Трофей

      Сон сходит быстро, но ещё долго Эфир лежит, не находя в себе достаточно желания, чтобы открыть глаза. Он умудрился как-то так уютно и тепло устроиться, что согласен так лежать хоть весь день. Ну или пока что-нибудь не затечёт. А главное: Эфир чувствует себя как никогда умиротворённым. Однако что-то всё-таки смущает, и Эфир нехотя разлепляет глаза: наверное, что-то отлежал и лучше перевернуться.       Перевернуться Эфир не успевает, потому что замирает, притаив дыхание, и смотрит на точёный профиль Моракса, на плече которого, оказывается, лежит.       В голове мельком проносятся вчерашние события: посиделки в гостиной, сходящая с ума связь, помощь с раной, разговор. Видимо, пока Моракс читал, Эфир задремал, а тот, видимо, решил не беспокоить лишний раз. С одной стороны, оно, может, и к лучшему, а с другой…       Ужасно неловко и некомфортно.       Эфир постепенно понимает: он укрыт одеялом, и вокруг лодыжки обмотано вовсе не оно, как показалось на первый взгляд, а хвост Моракса. Сам Моракс лежит на спине, дышит тихо, но явно всё ещё достаточно тяжело, пусть и не хрипит. Значит, регенерирует. От этой мысли становится… никак, и Эфир хмурится: ещё вчера он бы ходил и ворчал, что ему всё равно, а сейчас уже не хотелось.       Что-то внутри действительно изменилось после разговора. И пока что Эфиру это не очень нравится. Он не хочет симпатизировать Мораксу.       Связь светит ровно и близко-близко. Она не дёргается, не дрожит, не теплеет: Моракс спит и, скорее всего, сейчас даже не видит снов. А внутри так… спокойно. Может, Эфир, как и Моракс, тоже как-то реагирует на расстояние? Он пытается вспомнить, было ли что-то подобное с Люмин, и не может: то ли потому что они почти всегда были рядом, то ли потому что их связь была уравновешенной. Связь Эфира с Мораксом – более-менее сбалансированная по давлению, но энергетически Моракса намного больше. Кстати, может, именно из-за этого у них и разнится расстояние восприятия.       Эфир дёргает носом и решает, что всё-таки неловкость преобладает. Он осторожно садится, стараясь не потревожить сон Моракса, и медленно-медленно вытаскивает ногу из кольца хвоста. В комнате ещё достаточно темно: в окне видно лишь зарево, солнце даже не начало подниматься. Скорее всего, Эфир на нервной почве вырубился раньше положенного, а потому и выспался раньше. Оно и к лучшему: можно избежать неловких утренних разговоров.       Хвост на секунду сжимается сильнее, и вместе с этим вздрагивает связь – Эфир замирает, косясь на Моракса, но тот подтягивает ближе освободившуюся руку, кладёт голову на щёку, коротко фыркая, а хвост шуршит под одеялом. Всего несколько секунд, и нога Эфира свободна, а жёлтая пушистая кисточка вываливается из-под одеяла, пару раз покачивается и замирает.       Опасаясь пошевелиться, Эфир внимательнее заглядывает Мораксу в лицо, однако на нём всё такое же умиротворение, как и раньше. Кажется, всё ещё спит. Эфир осторожно вылезает из-под одеяла, находит – что удивительно – у порога комнаты свою обувь, надевает её и бесшумно выходит.       И не знает, что последние секунды его провожает сонный янтарный взгляд.       Эфир идёт в сад: сна ни в одном глазу, а для завтрака ещё рано. Да и после вчерашних событий хочется проветриться. Интересно: судя по ауре, в саду находится аль-Хайтам. Он всегда просыпается рано, и Эфир нередко чувствует, что по утрам тот неизменно сидит здесь. Видимо, таким образом получает возможность побыть наедине с собой.       Выйдя за витражные двери, Эфир замедляет ход: часть сада в полнейшем беспорядке: деревья перекошены, прежде ровные поляны изрезаны бороздами и словно смяты. Первые подозрения закрадываются уже от этого вида, но Эфир опускает взгляд и видит на плитке под ногами кровь. Капли, следы босых ступней и разводы. Теперь понятно, почему вчера пол дрогнул.       Моракс просто рухнул в сад.       Вокруг следы возни: теперь Эфир в бороздах угадывает следы когтей, а в помятостях – отпечатки чешуи. Если во дворце уже успели перемыть полы и устранить малейшие намёки происшествия, то сад пока что явно не трогали. Однако Эфир решает, что это не помешает его планам прогуляться.       Аль-Хайтама он находит достаточно быстро: тот сидит на скамейке на одной из полянок, прикрыв глаза, и, на первый взгляд, просто дремлет. Однако когда Эфир подходит – вскидывает взгляд.       – Можно? – тихо спрашивает Эфир, указывая на место рядом. Аль-Хайтам кивает.       Эфир присаживается рядом, а по плечам пробегают мурашки: утренний свежий ветер лижет оголённые предплечья. Однако уже совсем скоро выползет солнце, и станет намного теплее.       – Как ты? – спрашивает аль-Хайтам, продолжая смотреть куда-то в даль.       – Пока ещё не понял, – поводит плечом Эфир. – Я вытащил у него из рёбер гарпун, а потом мы поговорили.       На последних словах аль-Хайтам поворачивается и скептически вскидывает брови.       – Ладно, ладно. Он очень настойчиво попросил рассказать, что мне не нравится, – недовольно хмурится Эфир. Приходится вновь признать, что он безумно упёртый. И что аль-Хайтам, который не раз советовал пойти и обсудить с Мораксом связь, был прав. – Оказалось, что он чувствует мои эмоции только когда я рядом.       Аль-Хайтам неопределённо хмыкает и снова переводит взгляд на горизонт. Видимо, он сделал для себя какие-то выводы, но делиться ими пока не собирается.       Произошедшее вызывает смешанные чувства. Эфиру не нравится, что он начинает видеть в Мораксе положительные черты. Это сложно принять и осознать, ведь именно Моракс причинил столько боли и страданий. Он буквально лишил Эфира всего.       Эфир дёргает носом, пялясь на ползущий где-то на горизонте пароход.       А Моракс ли лишил?       По факту, естественно, да, но… Если копнуть чуть глубже, то он ведь просто выполнял контракт? Все знают, что нельзя переходить дорогу королю-дракону, потому что за этим следует жёсткая расплата. Но родители всё равно почему-то решили, что могут обмануть Моракса. Почему?       Эфир морщится: от собственных мыслей становится жутко противно.       – Я второй раз вижу, чтобы его ощутимо ранили, – вдруг вступает аль-Хайтам. – Тарталья рассказывал, что один раз ему тоже пришлось идти помогать, что-то было с плечом. Яэ говорила, что ходила всего раз или два, потому что умело перекладывала свою очередь на других супругов. А она тут живёт лет сто. Обычно если он прилетает недовольный или раненый, к нему ходит Венти. Моракс вообще Венти проще всего воспринимает. Не знаю уж, что их связывает, но они очень близки. Хотя от Моракса ты подтверждения этому никогда не услышишь. Но в этот раз он, видимо, попал под горячую руку. Такое бывает.       Это многое объясняет. Эфир и сам заметил, что Венти для Моракса больше как… друг, наверное, нежели супруг. Взять хоть тот случай, когда они смеялись вместе в саду: Эфир не может даже представить такой сцены с Яэ или Тартальей. Правда, с Венти тоже не мог представить до недавних пор, но эта сцена казалась такой неожиданно гармоничной.       – А иногда он просто не хочет видеть Венти, потому что не хочет выслушивать его нотации, – хмыкает аль-Хайтам, склоняя голову к плечу. – Венти палец в рот не клади, на самом деле, по локоть откусит: если у них с Мораксом ссора, то на ушах стоит весь дворец. Они оба сильные как боги, и не дай Селестия поцапаются.       Аль-Хайтам вдруг снова поворачивается и заглядывает в глаза.       – Я ходил к Мораксу, когда он принёс тебя во дворец. Он тогда сказал, что не хочет видеть Венти. И чуется мне, что он просто не хотел слушать его нотации, потому что Венти был явно не очень доволен.       – Недоволен тем, что Моракс принёс меня? – хмурится Эфир.       – Возможно, – пожимает плечами аль-Хайтам. – Они потом неделю косо смотрели друг на друга. А Венти сразу за тебя зацепился, помогать стал и тормошить по чуть-чуть.       Про взгляды Эфир ничего не может сказать, но вот то, что первым к нему пришёл именно Венти – правда. Если, конечно, не считать Меногиаса.       Интересно, как у него дела в Иназуме?..       – Это я к чему, – вздыхает аль-Хайтам, снова привлекая внимание. – Все раны, разговоры, встречи, секс – здесь просто обычная, спокойная жизнь. И не надо пытаться выцеживать из неё исключительно страдания. Постарайся попроще относиться к Мораксу. Это действительно сложно в твоём положении, но ведь и он тебя особо не трогает, насколько я вижу.       Эфир дёргает уголком губ и отводит взгляд. Из-за горизонта вылезает солнце, начинает светить практически в глаза. Эфир щурится и опускает взгляд в траву под ногами. Это действительно сложно – проще относиться к Мораксу. Аль-Хайтам уже, наверное, устал доносить до Эфира мысль о том, что нельзя постоянно накручивать себя и отрицать очевидное. Но Эфир ещё не готов налаживать контакт. Точнее, после вчерашнего он об этом, наконец, задумался. Но начинать…       – Иногда мне кажется, что я просто игрушка в его руках. Это отвратительное ощущение. Он ведь надо мной полную власть имеет, может сделать, что хочет, – вздыхает Эфир. Он устал от этих противоречий. От необходимости разбираться с ними.       – В этом и проблема, – ведёт плечом аль-Хайтам. – Ты не игрушка. И чем быстрее ты это поймёшь, тем лучше. Моракс ведь не управляет тобой двадцать четыре на семь. Он даёт тебе свободу, вообще не пристаёт лишний раз. Когда он тобой в последний раз управлял, м?       Эфир тихо хмыкает. Наверное, аль-Хайтам прав. Он умный. Он старше. Он видит ситуацию со стороны. И спасибо, что он достаточно терпеливый, чтобы с завидной регулярностью талдычить Эфиру одно и то же.       Может, в ближайшее время он действительно попробует ещё как-то поговорить с Мораксом.       Эфир снова хмурится: мысль всё ещё кажется противной донельзя.       – Скоро будут звать на завтрак, – хмыкает аль-Хайтам, как бы намекая на завершение диалога. Эфиру дважды повторять не надо: он поднимается.       – Спасибо, – тихо говорит он, получает в ответ кивок и уходит, давая аль-Хайтаму заслуженную возможность побыть одному.       Эфир очень ему благодарен. Не только за поразительную терпеливость, но и за возможность иногда поговорить о насущных проблемах. Легко, просто, без осуждения. Эфир правда нуждается во взгляде со стороны, наверное потому и ходит к аль-Хайтаму за советом или просто разговором.       На пути в комнату Эфир встречает Сюин: та удивлена, что он проснулся так рано, да ещё и куда-то вышел. Эфир отмахивается, не вдаваясь в подробности, и говорит, что переплетёт косу и придёт на завтрак. От помощи Сюин отказывается: хочется теперь чуть-чуть побыть одному.       Во время завтрака Эфир буквально заставляет себя не сбежать сразу, а спокойно, размеренно поесть. Он чувствует то и дело соскальзывающий на него взгляд Моракса, иногда даже смотрит в ответ, но заговаривать точно не собирается. Не сейчас. Для начала – простые шаги. Не сбегать с завтраков, не шарахаться от Моракса в коридорах, не прятаться в термах, что-нибудь такое. А потом уже разговоры.       Моракс, как ни странно, такие правила игры принимает: продолжает не трогать Эфира, не зовёт на прогулки, не просит расставить книги в кабинете. Несколько дней они пересекаются только в столовой, потому что Моракс не организует походы в термы, пока рана не заживёт. Он больше не улетает в Иназуму: говорит, что с раной это бесполезно, а на её регенерацию требуется время. Оказывается, что подобные сильные ранения лучше не залечивать магией, потому что тогда отросшая чешуя не будет такой же прочной, как остальная.       Через четыре дня после Моракса возвращается раненая Бонанас. Она постоянно ругается, рвёт и мечет – явно недовольна тем, что её отправили домой, – но Моракс её нытьё жёстко пресекает. А потом в гостиной супругов Тарталья жалуется на неё, что она в спаррингах теперь абсолютно неуправляемая.       Эфир снова тренируется один: Тарталья извиняется и говорит, что бешеная Бонанас выжимает из него все соки, и идёт заслуженно отдыхать. Эфир не винит его. Действительно понимает. Вдобавок, у него достаточно опыта и знаний, чтобы тренироваться самостоятельно.       Теперь, когда все генералы на фронте, намного проще находить время, когда зал пустой. Эфир снимает с запястий манжеты, оставляет на полке для вещей и идёт разминаться. Он не торопится, уделяет внимание всем частям тела, разминается спокойно и в своё удовольствие: спешка может только навредить, а с разогретым телом тренировка идёт намного лучше.       Тренировки сродни медитации: Эфир практически отключается от внешнего мира, уходит в себя, а главное – перестаёт чувствовать воздействия от Моракса. Наверное, поэтому Эфир ходит в зал чаще, чем бывало дома.       Связь в последнее время немного притихла. То ли потому что Моракс спит по полдня, то ли потому что и впрямь старается делать что-то со связью. В последнее Эфир, признаться честно, не особо-то верит: думает, что Мораксу всё-таки больше плевать. Стоит ли ментальная стабильность Эфира его усилий? Наверное, нет.       Эфир берёт в руки тренировочный меч, отходит в центр зала и делает несколько взмахов, когда вдруг понимает, что Моракс приближается. Надежды на то, что он просто шёл мимо, рушатся, когда дверь открывается.       Моракс заходит, затворяет за собой дверь и останавливается, а Эфир опускает меч и молча смотрит в ответ. И, конечно же, давит желание мгновенно сложить оружие на место и уйти. Моракс всё ещё ходит в полудраконьей форме: хвост, плавно скользя вдоль пола, тихо шуршит кисточкой по мягкому покрытию. По перевязке на груди, заметной из-за не подпоясанного халата, понятно, что рана ещё не зажила. В таком виде – полудраконьем, в штанах и халате, босиком – Моракс выглядит каким-то странно домашним. И не скажешь, что он король.       – Я как-то предлагал вместе тренировать эмоциональные блоки. Хочу повторить своё предложение, – говорит он после небольшой паузы.       Эфир тихо вздыхает и нехотя признаёт, что в этот раз он действительно видит смысл согласиться.       – И что ты предлагаешь? – ведёт он плечом. Согласиться-то он согласился, но вот энтузиазма на выдвижение каких-либо идей ему сейчас явно не хватает.       – Медитации, – тянет Моракс. Кажется, он просто вычитал несколько техник и хочет опробовать их на практике. – Или спарринг. Я прочитал, что оба подхода могут иметь свои плюсы, так что можем попробовать и то, и то. Тем более, раз уж мы в тренировочном зале.       У Моракса такое безразличное лицо, что Эфиру весь диалог кажется издёвкой. Однако вариант со спаррингом по какой-то причине очень прочно оседает в голове.       – Ты уверен, что в таком состоянии спарринг – лучшее решение? – уточняет Эфир.       – Самое страшное уже отрегенерировало, не так страшно. Да и размяться охота.       Эфир задумчиво дёргает уголком губ. Предложение, конечно, звучит весьма заманчиво. Если Моракс сам говорит, что в состоянии тренироваться, то Эфир его точно отговаривать не будет: он ему не друг, настолько заботиться и переживать не обязан.       – Как скажешь, – пожимает Эфир плечами, и Моракс подходит к стойке с тренировочным оружием и берёт длинную палку. Наличие хвоста всё ещё немного смущает, но Эфир решает, что разберётся как-нибудь по ходу дела.       Они отходят в центр зала, приветствуют друг друга: Эфир по каэнрийской традиции, а Моракс – по своей. Связь едва заметно дрожит и вдруг дёргает: Моракс атакует, причём намного резче, чем Эфир ожидал от раненого человека.       Спарринг сразу принимает на удивление быстрые обороты. Эфир старается: уворачивается, атакует, пытается пробить умелую защиту Моракса. Связь вибрирует и звенит, но иногда вдруг становится тише, словно Моракс в самом деле её пытается как-то глушить. И если это правда, то Эфир готов даже проникнуться каким-никаким уважением, потому что сам он пока что не настолько многозадачен.       То, с какой лёгкостью Моракс уходит от всех атак Эфира начинает раздражать. Он ведь раненый, почему у Эфира не получается хотя бы его задеть? Справедливости ради, Эфир и сам неплохо уходит от чужих атак, но не от всех: на предплечье и бедре уже наливаются гематомы от особо удачных ударов.       Моракс оставляет очередной синяк, и Эфир скалится: ну как так! В ответ он получает любопытствующий прищур – ох, давненько Эфир уже его не видел, – и это раздражает только больше. Хочется совершить резкий внезапный выпад, но Моракс вдруг перекатывается, уходит в сторону и делает ловкую подсечку: Эфир падает на спину и жмурится – больно приложился об пол.       – Будучи в сознании, ты сражаешься намного плавнее, – меланхолично отмечает Моракс, чем вызывает очередную волну раздражения: судя по голосу, он даже не особо запыхался.       Эфир закатывает глаза, не открывая их, напряжённо вздыхает, а потом всё-таки вскидывает взгляд.       – Если был комплимент, то он очень странный, – ворчит он.       Моракс предлагает ладонь, чтобы помочь подняться, но Эфир её игнорирует и встаёт сам.       – Теперь я начинаю понимать, почему тебя тяготит связь, – тянет Моракс, опуская ладонь, словно и вовсе её не предлагал. – Если ты постоянно ощущаешь меня подобным образом, то это действительно тяжело.       – Хорошо ещё, что ты спокойный…       – Моракс! – внезапно врывается в зал Бонанас, тут же привлекая внимание. Её аура клубится и негодующе поблёскивает. – Тарталья отказывается со мной тренироваться! Мол, сегодня не тренировочный день, ему нужен отдых!       Она вдруг замечает Эфира, вперивает в него ой какой недовольный взгляд и шумно вдыхает. Крылья её носа недобро раздуваются, она вся напрягается, словно вот-вот ринется в бой.       – Если у него сегодня не тренировочный день, а это действительно так, то не заставляй его делать то, что он не должен. Ты вполне можешь тренироваться самостоятельно, – спокойно парирует Моракс.       Бонанас выглядит неважно: злее обычного, бледнее обычного. На торсе красуются несколько перевязок: ей бы постельный режим на пару дней, а не тренировки. Взяла бы пример с Моракса: если уж отправили домой, сиди да лечись, чего же неймётся.       – Одной неэффективно! – фыркает она, после чего кивает на Эфира. – Может, я тогда могу с ним потренироваться? У меня всё ещё должок за тот проигрыш.       По спине бегут не самые довольные мурашки, и Эфир поворачивается к Мораксу. Тот смотрит в ответ, но по его взгляду, как и по дрожи связи, конечно же, абсолютно не понять, что у него на уме.       – Если Эфир согласится, то под моим присмотром можно.       Поразительно.       Ему дают выбор.       Эфир ясно понимает, что, если согласится, попросту попадёт под горячую руку. С другой стороны, одна Бонанас тренироваться явно не намерена, и, наверное, будет лучше, если она выплеснет пар. Возможно, Эфиру хватит ловкости и умений, чтобы успешно уходить от её атак: в прошлый раз она, по ощущениям, была не менее злая.       – В этот раз я буду с мечом, – Эфир поглядывает на наросты на руках Бонанас. Даже не хочется представлять, что может выйти, если ими огрести.       – Я только рада, – хмыкает Бонанас и сразу встаёт в стойку.       Моракс отходит к стене. Эфир мгновенно жалеет о своём решении.       Бонанас срывается с места, едва заканчивается её приветствие, однако Эфир готов к такому развитию событий. Он приходит в защитную стойку, не атакует: только парирует, уклоняется и внимательно наблюдает. Сперва нужно понять стиль, разобраться в каких-то повадках. Она сражается, в принципе, так же, как и в прошлый раз: бьёт и режет, плавно перетекая между стойками. Бонанас очень гибкая и берёт ловкостью и скоростью, а не силой. Хотя её ей, конечно, тоже не занимать. Даром, что генерал.       Магию она не использует, и за это, наверное, стоит поблагодарить. Эфир также оставляет свои силы при себе, делая для начала упор на ловкость. Он присматривается к атакам и ценой нескольких царапин и синяков начинает понимать общую схему. В стиле боя Бонанас много хаоса и неожиданностей, но так кажется лишь на первый взгляд.       Подгадав момент, Эфир парирует очередной удар и переходит в наступление, чем сперва явно сбивает Бонанас с толку: она неуклюже отшатывается и пропускает два замаха подряд. Однако меч тренировочный, оставит только синяки. А вот кое-кому не мешало бы лучше контролировать свой гнев.       Периодически мерещатся золотистые вспышки – неужто Эфир разучился собственной силой пользоваться, и она прорывается? Он в самом деле уже давненько нормально не практиковался. Наверное, последний раз был с Люмин дома. Здесь, в Нефритовом дворце – максимум лёгкое баловство, да прижигание раны.       Мысли ушли в сторону, концентрация снизилась, и вот результат: Эфир пропускает нехороший удар под рёбра. Кажется, даже что-то хрустнуло. Эфир очень надеется, что померещилось, и пытается отражать дальнейшие атаки, но Бонанас как с цепи сорвалась. На очередном её замахе не хватает всего долей секунды – Эфир отклоняется и ясно чувствует, как острые когти рассекают щёку, но толком обработать эту мысль времени нет: его бьют по голени и равновесие теряется.       Эфир испуганно распахивает глаза, и ясно понимает, что ему, похоже, пришёл конец: сидящая на его животе Бонанас замахивается, и в её глазах горит очень нехороший огонь. Рефлекторно закрываясь руками, Эфир жмурится, но вместо удара лишь слышит глухой стук. Он приоткрывает глаза и видит, что кулак упёрся в полупрозрачный жёлтый щит. Бонанас убирает руку, озадаченно пялясь на щит, но вдруг фокусируется на Эфире, и в её глазах проступает ужас. Она вскидывает голову, поворачивается.       И тут же получает хлёсткую пощёчину.       От того, как движется связь, у Эфира внутри всё замирает. Моракс очень зол.       – Владыка, я… – мямлит Бонанас, прижимая к щеке ладонь, и связь трещит.       – Вон отсюда, – спокойно и тихо, но безумно доходчиво говорит Моракс. Бонанас тут же отползает, виновато-боязливо окидывает взглядом Эфира, мгновенно поднимается и опрометью выходит из зала.       Эфир заглядывает Мораксу в глаза, и страшно становится уже ему. Потому что Моракс всё ещё злится.       – Я тоже пойду, – выдыхает Эфир, перекатывается и немного неуклюже поднимается, прикладывая ладонь к месту удара под рёбрами. Он даже в кошмарах не хочет взаимодействовать со злым Мораксом, не то, что наяву. И если в случае с раной супругам удалось убедить Эфира пойти к нему, то сейчас ясно как день: надо рвать когти.       – Подожди, – рокочет Моракс и хватает за плечо. Связь ершится, Эфир ловко выворачивается. Ему очень-очень хочется уйти и где-нибудь спрятаться, не попадаться на глаза.       – Не трогай меня, пожа…       Тело перестаёт слушаться, оно садится на пол, а затем ложится и укладывает голову на бедро севшему рядом Мораксу. Эфир пугается только больше, но стоит заглянуть в глаза – встречает всё ещё недовольно-осуждающий, но уже далеко не такой злой взгляд. Связь всё ещё бурлит, но, кажется, злоба не распространится на Эфира.       Моракс чуть поворачивает голову Эфира, остранённо рассматривая порезы, а на низ живота укладывает хвост, словно хочет удержать.       – Почему ты никогда не слушаешь? – ровно интересуется Моракс и медленно-медленно ведёт большим пальцем по порезам на щеке. Их щиплет, даже колет, но затем, по ощущениям, они заживают.       Контроль над телом не возвращается, словно Моракс решил продемонстрировать забывшемуся Эфиру, кто здесь главный, и от этого становится очень горько. Только Эфир подумал, что может разглядеть в Мораксе хоть что-то человечное, как ему дали понять, что это ошибка.       – Или мне нужно к каждой моей просьбе добавлять «пожалуйста»? – заглядывает Моракс в глаза и кладёт ладонь на место ушиба под рёбрами: там теплеет и покалывает.       Только теперь Эфир начинает ощущать, что он снова волен над телом, и не дёрнуться стоит правда больших усилий. Ему очень некомфортно находиться так близко.       Видимо, вопросы были риторические, потому что Моракс прикрывает глаза, протяжно вздыхает и словно сосредотачивается. Хвост, так и лежащий на животе, тонко намекает, что Эфира ещё никто не отпускал, и он смирно лежит, с лёгким испугом глядя на Моракса, и вдруг движение на связи начинает стремительно стихать.       Эфир озадаченно моргает и хмурится, раньше Моракс никогда так быстро не успокаивался: процесс всегда был плавный и постепенный, пусть и всё равно не особо долгий. Злоба на связи стихает и остаётся лишь тихим шуршанием: Эфир всё ещё чётко ощущает, что это именно злоба, но она едва-едва различимая, приходится сосредотачиваться, чтобы уловить.       Проходит ещё некоторое время, прежде чем Моракс открывает глаза.       – Так чувствуется меньше? – интересуется он. Эфир осторожно кивает. – Хорошо.       Тяжёлый хвост соскальзывает с живота, Эфир приподнимается и медленно отползает, опасливо косясь на Моракса. Однако тот не протестует: видимо, сделал всё, что хотел. Эфир садится напротив, сложив ноги по-турецки.       – Мне понадобится немного времени, чтобы привыкнуть держать этот заслон, – говорит Моракс, укладывая хвост кольцом вокруг себя. – Пожалуйста, сообщай мне, если что-то будет не так или связь будет доставлять дискомфорт. Хорошо?       Эфир не очень уверенно кивает. Наверное, теперь действительно будет попроще.       – Мне проще понять, работает ли заслон, когда ты рядом. Потому что… хм-м, как бы объяснить… разнится сопротивление по связи. А на расстоянии я его не чувствую. Поэтому процесс пойдёт быстрее, если ты будешь находиться рядом, – добавляет Моракс. Ну конечно, кто бы сомневался, что возникнет какое-то «но». – Однако ты можешь отказаться. Просто тогда это займёт чуть больше времени.       – Я… – Эфир отводит взгляд: ему требуется немного времени, чтобы переступить через себя. – Хорошо, я смогу… приходить? Как скажешь. Потому что это правда тяжело.       «И я благодарен, что тебе, оказывается, не наплевать, что ты пытаешься что-то с этим делать, что не вешаешь эту проблему на меня…» – продолжается фраза в голове, однако Эфир это не озвучивает. Он снова отводит взгляд: тренировка, кажется, окончена, но «побыть рядом» он ещё может.       – Почему ты так разозлился? – хмурится Эфир, вновь заглядывая в глаза.       – Потому что Бонанас тебя ранила, – коротко отвечает Моракс. – Она потеряла контроль, дала волю своему гневу и повредила то, что принадлежит мне.       От последних слов Эфир дёргает уголком губ и тихо вздыхает. Ну конечно, всё опять сводится к «собственности». Эфир опять чувствует себя вещью, но теперь… кажется, даже уже не обидно.       – Но ведь она регулярно ранит Тарталью, – хмыкает Эфир, вспоминая, как тот не раз приходил в столовую с синяками и порезами после тренировок.       – Ей было дано такое разрешение по просьбе самого Тартальи и с учётом их характеров. Без угрозы жизни они действительно хуже тренируются, это влияет на эффективность, – спокойно объясняет Моракс, а Эфир чувствует, как его снова начинает тошнить от официальной манеры общения Моракса. – Касательно тебя подобных разрешений дано не было и не будет.       – Ты потому сказал, что спарринг будет проходить под твоим присмотром? Знал, что она может сорваться?       – Это тоже. Я, если честно, не думал, что ты согласишься на этот бой. Можно сказать, я приятно удивлён, – качает головой Моракс, и в его глазах Эфиру даже чудятся какие-то огоньки одобрения. – Но также я знаю её отношение к тебе, поэтому я не мог позволить вам сражаться без присмотра. Она могла бы сорваться и без разговоров с Тартальей. Мне и в прошлый раз пришлось сдерживать её и немного отводить от тебя атаки, но в этот раз она ударила сильнее и пробила один из заслонов, мне жаль. Те раны – моя вина, приношу свои извинения.       Эфир сперва непонимающе хмурится. Моракс? Защищал? Его? Отводил атаки? «И в прошлый раз»? Эфир пытается понять, о чём это он говорит, но затем брови ползут наверх: до него доходит. Золотистые блики, которые появлялись в боях с Бонанас, – это не его сила, вышедшая из-под контроля. Это сила Моракса. Он оба боя оберегал Эфира от чересчур сильных атак Бонанас, не позволял ей его ранить. Возможно, потому что она из тех, кто может выпустить пар только через бой, и разговаривать с ней на этот счёт бесполезно.       Стоит ли за это сказать «спасибо»?       – Почему она так ненавидит меня? – вместо благодарностей Эфир просто решает задать следующий вопрос.       Мораксу вряд ли когда-то удастся приблизиться к моменту, когда он действительно заслужит благодарность Эфира.       – Потому что ты убил Сяо.       Эфир отводит взгляд.       Это, наверное, многое объясняет. Не то чтобы Эфир часто взаимодействует с генералами, но он видит, что из них всех только Бонанас к нему очень предвзята. Она постоянно смотрит свысока, всё время в её глазах злоба. И Эфир долго не понимал, почему.       Эфир не винит себя за смерть Сяо. Или Алатуса, как его официально звали. Всё-таки он погиб во время нападения, это действительно военная потеря, как Моракс и говорил. Эфир защищал себя и свой дом. Люмин, правда, не смог. Но это уже дело прошлого.       – Не составишь ли ты мне компанию на прогулке? – переводит тему Моракс.       Ещё несколько дней назад Эфир бы тут же отказался, но после всего произошедшего он кивает, вздыхая, и отвечает:       – Да, пойдём.