***
Прослоек меж мирами было много, но Вурдалаки испокон веков имели связь именно с Астралом, который название получил своё давно, наверное по логике от астрального тела, впрочем, может, именно астральное тело пошло от Астрала. Однако во времена современного кинематографа именование не до мира стало несколько жутковатым, что даже больше отражало его истинную суть. При потере бдительности он мог взять с тебя непомерную плату за твою беспечность. Размера чёрного пустого пространства никто не знал. Но каждому Вурдалаку в нём всегда находился свой весьма обширный кусок. Для всех них — это быстрый способ переместиться, куда нужно. Для некоторых… Место Силы так сказать. Их Ауры в этом тёмном межмирье открывали грани, недоступные в реальности. Впрочем, Константину сейчас требовалась первая функция. Всего-то делов — пройти определённое расстояние, представляя себе конечную точку назначения, в конкретном месте откроется выход, откуда можно шагнуть хоть на Гавайский берег, если ты окажешься способен точно вообразить себе шезлонг с пальмами, среди которых захотел отдохнуть. А иначе и прямо в Атлантический океан можешь выпасть. Ну, или в Северный-Ледовитый, если совсем плохо с фантазией. Порою хозяева разбавляли однообразную черноту «картами» — созданными их воображением островками местности, иногда с зацикленными людьми, танцующими, ходящими или даже сражающимися. Но это требовало достаточно большого количества сил, да и времени тоже. Потому чаще ограничивались «коридором» — коротким участком либо действительно в виде коридора, либо в виде какой-то комнаты, пройдя по череде которых, добирались до портала-выхода. Ларин относился к числу последних. Потому за насыщенно-тёмной прорехой открывшегося прохода, когда они с Дарием оказались в Астрале, из мрака по крупинкам выплыли светлые стены, жёсткие деревянные скамейки возле них, выкрашенные в бледно-жёлтый цвет, одинаковые двери с табличками, где значились номера и золотистые буквы, призванные помочь ориентироваться в лабиринтах госучреждения, местами протёртый, а местами вздутый линолеум, длинные люминесцентные лампы — это было эхо Костиного участка. Всё же, тот стал ему в некоторой степени родным, хотя и изменился за годы, но тут, в бесконечной черноте, хранил свой прежний облик, неподвластный времени. Этот коридор заканчивался дверью, на которой блестели фамилия и инициалы Константина и номер 58. Но за ней находился не кабинет, а другое вытянутое помещение с ещё одним множеством выходов в несуществующие комнаты, поскольку хозяин их не создал — это был небоскрёб, где располагалась квартира Вавилова. Ларин старательно «обновлял» эту часть перехода, чтобы он отражал реальность. Даже позволил себе прибавить звуков и запахов. Свет был слегка приглушён, двери — самые разные, где железные, где из дерева, некоторые обтянутые кожей, с цифрами на них и без. Возле одной стены стоял чей-то велосипед. В другом месте на ровном слое краски кто-то нарисовал какого-то чертёнка с треугольниками на голове и большими палками, идущими от щёк. Возможно, рисунок подразумевал кота, как позже постановил Костя. Он спешно шёл к точке выхода, стараясь зафиксировать тело наёмника, прижимая его к себе, чтобы оно сильно не качалось и не билось при ходьбе. Второй коридор логично упирался в квартиру Дария, но такую же фальшивую, как и остальные, хотя конкретно сейчас Константин планировал, шагнув за её дверь, как раз-таки выйти в чертог друга. В остальных случаях он оказывался в совершенно иных местах. Вот металлическая преграда сама-собою приоткрылась, на ней моргнул глазок, блеснув из-за упавшего на него света, однако показавшееся пространство было прежней чернотой, а не прихожей Дара, где тот обычно стоял в своём халате, встречая гостя. Ларин чуть поправил на своих руках бессознательную тряпичную куклу, коей лежал на них Вавилов, перешагнул порог и… Вышел обратно перед астральной копией квартиры триста шестьдесят девять. Её настоящая вариация Костю не впустила. Майор замер, удивлённо моргая, глядя перед собой, ненадолго впав в ступор. «Это ещё что?..» — непонимающе пронеслось в голове. Но почти сразу он сообразил: «Чёрт, точно. Защиту поставил, наверное…» — с досадой подумал парень. Константин уже почти не сомневался, что Дарий — Вурдалак, как и он сам, а значит должен был оградить свой дом от чужих вторжений. Вурдалаки Ведьмы или же сами Хару, реже — кто-то из их учеников, ставили специальные руны возле двери, окон и зеркал, на которых ткань Ауры дома была тоньше всего и легче поддавалась давлению из вне. Иногда в этот список включались и другие предметы, вроде телевизора с широкой диагональю, правда, это скорее исключения. Потом метки соединялись какой-то особой связью, образуя плотные сети, укрывавшие, как куполом, территории от визитов посторонних людей. Костя особо в это не вникал, поскольку такой щит достаточно было поставить один раз, если только к тебе не собирается ломиться небольшая армия, а потому повторно возводить его не требовалось, тем более самостоятельно. В общем, вещь весьма действенная и полезная, вот только сейчас сие творение заметно осложняло Константину жизнь. Он тяжело вздохнул. Придётся заходить более приземлённым путём. Осторожно облокотив тело Дария о стену прямо в коридоре Астрала, Ларин согнул и поднял одну свою ногу, уложив на неё обе чужие, и стал аккуратно, но быстро шарить по карманам Вавилова, ища ключи. Плащ был занят только боеприпасами, в чём майор убедился ещё в здании завода, а вот брюки оказались более полезны — шоколадная конфета, горсть мелочи, свёрток купюр, резинка для волос, начатая упаковка жвачки и, наконец, желанный длинный ключ от замка с брелоком в виде синей телефонной будки. Убрав его в карман собственных штанов, Костя снова подхватил наёмника двумя руками, представил обстановку, окружавшую их сейчас, только реальную, и снова шагнул в темноту.***
В квартире ничего не изменилось после последнего прихода Константина, разве что кучи одежды лежали иначе, да «гнездо» переехало от окна к центру комнаты, где было теплее. Теперь кости, поразившие офицера в первый визит, снова ярко выстрелили из общей обстановки. Некроманты, насколько ему было известно, любили собирать у себя в домах подобные коллекции. Однако сейчас было не до них. Даже не разуваясь, майор прошёл по плитам с подогревом, ботинком распахнул привычно приоткрытую дверь в ванную и аккуратно опустил там Дария, рывком стянув с себя ветровку, скомкав, и подложив под голову парня. Сняв с лица маску Крысолова, он шагнул к выходу, высунул руку, шаря по стене, пока не наткнулся на выключатель. После тихого щелчка матовый потолок зажегся ярким светом диодной ленты, равномерно рассеивающей своё сияние по всей его площади. Распахнув дверцы навесного шкафчика, Ларин сначала изумлённо замер, заторможено моргнув, фокусируя взгляд на верхней полке, заставленной бутылочками разных форм, цветов и размеров с яркими этикетками и красивыми бирочками возле бамбуковых пробок, от которых распространялись приятные запахи разной степени сладости — эфирные масла. В голове тут же воцарилось пустое пространство, с гонимым по нему перекати-полем. Зачем бы Вавилову понадобилось столько этих склянок? Впрочем, Костя быстро узнал тот самый аромат, который обычно ощущался от Дара, и вопрос встретился с ответом. Упаковка патчей вызвала уже меньшее недоумение, да и взгляд скользнул по ней совсем мимоходом. Константина больше интересовала нижняя полка, где обнаружились бинты, перекись, зелёнка в полиэтиленовом пакетике, стянутом канцелярской резинкой, упаковка с марлей, вата и небольшой контейнер с изогнутой иглой. Эта находка заставила брови офицера поползти вверх. Кажется, Вавилов не часто посещал больницы со своими ранениями. «Ну, да, конечно, как ты себе представляешь его в травмпункте с огнестрелом? Не дурак же он сам себя сдавать…» — Ларин тяжело вздохнул, забрав с полочки всё, что требовалось, и опустился на пол на колени, распахивая полы плаща на Дарии. Потом он ловко расстегнул клёпки жилета и растянул его вязки, добравшись до чёрной водолазки, которая заметно потемнела в области живота. Аккуратно подцепив нижний край одежды, Костя стиснул челюсти, поднимая её, отрывая от уже спёкшейся возле раны крови. Когда ему удалось осторожно оголить достаточную область нижней части торса Дара, офицер поднялся, закатав рукава, и включил горячую воду, от которой кожа готова была сползти шматами прямо в раковину. Однако он тщательно вымыл ею пальцы с мылом и потряс ими в воздухе. После этого парень надорвал пакет, в котором лежала марля, смочил её и присел рядом с Вавиловым, быстрыми, однако вместе с тем плавными движениями вытирая с живота того кровь. Закончив, он оставил мокрый отрез на теле Дария в районе рёбер и расположил одну ладонь над его грудью в области сердца. То стучало глухо и очень медленно, едва выталкивая кровь в артерии. С этим Костя мог помочь. Целитель из него был не ахти, если уж говорить честно. Да, он легко сглаживал царапины и порезы, убирал синяки и засосы друзьям в колледже, мог даже срастить перелом, но, зная, на что способны более сильные Хилеры, никогда не строил больших иллюзий по поводу своих способностей. Потому всё равно придётся шить. Пока же Ларин сосредоточился на чужом теле, проникая в него Аурой, чуть согнул пальцы, заставив мотор сжаться следом за ними, выпрямил, разжимая его, помогая циркуляции. Повторил тоже самое ещё раз, потом ещё и ещё раз, чтобы автоматизировать это действие, поймав нужный ритм. Теперь можно было заняться пулей и раной, которая снова стала выплёвывать из себя сгустки крови из-за работы сердца. «Главное — сделать всё быстро. Закроем главные повреждения, максимально снизим уровень угрозы жизни и можно будет сбавить скорость…» — про себя составлял алгоритм Константин, пытаясь унять дрожь в руках, которая сейчас была совсем ни к чему. Следуя составленному плану, он вновь вдохнул до предела, выдохнул, а затем опустил пальцы свободной руки в рану. Внутри было тепло и склизко из-за крови и непривычно мягко. Очень аккуратно парень погрузил одну фалангу за другой глубже в ранение, пока не коснулся жёсткой пули, чувствуя её инородность в живом теле. Стараясь сильно не спешить, Ларин ухватил металлический цилиндр, неглубоко засевший в тканях, и достаточно быстро, но не резко, вытянул его, бросив на пол, пачкая светлый кафель алой кровью. Мысленно пообещав Дарию всё вымыть, лишь бы тот пришёл в себя, Хилер положил ярко-красную ладонь на очередной будущий шрам Вавилова и закрыл глаза, чуть опустив голову. Потянулся силой к разорванным стенкам, клеткам и сосудам, определяя, какие из них первостепенно требуют его внимания из-за потенциальной опасности, начиная медленно сращивать брешь в отлаженном механизме организма. Челюсти майора плотно сжимались, очерчивая и без того острое лицо, он то чуть приподнимал пальцы, мягко сгибая-разгибая их, то опускал обратно. Со стороны это напоминало нажатие на клавиши фортепиано. Руки постепенно всё больше подрагивали по мере того, как их владелец соединял всё новые и новые порванные материи. Страх нагонял, заставляя собственный пульс стучать в висках и ощущаться на шее сильнее с каждым убегающим мгновением. Костя боялся, что только закрыть рану будет недостаточно. Что если свежая замена тканей окажется слишком тонкой и вновь лопнет? «Заткнись, Ларин… Не настолько ты плох. Просто соедини и всё…» — ругался на себя офицер, но мысли не успокаивали, а только усиливали тревогу. Они плясали всё усерднее, выкидывая замысловатые па на нервной системе, отравляя её клетки, усиливая тремор в ладонях, наигрывающих над телом Вавилова одну им понятную мелодию жизни. — «Пожалуйста, Дарий…» — взмолился Константин, пока его действия становились быстрее и чуточку небрежнее. — «Пожалуйста, вернись ко мне…». Наверное, это довольно глупо и банально, что Ларину нужно было дождаться, когда друг свалится при смерти, чтобы, наконец, понять, что ему безразлично ответны его чувства или нет, но нужно о них сказать. А иначе просто может настать момент, когда будет некому говорить. Он так долго делал вид, что не замечает выходок Дара вместо того, чтобы набраться смелости и поговорить с ним. Сколько же уже можно отрицать? Сколько можно закрывать глаза и до боли зажмуривать, отгоняя чужой полюбившийся облик? «Я обязательно скажу. Только пожалуйста… Пожалуйста… Вернись ко мне…». Секунды бежали, быстро капали дождём, собираясь в лужицы минут, уже более неспешно, соединявшихся в ручей времени. Костя продолжал поддерживать биение чужой сердечной мышцы, ощущая, что кровь уже не покидает тело через прорехи, а бежит по назначенному ей природой кругу. Это хорошо. Но его руки всё равно тряслись, как у эпилептика в приступе. Потому он не стал даже пробовать сращивать всю рану, боясь скорее навредить, чем помочь. От неточных движений могли получиться грубые швы внутри тела, а не снаружи, что вызвало бы смещение тканей и нарушение их функционирования, подобно фиброзу в лёгких. Ларин открыл глаза, отняв вымазанную чужой кровью ладонь он плоского и мягкого живота, шумно переводя дыхание, судорожно, медленно, сглатывая. Плавно отпустив сердце друга, парень замер в напряжённой позе, прислушиваясь силой к лежавшему перед ним Дарию. Пульс был почти ровный, непривычно слабый, однако, кажется, стабильный. Константин в очередной раз громко выдохнул. Видимо, срощенные сосуды выдерживают. Значит, теперь остаются только обычные смертные средства, а дальше… Дальше всё зависело от Вавилова. Майор ещё в первый раз очень удивился, заметив, насколько у него сильное тело. Худое, да, но крепкое. Если зашить рану, то оно должно справиться с ней. — Должно… — тихо сказал Костя, проделал дыхательное упражнение, которому учил его всегда пофигистично-спокойный Дар, унимая дрожь в руках. Затем он обработал иглу перекисью, щедро поливая ею, игнорирую тот факт, что заливает прозрачной жидкостью свои штаны. Закончив с этим, Ларин вышел в комнату, обшарил нижние ящики-корзинки в сквозном шкафу рядом с кухней, в одном из них нашёл коробочку с нитками. Выбрав первые попавшиеся, офицер вернулся в ванную, сглотнул, выдохнул и стал вставлять нить в тонкое ушко. Попал не сразу, однако довольно быстро, вытянул себе достаточно большой отрезок для работы и перекусил черную паутинку, склоняясь над раной. Сводить рваные края он решил также Аурой — заставил их примкнуть поближе, проткнул иглой сначала один, за ним второй, протянул нитку, стягивая разрыв. Медленно наполнил грудь воздухом. Вытолкнул его обратно. Сделал ещё стежок, оставляя его рядом с первым. Костя работал медленно, методично, но шов, зато, выходил ровным, близко соединяя два разошедшихся лоскута кожи. Отверстие было не очень большим, потому Константин всё же довольно скоро управился, на этот раз аккуратно перерезав нить ножницами, обнаруженными почему-то на краю раковины в стакане с щёткой, зубной пастой и двумя длинными заколками для чёлки. Положив орудия своего труда на тёплый пол, майор устало опустил руки, его плечи поникли. Он с тоской смотрел на Дария, ощущая ком в горле и вину в груди. Осторожно вытянув одну ладонь, парень ласково погладил Вавилова по щеке: — Пожалуйста, я же знаю, что ты меня слышишь. Вернись ко мне. Я идиот, я знаю. Но, пожалуйста, очнись… — негромко пробормотал офицер. Пальцы медленно соскользнули с едва тёплой вавиловской кожи. Нужно было дать ему время. Костя неспешно сложил распакованный бинт в несколько слоёв и пропитал его перекисью, аккуратно уложив на зашитое ранение, решив пока оставить так. Повязку всегда наложить успеет. Потом Ларин собрал медикаменты, не без труда встал — сказались стресс и пережитые потрясения — и прибрал на полку, прикрыв дверцу шкафчика. После этого офицер вновь присел рядом с другом и стал осторожно снимать лишнюю одежду — плащ, жилет, а, недолго подумав, и водолазку. Всё это пока отправилось в ванну. Офицер недолго постоял, упирая руки в бока, обдумывая, как лучше переместить Дария на матрас. В конечном итоге он нашёл половую тряпку, оттёр кафель от крови и приволок спальное место Вавилова к нему под бок, благо ванная комната отличалась относительным простором. После чего постепенно переместил тело Дара в «гнездо», стараясь не тревожить свежий шов. Когда хозяин оказался на своей кровати, Костя плавно вытянул матрас обратно в зал прямо вместе с ним, вернув на прежнее место, потрудившись обложить его подушками, среди которых неожиданно обнаружил что-то тёмное и металлическое. Нахмурив брови, Ларин аккуратно укрыл ноги наёмника одним пледом, а грудь прикрыл другим, расположив его так, чтобы он не имел непосредственного контакта с бинтом, лежавшим поверх раны. После этого парень вернулся к своей находке. Разрыв гору одежды и подушек, Константин добрался до холщовой ткани, из которой вывалилась привлёкшая его внимание крышка ствольной коробки. Отогнув край материи, майор смог лицезреть всю винтовку целиком. Усмехнувшись, он покачал головой: — Вот так, та-а-ак… — протянул Костя. — Значит, тут ты её от меня прятал, да? А я даже и не замечал никогда… — офицер грустно усмехнулся. Сейчас внутри было пусто, холодно и больно. Он не мог и не хотел думать о случившемся. Хотел только, чтобы Дарий очнулся. И всё. Остальное не важно… Константин посидел, прислушиваясь к дыханию Дара, а потом отвернулся. Он убрал составную часть оружия к остальным и завернул ткань в аккуратный свёрток, снова накрывая вещами, делая вид, что ничего и не трогал, хотя Вавилов не дурак — заметит, что «гнездо» лежит иначе и наверняка догадается, что Константин нашёл винтовку. Да и хозяин явно не складывал её так аккуратно. Но это не важно. Майор вздохнул, обводя усталым взглядом комнату, невесело улыбнувшись. Сейчас в квартире вдруг сделалось неприятно — тени в углах налились чернотой, скрадывая предметы, уличный свет почти не попадал внутрь из-за плотно сдвинутых штор, тепло, идущее от пола, отчего-то совсем не грело. А самое главное — всё, что окружало Константина, словно бы наблюдало за ним с затаённой злобой. Обитель Дария будто знала, кто причина того, что её хозяин лежит сейчас на грани смерти. Казалось, она слышала мысли и рассуждения Кости и готова была проглотить его, запереть в своём чреве, если тот попытается выдать Дара. Неожиданно офицер вздрогнул от подобных ассоциаций. Квартира, пропитанная Аурой Вурдалака, действительно могла желать ему зла. Могла ощущать опасность, исходившую он Ларина. Нет, жильё не имело собственного сознания. Но оно имело функцию — защищать хозяина, скрывать от чужих, уберегать от бед. И тогда, вполне возможно, что квартира и вправду пыталась в некотором смысле выдворить Костю прочь, плотнее закрывая шторы и глядя на него тёмными глазницами теней. Вряд ли это как-то могло всерьёз навредить, однако психологическое давление, которое ощутил Константин на итак расшатанную нервную систему, ему не понравилось. Не хотелось сидеть одному в сгущающемся мраке и чувствовать себя… Кем? Предателем? Но ведь он не собирался убивать Дария. Не желал ему смерти. Да и пожизненного заключения тоже. Если совсем уж честно — вообще никакого заключения не желал. За что его так возненавидела недавно уютная комната? Ко всему прочему Косте ещё и не нравилось состояние Дара. Казалось бы — сердце стучит в мерно приподнимающейся и опускающейся груди, коже вернулся более-менее насыщенный живой оттенок, а ладони, безвольно лежащие на матрасе, тёплые. Но что-то было не так. Нечто маленькое, незаметное, как тёмный настораживающий силуэт, преследующий девушку, на большой картине. Глаза несколько раз осматривают переулок, две крошечные фигурки, и внутри сознание царапает смутным беспокойством. Однако взгляд стремится дальше, неприятное чувство отпускает, и кажется, что это только почудилось. Весь остальной городской пейзаж умиротворённый и спокойный, совсем не пугающий. Глухая тревога появляется лишь при повторном созерцании сцены в проулке. И если не задаться целью понять её причины, а просто пройти мимо к следующему полотну, то так и не станет ясно, почему высокая тень, нагоняющая хрупкую девушку, вызывает внутри неприятную панику. Нечто похожее сейчас испытывал Ларин. Он вслушивался в Дара, стремясь ощутить, что вызывает его беспокойство, ведь тело работает, как ему и полагается; всматривался в неподвижное лицо друга, прочерченное чёрной прядью, не понимая, от чего сейчас оно такое мёртвое. Шумно переведя дыхание, Константин наклонился и аккуратно отодвинул волосы парня со лба и щеки на подушку, оббегая глазами знакомые черты. Тревога внутри нарастала с каждой секундой всё больше, грозя довести офицера до той грани, когда он вскочит и сбежит прочь, гонимый неподдающимся логике страхом. Но вдруг в голове всё же раздался заветный щелчок, когда кто-то смилостивился и зажёг в голове Ларина лампочку, осветившую дебри его сознания. Дарий был не здесь. То есть его тело, безусловно, лежало сейчас перед Костей, но вот внутренне парень был пуст. Как красивый и полностью целый кувшин, в котором заклеили трещину, однако из которого успела выбежать за время ремонта наполнявшая его жидкость, улетучившаяся в неизвестном направлении. Как? Куда? Где искать теперь вторую, нематериальную составляющую Вавилова, без которой тот не мог очнуться? Константин не знал. Он стоял на коленях рядом с Даром, глядя на него остекленевшим взглядом. Хилеру было подвластно лишь тело, но не душа или хотя бы сознание. Не в его силах было достучаться до наёмника, где бы тот ни был, чтобы привести его обратно. И Костя не знал, у кого просить помощи. Потому оставалось только ждать, что Дарий справится сам — отыщет путь назад и не заблудится по дороге, навечно сгинув во мраке небытия. От Ларина больше ничего не зависело. И это вгоняло его в куда более глубокое отчаяние, чем текущая недавно из раны друга кровь. Майор положил ладони на щёки парня, прислонившись своим лбом к его, закрыв глаза. Одна минута шла за другой, пока Константин мягко не коснулся чужих губ своими и не выпрямился, с тоской глядя на Дара. Затем офицер поднялся и вновь огляделся. Вокруг всё ещё ощущалась враждебность, но это стало беспокоить его куда меньше. Ларин вздохнул и направился в ванную, по пути стянув, наконец, ботинки. Ему требовалось что-то делать, но об уборке даже думать было нечего — Вавилов ненавидел, когда кто-то прикасался к его хаосу, тем более с целью упорядочить. Потому Костя занялся вещами друга — сложил его плащ и жилет в корзину для грязного белья вместе со своей кофтой, а водолазку Дария замочил в холодной воде в тазу, щедро размазав по тёмному пятну хозяйственное мыло. Подобрав с пола ветровку, Константин вышел, накинул её на угол двери поверх халата хозяина и погасил свет. Недолго парень побродил по комнате, осматривая одежду Вавилова. Тот почему-то очень любил покупать вещи на пару размеров больше, так что майор легко нашёл себе футболку, пришедшуюся впору. Всё же ходить по чужому дому с голым торсом было как-то неприлично. Одевшись, Ларин поднялся на возвышенность кухни, забрал электрический чайник, который наполнил водой из-под крана, потом вернул его на подставку, подключив ту в розетку, и нажал на кнопку — прибор тут же зашумел, подсветив содержимое ярким синим светом. Костя слабо улыбнулся — хоть что-то немного похожее на прежнюю реальность. Он обошёл стол и опустился на любимый стул Дария, осматривая гарнитур и то, что на нём стояло. Взгляд неожиданно сам собою уткнулся в пустые глазницы черепа, взиравшего на Константина с угла шкафчика-тумбы рядом с раковиной. Парень чуть нахмурил брови, обведя глазами остальное пространство, и заметил, что больше данному декору места нигде нет — возле холодильника территорию делили чайник с кофемолками — современной и той, что Дарий купил в секонде, поразив Костю расточительностью, потом располагалась большая плита на четыре конфорки, далее на стене довольно низко висела магнитная пластина, на которую крепились лезвия ножей, потому скелет туда никак не впихивался так, чтобы не перекрывать доступ к одному или нескольким из них. Выходило, что в иное положение его не передвинуть, а смотреть в тёмные провалы, замещавшие черепу глаза, получалось только с этого стула, стоявшего спиной к панорамному виду, сейчас занавешенному шторой. Офицер усмехнулся. Вот и разгадка, почему Дару так нравилось именно это место за столом. Всё это время стояла на виду, разве что не крича о себе. Костя сразу заметил в квартире два человеческих черепа — более крупный здесь, на кухне, и поменьше в зале, на камине. То, что это не бутафория, он также убедился в первый же свой визит — ему сказал сам Дарий. Правда тогда Константин решил, что это лишь память о ком-то близком. Теперь же он понял, зачем на самом деле нужны кости — для связи с умершими. И вполне логично, что Вавилов хотел, чтобы черепа были на виду, а именно с этого стула можно было легко увидеть оба. — Добрый день, — после недолгого молчания тихо поздоровался Константин, в упор глядя в глазница напротив себя. — Извините, я не знаю, кто вы и как вас зовут, — чуть улыбнулся парень. Кажется, он начал немного сходить с ума. Но гнетущая тишина в квартире давила на майора, так что хотелось разбавить её живой речью. Потому что, даже шипение чайника, теперь скорее добавляло тревожности, чем успокаивало, а его насыщенное синее свечение в полумраке создавало дополнительные качающиеся и дёргающиеся тени. «Надо бы успокоительного глотнуть», — подумал Костя, наблюдая за пузырящейся закипающей водой. — «Есть ли оно у Вавилова?». Он продолжал гипнотизировать чайник, пока тот не щёлкнул и не погас, плавно затихая, оставляя офицера наедине с расшалившимся воображением, которое усиливало и искажало любые шорохи, заставляя парня вздрагивать. В конце концов взгляд Константина снова приковал к себе череп, который словно бы прислушивался к нему, ожидая, не заговорит ли гость снова. Так в молчании тянулись долгие минуты, пока майор рассматривал своего «собеседника». Неожиданно его посетила странная, отчаянная мысль. Парень медленно встал, приблизился к гарнитуру и с некоторой опаской аккуратно взял череп двумя ладонями, вглядываясь в выемки, где когда-то находились глаза. «Интересно, какие они были? Такие же, как у Дария?..». Ларин шумно глубоко вдохнул и плавно выдохнул. Вряд ли у него выйдет, ведь это Вавилову принадлежал дар… «Или проклятье…» Общаться с мёртвыми. Но он мог попытаться. Сконцентрировав все мысли на одном желание, Костя постарался достучаться силой до умершего с одной единственной просьбой, тихо прошептав: — Пожалуйста… Приведите его обратно…