***
Драко залетает в библиотеку, и только тогда позволяет себе выдохнуть. Он выпрямляется, поправляет волосы и быстрым шагом идет вглубь зала, заглядывая в каждый уголок. Невилла находит в секции «Гербологии» — кто бы сомневался. Драко делает глубокий вдох, чтобы окончательно собраться и унять беспокойное сердце, а потом садится рядом. — Извини, что опоздал, — искренне произносит он. — Мы с Поттером увлеклись уборкой и… — Я так и подумал, — понятливо кивает Долгопупс. — Ничего страшного. Я как раз нашел интересную книгу. — Отлично, — проговаривает Драко и вытаскивает из кармана уменьшенные учебники и пергамент. Как хорошо, что утром догадался сразу взять всё необходимое. Если вернётся в гостинную, снова придётся отбиваться от расспросов Панси. Вчера вечером они завалились на подоконник в его комнате, как в старые добрые времена, и болтали о всякой ерунде. Сначала обсудили все новые школьные сплетни, посмеялись над попытками Крэбба и Гойла научиться применять легилеменцию друг к другу: «Ты подумал о творожных булочках? Может сходим, возьмем? На голодный желудок плохо работается». Затем перешли к Поттерам. Панси все расспрашивала о их выходке на Трансфигурации, и он сознался, что те сошли с ума, и решили завоевать внимание Драко. И естественно он сказал, что не собирается потакать их желаниям, но Панси сразу же стукнула его по лбу и припечатала, что такой шанс нельзя упускать. А потом спросила, какой из Поттеров ему больше нравится, и Драко не смог ответить на этот вопрос. Слава Мерлину, в это время пришли Блейз и Тео, которые решили поинтересоваться, о чем они шушукаются, и пришлось менять тему, болтая об отвлечённых вещах. Так, как раньше. И это было прекрасно — ему так этого не хватало. Даже этот небольшой частный урок не ощущается в тягость, совсем наоборот. Если бы кто-то в начале года сказал ему, что он будет рад учить непутёвого гриффиндорца зельям, он бы проклял этого человека не задумываясь. — Начнем с вопросов, хорошо? — спрашивает Драко, и Невилл подаётся вперед, молчаливо соглашаясь. — Итак, что ты знаешь о видовой совместимости? К концу обговоренного времени, Драко понимает, что Лонгботтом вполне способный ученик. Его знания годились на «выше ожидаемого», в отличии от тех же Крэбба и Гойла, да даже Забини и Тео не смогли бы вот так сразу ответить на некоторые вопросы. Они с Невиллом прошлись по учебнику шестого курса, останавливаясь на трудных моментах. И Драко даже не предполагал, что всего за час они так быстро охватят настолько большой объем работы. Но это была лишь теоретическая часть — оба понимали, что нужна еще и практическая. — Что ж, думаю, я не отказался бы еще от твоих трав, — с намеком произнес Драко, когда последняя тема была пройдена. — Они оказались очень действенными. — А я не отказался бы от еще пары уроков, — улыбается Невилл и роняет голову на стол. — У меня сейчас мозг взорвется. В хорошем смысле. С тобой Зельеварение оказалось таким простым. Если бы ты был моим преподавателем все эти года, я бы так не мучился. Спасибо, Драко. И это приятно. По-настоящему приятно слышать подобное, тем более от ученика с враждующего факультета. Пожалуй, Драко даже может признать, что гриффиндорцы могут быть нормальными. С Невиллом, в данный момент, мир кажется простым и понятным, таким, каким и должен быть вообще-то. В другой жизни, они даже могли бы подружиться, или что-то в этом роде… — Не за что, Лонгботтом, — тепло отвечает Малфой и укладывает подбородок на сложенные в замок пальцы, позволяя себе минутку отдыха. Золотые лучи закатного солнца так мягко ложаться на книжные полки, что даже жёсткая деревянная мебель кажется уютной. Сегодня хороший день. А таких дней в жизни Драко катастрофически не хватает, и он разрешает себе насладиться им, еще хотя бы немного. Позволяет себе побыть простым шестнадцатилетним подростком, не обременённым тяжёлой ношей, обвившей его шею, словно холодные кольца огромной змеи. В библиотеке становится гораздо тише, а за окном мир начинает тускнеть. Шепот студентов и шелест страниц пропадают, а вместе с ними и ощущение уюта. Драко поднимает глаза, встречаясь с тёплым, сочувствующим взглядом Невилла и нервно поднимается, не желая показывать гриффиндорцу больше того, что он уже увидел. — До следующей субботы? — уточняет Невилл и поднимается тоже. — В это же время? — Да, если не возникнет что-то еще, — отвечает Драко и думает совсем не о своем задании, а о двух Поттерах, которым очень нравится разрушать его планы. — Можешь идти, у меня здесь еще одна встреча. Невилл понятливо кивает и покидает его, а Драко остается со своими мыслями наедине, никуда не спешит. Он ловит себя на том, что абсолютно не знает, чего ожидать от этого вечера, но всё равно с волнением ждёт встречи с Гарри. Он не позволяет себе думать о тех неловких прикосновениях, что иногда проскальзывают в их общении, стоит им только остаться наедине. Просто не хочет искать какой-то особый смысл, разгадывать подтекст происходящего между ними. Потому что, даже если этот подтекст найти, какое у него будет название? Невозможно найти подходящее по смыслу слово, что вместит в себя весь спектр возникающих между ними эмоций. Вместо этого, Драко собирается просто дождаться Гарри и провести с ним время. Как… друзья? Хорошие знакомые? Именно так. Он настраивается на эту встречу, но всё равно не может унять приятное волнение, мурашками пробегающееся по коже. Перед глазами невольно появляется воспоминание сегодняшнего утра: растрёпанный, сонный Гарри и его нелепые попытки скрыть что-то от Драко. Он совсем не умеет врать и это в равной степени кажется странным и… очаровательным. Ему все ещё интересно, чем эти двое занимались ночью. Он мог бы поставить свою палочку на то, что Гарри не рассказал ему всего, и это немного тревожит. Вопреки расхожему мнению, ему вовсе не льстит, что два парня воюют за него. На самом деле, ему совершенно не хочется быть причиной их ссор, а тем более не хочется, чтобы Генри причинил вред Гарри, что кажется весьма вероятным, учитывая, что первый — слизеринец. Хотя, наверное, то же самое можно сказать и про него. Могу ли я закончить эту вражду? Мысль прошибает током. Совсем скоро ему предстоит сделать выбор, как ни крути. Поттеры ставят его в невероятно сложную ситуацию, и Драко определённо должен будет сделать свой ход: отстраниться от обоих или… выбрать кого-то одного? Раньше выбор казался очевидным, но… Что Гарри, что Генри — каждый проник в его мысли и занял там значительное место. Каждый по своему хорош. У каждого имеется какая-то черта, которая нравится Драко. Гарри порой кажется огнём: ярким, тёплым, но порой обжигающим, если забыться. Генри же, наоборот, словно вода: успокаивает, обволакивает, принимает любую форму, которая будет угодна Драко, и она ближе и понятнее всего остального. Безопаснее. Драко всегда знает, когда остановиться, чтобы не утонуть. А вот с Гарри он понятия не имеет, что нужно сделать, чтобы не сгореть дотла от его обжигающих взглядов и прикосновений. Но хочет узнать. Гарри подходит совсем неслышно и садится рядом, устраивая конструкцию на столе, но Драко не обращает на нее ни малейшего внимания, а выпрямляется и рассматривает Гарри снова. С каждым разом, чем больше он смотрит на него, тем больше подмечает какие-то детали, которые отличают его от двойника. Причёска — самое очевидное. Очки — тоже. Но кто-нибудь заметил, что у Гарри обычно уголки губ опущены вниз, а у Генри приподняты верх? Кто-нибудь знает, что у Гарри меж бровей глубокая морщинка, которой нет у Генри? Кто-нибудь увидел, что у Гарри кожа чуть светлее, словно это он проводит проводит половину жизни в подземельях? — Привет, — произносит он первым. — Привет, — эхом отзывается Гарри и улыбается. Он выглядит более растрепанным, чем обычно, но в то же время… умиротворённым. Такой Поттер, совсем не похожий на себя прошлого, притягивает взгляд. — Как прошел урок? — Вполне неплохо. У Лонгботтома оказывается есть неплохие способности к Зельеварению. Ему нужен только терпеливый наставник, — делится Драко и кивает на стеклянную луну. — Вижу, ты разобрался с ней. Собранная она кажется такой красивой. — Верно, закончил пару часов назад. Не слышал, что произошло во дворе? — А что там произошло? — Да ничего особенного, — пожимает плечами Поттер, пытаясь скрыть улыбку, и Драко еле заставляет себя отвернуться. Он крутит луну одним пальцем, наблюдая, как тень на ней становится больше, а потом снова уменьшается. И какое-то время они оба завороженно глядят на нее, думая каждый о своем. — У луны две стороны, — вдруг шепчет Гарри. — Но без обеих сторон она не является полноценной. Я внезапно подумал, что… с недавних пор чувствую себя цельным. — Понимаю, — вздыхает Драко и молчит минуту, чтобы подобрать правильные слова. Ведь, об этом невероятном факте хотелось поговорить, и это отличный шанс узнать друг друга поближе. — Все-таки, удивительно, что Генри появился в нашей реальности. Он здесь недолго, но кажется, что целую вечность. Я успел привыкнуть. — Не поверишь, но я думаю точно так же, — снова улыбается Поттер широчайшей улыбкой. Невероятно красивой улыбкой. И почему Гарри так мало улыбается? Ему это определённо идёт. Драко засматривается, и едва слышит следующие слова. — Не хочешь прогуляться? — Почему нет? Думаю, свежий воздух нам не помешает, — соглашается Драко рассеянно. Нам. Сейчас это слово кажется таким громким, словно… но слизеринец не стал продолжать эту мысль, а просто отправился за Гарри. Луна осталась на библиотечном столе у окна — свою роль она уже выполнила.***
Гарри вдыхает полной грудью ночной воздух и смотрит на Драко, что запрокинул голову наверх, пытаясь увидеть едва проявившиеся звезды. Они идут медленно, не спеша, совсем бесцельно, куда ноги сами ведут, наслаждаясь невероятно тёплым и спокойным вечером. — Люблю звезды, — проговаривает Драко, протягивая руку к небу. — Я даже успел забыть насколько я их люблю, пока сейчас не увидел. — Я тоже в прошлом любил смотреть на звезды. В детстве я плохо спал по ночам и иногда выбирался из чу… своей комнаты, — быстро исправился он, не желая казаться ещё более странным. — Смотрел из кухонного окна на ночное небо и мечтал отправиться туда, вверх и собрать немного звёзд, чтобы украсить ими стены в комнате. Пока не узнал, что они огромные и обжигающие, — Гарри дёрнул уголком губ и засунул руки в карманы брюк. — Но все равно прекрасные. — Не поверишь, я тоже хотел собрать звезды, — широко улыбается Драко и переводит на него весёлый взгляд. — Конечно, сейчас собрать их мы не сможем, понимая суть, но… — он протягивает руку к Гарри и щёлкает пальцами. — Sparsio siderum. Искры маленьких звёзд вылетают прямо из кончиков пальцев, и рассыпаются в воздухе, медленно опадая вниз, растворяясь в земле. Гарри изумлённо охает, а потом пытается поймать ладонью одну искорку, но та моментально тает при прикосновении, как снежинка. — Невероятно! — восторженно шепчет он. — Ты владеешь беспалочковой магией? — Не совсем, — пожимает Драко плечами. — Я настолько сильно хотел, чтобы звезды были со мной, что упросил маму придумать заклинание. А потом просто повторял его снова и снова, пока не получилось — я ведь тогда ещё даже не получил тренировочную палочку. Да и вот так, по щелчку, выглядит эффектные, — ухмыляется он самодовольно и эта улыбка больше не вызывает раздражения в груди, а совсем даже наоборот. Гарри не может оторвать от неё счастливого взгляда. — Согласен, — кивает он, и продолжает идти, едва не споткнувшись. — Научишь меня? — Конечно. Нужно найти подходящее место. Они идут к квиддичным трибунам, забираясь на самый верх. Мир вокруг уже погрузился в полноценную темноту, вечер обволакивает приятной прохладой, и в эту секунду Гарри понимает, что давненько ему не дышалось так легко. — При этом заклинании главное — мыслеобраз и положительные эмоции, — начинает говорить Драко поворачиваясь к нему всём телом. — Как с патронусом? — сразу проводит аналогию Гарри. — Что-то вроде того, — немного неловко подтверждает Драко, словно не уверен в том, что говорит. — Но для искор не нужны сильные воспоминания, только правильный настрой. У тебя не должно возникнуть с этим проблем, — усмехается он и снова щёлкает пальцами. — Sparsio siderum. Россыпь звезд вылетает так легко и непринуждённо, что Гарри снова чуть не задыхается от переполняемого его восторга. Грудь переполняет давно забытое чувство, словно он вернулся в то время, когда впервые увидел магию, поверил в настоящее волшебство. — Sparsio siderum, — повторяет он послушно, щелкая пальцами. Ничего. Гарри еле сдерживает разочарованный стон. — Ты немного напряжён, — мягко проговаривает Драко и берёт правую руку Гарри, разгибая его ладонь. — Почувствуй магию в них. Ты привык пользоваться палочкой и постоянно направляешь намерение туда. Принцип тот же, но магия должна оставаться на кончиках пальцев, как некое тепло, — он начинает ласково массировать подушечки пальцев, а Гарри просто наслаждается этими прикосновениями и думает о том, чтобы Драко никогда больше не отпускал его руки. Но он отпускает и переводит на гриффиндорца вопросительный взгляд. — Вот, чувствуешь, как здесь становится тепло? При заклинании должно быть такое же ощущение, но только изнутри. Попробуй. Гарри кивает и закрывает глаза, чтобы лучше акцентировать своё внимание на остатках тепла от прикосновений. Совсем неуверенно, тихо, словно боясь всё испортить, Гарри произносит заклинание, щёлкая пальцами. — У тебя получилось, — шепчет Драко, и Гарри открывает глаза, наблюдая, как маленькие звёздочки опадают вниз. — Я в тебе не сомневался. Мерлин! Разве можно почувствовать себя ещё счастливее? Гарри пододвигается ближе и благодарно сжимает его ладонь, поглаживает большим пальцем. Он не знает как иначе выразить восторг от того, что Драко и правда сказал это вслух. Одно «не сомневался в тебе» напрочь снесло все воспоминания об их вражде, и как бы Гарри ни старался раньше наладить их общение, отбросить прошлое получилось лишь после этих слов. Теперь он и правда чувствует, что всё иначе. И то, как Драко опускает ресницы под его взглядом, как позволяет прикосновению длиться больше, чем было бы прилично, как поворачивает ладонь, переплетая их пальцы… Гарри физически чувствует, как в груди горит незримая, но крепкая связь между ними, которую никто не способен разорвать. Драко поднимет взгляд серых глаз с россыпью ярких звёзд в глубине, и стена, которая всё время была между ними, постепенно разрушилась. Теперь они видят, видят друг друга новыми глазами, и всё никак не могут насмотреться. Застенчивые полуулыбки, брошенные украдкой, освещают мир ярче, чем все бесчисленные небесные тела, оторванные друг от друга сотнями тысяч миль пустоты без жизни.***
И кому нужны эти слова? Драко впервые не хочет ничего говорить, хотя в голове море невысказанных чувств, о которых он раньше даже не догадывался. Он хочет сказать Гарри о том счастливом огоньке в его зеленых, глубоких глазах. Он хочет рассказать о нежных пальцах, которые поглаживают его руку, и попросить, чтобы время остановилось в этом моменте. Он хочет сказать, насколько сейчас Гарри невероятен. Но вместо этого он кладёт вторую свою руку поверх и слегка сжимает. — Никогда ещё я не чувствовал себя… — проговаривает Гарри. — Таким свободным, — заканчивает Драко. Это похоже на полет. Не как полёт на метле, ведь там нужно контролировать множество вещей, таких как равновесие, скорость, осанку, сопротивляемость ветру. И даже если они являлись ловцами и чувствовали себя на метле вполне уверенно, выполняя различные трюки в воздухе, то всё равно сейчас это ощущение кажется другим. Совершенно другим. Волнующим, прекрасным. И хочется, чтобы этот вечер никогда не заканчивался. Но время неподвластно человеческим желаниям и просто продолжает бежать вперёд, подгоняя и их. Первым отмирает Гарри и мягко забирает свою руку обратно, краснея до самой чёлки. Драко мог бы подшутить на ним или, может, дотронуться до его щеки, чтобы почувствовать исходящий от него жар, но… спешить не хочется. Ему безумно нравится тот темп, в котором они медленно движутся навстречу друг другу. Драко выдыхает и смущённо отворачивается. — Скоро комендантский час, — выдавливает Малфой, не зная, что ещё ему сказать. — Да, нам пора, — соглашается Поттер. Но оба не решаются встать, ожидая действий от друг друга. — Мы не можем остаться здесь навечно, Гарри, — шепчет Малфой. — К сожалению, — вздыхает он и наконец-то поднимается, даже не догадываясь, какой кульбит сейчас сделало сердце Драко. — Что ж, спасибо за заклинание. — Пустяки, — улыбается он, и они спускаются вниз. Уже возле входа в замок, Драко решает затронуть интересующую его тему. — Чем займешься вечером? Снова будешь с братом делать таинственные дела и составлять коварные планы? — Не сегодня, — качает головой Гарри, усмехаясь. — Мне нужно появиться в гостиной и показать себя, иначе Гермиона и Рон приготовят из меня отбивную. — Понимаю, — хохочет Драко. — Я уверен на всё сто процентов, что меня ждёт Панси, которая перебрала все рецепты приготовления Малфоя, — он затихает и решается спросить. — Но что вы вчера делали? Почему ты был таким странным? — Просто разговаривали, — пожимает плечами Гарри. Они идут по пустым коридорам, и ему приходится понизить голос, чтобы никто не услышал не предназначенное для их ушей. — Я снова сказал что-то не то, и Генри не так меня понял… Но в конце концов мы пришли к согласию и сейчас всё хорошо. Правда. — Замечательно, — выдыхает Драко. — Я не хотел бы стать причиной ваших ссор. — Прости, — Гарри смотрит на него грустными глазами. — Мы больше так не будем. — Мерлин, Поттер! — снова хохочет Драко. — И почему это звучит так по-детски? Гарри опять пожимает плечами и подхватывает смех. И на прощание, он снова касается Драко, тыльной стороны его руки, словно хочет оставить невесомое ощущение тепла на ночь, прежде чем раствориться в темном коридоре. А Драко идёт, идёт, идёт до гостиной, в пьяном от этого волшебного вечера состоянии и находит в гостинной Панси. И только теперь понимает, что за ощущение преследовало его всё это время. Девушка сразу подходит к нему, отводит к окну, падая на подоконник, за которым едва видно очертания луны, сквозь черное озеро. — Что произошло? — Панс. Я пропал. Пропал, — стонет он и утыкается в её колени. — Безнадёжно пропал. Хочется сказать что-то ещё, объяснить, выразить словами терзающие душу чувства, но он лишь безвольно открывает рот, не в состоянии ничего сформулировать. Слова пусты, словно скорлупка ореха, ими не выразить по-настоящему важное. Его бы сейчас понял только сильный легилимент, но среди друзей такого не водилось. Панси остаётся лишь гладить его по голове, пока он утопает в своих чувствах и повторяет про себя: Я пропал, — так, словно один вечер может изменить всю его жизнь. Впрочем, так оно и было.