Цель всё одна — дотянуть до утра, Дорогу в ночи укажет луна. Свет что манил, всех ослепил, С пути сбил меня. Продолжается сон, как вечный кошмар. Резким светом душа твоя сияет И рвётся боль из груди, Услышь же резонанс, что нас объединяет, Речей он громче любых. Коль не смогу выстоять один против всех, Знаю, спину мою ты точно прикроешь. Завтра никогда уж не наступит, Могу весь мир обещать, Только давай с тобой сражаться продолжим, Чтоб наш рассвет повстречать. «Resonanse» Soul Eater Opening (Перевод взят с ютуб канала VOLume)
Итак… Просыпаться заново уже надоело. Мозг словно был расплавлен. Ничего не реагировало на внешние сигналы. Кажется, нужно было понять, что за вещество ему вкололи, но… Осмотревшись, Мориарти отметил перемену в обстановке. Комната была абсолютно белой. О… А это что-то знакомое. А ещё… Джеймс находился в ней абсолютно один. Вколотое вещество походило на убойную дозу транквилизатора: мутило, а мозг походил на размягчённую массу. Сколько он уже здесь находился, понять было слишком сложно, но встать не получалось, значит, примерно часа три с действия транка. То, на что похоже теперешнее испытание, он, пожалуй, уже проходил. Только вот чем ему это поможет? И что теперь нужно сделать? Это было неизвестно. А ещё, оставшись без Шерлока, Джим вообще потерял всякий смысл что-то предпринимать. В вариантах заключения Джима у Майкрофта Холмса в такой вот «белой» комнате или при светлой пытке в условиях непрерывного освещения был обрубок карандаша. Поначалу. Он рисовал им готические соборы или католические храмы на стенах, а потом карандаш попытались отнять, и тот оказался воткнутым в бедро агента. Ничего в такой комнате плохого не было, кроме того, что сбивался режим сна и бодрствования, обычно был слышен треск ламп, а в конце концов разум медленно и изощрённо сводил самого себя с ума. К концу первых суток крыша начинала потихоньку съезжать. Но. Это в условиях, что до этого он более-менее спал. А здесь… Здесь со сном были проблемы и до этого, или его не хватало по часам. Свет начал раздражать уже спустя первые двадцать минут нахождения здесь. Тело не поворачивалось, мысли текли вяло и все крутились в одной точке. Как можно было так промахнуться? Что там делают с Шерлоком… Эта мысль вообще вращалась, словно спутник, и переключение на неё давало ещё больше раздражения. Час спустя получилось перевернуться. Тогда Джим попробовал закрыть глаза, но сон просто не шёл. Он знал последствия того места, что уже было, и здесь работали отсылки. Нет, спать точно в минус. Ещё какое-то время ушло на то, чтобы подняться и привести ощущение равновесия в порядок. А потом Джим ходил по камере, метался, разговаривал вслух, причитал, как мог бы делать Ричи. Забрали его оттуда довольно скоро, и в этот раз он не мог потерять сознание от пыток заострёнными предметами. Ему просто не давали, сковав по рукам и ногам, и вкололи очередной препарат. По сравнению со всем остальным это было довольно жестоко. Предплечья и грудь украсились красными полосами, Джим мелко подрагивал, но молчал. Держать роли уже не получалось, но выходило хотя бы сохранять маску ничего не знающего. После этого от него, кажется, отстали. Вернули в белую комнату и забыли. Он провёл там ещё примерно сутки. Подразумевал, что весь пытающий состав был чем-то (кем-то) усиленно занят. Откровенно говоря, пребывание в светлой комнате действовало на нервы, но, в целом, это было не так плохо. Время не исчислялось, заснуть не получалось. Да и Джеймс не старался. Сон в одного уже стал чем-то нереальным. Хотя и реальность подстёрлась. Хуже было то, что мозг он ничем не мог занять. Вхолостую он работал на пределе, заставляя Джима ходить из стороны в сторону, лежать, смотря в точку, бросаться на стены. К тому же, заглушить мысли оказалось невозможно. Он снова обвинял себя в произошедшем, прокручивал всё, что привело к этому исходу, и злился. Бил стены кулаками, оставляя красные пятна на белоснежной краске, проклинал неумелого снайпера, собственную самоуверенность и глупость. Спустя бесконечно долгое время Джим снова оказался в пыточной. После тех пыток Мориарти потерял себя, Ричарда, Адама, ещё несколько равно ужившихся личностей. Больше не пытался разговаривать, кричать, осталась лишь одна самая популярная маска человека, который по-прежнему не понимает, что от него требуют. На еду на подносе в белой комнате смотреть без рвотного рефлекса не получалось, так же и на свежезамотанные белые бинты с малейшей красной каплей. Чудным дополнением стала поднявшаяся температура, с которой Джима и перебросили обратно в общую. Темнота первой камеры приняла его, как старый друг. Холод земляного пола стал врагом.***
Шерлока вытащили обратно в ту же комнату, где до этого опрашивали и пытали. Для начала и чтобы выпустить пар — снова избили. Холмс чувствовал, что его внутренние органы спасибо не скажут такому отношению. Но надеялся, что слишком плохо не будет. Хотя больно было, безусловно. Затем они усадили его на стул, зафиксировали ноги, грудь и руки. Холмс закусил губу, когда они стали закреплять на столе каждый палец. К моменту как принесли иглы, он уже точно знал, что именно с ним будут делать. Хотя и представить не мог, насколько это будет больно. Сегодня детектив нацепил маску сумасшедшего и по мере возможностей, когда мог говорить, и из горла не вырывались ужасные болезненные крики, он продолжал вещать, перемежая со смехом или бессмысленными фразами. «Двух дней для программирования будет достаточно?» — спрашивал он себя. Но пока рисковать не хотелось. Слишком мало времени. Слишком сложно всё даётся. Благо, иглы были продезинфицированы. Им не было нужно, чтобы Холмс умер. Так что и ранения они затем обработали. И закинули Шерлока в безэховую камеру. Видимо, они так долго комнаты и готовили, давая им возможность отдохнуть. Белую для одного и Тихую для другого. Первое время всё было не так плохо, но затем… Шерлок понял, что слышит каждое своё движение, каждый шорох ткани, каждый вздох и каждый удар сердца. Он слышал всё, что происходило в его организме. Казалось, он слышал даже звук, с которым смыкаются его веки. Шуршание ресниц. Шерлоку пришлось скрыться в Чертогах. Тишина давила на разум и мешала мыслить. Он абсолютно потерял счёт времени. Смог немного подремать, но не получалось уснуть надолго. Так что, когда его снова забрали, он не понимал, сколько там просидел. Снова пыточная, профилактическое избиение и новая пытка. Вода. Если Джима поливали сверху, то Шерлока усадили коленями на жёсткий холодный пол, поставили перед ним таз с ледяной водой, окунали туда и держали, пока не кончался воздух. Затем поднимали, давали отдышаться, но всего пару секунд, и снова окунали. Не столько больно, сколько страшно задохнуться. Хотя Холмсу удавалось удерживаться от паники, задерживать дыхание. Но даже с его лёгкими, способными к нырку в ледяную Темзу за преступниками, это было очень тяжело. А ещё не выходило ничего сказать, и от попытки перепрограммировать охрану на этот раз пришлось отказаться. После этой пытки ужасно болели лёгкие и голова. Кажется, он всё же наглотался воды. Снова Тихая комната, и он остался наедине с тишиной и своим разумом. Внутренний Майкрофт унижал его и ругал. Указывал на бесполезность его трепыханий. И Шерлок снова верил ему, уже не в силах отказаться от его слов. На крик выполз Джон. Он тоже ругался. Его обычные речи о том, какой Шерлок самонадеянный болван, что рвётся в первые ряды, никого не предупредив, на этот раз били наотмашь прямо в сжавшееся от вины солнечное сплетение. В этот раз он действительно не предупредил никого. Даже от слежки Майкрофта отвязался, старательно заметая следы. Появился Грег, смотрящий на него несчастными глазами. Шерлок умрёт здесь. Вместе с Джимом. Навечно останется в тишине и погибнет. Грег и Майкрофт никогда не найдут его тела. И это хорошо. Может, у брата будет надежда? Мориарти так и не появился. Его здесь нет. И быть не может. Джим сейчас тоже под пытками. По его вине. В следующий раз, когда его вытащили в общую, его ждали шокеры и клейма. Разряды проносились через тело, заставляя нейроны сходить с ума. В глазах мутилось, разум отключался, теряя секунды, всё тело дрожало от судорог. Шерлок снова нёс бред, стараясь применить нейропрограмму, но сегодня принял маску полной безэмоциональности. Исключая, конечно, болезненные крики. По крайней мере, эти люди не были профанами в своём деле и хорошо видели грань между смертельной и не смертельной пыткой. Опыт это или теория — было неясно. Да знать этого и не нужно. На самом деле, уже казалось, что ничего не нужно. Что они навсегда тут останутся. Сейчас, без разговоров с Джимом Шерлок ощущал себя гораздо хуже. Всё меньше верилось, что их вытащат. Всё меньше хотелось сдерживаться и примерять маски. В конце концов он просто ушёл в себя, скрываясь в Чертогах, так что полностью пропустил пребывание в Комнате, ощущая своё в ней нахождение только по повышенной громкости собственного сердцебиения и дыхания. Его маленькая одиночная камера в Чертогах в конце винтовой лестницы встретила его запахом парфюма Джима и спокойствием. Самого консультанта там не было. Шерлок не знал, но Мориарти наоборот поднялся наружу из своих Чертог. Он, словно программа на автозапуске, продолжал усмехаться и шевелить израненными губами и напрягать связки за него, продолжая нейропрограмму. Но глаза так и были абсолютно пусты, без проблеска сознания. Следующую пытку Шерлок тоже переждал в одиночке. Чем именно его пытали? Он не знал. В его Камеру проходила только боль. Сколько ещё раз? Около двух, судя по количеству пребываний в тихой комнате. А затем после очередной пытки, которую он снова не запомнил, его вернули в старую камеру.