Blonde boy fantasy

Что может быть приятнее, чем валяться под пледом ранним зимним утром, зная, что вставать никуда не придется? Я не знаю, но прямо сейчас кажется, что ничего. И хотя я не спал всю ночь, думая о случившемся, все равно вовсю чувствую этот вайб. Хочется уткнуться мозгами в постель, ведь все лицо затекло.. Мама заглядывает ко мне перед тем, как уйти в школу на работу, впуская полосу света в мой депрессивный бомжатский склеп: — Милый… — стучится, и только затем ее лицо выглядывает из-за двери. — Мама, — убираю телефон, и перед глазами пляшут белые круги от перенапряжения. Лиза входит в комнату и тихо садится на кровать. — Не спал? — догадывается она. — Неа, — ложусь набок и по самые глаза накрываюсь одеялом. Мама гладит мои волосы. — Ты знала, что приходил… — меня перекосило от всплывшего в голове наименования этого человека. Она жмурится. Да. — Вы ушли… — Да. Я думала, у вас состоится диалог, но… — тяжело вздыхает, нервно водя ладонью по постели. — Он сказал, что ты просто выпрыгнул в окно, — эмоционально говорит мама со своим акцентом и посмеивается, проходясь языком по зубам. Точно также делает мой любимый дед. Это семейное, по всей видимости. — Это очень по-твоему… Гас… — у меня слезятся глаза, но хорошо, что в комнате темно. На улице еще темно. Но совсем скоро начнет светать и вся идиллия рухнет, словно будничная иллюзия в моей неизлечимой башке… Дерьмо. — На что он рассчитывал? — на выдохе возмущаюсь я. — Чего он ожидал? Что я кинусь ему в объятия и мы решим все одним чаепитием в кафе? Я его ненавижу. Меня до сих пор тошнит, мама… Крутит живот. Кажется, у меня температура, — теплая ладонь мгновенно касается моего лба, а затем губы - проверяют температуру, и женщина ласково улыбается. — Кажется… что тебе кажется, — мамин позитивный голос всегда успокаивает меня. Эмма как-то сказала, что у нас с Лайзой похожие голоса. — Я тоже не знаю.. Гас. Но не стала препятствовать, пожалуйста, не злись на меня, ладно? — переживает она всем сердцем. — Да пох… пофиг. Пусть только попробует прийти еще раз, я… — чувствую, как расширяются ноздри и зрачки от злости, наливаясь кровью. Мое тело все еще дрожит изнутри. «Убью его» — Ты не ушибся? — мама проводит рукой по моему телу, накрытому одеялом. — Не знаю… я в состоянии аффекта, мам, ты опоздаешь. — Ага, — манерно отвечает, и тут же веселеет. — Этого я не могу допустить. Пойду прогрею салон, налью кофе и врублю твоих любимых RHCP, вот это утро, а? — с присущей ей интонацией перечисляет порядок действий, а я обожаю ее. Кто послал мне эту женщину? Готов расцеловать ее сердце. Крипота… — Мам, ты лучшая, — настроение ненадолго поднимается, и мне так нравится этот момент - чувствовать себя заново маленьким ребенком, который прячется от проблем мира под одеялом из икеи, и плевать, что этот ребенок уже вспотел до самых яиц. — Что планируешь делать? — обязательно интересуется мама, явно переживая. — Буду спать весь день… а потом, сочиню что-то. Определенно. Я очень злой. — Не позволяй этому чувствую овладеть тобой. — Да нормально, я просто выплесну все дерьмо в текст, и бум — готово! — глаза заметно распахнулись, пока я взбудоражился из-за кипящих эмоций внутри. — Гас! — предупреждает мама, хотя я знаю, что она не станет ругать меня за подобные слова. Это нормально в нашей семье — мы можем произносить такое друг при друге. — Все, я пошла, — целует меня и встает. — Удачного дня, мам, — открывает дверь, подмигивает и я снова остаюсь один. Через время слышу мотор машины, а затем тишина. Вставляю наушники, позволяя музыке - словно ручью - проникнуть в иссохшие извилины мозгов, и совсем скоро засыпаю.

***

      Понедельник кишит людьми. Солнце лупит повсюду, и спрятаться от него можно разве что в подвале или моей комнате.. Почти одно и тоже. Я проснулся в три - не туда, ни сюда - ни вечер, ни день. На завтрак у меня оставшаяся шмаль и крепкий чистый кофе. Дома никого, поэтому в комнате вместо воздуха стоит смог и играет музыка, которая проникает под кожу, растекаясь по венам. Как идиот воспроизвожу позавчерашние события снова и снова, и искренне сожалею, что не втащил дружку Эммы в ответ. Я убью его, сука. Бля, у меня уже двое наметилось. Балдею в одних трусах и толстовке на полу, поместившись на солнечном пятне в центре комнаты, под травой иначе ощущая свое тело в бьющем сквозь стеклопакет тепле солнца.

***

      Вечером мы как обычно стыкуемся с парнями у них на хате и я снова нарочно ввожу себя в измененное состояние, иначе не получается справляться со всем. Пьем дешевое бухло со льдом — просто прекрасно. Сегодня здесь несколько симпатичных девчонок. Хочется оттрахать кого-нибудь из них, выместить злость, я не знаю, секс и музыка - единственные вещи, высвобождающие эти гнетущие чувства внутри меня. — Привет, я Ди, — садится рядом незнакомка и я угощаю ее косячком. Она наседает мне на уши, а через час на член. Я вымещаю накопленное за выходные, и она говорит мне, что я грубый и ей страшно. Прости, крошка, не стоило тебе лезть ко мне. — Да, я из тех, кто пугает, но не бойся, — я справляюсь куда-то в сторону, а она вытирает рот. Быстро одеваюсь и ухожу, оставляя эту сучку одну, потому что такие, как она - не редкость. И я знаю, что прав. Может, нет.. я мудила, временами.. и я.. точно не хорошо веду себя с людьми. Чёрно-белый мир, припорошенный снегом… вот это зрелище. Боль протискивается даже сквозь призму объебанности и я уже привыкаю к ней - вот что воистину страшно. Я всю неделю летаю, глотая таблетки, запивая их лином, голоса в голове просят остановиться, но я не могу иначе. Думаю о ней всю неделю с прошлой пятницы, все время под кайфом и не понимаю, что я сделал? Сука, она даже не пишет, не звонит мне. Что я, блять, сделал то такого? Прошла целая неделя и она будто напрочь забыла про меня. Так просто.. Окей, тогда я сам завалюсь к тебе, сучка. Забываю о существовании времени и непрерывно стучу ей в дверь, даже когда она наконец открывается: в доме темно, я оборачиваюсь… фонари не горят - значит, слишком поздно для визитов. Упс. — Эмма, кто там? — слышится сонный голос ее матери, но Эмма говорит, что все в порядке. — Приходи, когда протрезвеешь, — тихо, но жестко говорит Флеммс и хлопает перед моим лицом дверью. Выпускаю воздух через губы и пытаюсь сообразить хоть что-то. Сажусь на ступени ее дома, утопая лицом в ладонях. На улице нет ни души, я и сам как пустая оболочка - мальчик-призрак, бродящий по улицам с разбитым сердцем. О, да оно давно разбито, кого это волнует?

***

      Через несколько дней мы висим с моими типами у незнакомого чела, и к нему в гости приходит девушка. Она милая. Позже выясняется, что она учится бить татухи, так что мы договариваемся с ней о бартере: я ей стафф, а от нее получаю разбитое черное сердце, прямиком иглой под кожу. — Круто, — кручусь у зеркала, оценивая результат. — Ты молодец, спасибо, — мы обнимаемся и она уходит курить. Я снова один. Странно, я подумал, что мы можем посидеть с ней и о чем-то поболтать, но она тоже слилась. Все сливаются, черт возьми, никто не хочет со мной говорить. Ладно, не зря же у меня теперь еще одно мертвое сердце, только почти под глазом. Крутяк. Обкуриваюсь и валюсь на диван, включаю камеру и фоткаю левую часть лица, делая серьезную мину: «у вас разбито сердце? вы не одиноки, глупышки», - подписываю фотографию и публикую. Внутри себя визжу как дитеныш - настолько я рад новой татухе. Это дерьмо так заразно: набил одну - и руки чешутся еще за десятком.

Гадаю, видела ли Эмма мое фото, где она, что вообще делает, и с кем? Задумываюсь о смерти, и если я умру, тогда с кем она будет трахаться? Это дерьмо ранит так, что ну его в задницу.

***

      Ночи тянутся невыносимо долго, и я успеваю нафантазировать миллион неодушевленных предметов в комнате. Вижу лица, созданные благодаря протискивающемуся лунному свету через щель опущенных рулонных жалюзей: страшные и не очень, жуткие и пугающие, невнятные очертания с тремя глазами и носом без рта. Цветы, что мама выставила на подоконнике чтобы внести немного жизни в мои покои - похожи на женщину, полубоком подглядывающую за мной, или же присматривающую, по наставлению матери… хм. Скомканное как попало одеяло на стуле, на которое попадает серебряный свет, напоминает тухлую рожу какого-то спящего крокодила. Если долго смотреть, то становится реально стремно. Тени цветов на стене тоже образовывают невнятные клешни какого-то существа, пытающегося схватить топор… Театр ночных теней сменяется грезами, в которых я снова счастлив с ней - девушкой, которой нет до меня дела. Я пытаюсь найти свою девочку, но она призрак - и я не вижу ее. Слышу нежный голос, журчащий как ручей, что мы однажды встретимся… и я спрашиваю своим прокуренным голосом: — В какой жизни?