Как закончится ночь, буду предан дважды

Лёха поднимался специально медленно. То ли надеялся, что Слава позвонит и попросит вернуться, то ли чтобы переварить то, что это, по сути, их первая ссора. Они встречаются чуть больше недели, а уже поругались. И из-за чего? Слава злился, а Лёшу грызла совесть, к тому же он понятия не имел, как извиняться теперь. Помимо извинений в голову пришёл ещё один вопрос: каким образом Макаров всегда оказывается в этом клубе, когда он там так нужен? Когда напился Лёха, когда Тимуру стало плохо, и вот, сегодня… Не может же быть такого, что он там просто каждый день. Что ему там делать? Лёша зашёл в квартиру и увидел, как Никита обнимает Полину и параллельно желает ей всего того, что желает любая бабушка на день рождения. – Пока ты там обжимался со своим парнем, это великолепная девушка вдохнула в меня жизнь. – Я просто купила вам пива, Лёш, - задыхаясь от объятий Никиты, сказала Поля. - Я не могла ответить, но решила купить. Даже если вам уже не нужно, то просто пусть будет. – Лёха, у тебя просто лучшая сестра. – У меня сейчас никакой не будет. Хватит её душить, - усмехнулся Лёша. – Ладно, я вас оставлю. Мне проект надо доделать, - выпутываясь из объятий Никиты, сказала Поля. - Пиво в холодильнике. Чипсы на столе. – Ещё и чипсы! - воскликнул Никита. - Женщина, ты святая! Не будь у меня парня, то я бы на тебе женился. – Парня? - почти взвизгнула Полина. - У тебя? – Он с директором мутит, прикинь, - подмигнул ей Лёха. – Ебануться! Пока Поля приходила в себя, Никита с довольной улыбочкой ушёл на кухню. – Ты знал? - ущипнула брата Полина. – Ай! Нет, не знал, - ответил Лёша. - Он обещал рассказать. – Когда расскажет, я жду самый подробный пересказ, - улыбнулась Поля и пошла в комнату. Лёха зашёл на кухню, когда Никита зубами пытался открыть бутылку. – Блять, Никит, открывашка - для лохов? - усмехнулся Лёха. Пресняков кивнул и продолжил грызть бутылку. Его интереснейшее занятие прервал разрывающийся телефон. – Может, ответишь? - спустя несколько секунд сказал Лёша. - Кто там хоть? – Серёжа, - ответил Никита, выключая звук. - Я не в настроении получать пиздов. – Он же волнуется. – Нет, он наверняка знает, где я, - пояснил Никита. - Макаров ему все рассказал, вот он и хочет прочитать мне лекцию о том, какой я долбоёб. Я смогу слушать это либо пьяным, либо завтра с похмелья. Когда у Никиты наконец заглох телефон, звонки начались у Лёхи. Только звонил Слава. Воробьёв уже собрался ответить, но Никита отнял телефон и вырубил его. – Они сто процентов вместе сейчас. Пусть думают, что мы здесь со стыда сгораем. – А если что-то случилось? – Что должно случиться, чтобы за помощью два или даже три взрослых мужика позвонили нам? Лёша пожал плечами. На самом деле ничего случиться не могло, просто Лазарев скорее всего волнуется за Никиту. Парни выпили немало. Из развезло уже после двух бутылок, но на достигнутом они не остановились, правда, из положения сидя пришлось перестроиться в положение лёжа. Они ушли в комнату Лёхи с оставшимися бутылками. Как ни странно, оба всё понимали, и даже могли говорить, не путаясь в словах. Воробьёв вдруг вспомнил, что Никита собирался рассказать ему про Лазарева, и попытался аккуратно, насколько это было возможно, вывести друга на разговор. Алкоголь нехило развязал Никите язык, и того даже не пришлось особо уговаривать. – Я даже не знаю, с чего начать, - усмехнулся Никита. - Я думал, что ты понял всё уже давно… – Я понял, что я тупой, - сказал Лёха. - Из-за всей хуйни, в которую я сам себя затянул, я перестал замечать всё вокруг. – Да ладно тебе, я так шифровался, что меня даже радует, что ты не понял, - улыбнулся Пресняков. – Ладно, похуй. Рассказывай всё, мне интересно пиздец. – Я хотел сказать «короче», но короче не выйдет, - засмеялся Никита. - В общем, когда меня отправили к директору в первый раз, я сидел у него очень долго, в ожидании, когда он освободится. Он прочитал мне лекцию о том, что я не дорос ещё, чтобы спорить с учителями, а уж тем более с Розой Марковной. А потом ему видимо захотелось отвлечься от бумажек и мы говорили о какой-то фигне, и я подумал, что он такой приятный человек... Мне прям понравилось с ним разговаривать. А ещё я наблюдал за его работой все это время и подумал, что могу попробовать стать директором на день самоуправления. На следующий день я пришёл к нему просто так, и он послал меня нахуй. Сказал, что я для директора слишком отбитый. Я даже решил немного подзабить, но потом меня довела Нина Добермановна. Серёжа чуть ли не собой меня от неё закрывал. Я думал, эта психичка убьёт меня нахрен. – После этого ты начал ходить к нему каждый ёбаный день? Он так тебе понравился тем, что защитил от математички? - недоумевал Лёха. – Ну я тогда не особо понимал, но мне хотелось видеть его ещё чаще и всё ещё хотелось стать директором. И я начал специально творить хуйню, чтобы меня к нему отправляли, и он не мог меня выгнать. – И как он сдался? – Я пообещал, что не буду больше провоцировать учителей. Он не поверил мне один раз, второй, третий… Не помню, когда он сдался, но помню, что тогда он мне нравился уже не просто как человек… Я думаю, ты понял. Воробьёв кивнул. Кому как не Лёхе было понимать, о чём говорит Никита… – Я сразу признался ему, когда всё это осознал. Какой смысл скрывать? Да и вдруг всё взаимно… Он, мягко говоря, был ошарашен моим признанием. Не ответил мне ничего, просто выгнал. И я начал пакостить ещё больше, чтобы у него не было выбора: видеться со мной или нет. – Пиздец, ты аферист, - усмехнулся Лёша. - А Лазарев что? Как он реагировал? – Он говорил, что это невозможно, что эти чувства подростковые и скоро пройдут. Потом даже мои планы с тем, чтобы меня насильно к нему отправляли, уже перестали работать. Он оставлял меня у завуча по воспитательной работе. А она наливала мне чай и читала лекции о хорошем поведении. Я был готов повеситься. Ты ещё заболел тогда, мне что на уроках скучно, что у завуча. Но один раз её кто-то позвал, она попросила меня посидеть одного. Ну ты понимаешь, что сидеть бы я не стал. Пошёл к Лазареву и сказал, что никто отсюда не выйдет, пока мы не поговорим, и закрыл дверь стулом, - засмеялся Никита. - Но я знал, что даже если прям сильных чувств прям нет, то хоть какие-то есть. Я же говорил тебе, что у меня опыт в том, чтобы добиваться кого-то, - самодовольно улыбнулся Никита. - В тот раз, правда, он чуть не убил меня стулом и выставил из кабинета. Сказал, что ему надо подумать. Я не лез тогда, был почти уверен, что он согласится. Когда нас двоих к директору первый раз отправили, он сказал, что мы можем попробовать. – Погоди, но ты потом попадал к директору ещё сто раз, - вдруг вспомнил Лёша. – Те сто раз были не запланированы. Он разозлился на меня за это. Я клялся, что не специально, но разве ему объяснишь. Когда я в очередной раз загремел к директору, он подарил мне футболку. Помнишь, которая с надписью «порхай, как бабочка, жаль, что я еблан»? Как будто ждал, что меня отправят. Я ему тоже подарил подобную, только там «порхай, как бабочка, жаль, конечно, этого добряка». – Парные футболки - это мило, - подмигнул ему Лёша. - Даже такие конченные. – Он меня этой футболкой чуть не убил. Причём и одной, и второй, - улыбнулся Никита. – То есть за то, что тебя постоянно к нему отправляли, он подарил тебе футболку и даже не прописал пиздов? – Мне жёстко прилетело тогда. Это ты наверное тоже помнишь, но мне неудобно говорить об этом вообще с кем бы то ни было. Даже с тобой. – Тебе ли не знать, что я еблан? Никит, я не видел ничего, что происходило у меня под носом. – Блять… Помнишь, на уроке Тишмана я отвечал весь урок? А потом ушёл типа к директору? – Ты что, сидеть не мог? - усмехнулся Лёша. Никита молча смотрел на него, даже не отшучиваясь. – Ты реально не мог сидеть? Серьёзно? У вас был… – У меня было с его ремнём, Лёх, - перебил его Никита, не в силах терпеть, как друг настолько сильно тормозит. – Да ну нахуй! Лёша даже слова подбирать не стал. Никита кивнул и посмотрел в потолок. – У нас было первое свидание, когда ты жаловался мне на Славу. Он телефон у меня отнял, сорян, что так вышло. Он слышал всё и, наверное, слил твоему парню. – То есть даже не Тишман? - вдруг задумался Лёша. - Ему сказали об этом все! – Лёх, зато вы вместе теперь. Когда бы ты сам признался? – Ну, с одной стороны ты прав, но это всё же неприятно. Он мог сто раз услышать это от меня, но по факту это выглядело, как игра в сломанный телефончик. Никита улыбнулся: – Лёх, ты теперь можешь пускать на него слюни не издалека, а прям вот на него. Так что завались. Всё, что не делается… – Прозвучало очень пошло, - заметил Воробьёв. – Отлично, я так и хотел, - подмигнул ему Никита. Лёша засмеялся в голос и толкнул Никиту ногой. – Пиздец, и что ещё я упустил? Может, засосы? - вернулся к теме Воробьёв. – Ну, один был. И то у него. Это была месть за ремень, - самодовольно усмехнулся Никита. - Я подслушал тогда, как Тишман его стебёт за это. Как ни странно, он шарит и за меня с Серёжей, и за тебя с Макаровым. И как же ему на это плевать... Выглядит он как гомофоб, а на деле главный шиппер. После Полины, конечно. – Пиздец… - протянул Лёха. - Всё это было так очевидно... Воробьёв немного помолчал, переваривая информацию. – Слава сказал, что они с Марком чуть ли не следили за вами, чтобы выяснить это, - наконец, выдал он. – Серёжа говорил, что они догадываются, - задумчиво сказал Никита. - Но знал бы ты, как мне было похуй. – Если често, я не думал, что ты… – Что я гей? - договорил за него Никита. - Я тоже, - усмехнулся он. - Где-то в ахуе сидит моя бывшая. – Почему ты мне не сказал? – Вспомни, сколько ты собирался, чтобы мне рассказать, и ответь на свой вопрос сам, - слишком серьёзно для самого себя ответил Никита. - Я хотел, но каждый раз происходил какой-то пиздец, и я откладывал этот разговор. Никита немного помолчал, а потом немного тише добавил: – Но я не то чтобы уверен… в своей ориентации. Я люблю Серёжу. Есть такая ориентация? Лёша улыбнулся, рассматривая покрасневшего Никиту, как будто впервые видел его таким. Хотя он и правда впервые видел его таким… Чувствуя, что оба трезвеют, они допили остатки пива и легли спать. Правда, выспаться у них не получилось. Полина заглянула в Лёхину комнату, и сразу же закрыла дверь. Воробьёв сквозь сон слышал, что она говорила. – Да спят они, - утверждала Поля. - Я не буду будить. Потом она надолго замолчала, видимо, слушая, что ей отвечал собеседник. – Если хотите, то можете приехать и разбудить их сами. Я к ним не подойду. - Она помолчала секунду и снова заговорила: - Не пили они. Слава их до дома довёз, когда бы они набухались? Полина ушла, закрыв за собой дверь. Лёша даже с кровати подскочил, услышав, что сестра в открытую кому-то врёт. И, судя по всему, не просто «кому-то». – Ну на кого я их брошу, Марк? - доносилось из коридора. - Прямо сейчас? В голове у Лёхи был такой лютый мозговой штурм, что он протрезвел со скоростью света. Тишман куда-то её зовёт. Ночью. – Давай завтра, я устала, - ответила девушка. Лёха уже хотел было выйти и поговорить с Полиной, но услышал, как дверь в её комнату захлопнулась, и передумал. Всё-таки можно было подождать до завтра. Но уснуть у него просто не получалось. Тишман, может, и был нормальным вне школы, но на уроках можно было вызывать для него экзорциста. Лёха никак не мог понять, когда историк и его сестра так сблизились, что он ей звонит ночью и куда-то зовёт. Не могли же они встречаться... Это было просто невозможно. По Тишману издалека видно, что он самый сомнительный человек для отношений. Лёша пытался, но просто не мог поменять о нём мнение. Марк Иосифович был сущим демоном в школе, а за её пределами Лёша не мог видеть, что он за человек. Слава и Полина нормально о нём отзывались, но на Лёшу особого впечатления их слова не произвели. Даже несмотря на то, что Тишман из раза в раз спасал Лёхину задницу в школе… Воробьёв вдруг вспомнил, что Никита выключил его телефон. А Лёше очень уж сильно захотелось поговорить со Славой. Пересилив себя, он дошёл до кухни, чтобы забрать мобильник. Стоило его включить, как на экране высветилось девять пропущенных от Славы и несколько сообщений от него же. Мужчина просил ему позвонить, но Лёша боялся, что тот за километр почует, что парень пил. Звонок он решил отложить до утра, но не вышло. Славе, видимо, пришло сообщение, что Лёха в сети, и он сам ему набрал. Воробьёв долго смотрел на экран, думая, стоит ли отвечать, но всё же решился. – Родной мой, тебе конец, - твёрдо сказал Макаров. - Ещё раз выключишь телефон… – Его Никита выключил, мы думали, что его Лазарев ищет, чтобы дать пизды, - начал оправдываться Лёша. – Он и правда его искал, - согласился Слава. - Но это ничего не меняет. – Слав, ты знаешь, что у Полины и Тишмана? - меняя тему, спросил Лёха. Макаров, планировавший продолжить орать на Лёху, какое-то время переваривал вопрос. – Ну, вроде, ничего, - растерянно ответил Слава. - Я не знаю. – Он звонил ей несколько минут назад, звал куда-то. – Ну и что? Они взрослые люди, Лёш. – Я просто… - замямлил парень. – Переживаешь за неё? - догадался Слава. – Да, есть немного. – Тему ты, конечно, очень умно сменил, но не думай, что я перестал злиться. – Слав… – Завтра поговорим, спи. – Спокойной ночи, - немного грустным голосом сказал Лёша. – Спокойной, - ответил Слава и сбросил вызов. «Замечательно, он теперь на меня ещё больше злится» Воробьёв просидел на кухне ещё несколько минут с телефоном в руках. Открыл в сообщениях диалог со Славой - в надежде, что написать извинения будет легче, чем их сказать. Но в голову не шло абсолютно ничего. Он несколько раз набирал и сразу же стирал сообщение. «Прости, что так вышло», «Извини, я не хотел»… Кто-то вообще ведётся на такую хуйню? Лёша ещё раз набрал сообщение, которое стирать уже было даже как-то грустно. Воробьёв, скорее всего, забегает вперёд, ведь неделя с небольшим для отношений - ничто. Но с другой стороны, он влюблён в Славу уже довольно давно, и эти слова уже вполне могут что-то значить. Ещё несколько раз перечитав текст, он нажал "отправить" и, заблокировав телефон, отшвырнул его куда подальше. Лёша Воробьёв Я тебя люблю Лёха постоял несколько секунд, глядя на погасший экран телефона. Ответа он, видимо, не дождётся. А может, его и вовсе нет…