Трофей

      – Нет.       Эфир упирает руки в бока и упрямо хмурится. Моракс в ответ, естественно, смотрит спокойно и практически безучастно.       – Боюсь, Эфир, я не спрашиваю твоего мнения, – корректно уточняет он, и Эфир фыркает.       – Возьми кого-то другого, меня оставь в покое, – чеканит Эфир.       Моракс задержал его после завтрака, и, наверное, даже хорошо, что все уже разошлись: хоть свидетелей у этой сцены не будет. Он просит поехать с ним на какое-то мероприятие в Сумеру, и у Эфира нет ни малейшего желания изображать послушного супруга в ошейнике перед толпой королей, королев и их точно таких же невольных слуг.       Моракс уже выздоровел, ходит теперь без рогов и хвоста, одевается строже, и оттого его образ кажется более суровым. Словно даже нагоняет неприятные ощущения одним лишь видом.       – В данной поездке мне нужен именно ты. Вдобавок, смена обстановки пойдёт тебе на пользу. Поэтому, пожалуйста, обсуди с Меногиасом наряд, и будь готов завтра к восьми. Сюин уже предупреждена, она поможет тебе собраться утром.       – Я не поеду, – чётко по словам выговаривает Эфир. – Мне нездоровится, возьми Венти.       Должна же у него быть хоть какая-то воля. Он не вынесет целый день наедине с Мораксом! Это же сродни пытке! А ещё и дорога в каждую сторону займёт час!       – Как я уже сказал: это не вопрос, – повторяет Моракс, ещё раз окидывает взглядом, разворачивается и покидает трапезную.       Эфир провожает его недовольным взглядом, а затем шумно выдыхает и уходит к себе в комнату. Зайдя, он отпинывает обувь к стенке, словно это она во всём виновата, забирается на кровать и усаживается в подушках. Он угрюмо пялится в окно, и о предстоящей поездке не хочется даже думать.       Он. Не. Поедет. Мораксу придётся силком тащить. Плевать. Это его имидж будет испорчен, Эфиру абсолютно всё равно.       Да что ж за напасть такая? После смерти Аяки Моракс снова не трогал Эфира, и, наверное, стоит за это сказать спасибо Венти. Практически неделю Эфир жил, можно сказать, в своё удовольствие, и тут вдруг это.              Прекрасно.       Просто восхитительно.       Перспектива выехать куда-то из Нефритового дворца, конечно, очень прельщает, потому что здешние интерьеры уже, мягко говоря, набили оскомину. Но в этот раз ему не разрешили взять ещё кого-то, и вот это уже является проблемой. Эфир не хочет проводить весь день в компании Моракса, ходить с ним под руку и дежурно улыбаться, как прилежный супруг.       Очень капризно и абсолютно по-детски не хочет.       Раздаётся стук: Эфир чувствует, что это Меногиас. Тот приоткрывает дверь, выдержав некоторую паузу, и заглядывает в комнату. Видимо, понимает, что сам Эфир не пригласит.       – Можно? – мягко улыбается он.       – Я никуда с ним не поеду, – отвечает Эфир, но, тем не менее, приглашающе кивает. Меногиас проходит и присаживается на край кровати.       – Эфир, мне жаль, но ты же понимаешь, что если он решил, то воевать уже бесполезно.       Эфир супится и прячет нос в коленях, крепче обнимая их, и рассматривает узор на покрывале. Почему все всегда решают за него? Всю жизнь. Сначала родители продали его ещё до зачатия, потом, проигнорировав этот факт, воспитывали как наследника престола и постоянно указывали, что и как делать. Теперь, вот, Моракс.       – Ты будешь просить Сюин заплести тебя? – спрашивает Меногиас, чуть погодя.       – Буду, – ворчит Эфир.       Конечно, он прекрасно понимает, что у него нет выбора. И от этого вдвойне обидно. Даже втройне.       – В таком случае я подберу украшения, – кивает Меногиас. – Есть какие-то пожелания по фасону? Хочешь традиционный Лиюэ?       Эфир вдыхает, чтобы ответить «да», но затем заглядывает Меногиасу в глаза и серьёзно спрашивает:       – Можешь сделать что-нибудь похожее на фасон Каэнри’ах?       – Хорошо, – улыбается Меногиас. – Надеюсь, не подведу. Синий, белый, коричневый и золотой?       – Да, верно, – кивает Эфир и снова плотнее обнимает колени. Хоть что-то в поездке будет хорошее. – И в этот раз не делай манжеты, пожалуйста.       – Хорошо. Мне всё равно придётся вшить некоторые орнаменты, свойственные Лиюэ, но я постараюсь, чтобы они были неброскими. Ладно?       Эфир снова кивает. Что ж, хоть от себя противно не будет. Разве что от факта ношения ошейника и серьги…       Меногиас уже встаёт и отходит к двери, когда Эфир осекается и сползает с кровати.       – Меногиас, – Эфир хватает с тумбочки брошь и протягивает Меногиасу. – Можешь, пожалуйста, как-нибудь пристроить?       – Конечно, – тот принимает брошь, мягко улыбаясь, кивает и выходит из комнаты.       Костюм приносят на следующее утро, и у Эфира практически наворачиваются слёзы: одеяние действительно очень похоже на парадную форму, которую он носил дома. Белые свободные рубашка и шаровары, тёмно-коричневые ботинки по колено и такого же цвета пояс, а сверху – тёмно-синяя накидка. Отдельно в коробочке лежат всякие аксессуары: цепочки, застёжки, броши, среди которых и родная. Все изготовлены в цвет, выглядят лаконично и изысканно. Эфир действительно благодарен Меногиасу за старания.       – Господин, спина всё ещё чешется? – тихо уточняет Сюин, пока Эфир снимает одежду. Естественно, она не может не заметить уже наверняка покрасневшие следы ногтей вокруг светящихся марок под лопатками. – Может быть попросить доктора Байчжу посмотреть?       – Не стоит, это скоро пройдёт, – врёт Эфир, улыбаясь при этом как можно убедительнее. Кажется, она поверила.       В этот раз Эфир не отказывается от помощи Сюин: позволяет одевать себя, прилаживать все складки, тщательно подбирать места всем украшениям. После, когда наряд готов, конечно же, позволяет себя заплести. Сюин очень ловко обращается с украшениями: она без каких-либо инструкций от Меногиаса за секунды закрепляет всё по местам, словно сама придумывала их расположение. Кажется, никто из предыдущих слуг Эфира не отличался такой ловкостью рук. И такой проницательностью: Сюин каким-то образом очень чутко распознаёт настроение и Эфира, и Моракса, если ей доводится их видеть. Она может понять по одному только взгляду, поссорились они или нет.       – Желаю вам приятной поездки, господин, – улыбается она, закрепляя на поле накидки брошь Эфира. – Надеюсь, Владыка не будет вам сильно докучать.       – Спасибо, – также улыбаясь, отвечает Эфир.       В самую последнюю очередь Сюин надевает серьгу и чокер. Видимо, хочет, чтобы Эфир носил их как можно меньше, даже если всего лишь на считанные минуты. И он за это правда благодарен.       Эфир рассматривает себя в зеркало. Одежда сидит как влитая – Меногиас действительно мастер своего дела, пусть это и всего лишь «хобби». По краю накидки видны традиционные узоры Лиюэ, но они вышиты так прозрачно, что заметны только когда свет падает под определённым углом. Интересно, согласовывал ли он костюм с Мораксом? Не слишком ли это раздражающее пренебрежение стилем Лиюэ? Впрочем, неважно.       Тяжко вздохнув, Эфир прощается с Сюин: он дойдёт до выхода сам. Хочется попробовать надышаться перед смертью и побыть в одиночестве перед сутками в компании Моракса. Даже думать об этом противно…       Когда Эфир выходит за главные двери, на самом краю площадки он видит Моракса, который уже ожидает около транспорта. Сумерский съезд, на который они отправляются, – ежегодное мероприятие, в котором участвуют многие правители, обсуждают всякие важные вопросы. Потому и организуется он так или иначе вскладчину. Например, транспорт организуется Фонтейном, поэтому ехать им предстоит в какой-то странной полумеханической конструкции, которую называют «небесным поездом». Они перемещаются по каким-то сетям, которые проложены магами Фонтейна прямо в воздухе, и при необходимости они дотягивают нити до нужных мест, например, до Нефритового дворца.       Моракс одет парадно. Эфир видел подобные его одеяния только когда приезжал с визитом с родителями. Роскошное ханьфу со свело-коричневыми верхними одеждами и белыми нижними, с узорами из чешуек и геометрических орнаментов; умеренное количество украшений. По одеянию сразу видно состоятельность, но нет перегруженности деталями, которая обычно свойственна королевским нарядам. По одежде даже создаётся впечатление, что при необходимости Моракс сумеет в ней и сразиться: она кажется удобной и достаточно лёгкой.       И снова бросается в глаза, что Моракс стоит абсолютно один, без охраны. Это кажется даже немного странным на фоне недавнего ранения, но кто такой Эфир, чтобы волноваться за сохранность Моракса. Он подходит, чинно заложив руки за спиной, и смотрит просто перед собой, не поднимая взгляда.       – Прекрасно выглядишь, – говорит Моракс и протягивает руку, собираясь коснуться щеки, но Эфир отворачивает голову, безмолвно демонстрируя своё мнение по этому поводу. Моракс опускает руку, словно ничего не произошло, а затем указывает на раскрытые двери «вагона». – Прошу, проходи.       Эфир заходит и быстро оглядывается. Интерьер стильный и при этом довольно простой: гостевая зона с двумя стоящими друг напротив друга диванами, за ними – буфет с какими-то фруктами и напитками. Эфир уже ездил в похожих, потому как на последние съезды родители брали его с собой, поэтому ничего нового он не увидел. Разве что очевидно, что этот вагон предназначен для двоих или троих пассажиров, никак не шестерых, как они ездили раньше. Эфир сразу занимает место на одном из диванов и вперивает взгляд в окно, демонстрируя, что ему не интересны какие-либо разговоры. Будь возможность, он бы и сел куда-нибудь подальше, чтобы Моракса не видеть, но увы. Тот садится напротив, достаёт книгу и углубляется в чтение.       Весь час и двенадцать минут поездки Эфир смотрит в окно. Внизу проносятся различные пейзажи: горы, поля, леса. Королевства сменяют друг друга, рядом то и дело виднеются такие же вагоны – Сумерский съезд действительно важное событие, и, наверное, стоило бы гордиться, что Моракс выбрал для поездки именно Эфира.       Но как-то не хочется.       Когда они приезжают и ступают на платформу Академии Сумеру, Эфир прилежно идёт рядом с Мораксом, с трудом игнорируя желание отойти хотя бы на шаг, и вдруг осознаёт одну очень неприятную вещь: люди пялятся.       И это именно то, о чём Эфир даже не подумал. Все знают, что Каэнри’ах пал. Все знают, от чьей руки. Но вряд ли кто-то знал, что каэнрийский принц теперь в статусе супруга убийцы. Контракт ведь держался в тайне. Люди пялятся, переговариваются за спиной, шепчутся в открытую, чуть ли не тычут пальцами. В основном удивлённо, Эфир не чувствует в чужих аурах каких-то негативных эмоций, но такое внимание не способствует поднятию и без того напрочь испорченного настроения.       Эфир быстро привыкает к обилию людей и аур вокруг, к их пёстрому разнообразию: есть пара хитрых приёмов, которым пришлось обучиться ещё в детстве, когда родители стали брать на различные мероприятия. Эфиру и Люмин с их чувствительностью действительно иногда сложно находиться в столь разношёрстных толпах.       – Если станет плохо, сообщи мне, ладно? – вдруг наклоняется и тихо говорит Моракс, вновь изображая сочувствие. Эфир дежурно кивает и продолжает идти рядом, приветственно улыбаясь окружающим: конечно же, последний, к кому Эфир пойдёт в случае чего, будет Моракс.       Они проходят в главный зал. Вокруг много-много людей: короли, королевы, правители, личные стражи, ассасины, прислуга, учёные, пажи, наблюдатели. Сумерский съезд – давняя традиция, и здесь встречаются даже неприятели. Именно поэтому воздух так пропитан магией: здесь запрещены любые сражения, и учёные разработали магическую систему контроля, которая может помочь предотвратить любые покушения. Она уже несколько раз спасала жизни каким-то правителям.       Здесь есть знакомые лица, некоторые даже подходят к Эфиру и выражают сочувствие. Конечно же, после того, как выразят своё почтение Мораксу. Эта очерёдность понятна, но она в некоторой степени задевает, кажется насмешкой. Однако Эфир быстро привыкает: это неважно, это новая действительность и норма.       И даже к перешёптываниям за спиной он привыкает.       В расписании свободное время, несколько заседаний на разные темы, обед, снова встречи и заседания, полдник, снова встречи и заседания, ужин, опять встречи и заседания и, наконец, отъезд домой. И всё время придётся торчать рядом с Мораксом, пытаясь найти себе занятие. Конечно же, занятие, не подразумевающее наличие книги или блокнота. Когда Эфир приезжал с родителями, они брали их с Люмин только на важные для королевства встречи, а всё остальное время они проводили в компании таких же королевских сорванцов. Сейчас же, естественно, такой привилегии нет.       Моракс заканчивает очередной разговор, и они проходят чуть дальше. Эфир даже не слушает: витает в мыслях, рассматривает интерьеры и одеяния гостей, пытается угадать, кто откуда лишь по одежде. Или по ауре. Это, между прочим, довольно занятная игра. И вдруг Эфир ловит себя на каком-то странном, словно знакомом ощущении.       – Выражаю своё глубочайшее почтение Владыке Лиюэ, – вдруг откуда-то сбоку подходит молодой человек, одетый в форму, похожую на парадную сумерских учёных, но с некоторыми отличиями: вставками и вышивкой в виде четырёхконечных звёзд. Он низко кланяется, а затем выпрямляется и смотрит прямо на Моракса.       А Эфир замирает и чувствует, как невольно подступают слёзы.       – Господин Моракс, – молодой человек говорит ровно, спокойно и крайне уважительно. По глазам видно, что он точно так же взволнован, но держит себя в руках. – Моё имя Альбедо, я из Каэнри’ах, но сейчас живу и работаю под началом Малой Властительницы Кусанали. Я хочу просить вашего разрешения провести какое-то время в компании вашего супруга.       Необходимое по этикету «если он позволит» повисает в воздухе неозвученным, потому что по абсолютно растерянному лицу Эфира и без того наверняка понятно, что супруг-то позволит. Эфир пялится на Альбедо, словно на призрака или плод свихнувшегося от одиночества воображения, и не может поверить своим глазам. Он думал, что все погибли. К моменту разрушения королевства Альбедо уже должен был вернуться с обучения в Академии, но они не успели встретиться. Эфир думал, что Альбедо – одна из тысяч каменных статуй на мёртвой земле.       Но вот он стоит перед ними.       Эфир поднимает голову и заглядывает в глаза Мораксу, боясь сделать даже лишнее движение, чтобы не лишиться возможности провести время с другом. Эфир очень боится услышать «нет», но морально готовится к нему. Хотя это невыносимо сложно.       Моракс бегло оглядывает Альбедо, а потом поворачивается к Эфиру и кивает, благосклонно прикрыв глаза.       И впервые приближается к тому, чтобы получить от Эфира благодарность.       Эфир едва заметно кивает, облегчёно выдыхает, делает шаг и крепко-крепко обнимает Альбедо, словно пытается удостовериться в его существовании.       – Я так рад тебя видеть, – шепчет он в чужое плечо.       – Я думал, вы тоже погибли, – выдыхает Альбедо, обнимая столь же крепко.       Объятия совсем-совсем не хочется разрывать. Альбедо кажется иллюзией, непозволительной роскошью, подарком судьбы – чем-то нереальным, но на самом деле столь желанным. Он гомункул, созданный когда-то в лабораториях Каэнри’ах, но воспитанный как самый обычный человек. Он прекрасный учёный и замечательный друг: они с Эфиром ровесники, и познакомились, когда Эфир проходил обучение в лабораториях. С тех пор часто виделись, общались, играли. Люмин он даже нравился чуть больше, чем друг.       В конце концов Эфир отстраняется, продолжая придерживать за плечи, словно Альбедо испарится, если не поддерживать с ним контакт. Они улыбаются друг другу, поначалу не находя слов.       Вдруг Моракс легко касается плеча, и Эфир оборачивается.       – Пожалуйста, возвращайся ко мне на трапезы, – негромко говорит он, затем кивает Альбедо и уходит.       Эфир неверяще выдыхает. Он не мог даже представить, что Моракс оставит их.       – Как вы? – Альбедо легко тянет за плечо, и они начинают идти в сторону, противоположной направлению Моракса.       – Давай, наконец, на «ты», – усмехается Эфир. Альбедо всегда при посторонних обращался на «вы» и отказывался переходить на более фамильярное обращение, хотя Эфир и Люмин сами разрешили. – Я больше не твой принц, теперь можно опустить формальности.       – Как скажешь, – улыбается Альбедо.       Он выглядит здоровым, довольным. Даже, можно сказать, счастливым, если сделать скидку на его довольно скромную мимику. Очевидно, что после катастрофы его приютили в Академии, и Эфир за это им очень благодарен. Он надеется, что остальных командированных тоже не оставили без крова.       – Бывало и лучше, – в конце концов отвечает Эфир, криво усмехаясь. – Но я рад, что ты цел, невредим, и что тебя тут не обижают.       – О, меня тут очень любят, – скромно признаётся Альбедо, дёргая бровью. – Малая Властительница Кусанали практически лично взяла меня под покровительство. Мне это очень льстит, и я не совсем понимаю причин такого благоволения, но, стоит признать, это очень облегчает жизнь и исследования.       Вокруг уха Альбедо красуется полупрозрачный символ лепестка – система единого знания Сумеру, Акаша. Должно быть, здорово облегчает исследования: таким образом доступны все знания, которые когда-либо были в Сумеру.       – Могу ли я спросить про самочувствие Люмин? – осторожно спрашивает Альбедо. Эфир прикрывает глаза и качает головой. – Мне очень жаль, – сочувствующе хмурится Альбедо, а потом осекается: – А что с твоей связью?       Эфир поднимает ладонь и чуть задирает рукав, демонстрируя пожелтевшую марку. Альбедо осторожно её касается, хмурясь, потом поворачивает запястье, осматривая его внимательнее.       – Ты связан с Мораксом?       – Да.       – Я надеюсь, тебя не обижают? – тихо спрашивает Альбедо, отпуская руку и пытливо заглядывая в глаза.       – Я… Нет… – дёргает уголком губ Эфир. – Всё сложно. Но он меня практически не трогает, так что… Всё хорошо.       Эфир и сам не понимает, насколько то, что он сейчас сказал, ложь, а насколько правда. Наверное, слова про то, что у них «всё сложно» – самые искренние. Однако эта тема сразу забывается: кажется, Альбедо понял, что она не самая желанная. Они говорят обо всём подряд: про то, как живётся в Нефритовом дворце и Академии Сумеру, перемывают косточки аль-Хайтаму, болтают про досуг и занятия последних дней, вспоминают Каэнри’ах. Эфир даже рассказывает про контракт: Альбедо слушает, притаив дыхание, и по ошарашенному взгляду понятно, что он не был в курсе происходящего. Сказал, что его строго не подпускали к каким-то разработкам, касавшимся королевства, и, может, они были как раз связаны с червоточиной. Однако теперь этого, естественно, уже не выяснить.       – Я правда рад слышать, что ты тут отлично устроился, – улыбается Эфир. – Что исследуешь сейчас?       Эфиру всегда нравилось слушать рассказы Альбедо про технологии: он очень увлечённо описывает и объясняет, и это увлекает.       – Сейчас мы с ещё парой учёных восстанавливаем и пересматриваем технологии обработки кетона. Возможно, это не очень красиво с этической точки зрения, но, на мой взгляд, это очень важная ветвь развития энергетики и мы просто не имеем права позволить разработкам Каэнри’ах кануть в Лету, – рассказывает Альбедо и вдруг хмурится: – Что-то не так? Ты не согласен?       Эфир всегда поражался проницательности Альбедо: он мог уловить смену настроения практически по блеску в глазах. Ох, пригодилось бы это умение в разгадывании Моракса…       – Нет-нет, я не против, я даже рад, что технология будет развиваться дальше, – мотает головой Эфир. Он не дурак, он понимает, что это был лишь вопрос времени, когда технология получила бы распространение за пределами Каэнри’ах. – Просто совпало, я недавно советовал Мораксу перейти на кетон вместо ирридиума, который они покупают у Коша.       – Они покупают ирридиум у Коша? – глаза Альбедо округляются, и это значит, что он практически в шоке.       Эфир вздыхает, кивает и коротко пересказывает содержание тогдашнего диалога. Альбедо Эфир доверяет, ну а если бы Моракс считал тот разговор исключительно конфиденциальным, то предупредил бы.       – Я понял, – задумчиво кивает Альбедо, потирая подбородок. – Я поговорю с Нахидой, может, получится сделать на базе Лиюэ тестовую площадку.       От такого заявления накатывают смешанные чувства: с одной стороны, Эфир рад, что помог с исследованиями Альбедо, но в то же время он совсем не рад, что, кажется, помог Мораксу.       Но что сделано, то сделано.       Вскоре начинают приглашать на обед. Эфир с Альбедо договариваются о месте встречи и расходятся: им обоим нужно быть при покровителях, таковы правила. Моракс за обедом практически не обращает на Эфира внимания: продолжает переговариваться со своими соседями, периодически изображая какие-то ухаживания: то чая подольёт, то спросит о самочувствии, то уточнит, нормально ли Эфир переносит такую энергетическую давку. Эфир дежурно кивает, коротко отмахиваясь, хотя на самом деле, конечно, закрываться и от Моракса, и от окружения очень утомительно.       Он сбегает, как только разрешают, и на месте встречи видит уже ожидающего Альбедо: видимо, Нахида, она же Малая Властительница Кусанали, действительно очень ему благоволит, раз отпустила пораньше. Они выходят в сад, чтобы подышать свежим воздухом и побыть подальше от толпы. В Сумеру очень-очень зелено, и оттого даже воздух чище. И это при том, что в Нефритовом дворце довольно чутко следят за атмосферой. То, что Нахида управляет Дендро, очень сказывается и на её королевстве.       Спокойные разговоры вдали от людей, как ни странно, дают почувствовать себя человеком и хоть чуточку свободным. Эфир в кои-то веки ощущает, что гуляет, где хочет, разговаривает, с кем хочет и о чём хочет. И даже то, что Академия Сумеру – лишь смена декораций, а золотая клетка никуда не делась, не сильно удручает.       Да и чокер почти не ощущается.       Альбедо проводит небольшую экскурсию, а потом со смотровой площадки показывает окружение: они оба понимают, что выходить за территорию Академии не стоит даже пытаться. Эфиру, как и Альбедо, абсолютно не нужны проблемы с Мораксом. Однако даже так оказывается, что здесь есть, что посмотреть: Академия на самом деле огромная.       И снова приходится расстаться. На этот раз, на полдник. И снова Моракс, как ни странно, практически не уделяет Эфиру внимания. Это даже радует. Впервые Эфир чувствует, что может вздохнуть спокойно. Прокрадывается мысль, что Моракс знал о присутствии Альбедо здесь, а значит именно это могло быть причиной, почему именно Эфир должен был поехать. Эта идея вводит в смешанные чувства. У Моракса всегда есть своё мнение по любому поводу, он никогда не раскрывает всех карт, говорит только самое необходимое. И это одна из причин, почему Эфир воспринимает Моракса в штыки. Почему нельзя было сразу сказать «ты поедешь в Сумеру, потому что я узнал, что там сейчас живёт твой друг, которому повезло не оказаться в Каэнри’ах, когда я устраивал там геноцид, а сейчас он ещё и очень удачно работает с кетоном»? Обязательно нужны были эти увиливающие «мне нужен именно ты».       Моракс снова отпускает сразу же, и последними часами в компании Альбедо Эфир пытается насладиться, как последними часами жизни.       И оттого расходиться на ужин очень сложно. Эфир чувствует себя так, словно уходит на эшафот.       После ужина Моракс просит к определённому времени явиться на перрон и отпускает. Начинается обратный отсчёт. И становится совсем тяжко. Альбедо смотрит крайне понимающе, сам придумывает новые темы для разговоров, потому что видит, что Эфир уже не в состоянии. Он даже обещает как-нибудь попробовать приехать в гости: говорит, Нахида очень хорошо умеет убеждать, а Моракс, по её словам, прислушивается к её мнению. Такая перспектива даже немного поднимает настроение.       На перрон они приходят раньше Моракса. Альбедо помогает найти их вагон и они чинно стоят у дверей, продолжая неспешно разговаривать. Моракс немного задерживается, и Эфир просто использует это время, чтобы ещё немного побыть на свободе. Мнимой и иллюзорной, но хотя бы не ограниченной стенами Нефритового дворца.       Моракс появляется вместе с Нахидой. Они идут, разговаривая, и на фоне довольно высокого Моракса Нахида, тело которой юно, несмотря на возраст, кажется совсем ребёнком. Эфиру доводилось видеться с ней, но они никогда не общались, однако Альбедо отзывался о ней исключительно хорошо, а ему Эфир склонен доверять.       – Приветствую королеву Сумеру, – почтенно кланяется Эфир, по привычке галантно заложив руку за спину.       – Приветствую принца Каэнри’ах, – кивает и лучезарно улыбается Нахида в ответ. – Надеюсь, вы хорошо провели время.       От обращения колет смятение. Эфира давно уже так не называли вслух, но много-много раз он слышал сегодня это обращение шёпотом за спиной. Он не ожидал услышать этот титул официально, и потому можно даже сказать, что он приятно удивлён. Он слабо улыбается в ответ.       – Да, прекрасно. Академия чудесна. Благодарю вас за предоставленную возможность, и за то, что дали Альбедо кров в тяжёлое время, – снова кивает Эфир, прикрыв глаза, и старается не смотреть на Моракса.       Нахида улыбается, затем прощается с Мораксом, а Эфир вновь крепко-крепко обнимает Альбедо. Словно в последний раз. А, возможно, и правда в последний. И Эфир мысленно благодарит Моракса за то, что он даёт эти последние секунды.       Однако прощания всё-таки приходится прервать. Эфир заходит в вагон, занимает своё место, следом проходит Моракс и садится точно так же напротив. Состав отлетает от перрона и Эфир поднимает ладонь и коротко машет Альбедо на прощание.       И становится очень-очень тоскливо.       – Спасибо, – вдруг говорит Моракс спустя несколько минут.       – За что? – хмурится Эфир, заглядывая в лицо.       – За то, рассказал Альбедо про нашу проблему с ирридиумом и кетоном.       Эфир печально фыркает. Ну конечно. Пазл складывается, и причины нахождения Эфира на съезде наконец становятся очевидными. Моракс ведь никогда ничего не делает просто так.       – Рад, что выполнил то, зачем ты меня с собой взял, – безразлично ведёт плечом Эфир и переводит взгляд в окно.       А на душе становится очень паршиво.       Слышится протяжный вздох, и Эфир заглядывает Мораксу в глаза. Привычно безразличные, но на этот раз с каким–то непонятным оттенком.       – Я не знал, что Альбедо занимается технологиями обработки кетона, – говорит Моракс, ещё несколько секунд смотрит в глаза, а потом едва заметно дёргает бровью и отворачивается к окну.       Смысл фразы доходит до Эфира только через минуту.