишком странный для этого мира, так что… одной странностью больше, одной меньше… Если Генри это не беспокоит, то и Гарри не станет слишком об этом переживать. И просто продолжит наслаждаться этими странными мечтами вдоволь, в которых два слизеринца расслабленно смеются в гриффиндорской гостинной. После разговора ни о чём, Рон и Гермиона кидаются на Генри с вопросами, а тот вполне легко, непринужденно отвечает на них, словно становится самим Гарри на это время. Ну да, конечно, если Гарри сблизился со своими друзьями когда-то, и нашел общий язык, то что мешает сделать это Генри? И принадлежность к факультету здесь уже не играет никакой роли. — Ох, да, конечно, я тоже не сразу смог привыкнуть к тому, что у меня есть брат-близнец, но я всегда мечтал о семье, так что, такое стечение обстоятельств очень и очень приятное. Знаете, это словно некий знак всем нам, что не важно, к какому мы принадлежим факультету, мы все равно остаемся собой, — говорит Генри, словно прочел мысли Гарри. — Надень я гриффиндорскую форму и круглые очки — никто бы и не заметил подмены. Даже некие домашние эльфы, — добавляет он фразу, суть которой должно быть понимает только Невилл, потому что оба парня перемигиваются насмешливо. — Да, разные условия жизни немного повлияли на наши личности, но гляньте! — он обнимает Гарри за шею. — Это мой братишка, и я его уже полюбил за такое короткое время. Мы всегда будем друг за друга, кто бы что ни говорил. Такая проникновенная речь весьма приходится по вкусу буквально всем, и гриффиндорцы взрываются улюлюканием, веселыми вскриками, принимая Генри. А Гарри цепляется совсем за другие слова. Я его уже полюбил. Гарри тоже. Да. Гарри тоже успел его полюбить. Он обнимает Генри в ответ, крепко-крепко, прижимая к сердцу, и все снова восхищенно гомонят. Многие рады, что у Гарри появилась семья, пусть и всего один человек. Он заслужил этого, как никто другой. Музыка, сливочное пиво и задорные танцы. Вечер протекает крайне замечательно: Гарри давно вот так не отдыхал от всей души. Напряжение, накопившееся за все эти дни, наконец-то отступает, а мир приобретает яркие цвета. Или это гостиная была украшена по-особенному? — Оказывается, гриффиндорцы тоже умеют веселиться! И даже Гре… Гермиона! Гермиона Грейнджер, представь себе! А я думал, у нее только книжки на уме, — делится Генри со своими мыслями с Гарри. — А Рон такой комфортный! Теперь я понимаю, почему ты вообще с ним стал дружить. В моем мире Уизли не такой. Он до сих пор дуется на меня, что я на Слизерине, и всячески цепляется по любому поводу, словно это моя вина. — Ну, Рону просто надо больше времени, чтобы смириться с переменами, а так он всегда старается понять, — пожимает плечами Гарри. — Я рад, что у тебя такие друзья, — искренне произносит брат, а потом внезапно что-то вспоминает, приваливается ближе. — И раж уз… тьфу ты… раз уж нас свела сама судьба, не пора ли обсудить наш план? Да. План по завоеванию малфоескоего доверия, сердца, и всего остального. Гарри широко улыбается и машет головой в сторону общежития мальчиков. Ну, что ж, Малфой, держись. Против такой команды, у тебя нет никаких шансов, абсолютно.