Подожди, а при чём здесь это, я тебе объяснял сто раз У того, кто помянет старое, всегда отнимали глаз Твои домыслы надоели, твои подозренья душат Просто дай мне всё объяснить, ну почему ты не хочешь слушать?
У нас с ней ничего не было, ничего не было, легкий петтинг Ты сама прекрасно знаешь, ты у меня возглавляешь рейтинг Среди женщин… Ну прости! Я больше не буду… Хочешь, я тебе почитаю вслух, ты только не бей посуду А-а, обиды будут недолгими Драки влюбленных кончаются оргиями «Обиды» Дайте Танк (!)
Пару дней они просто отдыхают, курсируя между Бейкер стрит и Найсбриджем. На Бейкер Миссис Хадсон кормит их различной выпечкой, чередуя её с чем-то не менее вкусным, но менее калорийным. А в Найсбридже они заняты планированием новых дел для Мориарти. Он хотел вернуться в мир преступности Лондона, но пока еще не придумал достаточно хорошего плана, во-первых, чтобы была феерия, а во-вторых, чтобы не было зацепок для Майкрофта. Это сложновато, потому они занимаются этим где-то с неделю. А потом в одно утро их будит звонок Лестрейда. Холмс зевая снимает трубку, а через минут пять уже целует Джима в щеку, полностью одетый. — Там на берегу в чемодане расчлененное тело. Так что ты, наверное, со мной не захочешь, — предполагает Шерлок, — В общем спи, я пойду один, ладно? Чтобы Джим слишком сильно не возникал, он открывает на его телефоне один из блогов в интернете, на котором было видео о том, как какие-то подростки обнаружили этот самый чемодан на берегу, пользуясь приложением, показывающим рандомную точку на карте. — Нет, если хочешь, пошли, но судя по голосу Лестрейда там прям кошмар как все выглядит. Не советую. В итоге Джим решил все же остаться дома. То ли спокойные объяснения, то ли видео, то ли сонливость, но его убедило. Но Холмс, уехавший вроде как на пару часов, пропал на три дня. Там все закрутилось потому как в реке нашли еще несколько таких же чемоданов. Парочка даже была на дне и довольно старыми. Да и пробыли они в воде достаточно долго, чтобы опознать тела в них было крайне сложно. Судя по всему, это было дело какого-то маньяка. И Шерлок ушел в него с головой. Детектива не было уже три дня, но утром тот должен был появиться, и он довольно слабо отвечал на сообщения. «Некогда SH» «Закончу анализ в лаборатории и тебе позвоню SH» Поэтому, Джим отправил «Раз тебе интереснее твои трупы, я ухожу, Шерлок JM.» Ушёл он, впрочем, не то чтобы далеко. Просто потратил на сборы несколько часов, надел костюм, подобрал парфюм и вышел в самый пафосный лондонский бар. А там… Все случилось, само собой. Когда Мориарти спокойно попивал себе двойной ирландский виски, в поле его зрения угодил юноша с ангельским личиком. светловолосый, с бусинами и амулетами в волосах, словно у Джека Воробья, тонкий, смуглой кожи, ярким цветом глаз, отдающим винным топазом империал… И. Мориарти решает напиться. Он наблюдает за соседним столиком, там собрались сплошь литературные энтузиасты, поэты, какие-то высокомодные авантюристы… Этот… Ирландец теряется в описании. Мысли сбиты вспышками. Он учится в универе, гуманитарная сфера, а одет… Как мальчик лёгкого поведения, вульгарно, но не выходя за грань. Значит не проститутка. Хорошо. Возраст по-прежнему плавает от восемнадцати до… — Привет. Юноша подсаживается ближе. Джим поперхнулся виски. Satan naofa. Его осмотрели, прежде чем сесть и сделали выводы. Пусть они не были направлены глубоко и все же. Сканер он кожей ощущал. — Привет. Кто ты? Никогда тебя здесь не видел. — Я из Дании. Айзек. А ты? — Джеймс. Вот уже жарко становится не только ирландцу и не только от выпитого, но и парнишке. Которому на самом деле двадцать два. — Угостить?.. — Да, пожалуй. Они разговаривают вечность. Даже когда закрывают ресторан, идут в номер… Это ошибка. Мориарти это знает. Но он пьян, несколько очарован, это похоже на Джека, когда он выключает всю детскость. Айзек разбирается в поэзии и в картинах, и в конце концов оказывается на постели. Потом было немного джина или абсента и, кажется, они переспали. Но тут Джим уже теряется в догадках, когда идёт обратно в свой особняк. Ранним утром гудящая голова ссылала на нет все попытки уснуть. Так чтобы совсем «нажраться в хламину» Джим мог разве что во время излияний Себастьяна по поводу его нелёгкого выбора. И все это было слишком давно. Теперь же типичное состояние качки и непрекращающий монотонными ударами содрогать черепную коробку пульс заставляли Джима то и дело ворочаться. Время близилось к утру, а детектива в постели не было. Странно. Покидать уютное место под одеялом скорей было свойственно Мориарти. И то не во всех случаях. Но размышлять о причинах того, что Джим остался один, было слишком больно. Когда уснуть почти получилось, Мориарти вздрогнул от раздавшегося на всю спальню подозрительного звука. Будто кто банку поставил на тумбу. Приподнимаясь с постели, слегка расфокусировано оглядываясь, Джим рассмотрел в неярком свете ту самую банку и… едва не задохнулся. Сердце в формалине, надо же. Белоснежное, без капельки крови. Джим глухо застонал, отворачиваясь к полнометражному окну и накрывая голову подушкой. — Ты чудовище, Холмс. В курсе? Молодой совсем парнишка, и что сделал тебе.? Молодой парнишка, по имени Айзек, который ещё недавно существовал, премило побеседовал с Джеймсом в одном из ирландских пабов. Премилая мордашка играла на руку Айзеку, как и довольно интересные, ветреные суждения. После вполне безобидного разговора за распития крепких напитков, Джеймс вернулся домой этой ночью, а вот Айзек… — Ты знаешь, что он сделал. Я предупреждал тебя, — сообщает приземлившийся на кровать Холмс. От него пахнет уже только шампунем и гелем для душа, — Принести аспирин? — последнее звучит странно участливо и заботливо. Особенно на контрасте с предыдущим холодным тоном. Мориарти смотрит на Шерлока, тот, конечно, свою холодность включал, но не более того. В сторону, где стоит банка смотреть совсем не хочется. А все вышло довольно просто. Закончивший расследование Холмс взял, расчленявшего трупы и отправшего их на дно реки в чемоданах, маньяка и вернулся домой, где не обнаружил конечно же своего любимого консультирующего преступника. Проверил на Бейкер — тоже нет. Тогда пошел искать. Нашел и увидел, прекрасно увидел, как они с Айзеком воркуют в пабе. Видел он, как они шли в номер и как потом оттуда выходил одинокий ирландец. Все было очевидно. Так что он дождался пока Айзек выйдет из номера, последовал за ним и… — А мне можно что-то покрепче чем аспирин? — Джим поворачивается на спину и убирает голову, затылок которой сдавливает, немного в бок. Давит не только затылок, впрочем, — Ты не отвечал на мои сообщения. Увяз там в своих трупных чемоданах. — Алка-зельцер? — также участливо спрашивает Холмс. Затем фыркает, — Я отвечал, когда мог. Уж прости, что не писал тебе пока дрался с маньяком, — он закатывает глаза. К тому же это не причина изменять. Тем более, что Холмс предупреждал. И не раз. — Виски, мартини, — фыркает Джим. Он смещается, ложится на бок близко к Холмсу, в расстоянии мизинца от него. — Обойдешься. Хватит тебе вчерашнего. Холмс недовольно хмурится, но уже больше напоказ. Звонок телефона раздался вполне ожидаемо. — Слушаю, — отозвался детектив. — Шерлок, я знаю, ты только вчера среди ночи закрыл дело с расчленёнкой, но у нас тут кажется новый труп. Парень, двадцать два года, раскурочена грудная клетка, отсутствует сердце. И полностью отсутствует кровь, будто её откачали и вычистили, приедешь? — Минуту, Гевин, — он убирает телефон от уха, — Голова сильно болит, останешься тут или поедешь на расследование со мной? — Поеду, но мы ведь с тобой оба знаем, что произошло, — тихо произносит ирландец. Громкие звуки сейчас в минус, и есть такое… Чувство совести, которое всплыло, и от того привычное шумное настроение сошло на нет. — Ну можешь не ехать, позову Джона, опять. — Не-а. Сказал же, что поеду. Можно и алка-зельцер. Я в душ только схожу, ладно? Джим медленно поднимается, внимательно прислушиваясь к своему организму. На полу его пошатывает, и выглядит он зелёным. Но по крайней мере стоит. — Сходи, — Шерлок наблюдает за качающимся Мориарти и хмыкает. Ну, сам виноват, что напился вчера так. Он ещё коротко бросает в трубку «будем в течении получаса» и заканчивает звонок. — Шерлок… Ты очень обижаешься? — Мориарти стоит уже в проходе дверей, чтобы держаться, — Знаешь оно… Как-то само. И глаза эти… Сведения больше топят по сути, чем… Да и оправдываться нет смысла. И грустно и все эти очень печальные мысли, отражающиеся в глазах с чуть расширенными зрачками. — Нет. Свою обиду я кажется выплеснул, — кивает он на банку, а затем как-то холодно, хищно и с угрозой: — Что? Надо было не сердце, а глаза? Лучше молчи, Джим. Делаешь хуже. Холмс отомстил и успокоится. Но пока ещё не успел. — Ну ты и Бука. Я вчера немного выпил. По количеству по крайней мере. Джеймс шмыгает носом и опирается спиной о косяк, так стоится ровнее. — Ножом выплеснул? Угу. Лучше молчать. Его звали Айзек, если это будет иметь смысл в деле. Сделаешь чай, пожа-а-алуйста. К алка-зельцеру? Без сахара. — Лучше не чай, а что-то кислое, но ты вряд ли захочешь. Так что да, можно. Джим, наконец, уходит в ванну и споласкивается там под горячими струями воды. Шерлок снова фыркает и идёт делать чай. Себе заваривает кофе. Мориарти выходит в кухню, заворачиваясь в тёплый халат. Кто знает, что там оставил этот мелкий засранец с ангельским личиком. В зеркало же Джим не смотрел. Сигареты не находятся на подоконнике, в шкафчике или в кармане штанов, которые висят почему — то в коридоре. Тогда Джеймс просто садится на подоконник, подбирая кружку с чаем в обе руки. — Обескровил? Как? Держал над ванной, пока вся не вытечет? — Физраствор и что-то вроде насоса, — поясняет Шерлок, — то что ты предложил по большей части не сработало — что-то бы осталось. — А зачем? Предполагал, что я поеду с тобой, и что это станет занятым делом для Ярда… Джим растягивает чай некоторое время. Ну… Он нейтральный, но в принципе, есть вероятность, что даже он полезет обратно. Но нет, такого не случается. Шипучие таблетки Мориарти тоже выпивает, так в висках стучать перестаёт. — Предполагал, вдруг ты захочешь взглянуть, — пожимает плечами Холмс, — Да и все равно пришлось из сердца все вымывать. Вот и совместил. — О это… Называется забота. Так мило, что принесенные мне органы прежде обрабатываются. Почему сердце? А не какая-нибудь другая часть тела… Уж что-что, а сердце во вчерашнем вопросе не участвовало точно. Ты же знаешь, что мне больше никто не интересен. Но да… Вчера. Вчера. «Факт измены» — не стал договаривать Мориарти, вздохнул коротко и вышел одеваться, все больше нейтральное, кроме толстовки, там большой принт с щенком, у которого «щенячьи» глазки. Холмс тоже одевается, но более привычно. Как всегда, Ему то маскироваться не нужно. — Ну я видел только как вы воркуете. Так что сделал то, что посчитал нужным. Ну теперь думаю, что стоило закатать глаза или… — он метнулся взглядом к паху Джима, намекая -О-о-о… да. Мы не спали. В прямом смысле «спать». Я же не настолько голову потерял с алкоголя. Только руки. Губы… Может. И все. — Хорошо. Значит глаза и сердце все же были оптимальным вариантом. Всё же думаю, что я не ошибся, хотя глаза можно было бы захватить тоже. Но поздно. Мориарти совершает перед зеркалом последние штрихи маскировки, отодвигая веко и всовывая линзы. — Кто за рулём? Ты, я? — Как хочешь, — пожимает Шерлок плечами. Лично он хотел как обычно словить такси. Джим выходит на улицу, останавливаясь возле дороги. Такси, так такси. В самом деле, это вполне обычно для Шерлока. Возле дороги ирландец попытался уцепиться за детектива, но он пока только наблюдал. Делал все с осторожностью. Тот вышел к дороге и взмахнул рукой. Такси затормозило рядом с ними. Ирландец залазит в машину на сиденье рядом с детективом. Он пробует тянуть к себе его руку и вообще приближается. Таксист косится в зеркало заднего вида, а Джеймс щурит глаза. Ехать не то чтобы долго, минут десять, но Мориарти пользуется моментом. Потом то они будут возле трупа с Лестрейдом и, возможно, полным составом его команды. Шерлок не сопротивляется попытками прижаться от Джима, но сам словно застыл и не трогает в ответ. Будто Джим его не затрагивает никак. Джиму быстро надоедает такое трогание без ответа. Он тогда идёт на расстоянии, немного поникший. Отсутствие реакции всегда задевает сильнее, чем любое её проявление. Так он не хочет повторять действия. А перед самым входом в подъезд, Джеймс все же тянет рукав Белстаффа. — Дашь сигарету? — Мориарти предполагает, что вид на тело, хоть и обескровленное, ему мало понравится. Шерлок протягивает в ответ пачку и зажигалку. Он кидает на Джима взгляд и что-то внутри неприятно дёргает. Впрочем, он все равно знает, что вся эта ситуация дерьмово пахнет. И то, что он не отвечал на сообщения, не взял с собой Джима и увлёкся, и то что тот пошёл в бар, напился и тоже увлёкся, и что Холмс поддался гневу и сделал то что сделал. Но он не считал себя более неправым чем Джим. Ему даже слегка жалко было Айзека или как его там. Но, назад не повернешь, а злоба ещё клокотала где-то внутри. — Угу. Спасибо. Ирландец дёргает уголком губ, поджигает сигарету, затягивается. Голова за это спасибо не говорит, зато по всему телу раскатывается такое приятное ощущение, словно именно никотина и не хватало. Тремор пальцев слегка спадает, спать больше не хочется. Из здания выходит Лестрейд и подходит к Шерлоку, пока Мориарти стоит в сторонке, вытягивая последние затяжки из курительной палочки. Грег недовольно косится на «Эрика». Он не любил, когда Шерлок притаскивал кого-то на место преступления. И если Ватсон стал уже своим и ему даже были рады, то «канадский бойфренд Шерлока», пусть и показывал себя не менее гениальным, пусть и более терпимым, но все ещё был не слишком привычен и вызывал недовольство. Но Грег не возражает. Потом проходят внутрь. Подъезд… Целые апартаменты. С консьержем и администрацией на входе. Чертов пиздюк. Кем он вообще был… Может он вообще был чей-то, типо Малыш папочки местного Джокера. Джим неопределенно вздыхает, нужно ещё проехать на лифте к двухуровневым квартирам. Джеймс поглядывает на Холмса, пока не раздаётся звонок. Лестрейд доводи их до квартиры, почти что натыкается на шуганувшегося в сторону Андерсона, бурчит, затем зачитывает что им уже удалось узнать. Квартира вскрыта, оцеплена, жёлтые ленты повсюду, циферки, впрочем… Стоят они не на метках преступления. Само оно чистое. Джим это знает. Посередине комнаты на ковре лежит Айзек, он заботливо прикрыт простыней пока что, однако Мориарти оглядывается в поисках ванной комнаты. Потому что как только эту простыню сдергивают, он делает пару шагов туда. Разум глючит. Вчера этот парнишка был жив и смеялся, накручивая бусины на палец. А сейчас… — Какие у Вас идеи? — спрашивает инспектор, когда заканчивает перечислять полученную информацию. Он подумывает, что Шерлок выглядит сегодня как-то странно и на тело Айзека косится с превосходством. — Ну, он видимо дорогу кому-то не тому перешёл. — Не типичный случай, — произносит Эрик, прежде чем скрыться в ванной. Он возвращается спустя некоторое время обходит труп с разных сторон и снова останавливается. — Не просто перешёл кому-то дорогу. Случай навеян ревностью. Сердце только отсутствует. А сама работа выполнена со всей виртуозностью. Улики специально оставлены и не относятся к делу. Здесь работал знаток анатомии, хирург по меньшей мере. Только не уверен с полом подозреваемого. Мальчик ничего не весит… Это могла сделать и женщина. Мориарти пожимает плечами и косится на Шерлока. Он чувствует себя неважно, но посещение ванной немного помогло. Шерлок лыбится. Не прям в открытую, сверкая зубами. Лицо его даже выглядит спокойным и ни одна мышца лица не напряжена, но от Холмса веет именно этой характеристикой. Он довольный как… маньяк совершивший убийство. Грег, как и все остальные полицейские, думают, что Холмс гордится Эриком как своим учеником. Списывают эту ауру довольства на это. А вот Андерсон почему-то тоже переводит на них взгляд и подрагивает от вида такого Шерлока. У него, кажется, мнение другое. — Согласен, — кивает детектив. Больше ничего он не произносит, не хочет себя расхваливать, но слова Джима гладят его эго и ещё как. Джим едва заметно поджимает губы и глаза смежает чуть дольше чем следует. Это в ответ на слишком довольный вид Холмса. — «Маньячина» — произносит ирландец одними губами, когда никто не смотрит в их сторону. — Парень был пойман на горячем… Студент, гуманитарий, из Дании. Двадцать один, может двадцать два года. Не из ночных бабочек, подозреваю, просто элита. Больше ничего не скажу. Мориарти просто отходит от трупа к стене, стоит, положив под поясницу сложенные ладони. Он и так много уже пояснил, дальше пусть сами разбираются. — Андерсон, проведёшь экспертизу, установишь, что за последние сутки у него была половая связь. Впрочем, это ничего не решит, потому что ничего кроме факта ты не обнаружишь. Вряд ли вы вообще найдёте какие-нибудь частицы на нем. Судя по тому, что тут нет крови, убийца крайне аккуратный, — Шерлок кивает, затем отходит к Джиму, — В порядке? Можем уйти? — Да, в порядке, — Мориарти отходит от стены, хватаясь за руку Шерлока. Жест больше направлен, чтобы успокоиться. Холмс кивает Лестрейду на прощание и выводит Джима прочь. Тут они больше ничего не скажут. — Если что половой связи у него не было. И ничего они там не найдут, — говорит Джим, когда они уже выходят из квартиры в подъезд. — Не важно. Пусть поищут, — фыркает Шерлок, — Плюс она могла вполне быть до или после. Ирландец только кивает. Нет смысла отвечать на сказанное. Он встаёт возле дороги, и просто ждёт детектива. У того такси лучше получится поймать. — Я очень хочу есть. Что-нибудь жутко сладкое. Возьмем? Можно даже с собой, и поесть дома. Или… Приготовить, — Мориарти ведёт плечами. Холмс выходит к дороге и взмахивает рукой. Через минуту уже останавливается кэб. — Хорошо. Заедем, возьмём. В кэбе Джим все больше молчит, хотя и не отпускает руку Холмса из своей. Он потом вообще ложится ему на ноги, сжимает другой рукой колено детектива и так лежит до самого конца пути. От дома не так далеко до Булочной, и ирландец направляется туда, чтобы взять заказ с собой. Он приносит все в квартиру, а потом останавливает Холмса у стены, расставляет руки по бокам от того и смотрит. Он вроде бы не скрывает никаких эмоций, хочет страстно поцеловать, и в то же время ждёт. Потому что читать Шерлока теперь сложно. Шерлок смотрит в ответ и дёргает уголком губ. Он не против поцелуя. И никогда не будет. Просто вчера в Чертогах что-то рычало и рвалось с цепи. И он позволил этому выйти. И сейчас все ещё был слегка разозлен. Впрочем, поцелуй, наверное, это сгладит и поможет детективу успокоиться. Джим пододвигается к губам детектива, зависает прямо рядом с ними, облизывается, наконец касается, но вскользь, смазанно, словно извиняясь. Впрочем, эмоций то много, и Джеймс углубляет поцелуй, этот уже получается чувственным, ощутимым, болезненным и похожим на вихрь. Отдышавшись, Джим не спешит отстраняется, склоняя голову к шее Холмса и оставаясь там. — Злишься? Мориарти зажимает зубами кожу, но тут уже слабо. К тому же, руки то все ещё на стене. Ирландец насторожен. — Уже не так сильно, — улыбается в ответ Шерлок, — сделай так ещё и совсем не буду, — он поднимает голову, открывая шею и довольно мычит. Зверь в Чертогах совсем перестаёт рычать. Джим здесь, он целует, не пытается сбежать. Он боится, это да, но это решаемо. Его расстроила смерть Айзека, но не так уж и сильно, а значит, что тот если и смог затронуть сердце ирландца, то все равно не сравнится с забравшимся внутрь и занявшем там все место Шерлоком. А это успокаивает. — Хм-м. Ещё раз? Джим наклоняет голову на бок, снова касается губ, скользит к подбородку и покрывает поцелуями шею Холмса. С одной стороны, сначала, потом с другой, втягивая кожу. Руки смещаются на его торс, беспорядочно гладят. — Даже не думай, что какой-то юнец мог затмить тебя. Ты прочно поселился вот здесь, — ирландец стягивает толстовку и указывает на сердце: — Там больше мест нет. Джим хмыкает, распрямляется и ведёт шеей по сторонам. — Эти банки и твоё довольство чужой смертью слегка пугают, хотя… Я то уж должен был привыкнуть. Ладно. Пошли, у меня там сладкое на кухне. А ещё кое-какая грандиозная акция. Средне-грандиозная. Холмс довольно мычит и обнимает Джима в ответ. Он наслаждается поцелуями и касаниями. Ему все это крайне нравится. Улыбка снова не сходит с его лица. Но только обниматься долго не получается. — Да, пора бы привыкнуть, но вообще… Я просто показал границы. И скажи спасибо, что меня психануло на левом парне, а не на твоей любимой кисе, — фыркает он, слегка недовольный тем что Джим остановился. Впрочем, недоволен он самую малость, — Пошли. — Киса конкретно теперь здесь не при чем, — Джим закатывает глаза и берет Шерлока за руку, сплетая пальцы. Раз ему можно теперь трогать, он не будет давать Шерлоку передохнуть и минуту. — Только то, что он не при чем его и спасает, — фыркает Шерлок, но пальцы переплетает и сжимает чужую руку в ответ. Он скучал по Джиму, этим его бесцеремонным касаниям и вообще. — У нас уже была банка с головой Кисы. Ты бы не стал повторяться, мм? — То была фальшивая голова. То, что формально, если я сделаю настоящую, это не будет повторение, — бурчит Шерлок. — А не надо делать настоящую. И вообще, ты маньячина. Вам бы только скальпель в руку… И все понеслась. — Не провоцируй и никаких новых банок появляться не будет, — фыркает Шерлок. Ну, зато у них теперь есть красивое белое сердечко на каминной полке. Холмс вообще хотел себе анатомический музей со всякими частями тела и внутренностями, но вырезать их из обычных трупов людей, которые не имели к нему никакого отношения… было скучно. — Ла-а-адно, солнышко. Не буду провоцировать. А то однажды ты что-нибудь моё в банку запрешь. Палец там… Пирсинг… — Джим пожимает плечами, — А Киса сейчас вообще в Сербии. Со своим котом. А у нас Бейл… И она тащит твой носок в коридор, — Мориарти указывает на собаку, которая вместо всех приветствий решила привлечь внимание по-своему. Носок Шерлока, между прочим, находился в комоде. Джим лишь изначально слегка помог ему высунуться из шкафа. — Ну и пусть носит, — посмеивается, не давая нужной реакции. В принципе все легко читается. И то как носок оказался у Бейл, и кто вытащил его из комода, пусть и не полностью, — Он чистый, а потом еще постираю, если не порвет. Мориарти делает листовой чай, с кофе все ещё может мутить. А вот медовый торт кажется тем, что нужно. — Не знаю. Она в хламину убивает вещи обычно. Ей вроде бы даже нравится их уничтожать, если позволяют. Так что прощайся со своим носком. Последнее заявление Холмс не комментирует. Это обычный чёрный носок. Купит ещё, раз Бейл решила, что он ей понравился. А дальше бурчать уже некогда. Ведь Джиму нужно непременно сесть прямо на колени Шерлока и, попивая чай с тортом, касаться пальцами татуировки. Все это перетекает к касаниям более серьезным, Джим не намерен останавливаться и успокаивается только когда чай оказывается опрокинутым на пол. Торт каким-то чудным образом он все же съесть успел. Полностью раздетый он сидит на соседнем от Холмса стуле, морщится, потому что Шерлок тоже отнюдь спокойно себя не вёл. На нем куча этих собственнических следов, на шее в основном. Джеймс трогает их подушечками пальцев, потому что те неприятно саднят. Шерлок бросает довольный взгляды на шею ирландца. Теперь то зверь, живущий в Чертогах, замолчал совсем. Мориарти касается ещё одного следа, он ближе к подбородку и точно будет заметен, и Джим подозревает, что он подкрашен всеми возможными цветами — и бордовым, и синеватым. — Знаешь, что… Этот твой… Ан… Смешной такой. Андерсон. Он косился на меня подозрительно. Но мы то с тобой знаем, что концы этого дела чистые. Тогда в чем дело? Джим пересаживается на краешек стола, снова морщится, тянется за рубашкой Холмса, садится на неё потом. Чтобы не сидеть голой пятой точкой на прохладном. — Андерсон? Он дурак. Не думаю, что он что-то вообще мог понять, — отмахивается Шерлок. Наклоняясь к Холмсу и касаясь его лба своим, Мориарти сидит так некоторое время, но вскоре перестает мурлыкать, морщится и подергивает уголком губ. — Я бы к нему присмотрелся. Чего бы ему так таращится на Эрика. Ну… Мальчик Шерлока Холмса, пусть умный… Но. Подозрительно это, сахар. Джим вздыхает, поднимается, надевает рубашку Холмса и поднимается с места, потягиваясь. — Дурак, а все равно мутный. — Хорошо, обращу внимание, — соглашается детектив, все еще уверенный, что это просто странноватое совпадение. Впрочем, если Джим настаивает — ему не сложно. Да и перестраховаться и правда не мешает. — Вот и правильно. А то не хватало ещё, чтобы из-за какого-то глупого сотрудника наша легенда пошла прахом. Джеймс тянет детектива в душ за собой, играется с его рубашкой, актерствует перед зеркалом, все как обычно. Он рад, что может дышать Шерлоком и получать отклик. Иначе… Какой во всем смысл. Спать они тоже отправляются вдвоём, только Мориарти долго вертится и мёрзнет. Пока сердце в банке не оказывается переставленным за пределы комнаты.