призрак прошлого

Вечер трудного дня. Весь день группа готовилась к концертам,пальцы разодраны от струн, в горле пересохло, голова болит. Восемь вечера. Начали в восемь утра. Домой. «Недалеко. Прогуляюсь» - подумала Наушня. Вечерний город. Петербург. Толпы людей, толкающихся со всех сторон, узкие улочки. Кто-то говорит по телефону, может со своими друзьями, родителями, может с детьми, может с любовниками. Кто-то просто слушает музыку, может попсу, может рок или электронику, «Может даже наши песни». Кто-то курит, кто-то только закурил, кто-то бросает, может кто-то бросил вчера, а сегодня снова сигарета между пальцев; подростки с электронными сигаретами, огромные клубы дыма с миллионами разных ароматов. Всё эти люди куда-то торопятся, их кто-нибудь ждëт, «И меня ждут». У каждого своя жизнь. Сложно поверить, что у всех тех людей, которых мы видим в первый раз и, вероятно, в последний, у всех них такая же жизнь. Они прожили, наверное, больше нас. У всех свои проблемы, родственники, у кого-то дети, мужья и жëны, друзья. Всё они учились в школе, возможно в колледже или университете, у взрослых есть работа. Поверить трудно. Так много людей, так много судеб. Так много несбывшихся надежд, мечт, разбитых волной о камни. Так много радостей и печалей, но до всего этого практически никому нет дела. Как и нашему герою. Все его мысли сейчас только об одном человеке. И это, к сожалению, не его девушка, которая ждëт его дома. Это не его друзья, не близящийся тур, не музыка. Костя. Что с ним происходило всё эти годы? Где он был? Чем занимался? Окончил-ли колледж? Что с ним? «Вспомнишь говно…» - звонок с неизвестного, но было ясно, кто это. - Приветствую! – раздалось в трубке, - Доброго вечера, Наушня! – голос даже не звучал пьяным. Уже хорошо. - Привет, что-то срочное?.. – он говорил устало, но звонок Кости значительно взбодрил его. «Сеня ждëт» - Да я извиниться хотел, за то, что наша первая встреча произошла именно так. Кстати, хорошо, что ты не менял номер. Представь, если бы это был кто-то другой. Прикинь, тебе звонит какой-то чел, и просит Наушню к телефону ха-ха-ха, - тот залился смехом. «Таким я его помню, придурошным. Смеющимся с какой-то фигни.» «Я не поеду к нему» «Меня ждут» «Я хочу поехать к нему» «Сейчас, он не кажется тем ублюдком, что пару дней назад» «Сейчас или никогда» «Не общайся с этим «старым другом». Хуже будет» - голос Сени раздался в голове. «Никогда» - Шня.. ты куда пропал? Не хочешь со мной говорить?.. Правильно... «Сейчас» - Может я зайду? Чаю выпьем, как в старые добрые? - Опа, - Костя был явно удивлëн, - заходи, если хочешь. У тебя же есть деньги, да? Можешь в магазин зайти, там рядом, - Костя опять завёлся, будто ничего не было, словно они всегда были и остались лучшими друзьями, если не больше, -  к чаю захвати чего-нибудь, и пачку сигарет возьми, любую, пожалуйста, - Костя оживился и, судя по звукам стал убираться в квартире. - Ладно, - Наушня тяжело выдохнула, видимо сам не понимая, что он вообще делает, - только адрес скинь, а то я потеряюсь. За столько лет, он так и не научился нормально ориентироваться в городе, от студии – домой, из дома – в студию. Да и не запомнил толком, где его квартира. - Понял-принял. Сейчас скину. «Привет, лови..», как говорится, я скинул. – Наушне пришло смс с адресом. «Привет, лови» - он всë ещë слушает Нервы? Или просто запомнил. Он почти не изменился, не считая бухла. Хотя, было ясно ещë тогда, что он сопьëтся. Вот он стоит у парадной. «Что я здесь делаю? Меня ждёт Сеня». «Вперёд!» Наушня позвонила в домофон. «92 квартира. Ха-ха, Песня была такая, «92» Каплана» - Здравствуйте, я ваша Норвежская тётя! – раздалось в домофоне. - Костя, блин! Ха-ха-ха! – восьмибитная музычка, оповещающая об открытой двери. Первый этаж. «Что я здесь делаю?» Второй этаж. «Сеня меня убьёт!» Третий этаж. «Оь, Костя!!» Костя стоял на лестничной клетке в шортах и футболке; наброшенный халат развивался на сквозняке парадной. В руках он держал белую чашку, со стёртым рисунком, но узнаваемым. «Он всё ещё не разбил эту чашку? Он вообще меняется? Эта кружка была у него задолго до нашего знакомства и, я уверен, она переживёт и его и меня» - Может зайдёшь? Или так и будем сидеть в парадной. Как в старые добрые. – Наушня опомнилась и последовала приглашению Кости. Тот закрыл дверь и пополз в уголок, именовавшейся кухней. – Чай, Кофе, потанцуем? - Вот кстати, - вспомнила Шня и, пнув пакет со сладостями, отправилась на поиски ванной. - О! Парламент! Наушня, я тебя обожаю! – донеслось с соседней от ванной комнаты. Наушня зашла в комнату, где по подоконнику уже расплылся Костя, смакуя новые сигареты. - Ты всё ещё играешь? – Спросила Наушня, окидывая взглядом Сталь, одиноко стоящую в углу. - Практически нет, лень как-то, - Костя взялся разбирать пакет, - но струны новые, Ernie Ball. С зарплаты купил, сыграешь чего… - не успел Костя предложить, Наушня уже залетела в кухню со Сталью в руках. Играл «Бочку». - «Сука нахуй надо жить»… - Начала Наушня, Костя уж подпрыгнул в душе. Последний раз он слышал эту песню лет шесть назад, когда ещё было «Ро», - «Меня можно застрелить…» - «Убейте меня бочкой…» - слабо подпел Костя, ошарашенный чувством ностальгии, - «Никому не нужен я, Все забейте на меня, Поставьте на мне точку…» - с каждой строчкой его вид становился мрачнее и задумчивее. – Я же говорил, что ты играешь значительно лучше, вон импровизацию какую-то творишь… Наверное даже и слух развил, да? - Я в музыкалку ходил, - Наушня перестала петь, но играть неистовое соло продолжила, - правда не закончил, группа, всё такое. - Я всегда верил, что у тебя всё получится. Так, чай или кофе? - Давай чай. – Наушня стала играть знакомые песни; песни, отыгранные за сегодня десятки раз или сотни. Костя принялся наливать воду в чайник и искать чистую кружку. - Вот нашёл! С апельсинами кружка пойдёт? И яблоки тут ещё нарисованы… - Костя рассматривал эту кружку, будто видел её в первый раз. - Главное, чтобы в ней был чай. Пусть хоть хуй будет нарисован.  - ХУЙ! ТОЧНО! – Костя выбежал из кухни и стремительно вбежал обратно, держа в руках белую кружку, на которой красовался полустёртый хуй, внизу было подписано, неудивительно, «ХУЙ» - Костя! – Наушня залилась смехом, - Откуда?! Ха-ха-ха! - Скучно было, дай, думаю, из хуя чаю выпью. - Как в старые-добрые, мочу пил, да?! Ха-ха-ха! - Бокалов не хватает. Со следующей зарплаты надо будет купить. – Костя потянуся за второй сигаретой, запивая чаем пряники, принесённые Наушней; перевёл взгляд на летающих птиц за окном. Повисло молчание… - Как там Аристархыч? Иисусень? - Круто живут, играем. - Как там с группой? Вижу дела пошли в гору? - Да, всё круто. Пишем песни, играем. Раньше по барам каким-то шлялись. Недавно нас взял под крыло лейбл один. Тур нам выбили. Небольшой, но… - Тур?! Серьёзно! – Костя подскочил, и начал расхаживать по комнате, - Это офигенно! Поздравляю! - Я сам в шоке был! Вчера только узнали, весь день как на иголках! С утра репетировали. Все просто невъебически рады. - Городов немного, но больше чем один, объезженный вдоль и поперёк. - Чувак, один концерт в Москве чего стоит! Если дали вам выступить – значит есть слушатели. Может со Светкой пересечёчесь. - Как она там, кстати? – Этот вопрос поставил Костю в тупик. Он давно не общался со Светкой, да и вообще кроме редактора ни с кем толком не говорил. - Вроде в сольную карьеру ушла. Гастролирует, наверное. Не знаю. У тебя же девушка есть, да? Или жена? – Нужно было перевести тему, а то Наушня бы накидала кучу вопросов, почему он не общается со Светкой, брат же, всё-таки. У Кости не было ответа ни на этот, ни на тому подобные вопросы. Просто не доводилось поговорить. - Девушка. - А ты говорил: «Ни одна девушка не захочет со мной общаться». Как вы познакомились? Рассказывай! – Он взял последний пряник и обхватил кружку с чаем – приготовился слушать и внимать. – Сейчас, секунду, - Костя поднялся с места, достал из шкафчика бутылку паршивого коньяка и добавил себе в чай. На немой вопрос Наушня лишь покачала головой. – Ну, вещайте! - Если честно, я не очень-то и помню, как мы познакомились. Лет пять назад, она перешла в мой класс. Чудесным и неизвестным образом мы начали общаться. Она была единственной, кто меня поддерживал и вообще слушал. А потом как-то само накатило, закрутилось-завертелось, понимаешь? – Костя внимательно слушал, или просто хорошо притворялся. Потихоньку попивая свой чайный коктейль, - Я хотел тогда бросить музыку к чёртовой матери, бросить вообще всё, чем занимался. Я вообще не хотел ничего делать. Любой человек, я был уверен, прошёл бы мимо, но Сенька как вцепилась, поймала меня, пока я летел в эту бездну. Она вернула меня к жизни, помогла вернуться в музыку. Тогда я твёрдо решил пойти в музыкалку, даже не пианино чуток научился. Так, пару аккордов и гаммы… Блин, пряники кончились! - Ты же вроде ещё что-то приносил? Сейчас гляну, - Костя полез под стол в поисках пакета, дабы достать оттуда пачку печенья. - Она, кстати не хочет, чтобы я с тобой общался. - Может и правильно, - Он гордо вскрыл печеньки и повернул их к Наушне. Что конкретно он хотел от Шни, никто объяснить не мог. Просто желание найти Наушню и поговорить, вдруг захватило сознание. Ему даже показалось, что они могли бы снова стать друзьями, как раньше. Они могли опять болтать ночами, гулять. Не выйдет. Время шло, но Костя ни капельки не изменился. «Надеюсь, он не спросит, почему я ушёл. Я ведь и сам не знаю ответа. Все эти годы я пытался найти ответ, но так и не смог. Изо дня в день, месяц за месяцем я просто существовал, думал, однажды, я пойму. Я всё ещё не понял, для чего я ушёл. «Ушёл» - громкое слово. Никуда я не уходил, я жил всё в том же городе, ничего не менял. Окончил колледж, даже с красным дипломом. Я тогда бросил все силы на учёбу, погрузился в это. Без цели и особого желания. Просто почувствовал, что должен. Что так будет правильно. После колледжа я смог устроиться на работу в премерзкое издательство, подавляющее мои порывы сделать что-то глубокомысленное. Им нужно было что-то простое, незамысловатое, не относящееся к книге, только к названию. Придурки. Для них, книги – просто способ заработать, они не видят в них порталы в новые миры, не видят мыслей автора. Они видят лишь деньги. Считают себя благодетелями, богами. Дескать, дают возможность никому не нужным, ничего не понимающим и глупым недо-писателям заработать копеечку. Они – ничего не понимающие и глупые. Почитают всех нулями, а единицами – себя. Писатели способны открыть людям истину, открыть свою душу и сердце, даже если на деле это простая сказка про колобка. Люди судят книгу по обложке, и только так. Я стараюсь, чтобы суждение это было приближено к правде. Но если в названии написано «ХУЙ», то и на обложке именно он и должен красоваться. А то, что книга и не о хуях вовсе, а название – лишь символизм, никого это не волнует. Я погрузился с головой в эту несправедливость. Я боролся, я и сейчас стараюсь вбить правду в глупые умы редакторов. Думаю, они меня скоро уволят, им не надо такого скандального человека, как я. Я потеряю работу, не смогу себя обеспечивать. Когда-то я хотел поступить в университет, два года я подавал документы, но ни разу не взяли. Заваливал вступительные экзамены. В этом году даже пытаться не стал. Я обречён. Если так и продолжится, то скоро я буду бегать к Наушне лишь чтобы попросить денег или сходить вместе в ресторан. После меня заест совесть, и я просто умру с голода. Я не хочу обрекать Наушню. Опять. Зачем я вообще припёрся на этот концерт? На кой чёрт вообще вернулся в его жизнь? Я знал, что его жизнь наладилась, но всё равно пришёл. Знал, что у него толпы фанатов, и что у него эта Сеня есть. Не нравится она мне. То есть я даже рад, что в его жизни появилась девушка. Она, наверное, понадёжней меня. Наушня – моя единственная надежда вылезти из этой кучи дерьма, в которую я забирался годами. Я устал жить так. Надо что-то менять. Нужно выбираться, начинать новую жизнь. С музыкой у меня не сложилось и вряд-ли сложится (Чёрт, говорю как он раньше), надо заняться чем-то серьёзным. У него же получилось, да? И у меня получится. Я значительно хуже, чем он, но я смогу. Я брошу все силы, поступлю в университет, брошу все силы, как тогда. Я должен что-то менять. Без Наушни я не справлюсь. Главное – не потерять его снова»