Я живая цель Я взят на прицел И обречён на плен. Я попал в капкан,
Кровь течёт из ран, Но я встаю с колен.
Хей, хей, хей Каждый прожитый день Благодаря только тебе Я нахожу силы в себе Хей, хей, хей С каждым днём я сильней Не загасить пламя моё Оно пылает, оно поёт. «Feel Invincible» Skillet (Перевод взят с ютуб канала RADIO TAPOK)
Когда, наконец, появился Шерлок (причём, по ощущению Мориарти, тот возник в камере со спецэффектом), Джим приподнялся с пола и сделал несколько неуверенных шагов. Бинты неприятно натянулись, но, кажется, это не слишком волновало его. Шерлока буквально ввели в комнату, так как тот не слышал указаний. Он перебирал ногами, но сам никуда не шёл. Его оставили стоять посередине и ушли. Пустой взгляд смотрел прямо перед собой, пока не раздался голос Джеймса. — Шерлок? Шерлок, будь, пожалуйста, здесь, — ирландец положил обе своих руки на шею Холмса, то ли пульс сверяя, то ли убеждаясь, что тот не похож на труп. И тогда в глазах детектива мелькнуло сознание, а следом и он сам вынырнул из своей одиночки. — Здесь я, — голос хрипел, а судя по тому, как ныли спина и плечи, последние две пытки были направлены именно на них. Видимо, на спине останутся шрамы. Да уж… — Я в порядке, просто в себя ушёл. А ты как? — он как можно мягче, чтобы им обоим не причинить боли, обхватил партнёра за плечи, и на губах заиграла слабая улыбка. Джим показательно скульнул. Не мог он адекватно уложить у себя в голове всё, что считал. И не считать не мог. Всё, что произошло за это время с Шерлоком и с ним, пронеслось пёстрой лентой перед глазами. — Не хочу видеть ничего красного. И очень хочу домой, — Мориарти прижался к Холмсу, пряча лицо там, где остался почти единственный нетронутый уголок, дышал им. В принципе, можно было уже и сесть, но это значило, что придётся отлипнуть от Холмса. — Как, как? Ужасно. Я забыл про свои роли. А ты? Шерлок слегка прижал его к себе. Сильнее не хотел, чтобы не причинять боли, да и не мог. — Ничего. Скоро явится твой Моран, ты вставишь ему за опоздание, и всё вернётся в норму. Не переживай. Он точно не может оставить нас здесь, — и хоть самому Шерлоку с трудом верилось в то, что за ними придут, он не станет об этом говорить. Хотя Джиму и без этого ясны все его страхи. — А если он не придёт, я его достану и закопаю. Будет сидеть по плечи в песке, пока не усохнет, — Джима аж передёрнуло. За последние несколько дней количество видимых и воображаемых пыток превзошло все ожидания. Он поморщился, отодвигаясь, разминая шею и прикрывая глаза, — От тебя невкусно пахнет. От меня, возможно, тоже. И пошли уже сядем, — Джеймс плавно потянул детектива к стене, усаживая, опускаясь рядом и прижимаясь к плечу. Шерлок послушно последовал за ним, садясь на пол. Он уткнулся носом в волосы бывшего противника и прикрыл глаза. Пахло от того или нет, ему было плевать. Слышать что-то кроме собственных мыслей и сердцебиения казалось раем. Их маленькая камера, вместе со своим грязным земляным полом, холодными гудящими трубами, моргающим тусклым жужжащим светом, была островком безопасности. Но главной частью этого острова был Джим. Дышащий, живой, тёплый… Почти горячий. Пока они вместе, им ничего не грозит. Сейчас он уже не ощущал себя тем загнанным зверем, каким был всего пару минут назад. — Каково быть всё время в Чертогах? — снова развеял молчание ирландец. — Никак. Это слегка притупляет ощущения. Особенно если глубоко запрятаться. Хотя боль всё равно проходит. Но не такая яркая. Там… Спокойно. И кстати, я уверился, что твоя проекция в моих Чертогах живёт в той комнате. — Не знаю. Я от боли никуда не прячусь, но… С удовольствием бы пообщался с чертожным собой. Тебе, значит, совсем не скучно одному? Всегда есть, с кем поговорить. Мне… «Впрочем, тоже» — почти добавил ирландец, но осёкся, на некоторое время сосредотачиваясь на чуть прерывистом дыхании Холмса. Тот ощущался прохладным, а Джим был горячим. С температуры Мориарти мог нести полнейший бред, но был рад сообщать и его. Слишком… Слишком привык к Холмсу. — Ничего особенного в чертожном тебе нет. И я с ним не говорил и не виделся. Просто очевидно, что он там обитает. Слишком обжитая комната. Ну, как я и говорил, из всех проекций только твоя и Майкрофта выходят из своих комнат. Остальные сидят тихо. Почти всегда. И в этот раз тебя там также не было. Джим коснулся губами плеча Холмса, прикрыл глаза, вытянул вперёд руку, переплетая пальцы, но не касаясь подушечек. — Как тогда ты понял, что там был я? Раз уж только мы с Майки такие самостоятельные. — Ну, во-первых, Майк бы в ту задницу не сунулся. Во-вторых, там пахло твоим парфюмом. А ещё ты местами расписал мои белые стены красным маркером. Сразу не видно, но потом замечаешь. По всей комнате такие спрятанные надписи. Мориарти посмотрел на Холмса чуть прищуренным глазом. Его морило со страшной силой, но сон теперь грозил повторением кошмаров. К тому же, во сне и после него он чаще всего оказывался в руках похитителей. Значит, и Шерлока могли забрать. — Ох. Как мило. И почти не пошло. Ну да. Я-то как раз из тех, кто в самую задницу сунется. Парфюм, маркер. Похоже на меня. А что написано? Это помогало или наоборот? — Ну знаешь, ты там достаточно органично смотрелся бы. Как в своих костюмах, так и в смирительной рубашке, — детектив издал смешок, — Её ты, кстати, тоже раскрасил. И сложил так, чтобы видно сразу не было. Я её случайно задел и увидел. В большинстве своем ты рисовал смайлики, как на Бейкер. И на рубашке тоже. Местами это моё имя, или какие-то твои фразочки. Часто они ещё и зашифрованы. Это помогало отвлечься от тишины, — «но не от боли» — осталось непроизнесённым и повисло в воздухе. Мориарти пожал плечами, оттянул уголки губ вниз, сползая, но не разжимая рук. — То есть в твоём подсознании я псих, и место моё в смирительной рубашке? Ну спасибо, Шерлок, — Джим усмехнулся, посмотрев на Холмса, — Впрочем… Конечно, раскрасил. Белый кусок ткани слишком скучен! «Шерлок — Шерлок — Шерлок», «убивает не падение», «братья Гримм» и всё такое? М-да. Но от боли это не спасло. Тогда смысл от меня там? — зевая, Мориарти подался к детективу ближе и всё же закрыл глаза, надеясь, что не уснёт сразу. — Не забывай, что это моя комната и моя смирительная рубашка. Может, мне просто нравится видеть тебя в своих вещах? В моём Belstaff ты бы тоже выглядел потрясающе, — Холмс усмехнулся. Да. Потрясающе. Даже если рукава будут длинные, а пояс будет на бёдрах. Хотя так даже веселее. И ладони мёрзнуть не будут. — Да я и не покушаюсь. Хотя от пальто не откажусь, да. Belstaff звучит, как что-то крутое. М-м. Надел бы его и ничего кроме. Как тебе? Лежать на твёрдых, хотя и тёплых костях — удобного мало. Джеймс тихонько поелозил, устраиваясь, натягивая дурацкие бинты, вздыхая и замирая, наконец. — Представь себя в моих вещах. Рубашках. Будет довольно странно. — Прямо в твоей я буду выглядеть забавно. Но носить что-то похожее вполне не против. Только без галстуков и запонок, — Шерлок ухмыльнулся, представляя себя в костюмах Джима. Если не порвёт, то точно будет выглядеть как подросток в одежде на год младше, если не хуже. Уж рукава точно будут короткими. И брючины. Было бы смешно. — Нет уж. Мою, будь добр, с галстуком и запонками. Такими неприлично кричащими, в виде черепков, — вместе с этой серьёзно сказанной фразой ирландец коротко прыснул от смеха. Пока смеяться не стало больно. — Галстук тоже с черепами? А булавку для галстука с лисом дашь поносить? Или мне свою с изумрудами искать? — Шерлок тоже слегка засмеялся, также недолго. Всё же ребро его беспокоило. Как бы не перелом. Может быть чревато кровью в лёгких. А это ведь и убить может, — Кажется, у тебя жар, — детектив прижал холодную ладонь к его лбу и вздохнул. Он злился, что вокруг не было антибиотиков. Может, если он потребует их у надзирателей, то они дадут что-нибудь? Они вроде заботятся о их жизнеспособности. Хотя они скорее вколят что-то. Неизвестно что. Не стоит того. — Кажется, у тебя исполосована вся спина, отбито ребро, кажется… Кажется, вода попадала в лёгкие. Кажется, ногтевые валики распухли. На левом среднем и большом правом, — Джим прицокнул языком, вопросительно посмотрев на детектива. Какие там… Его жар и бинтованные конечности в сравнении с повреждениями Холмса, — Это нормально. Я же не часто раньше был в центре событий. Всё на машинах, самолётах, в зданиях. — Мне не впервой. Хотя ногти саднят, но остальное, знаешь, не слишком беспокоит. А жар у тебя сейчас, и это может привести к проблемам для нас обоих. Шерлок окинул Джима таким же взглядом и вздохнул. Ну, на деле все раны, конечно, ныли. Было неприятно. Но терпимо. В моменте, естественно, хуже. — Звучит не очень. Я такой способ пыток не одобряю. Как-то слишком по-садистски даже для меня. Но мы друг друга не переубедим, Шерлок. Обоим досталось. Разгребать потом последствия ещё месяца полтора. Шерлок лишь слегка вздохнул в ответ на эту отповедь. Ну, Джим прав. Они оба натерпелись достаточно. И где там носит этого Морана? — Телефон уничтожили на месте, а не здесь, где держат нас, — хмыкнул Джим на неозвученный вопрос, — Это объясняет очень долгую операцию. Но не совсем. Может, Киса всё ещё тупит над фразой «купи икеевскую акулу». Да Холмс даже Майкрофту был бы рад. Джима он бы отстоял в итоге, но их отсюда хотя бы достали. Сейчас он даже жалел, что они так хорошо запутали следы. — Знаешь, боль меня не тревожит. Я больше беспокоюсь за сохранность сознания. А именно с этим твои надписи хорошо помогли, — он прижал Джима к себе и погладил по волосам. Да, боль пугала его гораздо меньше, чем отказ головы нормально работать. А ведь именно это и началось в той комнате. Ничего не было, и казалось, что он потерял возможность анализировать. Потому что кроме тех звуков, что издавал он, ничего и не происходило. — Да ладно. Это иногда даже весело. Но не очень. Да и зачем ему от тебя уходить? — потянувшись руками куда-то выше, Мориарти нахмурился. Он никогда не переживал за сохранность разума, хотя стоило. Местами, когда он отключался, это пугало, но мысли о том, что так будет длительное время, не посещали его. — Иногда, когда разум мутится — это весело. Но когда он отказывает — это пугает, — Шерлок надеялся, что Джим никогда не увидит его в состоянии отказа разума. Боялся этого. И надеялся. С ним уже лет десять такого не случалось. Может, прошло? — Даже если такое вдруг случится, я тебя не брошу. Буду катать на прогулку по Темзе, в парк будем ходить. Сказки тебе расскажу. Будешь хорошо питаться и много спать. Купим тебе раскраски, рисовать научишься заодно, — Мориарти довольно долго держался, чтобы не засмеяться снова, пока не уткнулся Шерлоку в живот и не уснул. Не крепко, потому что опасался в этот раз полностью погружаться в сон. — Хорошо, как скажешь. Раз уж обещал, то не бросай, — британец мягко улыбнулся, поглаживая Джима по волосам, пока не услышал его спокойное дыхание. Джим не слышал последних фраз Шерлока потому как расслабился и мерно засопел. Как он ни сопротивлялся, несколько дней без адекватного сна были слишком даже для него. К тому же, вкупе с практически абсолютным голодом, усталостью и прочими сопутствующими. В итоге под звуки сопения партнёра, детектив вполне быстро задремал и сам. Всё же спать не в идеальной тишине гораздо комфортнее.***
Когда за ними пришли, Шерлок открыл глаза, но сил, чтобы двинуться и попытаться хотя бы разбудить Джима, не было. Икры и плечи болели просто ужасно, и когда его дёрнули за собой и потащили снова в допросную, он чуть не сбился с роли от боли. На этот раз полностью уходить в себя не стал, дождался, пока изобьют. В этот раз удары сыпались уже лениво, но это не делало всё менее болезненным. Особенно болели ещё не зажившие раны. Ребро, плечи, спина. В конце концов, когда они прекратили, Шерлок закрыл глаза и произнёс кодовое слово. Три охранника, либо достаточно восприимчивые, либо те, кто присутствовал во время каждой из его пыток, выхватили пистолеты и стали бездумно палить во всех вокруг, кроме Шерлока. Три слаженных выстрела, за ними снова три. Затем ворвались ещё несколько охранников, и все три его марионетки рухнули на пол, растекаясь кровавой лужей. Чёрт. А ведь так хорошо начиналось. А так он только поголовье охранников и мучителей уменьшил. Но больше разозлил всех. Ничего удивительного в том, что они притащили тиски. Детектив снова закрылся в себе, запирая дверь одиночки. Но всё равно прекрасно чувствовал каждый сломанный палец.***
Проснулся Джим не на коленях Шерлока и не в общей камере. Он снова был в пыточной, на столе. — Да сколько ж можно… — устало протянул он. Кажется, его мучителей это ни капли не смутило. Он снова получил воду, к особому счастью, ледяную. Оставалось надеяться, что контрастный «душ» снимет температуру. Следом снова камера, только на этот раз Мориарти не смог подняться. Лежал на полу, трясся от лихорадки, сплёвывал воду. Ждал конца всего этого, а тот всё не наступал.***
Шерлока в камеру бросили уже абсолютно беспомощного. Он сейчас даже встать бы не смог. Руки адски болели, словно были охвачены огнём. Он тщетно пытался хотя бы двинуть пальцем. От этого боль только нарастала. Осмотреться сил тоже не было. Шерлок попросту отключился, стараясь забыться хоть на пару часов.