Рон и Гермиона пришли к нему в палату, как только небо стало светлеть от восходящего солнца.
Рон радостно поздравлял его с победой, говоря, что эта игра была самой лучшей. Друг в восхищением пересказывал ему момент ловли снитча, на перебой с Гермионой, решившей отчитать его с порога.
В перерывах своей лекции она умудрялась осаживать и Рона.
— Это было очень глупо Гарри, — в конце концов она покачала головой.
— Знаю, — Гарри был полностью с ней согласен.
Гермиона, видя его виноватое выражение лица, поумерила пыл. Она с сомнением бросила на Гарри взгляд, что-то обдумывая, пока всё-таки не решила спросить.
— Гарри? У тебя все хорошо? — тонкие брови слегка сошлись на переносице. — Ну, конечно, не беря в расчет твое нахождение в Больничном крыле.
Они с Роном выжидающе уставились на друга.
Гарри нервно комкал край больничной простыни. Он не был уверен стоит ли рассказывать друзьям о своих терзаниях. По его мнению, его ссора с Долоховым не была чем-то критичным и стоящим чужого внимания, но все же оставляла неприятный осадок где-то в груди.
— Мы с Долоховым поругались, — Гарри скривился. — Точнее, ругал меня он, но такое ощущение, будто мы орали друг на друга несколько часов.
— И правильно сделал, — хмыкнула Гермиона. — Когда-нибудь до тебя дойдет, что стоит быть осторожным в такой травмоопасной игре, как квиддич.
— Да, но он выглядел так будто я очень расстроил его, — тихо произнес Гарри. — Хотя, на его месте, мне было бы все равно.
Рон и Гермиона переглянулись. Выражение лица Рона отражало полное непонимание того, почему Гарри волнует то, что его отчитал Долохов — по большей части на замечания профессоров ему было плевать всегда.
Гермиона только первые пару секунд удивленно моргала. Затем будто что-то осенило. Девушка одарила друга не верящим взглядом и в конце неуверенно улыбнулась. Ее глаза светились пониманием.
— А какие у вас в последнее время были отношения, — Гермиона повернулась корпусом к Гарри, удобнее устраиваясь на краю койки. — Прости за нескромный вопрос.
— Да нормальные, — Гарри пожал плечами. Вопрос подруги малость ввел его в ступор. — Можно даже сказать, что почти дружеские.
— О, понятно, — улыбнулась Гермиона под удивленные возгласы Рона.
И что ей понятно? Гермиона как будто хотела спросить что-то еще, но Гарри не дал продолжить допрос подруге, перейдя на домашку и темы, которые он успел пропустить.
Рон успел пожаловаться на Снейпа, опять сорвавшегося на Невилла и остальных гриффиндорцев за очередной взорванный котел на прошлом занятии. При том, что Слизнорта, который вообще-то вел у них зельеварение, эта ситуация мало беспокоила, в отличие от новоявленного директора школы. Приспичило же Снейпу пройтись по подземельям именно в момент взрыва.
Гермиона ответственно предоставила ему список уроков и свои конспекты с выполненными заданиями, которые Гарри у нее смог выпросить.
Затем пришла мадам Помфри, чтобы проверить его состояние. От колдоведьмы Гарри узнал, что в лучшем случае, ему лежать в лазарете ещё дня три, что сразу привело его в уныние.
Оставалось надеяться, что ему удастся сбегать из-под бдительного надзора мадам Помфри на встречи с друзьями и дополнительные, которые пропускать было бы очень грустно. Ну, или же, в худшем случае, Рон и Гермиона будут заглядывать к нему каждый день, чтобы у него было хоть какое-то общение.
Первый такой раз выдался вечером следующего дня, аккурат за полчаса до его занятий по ЗОТИ. Мадам Помфри отлучилась из Хогвартса, убедившись, что ее пациент чувствует себя хорошо и помирать в следующие двадцать четыре часа не собирается.
Гарри дождался щелчка замка двери и выждал ещё минут двадцать, чтобы точно не наткнуться на женщину в стенах замка. Свою кровать он плотно завесил ширмой и тихо выбежал из Больничного крыла, оглядываясь по сторонам. Наткнуться на Макгонагалл или кого-то другого из профессоров тоже не хотелось.
Антонин сидел за учительским столом, перебирая какие-то бумажки, наверное, сочинения учеников. Выглядел мужчина устало. Гарри, выглядывавший из слегка приоткрытой двери, немного помялся на пороге, и все же, постучав, вошел в кабинет.
— Э, добрый вечер? — Гарри переминался с ноги на ногу.
— Почему ты не в лазарете, — Антонин поднялся с места, делая несколько шагов навстречу.
— Ну, я пришел на занятия? — он взъерошил волосы, старательно отводя взгляд.
Антонин тупо смотрел на него секунд пять.
— Несколько дней назад ты blyat' ебнулся с хер знает сколько десятков метров с метлы, — Долохов медленно проговаривал каждое слово, смотря на него широко открытыми глазами. — О каких дуэлях может идти речь?
Гарри улыбнулся, убирая руки в карманы спальных брюк.
— Может тогда теория?
Гарри видел, что Долохов сомневался. Обычно нейтральное беспристрастное его лицо пестрило гаммой эмоций. Ладно их было две: сомнение и, кажется, беспокойство, но для Антонина это уже было на две больше обычного.
— Иди садись, — вздохнул мужчина, указывая рукой за свой стол. — Тогда я покажу тебе, как правильно сочетать заклинания, чтобы создавать сильные связки, а когда оклемаешься, будем практиковаться.
Гарри довольно кивнул, устраиваясь на мягком стуле, созданным Антонином. Мужчина сел рядом, доставая из стола несколько чистых листов пергамента и дополнительное перо с чернильницей.
— Значит смотри…
Антонин открыл ему дверь, пропуская вперед, чем заставил Гарри засмущаться. После часа занятий Долохов чуть ли не насильно отправил его отдыхать, так ещё и решил проводить его до лазарета.
«С тобой можно ждать все, что угодно, шкет. Поэтому забирай бумажки и пошли в лазарет, я прослежу, чтобы ты вдруг не решил свалиться с лестницы.»
Гарри осторожно зашел в Больничное крыло, надеясь, что мадам Помфри не решила вернуться чуть раньше. Ведьмы на месте не было, зато его встретили друзья, очевидно взволнованные его отсутствием.
— Гарри где ты был?! — Гермиона вскочила с кровати, яростно сверкая глазами.
— Я… — Гарри оглянулся на стоящего в дверях Долохова, перебившего его объяснения.
— Мы оббегали почти пол Хогвартса, дружище, — поддержал подругу Рон. — Представь, как мы офигели, когда не нашли тебя… здесь.
Последнее слово Рон произнес тише, заметив за спиной Гарри Долохова, расслабленной опиравшегося на дверной косяк.
— Мистер Поттер угрозами заставил меня провести ему урок, — покачал головой мужчина, включив весь свой артистизм. — Еле удалось договориться.
— Я не удивлена, профессор, — девушка закатила глаза, не обращая внимания на Рона, дергавшего ее за край рукава школьной мантии. — Спасибо, что притащили его обратно.
— Ах, да, Мисс Грейнджер, мистер Уизли — они удивленно подняли вопрошающие взгляды. — Пожалуйста, проследите за своим другом, чтобы он спокойно лег спать, а не побежал гулять куда-нибудь в Запретный лес.
— Конечно, профессор, спокойной ночи, — девушка серьезно кивнула. Не то чтобы она не поняла явной иронии в голосе мужчины, однако Гарри и правда мог выдать все что угодно.
— Всегда пожалуйста, — Антонин пожал плечами. — Мне ещё проверять ужас от пятого курса, поэтому «спокойная ночь» только в моих мечтах, — тихо пробурчал Пожиратель, покидая гриффиндорцев.
Когда Долохов закрыл за собой дверь лазарета, Гарри получил новую порцию высказываний о своей легкомысленности, безответственном отношении к своему здоровью и неуважении их чувств и беспокойства. Поттер лишь разводил руками и виновато улыбался. Нет, ну правда, а что еще ему делать? Лежать и умирать со скуки?
— Кстати, Гарри, — Рон многозначительно на него посмотрел, — тебя привел Пожиратель.
Гарри кивнул, ожидая дальнейших вопросов, но друг молчал, так же смотря на него.
— Рон имел ввиду, что профессор Долохов проводил тебя после занятия, — Гермиона вздохнула, наблюдая неудачные попытки Рона. — Он, кажется, волнуется.
— Ну да и что? — более понятно не стало. — Макгонагалл же тоже беспокоится за своих учеников, как и любой другой декан и препод.
— Профессор Макгонагалл, Гарри, и я не договорила, — Гермиона махнула рукой. — Ты, случаем, не заметил, что профессор Долохов относится к тебе ммм…
немного по-другому, — она неопределенно качнула головой.
— Я его личный ученик, типа того, — сказал Гарри. — Понятное дело, что у нас будут более близкие отношения.
— Да, но, знаешь, друг,
«просто» учителя не бегут со всех ног на поле к свалившемуся с метлы ученику и не орут как резанные, что при малейшей оплошности кишки врача окажутся у него на шее, — Рон поморщился, видимо вспоминая о том, как Долохов в красках описывал все возможные пытки, если колдомедики не сделают свое дело.
— Ха, ну, Антонин не особо сдерживается в плане ругательств и всего такого, — Гарри неуверенно посмеялся.
Он до сих пор не понимал, к чему его пытались склонить друзья.
— Ты называешь Пожирателя по имени? — кажется Рон подавился собственной слюной.
— Ээ, да, он разрешил, когда мы не на обычных уроках.
— Гарри, — Гермиона пристально посмотрела ему глаза в глаза. — Ты ему нравишься.
Поттер поднял бровь на манер Снейпа и усмехнулся, а потом и вовсе звонко рассмеялся на слова подруги. Нет, такого не может быть. Совсем никак.
— Ну вы и придумаете, — он утер рукавом рубахи выступившие от смеха слезы.
Проблема в том, что что-то внутри уверенно протестовало против его же слов.
— Знаешь, я хоть и не очень разбираюсь в этих невебральных признаках, — «Невербальных, Рон.» — Какая разница, Герм. Так вот, я в этом не разбираюсь, но, я думаю, что Гермиона права, — Уизли почесал затылок. — Она обычно всегда права.
— Да нет, ребят, — он его веселья осталась лишь натянутая улыбка. — Вы… Мне… Вряд-ли он действительно влюблен в меня.
Гермиона что-то пробурчала под нос, очевидно недовольная тем, что Поттер не хочет соглашаться с ней.
— Хорошо, а ты сам? — Гермионе бы в Пожиратели Смерти, она одними своими вопросами может самую настоящую пытку устроить.
— Что я?
— Тебе он нравится? — Гарри заметил, что Рон неловко отводил от них двоих глаза, стараясь больше не влезать в этот странный и смущающий разговор. Гарри и сам хотел бы, чтобы его самого здесь сейчас не было.
Если быть честным, то… Гарри уже задумывался над этим. По крайней мере, он уже смог признаться самому себе и смириться с тем, что ему
возможно нравится Антонин Долохов. Однако, учитывая все аспекты, Гарри запретил себе мечтать и думать о своей влюбленности. Пройдет, как прошло с Чо Ченг и Джинни. По крайней мере, он на это надеялся.
— А если я скажу да, — внезапно Гарри поднял глаза на друзей. В самом деле, он сражался с самим Волан-де-Мортом и его прихвостнями, так почему ему так сложно признать влюбленность. — Я влюблен в него еще, наверное, с конца прошлого учебного года, только тогда не осознавал этого. И что вы теперь мне скажете? Какой я ужасный и мерзкий, раз мне нравится Пожиратель? Давайте, потому что именно так и отреагирует все остальное общество!
Окатившая волной уверенность начала испаряться, когда звенящая тишина начала затягиваться.
— Ого, — только и произнесла Гермиона.
— Я вот, что скажу, — неожиданно для все, и даже для него самого, судя по лицу, Рон подал свой голос. — Ты, блин, и так жопу рвешь, — «Рон! Что за выражения!» — Ради магов, которым, по большому счету, на тебя похер до момента угрозы их жизням. Вспомни, как они на тебя обозлились за то, что ты защитил своего кузена от дементоров. Прости, конечно, это пиздец с Пожирателем мутить и, Мерлин, у вас разница в возрасте… да я даже не знаю какая. Но, Гарри, если ты этого хочешь, то мы с Мионой тебя поддержим. Ты ведь наш друг.
Гермиона, переставшая шипеть на Рона за нецензурные выражения, тоже кивнула.
— Правда, Гарри. Это твоя жизнь, и только ты решаешь, с кем ты ее проведешь, — она тепло улыбнулась и подсела ближе, чтобы приобнять его за плечи. — Поживи для себя.
— Спасибо, ребят, — слезы наступали нещадно, но Гарри держался, как мог. — Вы самые лучшие!
Дальше разговор не пошел бы из-за появившийся мадам Помфри, которая тут же возмутилась, что гриффиндорцы сидят в лазарете в такое позднее время. Пожелав спокойной ночи, друзья покинули Больничное крыло.
Гарри, выдержав десяток диагностических чар и перевязку пары долго заживающих травм, направился в душ. Поттер никак не мог выкинуть из головы, то, что сказали ему Рон и Гермиона пару минут назад.
Можно сказать, что сегодняшний разговор вселил в него маленькую надежду.
И все же Гарри просто не мог поверить в то, что он интересует в романтическом плане кого-то столь удивительного. Чем он заинтересовал Антонина? Поттер бы понял если бы Долохова заинтересовала вдруг Гермиона: она была умной, красивой, имела большие перспективы. Или любая другая студентка, да, Мерлин, хоть тот же Малфой. Драко хотя бы имел утонченные черты лица, да и высокое положение в обществе.
Его же знания и навыки были достаточно посредственны, не считая Защиты, конечно. Он не любил политику, не строил великих планов на будущее, он был... просто Гарри. Тем самым Гарри, который до одиннадцати лет жил в чулане под лестницей. Гарри, который все ещё оставался худым и невысоким, а все из-за родственников, не желавших тратить на его обеспечение деньги. Гарри, которому все так же сложно доверять людям, ведь большинство из них видят в нем только символ Света, славного Мальчика-Который-Выжил или просто наследника богатого рода. Образ искусственно созданный другими людьми, но они не видели его настоящего.
Но, если верить собственным же воспоминаниям, Антонин так смотрит только на него. Только за его движениями, когда Гарри ловко перемещается по помосту, следит не отрывая глаз. Смотрит с нескрываемым восхищением, уважением,
нежностью(?). Только ему готов уделять в десять раз больше времени, чем кому-либо другому. Даже Лорд общается с Пожирателем не так часто, как Гарри. Это Поттер однажды узнал от самого Антонина.
Так, может действительно стоит попробовать? В худшем случае над ним просто посмеются, как над подростком с бушующими гормонами. В самом деле, не будет же Долохов, как маленькая школьница сплетничать с другими Пожирателями о том, что в него влюбился сам Мальчик-который-выжил.
***
Январь пролетел незаметно, сменившись февралем и всеобщим ожиданием дня влюбленных.
Девушки возбужденно щебетали по углам, обсуждая своих кавалеров, смущённо хихикали, спрашивая друг друга о наличии симпатий. Юноши тряслись от осознания долгожданных или наоборот, нежелательных, признаний.
Хогвартс понемногу начинали украшать розовыми и белыми сердечками и всякой похожей мишурой, которая больше раздражала. Однако Гарри, смотря на очередного купидончика по потолком, со смехом представлял, как Снейп отдает указ о таком украшении замка. Наверное, Макгонагалл, отдававшая дань Дамблдору, долго спорила с бывшим зельеваром насчёт празднования четырнадцатое февраля.
Сам Гарри не знал, чего ждать и что делать. Конечно, само название праздника сладко отдавало где-то в груди и заставило начать активность тех самых бабочек в животе, но Поттер все же старался смотреть на ситуацию реалистично. Признание в день влюбленных звучало очень банально и неинтересно.
Хотя он даже и не определился с тем, будет ли он совершать эту страшную попытку по названием «первый шаг». С одной стороны, от желания всей этой сопливой романтики чесались руки и некоторые другие места. С другой стороны, в случае с Антонином, шанс отказа был в десятки раз больше, чем с любым другим учеником школы.
Да и о какой романтике может идти речь с таким человеком, как Долохов? Он скорее пойдет Волан-де-Морту анекдоты рассказывать, чем будет гулять за ручку с подростком и убирать снежинки с прядей волос.
И все же ощущения чужого теплого тела рядом хотелось до жути.
Раздражения по этому поводу прибавлял тот факт, что все его друзья уже разбрелись по парам. Джинни сблизилась с Симусом, Дин с девочкой пуффендуйкой на курс младше него, Гермиона, насколько он знал, рассталась с Крамом через месяц-два после их встречи на вечере в клубе Слизней, и сейчас их отношения с Роном выглядели куда менее просто дружественными.
Его подозрения усилились, когда Рон после крупной ссоры с Лавандой ничуть не расстроился, даже наоборот пребывал в каком-то приподнятом настроении, постоянно бросая украдкой взгляды на Гермиону.
— Слушай, Гарри, — однажды вечером подсел к нему Рон, когда все остальные обитатели их спальни находились вне ее стен. — Я тут, как бы, с одной девушкой вроде сошелся.
Гарри отложил талмуд, посвященный боевой магии, и кивнул другу, показывая свою готовность слушать.
— Так вот, и, понимаешь, она не совсем, как другие девчонки, — Рон растерянно смотрел на свои ладони, сцепленные в замок у него на коленях. — Ну, не особо любит все эти штуки, по которым тащатся девочки, нет она, конечно, любит там косметику, романтику и все такое, но не так сильно, и… в общем, ты понял. Я вот не знаю понравится ли ей кафе мадам Падифуд или лучше стоит пойти в «Три метлы» в среду?
— Думаю, Гермиона все же будет рада, если ты пригласишь ее именно в кафе для парочек, — усмехнулся Гарри, наблюдая за тем, как щеки Рона постепенно сливаются с его волосами.
Про кафе Поттер случайно услышал из разговора Джинни и Гермионы, когда сидел в общей гостиной. Девушки как раз обсуждали грядущий день влюбленных и как хотели бы его провести.
Гермиона, конечно, с виду может показаться не особой почитательницей «розовых соплей», однако все есть в точности, да наоборот. Не услышь Гарри лично, как подруга произносит, что-то о приятной атмосфере в романтичных кафешках, он и не подумал бы, что сдержанной Гермионе такое нравится.
И это он, Гарри. А Рон, не в обиду ему, в теме романтики был ещё более неосведомленным. Поэтому, Поттер решил выдать небольшой секрет Гермионы во благо их же с Роном отношений.
— А откуда ты.? — Рон выглядел очень смущенным и удивленным.
— По вам двоим сразу все видно, — Гарри подбадривающе улыбнулся Рону. — Я, думаю, вы отличная пара.
— Аа, спасибо!
Поддержка Гарри, кажется, только еще больше смутила друга. Это было заметно по тому, какое алые у него были уши и лицо, и насколько быстро он скрылся в душе. Поттер лишь по-доброму посмеялся над поведением друга и вернулся к чтению талмуда.
В эту треклятую среду, ака четырнадцатое февраля, у него были дополнительные по ЗОТИ. Пропускать их теперь он уж точно не собирался, кто бы что ни говорил.
Дин, Симус и Рон были крайне возмущены тем, что в день, когда у них будет всего два сдвоенных урока, и то сокращенных, Гарри по своей воле (!) собирается учиться. Долохов предлагал ему сделать выходной в честь праздника, видимо, намекая, что этот день Гарри, наверное, хотел бы провести с девушкой. Однако он отказался, напрямую объявив об отсутствии отношений.
«Ну, девушки или парня, — добавил как бы невзначай. — У меня нет. А сидеть в спальне и есть шоколад, томно вздыхая от холостой жизни, уж увольте.»
Антонин на это лишь пожал плечами, мол как хочешь.
И Гарри очень надеялся, что ему совсем не показался оживленный блеск стальных глаз, когда он сказал, что свободен.
***
Колокол, объявивший о конце трансфигурации, которая была последним уроком, прозвенел в половине первого.
Парочки, уже изнывшиеся от нахлынувшей атмосферы и желания провести день друг с другом, спешно собирали учебники и бежали переодеваться в свободную одежду.
У Гарри среда не задалась с самого утра. Во-первых, совы завалили его горой валентинок прямо во время завтрака. Доедать кашу с добавкой в виде розовой бумаги и разнообразных блесток не хотелось.
Во-вторых, он чувствовал себя просто отвратительно, когда думал над тем, что сделать с этими сраными валентинками. Не то, чтобы они были настолько ужасными. Просто взять и сжечь их на глазах у всего Большого Зала, и тех девушек (а может и юношей), которые старались над маленькими открыточками, Гарри не мог. А руки чесались.
По подсказке Гермионы, которую ситуация явно забавляла, Гарри уменьшил розовую гору бумаги заклинанием и сунул себе в карман. Увы, валентинки, утонувшие в остывающей молочной каше спасти не удалось.
В-третьих, он уже успел столкнуться с одной из своих фанаток. И все бы ничего, если бы наивная пятикурсница не закатила бы истерику, когда Гарри извинился перед ней, сказав, что не может ответить на ее чувства взаимностью.
А еще посчастливилось пережить этот концерт на глазах у Антонина. Гарри был уверен, что мужчина едва сдерживает рвущийся наружу хохот. И кроме мужчины за Гарри и той самой девушкой наблюдало чуть ли не пол Хогвартса. Кажется, Малфой уже начинал проявлять проблески своего остроумия и упражняться в придумывании оскорбительных насмешек.
В общем, Гарри неимоверно ждал вечера.
Глупое чувство предвкушения заставляло сердце биться чуть быстрее, а руки слабо подрагивать.
Решив, что на сегодня с него позора хватит, Гарри улегся спать, предварительно поставив будильник на четыре часа с помощью чар. Перед занятием он хотел бы хоть как-то привести себя в порядок.
Впрочем, Гарри следовало бы запомнить, что если день с самого утра идет по одному месту, то и к вечеру ожидать удачу не стоит.
Будильник Поттер благополучно проспал, поэтому переодеваться в более подходящую для спарринга одежду пришлось
очень быстро. Об укладке непослушных волос речи и не шло. Наспех расчесавшись, Гарри вылетел из башни Гриффиндора, распугивая студентов, встречавшихся ему по пути.
Очередная подстава ждала его прямо в двух поворотах от нужной аудитории. Снейп, Волан-де-морт его дери, как-будто специально там стоял, поджидая несущегося Гарри.
— Мистер Поттер, — в своей манере начал тот. — Разве за семь лет учебы в Хогвартсе вы ни разу не удосужились услышать хотя бы одного правила безопасности? Сомневаюсь, ведь ваша всезнающая подружка просто не могла вам не рассказать об установленных правилах поведения. Минус десять очков с Гриффиндора за несоблюдение безопасности.
Гарри лишь закатил глаза, молясь кому можно и нельзя, чтобы его опоздание не превысило десяти минут.
— И позвольте мне поинтересоваться, куда это вы так торопитесь, — Снейп усмехнулся одной из своих надменных ухмылок.
— Мы с профессором Долоховым решили перенести наши занятия по защите на более раннее время, чем обычно, — спокойно ответил Гарри, про себя радуясь от резкой смены настроения Снейпа.
Тот будто лимон съел. Не ответив ничего больше, бывший учитель зельеварения скрылся в противоположном конце коридора.
Гарри лишь довольно улыбнулся и направился дальше. Кто же знал, что Антонин самое действенное средство против Снейпа и ему подобных.
Из кабинета ЗОТИ доносились гневные крики на русском и звуки падающих вещей. Гарри, заинтересованный происходящим, ускорился и вошел в кабинет.
— Poshel von iz moyego kabineta, yeban! Suka, blyat', kto etu khuynyu pridumal vezde razvesit'?!
Антонин орал на смеющегося купидончика, забившегося в угол. Долохов в ярости это тот, кого надо обходить десятой дорогой, но, видимо, это существо, разъяренный темный маг не пугал нисколько. Купидончик лишь залился смехом на очередное ругательство и перелетел в другой угол.
— S"yebis' tebe skazal, poka ya tebe sheyu ne svernul, padla takaya! — Антонин повернулся лицом к Гарри. — Как видишь, занятия вряд ли будут, пока ЭТО отсюда не уйдет.
Он указал пальцем на купидончика, заинтересованно рассматривавшего их обоих. Гарри подозрительно прищурился.
Существо, верно что-то обдумав, достало из торбы розовую стрелу и нацелилось на Гарри.
— Только, blyat', poprobuy pul'nut' etoy khuyney, — Долохов снова начал тыкать палочкой в сторону купидончика, при этом начиная путаться в языках. — Я tebe kryl'ya poperelomvyu и выкину cherez okno pryamo v ozero к yebanomu кальмару.
Гарри на всякий случай тоже выхватил палочку из кармана, пристально следя за этим розовым недоразумением.
Купидончик, поняв, что оба мага чуть что готовы приложить его проклятием, один из них даже смертельного или пыточного не постесняется, недовольно сопя убрал лук и стрелу и быстро улетел через открытую дверь.
— Придумал же кто-то притащить этих паразитов, — Антонин ходил по кабинету, исправляя последствия борьбы с розовым вредителем и бурча себе под нос возмущения.
Гарри присел на край стола, из-под ресниц наблюдая за мужчиной. Сегодня, в честь сокращенных уроков, ибо праздник, их занятия могли продлится на час, а то и два, чему Гарри был очень рад. И теперь, радость присутствовала не только из-за крутого материала и практики, которые давал Долохов, но и из-за его самого. Взаимодействия на обычный уроках Гарри критически не хватало.
— Не хочешь прогуляться в Хогсмид? — неожиданно для Гарри спросил Антонин. — А то я этими чертями уже заебался.
Гарри взволнованно приосанился.
— Почему нет, — он прочистил горло. Почему голос предательски начинал дрожать в самый неподходящий момент? — Но разве уже не слишком поздно? Профессор Макгонагалл вряд ли даст допуск на выход из Хогвартса.
— Будто тебя когда-то волновало наличие проблем, — Долохов закатил глаза. — Я, если что, прикрою.
Хогсмид светился десятками желтеньких огоньков, которые вместе со снегом и темным цветом деревянных стен, создавали волшебную атмосферу уюта и сказки.
Они остановились на склоне, смотря вниз на деревушку. Антонин ходил кругами, недовольно распинывая снег и что-то бурча себе под нос. На обратном пути, когда они взял себе сливочного пива (Антонин все же остановился на огневиски), Долохов остановился на полпути, чтобы покурить.
Гарри облокотился на верхнюю перекладину забора, ограждающую резкий обрыв склона от них.
На улице было относительно тепло. Ветра не было, и с неба падали редкие снежинки.
— Надо поговорить, Поттер, — Антонин выкинул окурок куда-то в снег и достал из пачки ещё одну сигарету.
— М? — Гарри обернулся.
— Лорд отправил меня в школу именно из-за тебя, — мужчина смотрел на замерзший Запретный лес, расползающийся в дали. — Я должен был любым способом заставить тебя подписать договор.
— Ну, это было предсказуемо, — усмехнулся Поттер.
Гарри подозревал в том, что Долохов вообще как-либо взаимодействует с ним, точно замешан Волан-де-Морт. Иначе первоклассный боец вряд ли был бы по своей воле пошел работать с детьми.
— Хаа, ну да, — Антонин нервно покусывал фильтр сигареты. — В общем, ты не думай, что и то, как я к тебе отношусь, тоже из-за задания Лорда. Знаю, ты навряд ли будешь считать меня хорошим знакомым, что уж говорить о друге или.
Гарри молча слушал монолог мужчины, не смея и вздохнуть лишний раз. Поттер видел, как тяжело Антонину даются откровения, особенно, если они посвящены чувствам. Что-то в глубине глаз Долохова заставило Гарри отвернуться обратно к виду на Хогсмид.
— Или? — осмелившись, едва слышно спросил Гарри, ощущая прилив жара на щеках.
— А сам не понимаешь? — раздалось сразу за ухом. Каким образом Гарри не услышал скрип снега?
Поттер резко повернул голову и вздрогнул от неожиданной близости чужого лица. Антонину пришлось несколько наклониться, чтобы преодолеть их разницу в росте — его макушка доходила Долохову только до ключиц. В руке мужчины, лежащей на перекладине ограждения, зажата сигарета.
— Понимаю, — выдохнул Поттер через приоткрытые губы, потрескавшиеся на холоде.
Гарри целовался всего несколько раз и то, не очень удачно, но все же это не отменяло наличие какого-никакого опыта в поцелуях.
Однако сейчас все было будто впервые. Гарри как зачарованный наблюдал, как мужчина проводит горячими мозолистыми пальцами по его щеке и медленно склоняется ближе. Резкий контраст температур и долгожданная тактильность сносят крышу, вызывая целый табун мурашек по спине. Антонин целуется как бог. Гарри млеет от тягучих и томных движений их губ.
Они отрываются друг от друга спустя минуту.
— Я, типа, влюблен в тебя, — разрывает тишину Антонин, выглядя как ни в чем ни бывало. Хотя короткое признание сделало ее еще более неловкой.
— Я, типа, тоже, — вторит Гарри, прыская от смеха.
Антонин низко смеется, прижимая его к себе и, кажется, роняя недокуренную сигарету. Своей потере он даже не возмущается в этот раз.
Гарри думает, что это первый в его жизни удавшийся день влюбленных.
