A posse ad esse

Плохие-плохие известия: Один из нас почти проиграл. Я — порох, ты — запал, Нужно добавить немного трения. Ты — моя странная зависимость, Ведь ты — моя странная зависимость, Доктора не могут объяснить Мои симптомы и мою боль, Но ты — моя странная зависимость. «My strange addiction» Billie Eilish (перевод взят с сайта amalgama-lab и адаптирован)

             Холмс решил дождаться еды, а затем попросить у работника, чтобы тот отправил кого-нибудь в помощь для переноса вещей. Потому остался сидеть в номере, ожидая, пока еду, наконец, не принесли.       К моменту, как Джим закончил с водными процедурами, детектив уже довольно любовался на сумки и сегодняшний обед.       — Душ с беспрестанно текущей горячей водой прекрасен. Это то, отчего я отвык за неделю. И ещё одно… Мне нужен барбершоп. Это пока, конечно, терпит и придаёт мне неузнаваемости, но… — Джим опустился в кресло, откинувшись назад и, посмотрев на довольного детектива, снова улыбнулся, — Что там принесли покушать?       — Что заказал, то и принесли, — Холмс уселся в кресло напротив. Он посмотрел на Джима, вышедшего из душа, затем на намокшую повязку. Если не повезёт, то она застынет, как гипс. Некоторые особо накрахмаленные бинты так могут.       — Сразу снять? — Джим окинул оценивающим взглядом бинты, снова пустившие пару красных пятен.       — Желательно. Я не помню, какие у нас, но я сталкивался с теми, что после намокания слипаются, словно гипс. Потом вообще не снимешь, — Шерлок кивнул и тоже взял контейнер.       Джим посмотрел на всё ещё мокрую повязку и поддел её. Лучше было сделать это, пока она влажная, ведь так? Поморщился и придвинул к себе контейнер.       — Это должны быть фрикадельки из индейки в брусничном соусе. И двойной эспрессо с сиропом. Тебе я тоже на свой вкус взял.       Вилочки были там же, в пакете, он вскрыл их и оценил блюдо на вкус. В меру горячее, вовсе не сладкое, несмотря на ягодный соус, оно вполне оправдывало цену.       Холмс был очень нетребователен к еде, так что ел всё подряд. Были, конечно, продукты, которые даже могли заставить его начать есть, когда он на деле, но таких было мало и знали о них только Джон и мама.       — Что ты ешь, когда у тебя дело? — Джим представлял себе, что бы выбрал он. Выходило, что шоколад. Или… Гречку зелёную. Это то, что ему Себастьян показал. Абсолютно не популярная в Лондоне крупа.       — Кофе и никотин — моё основное питание во время дел. Чаще всего ограничиваюсь сэндвичами. Но если дело затягивалось надолго, меня приводила в чувство еда от Анжело. Цыплёнок карри, рис, например. А так любая еда из этой кухни. Только не острая.       Острая еда — единственное, что не вызывало у Шерлока духа авантюризма. Он с детства такое не любил. В остальном ел абсолютно всё. Как любила говорить мамуля: «ломоть чёрного хлеба и чистый воротничок».       Джеймс закатил глаза, положив очередной кусочек в рот.       — Чай и шоколад тоже неплохая тема. Горький. Во время затяжных сессий он настолько надоедает, что потом видеть его не хочется. Анжело… Карри. Индийская кухня? Неплохо звучит. Тоже не люблю острое, как, впрочем, почти любой соус, — разборчивость Мориарти иногда играла с ним злую шутку, потому что приходилось выбирать только определённые рестораны. Но… Именно в Британии это не было критичным. А вот в какой-нибудь Азии могло стать проблемой, — Ты же вообще по сладкому не упарываешься? Из тех типов людей, что чай без сахара пьют только так? Вот вы странные. Весь смысл чая в том, чтобы он был горячим и сладким.       Холмс попытался прикинуть, каково это, есть шоколад во время расследований, и хмыкнул. Желания поесть от вида шоколада он не испытывал. Кофе хотя бы пах вкусно. Как и цыплёнок. Индийская кухня всегда пахнет вкусно. Что особенно привлекает его, как химика с сильным обонянием.       В общем-то, химики делятся на два типа. Те, кто сжёг себе слизистую, и те, кто настолько развил обоняние, что теперь чувствовал малейшее изменение в формуле. Они с матерью оба были из второго. Шерлок остался «с носом» именно благодаря ей и её урокам.       — Кофе. Не любитель чая. Сахара — немного. Две ложки. Я, знаешь, больше запахи люблю. Сейчас поедим, сделаю тебе укол и перевязку, затем сам приму душ и, если к тому моменту тебя поотпустит, пойдём. Я, конечно, бриться пока не собираюсь, мне лучше так. Скулы скрывает, — Холмс провёл рукой по щетине, которая уже стала превращаться в бороду, — Но я хотел пробежаться по аптекам, чтобы понять здешний ассортимент. Ты говорил, у нас будут рецепты.       — Да, я сказал про рецепты, воспользуюсь ноутом и флешкой. Тогда мы останавливались на нейролептиках, кажется.       Холмс прикинул химический состав ядов и кивнул.       — Да. Нейролептики вроде пойдут.       — А что тебе твои скулы? Примечательно?       — Да. У меня очень памятное лицо. Люди цепляются взглядом за детали и запоминают. Не хотелось бы, чтобы потом меня раскрыли из-за скул. Я, обычно, чтобы скрываться, рисовал себе шрам на лице. Это привлекало внимание. И запоминался он, а не лицо в целом.       — Хм-м… Очень приметное… Моё вот не слишком. Глаза только, — Джим демонстративно наклонил голову набок, посмотрев на детектива премилым взглядом.       — У меня приметное всё. Кудри, глаза, скулы. Я привык.       К счастью, неделя в глуши помогла избавиться от основного. Борода скрыла скулы, волосы стали длиннее, что заставило их стать более прямыми и менее приметными. Стоило забрать их в низкий хвост.       Этим Шерлок и решил заняться, закончив есть.       Неопределённо хмыкнув, консультант отодвинул от себя тарелку, обхватывая стакан с кофе правой рукой и пододвигая поближе.       — Целовать я тебя не буду. Пока не побреешься.       — Не очень-то и хотелось, — отозвался Шерлок, кидая язвительный взгляд в ответ.       Хотелось ли ему?       Расстраивало, однозначно. Это слегка поломает их легенду, что было неприятно.       Но только ли в этом дело?       — Правда? Не хотелось бы. Что ж. Очень жаль, — Мориарти едва сдержал хитрую полуулыбочку, потом оттянул уголки губ вниз, показательно расстраиваясь и допивая затем остатки напитка в стаканчике, — Шишечку себе сделай. Знаешь, как ходят сейчас, — усмехнулся он, — Линзы можно. Но эта вся щетина… вот не моё. Ну или без пробора.       — Шишка мне вряд ли пойдёт, — Холмс откопал где-то ленту, так как ничего похожего на резинки для волос у них не было, и завязал себе низкий хвост, — Можно попробовать. Но мне это вряд ли понравится.       Хвостик от повязки найти было легче, чем представить детектива с шишкой из кудрей. Он казался так каким-то хулиганистым. Чуть ли не байкером.       — Попробовать заплести шишечку там тебе не понравится, или целоваться? Первый раз вообще мало кому нравится.       Джим пожал плечами, впрочем, не собираясь углубляться в эту тему.       Холмс посмотрел в зеркало и довольно кивнул, радуясь, что в своё время не носил такую причёску, когда увлекался байками. Тогда он наоборот постригся коротко. Используй он такой образ ранее, сейчас это бы всё испортило.       Он умышленно не придал контекста реплике про «не понравится». И сейчас так же умышленно не стал пояснять.       — Ты закончил с едой? Займёмся повязками? Если они там ещё не засохли конечно.       Джим мотнул головой, шумно выпуская воздух из лёгких. Он ведь не говорил ничего, что думал по поводу несбывшейся причёски Шерлока. Прикрылся рукой, придвигаясь ближе.       — Давай, да. Я тут уже начал немного, — левую руку Джим удобно устроил возле детектива. Отворачиваясь, как делал в домике, лёг на стол, — Не хотелось бы отдирать их вместе с кожей.       — Поэтому я и сказал тебе снять их после душа, — Холмс вернулся на своё место и принялся за руку.       — Точно. А потом ты бы в ванной меня нашёл, спустя ещё половину часа?       — Не настолько там всё плохо, чтобы ты истёк кровью без повязки, — Шерлок стал снимать бинты. Те уже подсохли и отлипали с трудом, — Будь так, понадобился бы не бинт, а жгут. И врачебная помощь. Потому что вскрытые вены я зашивать не умею. Только расследовать.       — Это конечно, Холмс. Я не про само состояние дырки в левой, а про кровь. Вот я бы её снял и смотрел бы на вскрывшуюся корочку. То, что она не тяжёлая, это понятно. Вскрытые вены. Ну и жесть. Смерть, которую я не предпочту.       — Если уж и умирать, то от огнестрела, да? — подтрунил Шерлок, ухмыляясь, — Выстрел в голову — самая быстрая смерть. Ты знаешь, что отравившиеся, вскрывающиеся и висельники чаще всего передумывают в процессе? Об этом сигнализирует количество тех, кто вызывает себе помощь, а также предсмертные ранения: следы верёвки под ногтями, попытки вызвать рвоту. У самоубийц, прыгающих с крыш, и у стреляющихся такого нет. Там без способа спастись. Хотя, вроде, если стрелять в висок, то можно повредить зрительную кору, но остаться живым, — всё это он вещал с крайне воодушевлённым и радостным лицом. Самоубийства он изучал крайне глубоко, чтобы не путать их с постановкой. Впрочем, по эту сторону такое знание тоже может быть полезным.       — Ну да, ну да. Нет, на самом деле, это оптимально. Есть, правда, места кроме зрительной коры. Если стрелять в рот, например. Можно дрогнуть и вышибить не мозги, а другую часть. И с прыжком. Вот если ты везунчик, то можешь сломать несколько костей и получить внутреннее кровотечение. Тут пятьдесят на пятьдесят.       Джеймс посмотрел на Холмса, комично приподнимая брови вверх. Ну, с кем ещё можно такое обсуждать? Разве что с личным снайпером. Но тому как раз были интересны только огнестрельные ранения. И у таких разговоров всегда был предел.       — Зависит от высоты. Например, с Бартса вполне реально можно было прыгнуть, сломав лишь пару костей. Если правильно сгруппироваться, — очевидно, Шерлок готовился. Техники правильного падения изучали в бартитсу одними из первых. Конечно, полностью целым там остаться бы не удалось. Но это был один из вариантов. Холмс осмотрел рану, а затем принял решение вколоть обезболивающее до начала обработки. Он поднялся и отошёл за сумкой, морфием и шприцом, — Самоубийцы огнестрелом, кстати, часто приматывают пистолет к руке скотчем, чтобы тот не потерялся, и в случае неудачи можно было бы закончить начатое. Такое чаще всего рассматривается как самоубийство. С вероятностью до девяноста процентов. Но это если попадётся толковый следователь.       Детектив стал копаться в сумке.       — А чем тебе поможет пистолет, примотанный к руке? Ты также можешь его подвинуть. Мне кажется, если человек ссыкло, то его не спасёт и этот вариант.       Движение детектива в сторону комнаты уверенности не придало. Если он решил сначала сделать инъекции, значило ли это, что там настолько всё плохо? Хотя никакого нагноения, по ощущениям, не было. Просто рука чувствовалась лишней, бесполезной, не поднимающейся, как нужно было. Болевой точкой её делило на два полюса. После ранения вместе с пальцами ныло всё, но остальная часть оставалась вполне чувствительной.       — Если вышибешь себе зрительную долю, то потеряешь зрение. Можно выронить пушку. Потом без глаз её не найти. И либо медленная и мучительная смерть, либо такая же медленная и мучительная жизнь, если тебя спасут. Поэтому приматывают к руке пушку, чтобы если промазал, был второй шанс себя добить и умереть быстро.       — И ещё, скорей всего, после выстрела ты испытываешь болевой шок, — кивнул, подхватывая Джим, — Если удастся договориться с разумом, можно закончить начатое. Но это, знаешь, далеко не всегда получается.       Холмс вернулся с ампулой и шприцом.       Джеймс сдавленно промычал. Он хотел, чтобы Холмс не останавливался, говорил, как тогда выводил его с отврата. Его голос был выходом. Спокойный, грубый, тяжёлый, он обволакивал.       — Шерлок? Ты можешь ещё рассказать?       — Я просто подумал, что тебе будет проще, если я уколю до. Там всё в порядке, — пояснил он, набирая шприц, — Рассказать ещё? Что?       — Про прыжок с Бартса, расскажи. Пару костей — это ты загнул. Но может быть, да. Просто знать нужно, как приземлиться. Рассчитать скорость, вычислить позицию. Потом наверняка не получится уйти самому. Нужно ещё, чтобы кто-то встретил.       — У меня был вариант, при котором я оттолкнусь от крыши грузовика, взяв часть падения на ноги и снижая скорость, а затем упаду на землю. Получается, я где-то в середине пути сбросил бы скорость, и урон стал бы меньше, — пояснил Шерлок, — Но это теория. Мне не довелось попробовать. Может, к счастью. Она ведь довольно сырая.       — Ты что, совсем псих что-ли? Хотя, у кого я спрашиваю? — Джеймс так и лежал на столе, втыкая в стену, — Такое приземление вышибет тебе кость ещё до того, как ты успеешь оттолкнуться. Она слишком сырая, неоправданная.       Мориарти шмыгнул носом. Ему не нравилось, что он может наблюдать эту картинку. Куда лучше ему казался вариант с тросами. Бредовый с батутом. Шоу для Джона.       Шерлок готовился к уколу, пережимая жгутом вену и заставляя Джима качать рукой кровь, и продолжил:       — Теоретически, если сделать падение контролируемым, то можно бы оттолкнуться от бортика самосвала. Бортики у него сетчатые и слегка пружинят. К тому же, подвеска. Вертикальные и горизонтальные амортизаторы, — за время этой речи он успел уже продизенфицировать руку (на этот раз не забыл), воткнуть шприц, ввести лекарство и даже закрыть место укола спиртовой салфеткой. Он начал обрабатывать рану, — С точки зрения физики там всё чётко. Могли возникнуть проблемы с анатомией и скоростью реакции. Нужно было сгруппироваться так, чтобы, когда меня отключит от приземления, моё тело, выпрямляясь, сделало сальто. Опять таки. В теории это возможно. Нужно только правильно прыгнуть с самой крыши. Был вариант сломать ноги или руки. Также вариант удариться головой об асфальт при неудачном кувырке. В общем, сырая, но вполне реальная идея. Мы консультировались с профессиональными дельтапланеристами. Но я всё же рад, что использовал более уверенную версию. Было бы неприятно очнуться прикованным к больничной койке после того, как я позвал тебя сбежать вместе.       Джим не сопротивлялся, просто делая необходимое. Правда, отворачиваться теперь было некуда. Слева рана без повязки, справа шприц. Впрочем, он почти ничего не видел, потому что лежал на столе.       — Столь отработанная теория не отменяет того, что ты псих. Даже с учётом всех изъянов. Проблемы с анатомией здесь довольно важны. Я в ней не слишком шарю, Холмс… Но. Скорость высокая, пусть ты рассчитаешь её в падении, но вся эта хрень с телом, притяжением и прочим на деле может сработать не так. Это как кошки, прыгающие с окон и банально не успевающие подставить лапы. Реальность. В реальности ты можешь иметь другую обувь, или покрытие станет скользким. Да… Минимальный ущерб и перелом… Ужас. Она беспощадна и должна иметь другие варианты, эта твоя теория. Потому… Угу. Поблагодарим мозг, что он сгене… Сге… Блядь. Создал не только это, — морфий начал действовать под конец фразы. Снова эта вязкость в сознании. Время замедлилось, боль постепенно ушла, оставляя после себя приятное охлаждение.       — Бартс — девятнадцать метров. До самосвала я бы долетел на скорости семнадцать метров в секунду. Теоретически, я должен был справиться. Но я псих, это да. Не потому ли я тебе интересен? — Шерлок снова позволил себе самодовольно ухмыльнуться. На самом деле, это был крайний вариант, если других не будет. Но всё же они с Майкрофтом его разрабатывали на полном серьезе. И если бы других не осталось, пришлось бы полагаться на удачу.       — Угу. А погодные условия ты рассчитывал? Они даже королевской обсерватории не поддаются. Твои семнадцать метров и ветер, дорогой мой, превратятся в другое… Число. Мне лень сейчас это вычислять, но… Фортуна же всегда на твоей стороне. Она повинуется, даже когда ты вскидываешь руку и негромко произносишь «такси».       — Ну, очередная переменная. В теории всё ровно, — Холмс пожал плечами. Он закончил перевязку и стал собирать медикаменты, — Твоя рука в порядке. Рана чистая, гноя нет. Корочка уже довольно неплохо держится. Но я снова её слегка повредил антисептиком. Но тут выбор. Либо надеяться на то, что ты ничем не заразишься, либо ждать немного дольше. Но скоро уже она застынет, и можно будет не обрабатывать почти.       Джим несколько раз моргнул, стараясь сделать плывущую стену неподвижной. Дурацкий эффект. Недолгий, правда. Можно перетерпеть.       Повернувшись к Холмсу лицом, Джеймс спустил руку со стола вниз, зевая. Спать потянуло.       — Почему ждать? Зачем там ждать, если за неделю она должна зажить? Потом останется только восстановить функциональность.       Шерлок уселся обратно на своё место. Он, конечно, хотел принять душ, но нужно было побыть тут с Джимом, пока тот летает в морфийной дымке.       — Ждать дольше. Если бы я не тревожил твою руку антисептиком, то она бы зажила быстрее, чем за неделю. Но это может сделать хуже из-за заражения.       — Нет уж, пусть лучше будет антисептик. Знаю я, как может расхерачить нарыв. Пойдём в комнату? Великий сигатель с парапета, — потирая глаза правой рукой, Мориарти поднялся, опираясь о плечо детектива, и постоял так некоторое время.       Шерлок проследил, чтобы Джим добрался без проблем. Было бы неприятно, если бы тот упал по пути.       На двуспальной кровати с широкими спинками Джим не стал расправлять покрывало. Просто лёг спиной, раскинув руки и смотря в отражение потолка.       — Сходи уже в душ, — добавил он детективу, — я отсюда никуда не денусь. Может, усну. А потом, если будет не так поздно, пойдём по всяким аптечным делам…       — Ладно. Если тебе больше не нужен собеседник, — Шерлок направился к двери ванной комнаты, кидая взгляд на Джима.       Затем он ушёл.       Разместившись на кровати, ирландец свернулся калачиком, отставляя перемотанную левую в бок и устроив её на подушке. Так он вполне мог уснуть, к тому же, размягчённый мозг отказывался работать. Только он цеплял мысль, как та ускользала. Чтобы оставить хоть что-то, нужно было крепко держать.       — Нужен. Но о чём ты со мной под морфием сможешь поговорить? Вместо Чертогов, ящиков, бесконечных шкафов там вязкая субстанция. Холмс никак не ответил на последнюю фразу Джима. Он её слышал, но уже ушёл, потому решил, что лучше просто проигнорировать. К тому же, сказать ему было нечего.       На самом деле ему было чуть завидно. Он тоже был бы не против небольшой дозы морфия. И, хотя у него было дело, сейчас всё равно некуда дёргаться.       И всё же, он пока не хотел ничем упарываться. Он знал, что это может быть чревато физической зависимостью. А этого ему хотелось в последнюю очередь.       Шерлок принимал душ, размышляя об этом. Пришёл к выводу, что пока не будет ничего себе колоть. К тому же, Джим просил не ширяться в своём присутствии.       Через некоторое время он вышел из ванной чистый и посвежевший. Снова забрал влажные волосы в хвост. От этого они должны ещё меньше кудрявиться.       Джеймс слышал, что Шерлок вышел из ванной, скорее даже ощущал запах геля для душа, но не обращался к нему конкретно. Он и не поворачивался.       — Почему себе не поставишь?       Холмс присел с другой стороны кровати, стараясь не касаться влажными волосами постельного белья.       — Потому что не хочу выработать физическую зависимость. Нам ещё моей ломки тут не хватало. Психологическую я умею игнорировать, а физическую… Тоже, но мне придётся быть в Чертогах постоянно. Не самый удобный вариант, верно?       — Физическая ломка? Да что ты такое говоришь? Просто посуды в квартирах твоих всегда слишком много.       «Да… Могу загасить и в Чертогах, но в последнее время сложно. Больше нет той терпимости. Но об этом ты знать не должен. Я вовсе не слаб.»       Шерлок вздохнул.       Он не считал Джима слабым. Он знал, через что тому пришлось пройти у Майкрофта (украл бумаги), и знал, что сам бы такого не выдержал с целым сознанием. Большинство бы раскололось. А Джеймс продержался до последнего и так ничего и не выдал. Холмс считал это верхом силы и храбрости.       Шерлок посмотрел на Джима. От мысли вколоть себе морфий пальцы слегка подрагивали.       Может, всё-таки ширнуться, раз уж Джим предлагает?       Слабо улыбнувшись, Джеймс распрямился, преодолел пару метров кровати до Шерлока, просто устраиваясь рядом.       Потянувшись рукой к дрожащим пальцам, Мориарти накрыл их.       Шерлок посмотрел на Джима и слегка усмехнулся его шатающейся походке. Тот выглядел расслабленно, словно сонный щенок.       — Просто один раз уже прошёл через это самостоятельно. В клинике боль глушили, и я так ничего и не понял, а вот когда выводил себя из зависимости сам, чтобы мне давали дела… Было довольно паршиво, — он хмыкнул.       — В клинике тебя тоже выводили? Но там фиг поймёшь, наверное, — сощурившись, словно зрение резко упало на единицу, Мориарти посмотрел на Холмса, — Там паршиво то, что не можешь понять, как поднять температуру. И это состояние… Когда абсолютно нечем занять руки. Вроде и можешь отвлечься, но вращаешься возле одной мысли. И долго. Да, это паршиво.       — Я выходил из зависимости два раза. Первый раз меня упёк в клинику Майк. После этого у меня побочка током, — напомнил Шерлок, — А потом я снова загулял. Скорее назло Майкрофту, чем потому, что хотелось. Меня злило, что он распоряжается моей жизнью. Так что я опять заторчал. А потом был Лестрейд. И я вышел сам.       Тогда он понял всю силу ломки. Как сложно, когда тебя корежит от боли. Когда хочется свернуться на полу калачиком. Когда знаешь, что один укол уберёт всё это, но сознательно отвлекаешь себя. В голове одна мысль «где бы ширнуться?». И ты знаешь, где. Но у Шерлока была мотивация. Этого хватило.       — М-м. Точно. Эти твои раздражения нервных окончаний. Детокс был жестковат. А то что сам, это похвально. Я сам оттуда не выходил, — он там, правда, и был всего один конкретный раз. И больно было, и ничего не хотелось упрощать, и, казалось бы, обрушившиеся замки сами намекали на несбыточность. Тогда-то он и подпустил Тигра ближе, чем сам того хотел, — Хотя, знаешь… Вены у тебя… Просто мечта наркомана.       — Вроде это называется «мраморная кожа», — Холмс посмотрел на свои вены, — Мне постоянно говорили, что в них легко вкалывать.       Холодные пальцы переместились с тыльной стороны ладони на сгиб локтя.       — Говорят ещё, что они увеличиваются у тех, кто много работает руками, — Джеймс не собирался отпускать это место, как и самого Шерлока куда-либо. Но это тоже длилось не слишком долго.       — Хорошо. Раз ты так настаиваешь, — Шерлок изобразил усмешку.       От одного укола ничего ведь не будет?       Не будет. Он сильный и выдержит, если будет нужно.       Начнёт бить посуду, как Джим.       «Разве не с таких мыслей начинают все наркоманы?» — отозвался внутренний голос, звучащий как Майкрофт.       «Я не наркоман, я потребитель.» — отмахнулся от него Шерлок.       — Давай, давай. Переложи всю ответственность на меня, и мы так и будем с тобой искать, чем бы упороться. Да ла-адно. С морфия нет никакого отходняка. Сегодня его не было. Только в машине, но это не считается.       Подвинувшись к подушкам, Джим выпустил детектива из-под себя.       — Я не перекладываю на тебя ответственность. Я ищу толчок. Я хочу, но… Чего уж врать. Боюсь снова проходить через это. Боюсь, что во второй раз у меня не хватит силы воли, чтобы вылезти самому.       Пожимая плечами, Джим снова посмотрел на Шерлока. Хотелось в прямом смысле спихнуть его с кровати, но он не стал.       Джим усмехнулся и приподнялся на подушках в сидячее положение. Ещё час, максимум два, и эффект пройдёт.       — Вообще-то ты не будешь вылазить оттуда один. Да и потом. Мы, я надеюсь, увлечёмся более активной деятельностью, чем поиск вещества. Но однако сломанные руки или ноги тебя не смущали, а вот ломка — да.       Джим его убедил.       Или Шерлок просто сдался.       В любом случае, он поднялся и пошёл шарить в сумке.       — Сломанные руки и ноги — это тело. А тело — только транспорт. Это переживается легко. А ломка — это в голове. Это огромный шаровой таран в Чертогах. Здесь помогает только спрятаться в подвале. То есть закрыться и сделаться почти овощем.       Мориарти поджал губы, кивая. В его случае там всегда был каток. Громадный, подминающий все на пути, тяжёлый и неподвижный, в отличие от его мыслей, похожих на рой ос.       — Сломанные руки и ноги — это тоже больно. Но у мозга свои фишки, вот так будет правильней.       Жалел ли он, что фактически подбил Шерлока кольнуться? Наверное, нет. Думать о таком было слишком сентиментально. Морфий не кокаин. Его вообще как обезболивающее прописывают.       Шерлок встал и направился в соседнюю комнату, захватив в собой жгут.       Не будет такого. Морфий — лёгкий. Всё нормально будет.       Он присел там, пережал плечо и одним чётким движением вогнал иглу под кожу. Ему не нужно было даже качать кровь кулаком. Он прекрасно знал, куда и как колоть.       Дождавшись, когда кровь остановится, чтобы не напрягать Джеймса кровоточащей точкой на сгибе локтя, он вернулся в комнату. Его пошатывало, а Чертоги стали словно сделаны из ваты. Мозг всё ещё работал, но стены, полки и книги были мягкие.       Вернувшемуся Холмсу Джим протянул руку, усаживая его. Тут же мгновенно устроился рядом, перекидывая левую руку через его колени и ехидно ухмыляясь:       — Ты какой-то плюшевый стал, Шерлок. В моём случае это противная, тягучая масса. Но сейчас она уже обретает форму.       — Скорее ватный, — отозвался Шерлок. Он абсолютно не сопротивлялся, когда его потянули на кровать и прижали сверху. Он только развёл руки и упал на спину рядом с Джеймсом. Шестерни в голове тоже ватные. Они замедляются, цепляя друг друга всё мягче и мягче.       Тихо. Спокойно. Так хорошо.       Он ни капли не жалел, что поддался и укололся.       Джеймс откровенно пользуется положением, вытягиваясь, как удобно. Впитывая тепло разнеженного детектива. Он пока не наглел совсем сильно, но успел устроиться под боком распластавшегося Шерлока.       — Знаешь, что жалко? Что приход меньше кокаинового. Сейчас у меня пойдёт вторая стадия. А ты так кстати или некстати прилёг рядом.       Усмехнувшись, Мориарти прикрыл глаза, не собираясь идти на поводу у внезапных желаний. Да и мешать Холмсу наслаждаться он тоже не хотел.       — Если мешаю — могу уйти, — фыркает Шерлок. Хотя знает: никуда он сейчас не уйдёт. Его просто не станут слушаться ноги. Да и не хотелось. Джим под боком ощущался как-то странно, но по-своему прекрасно. Если бы не терпимость к болеутоляющим, то Холмс обнял бы его и прижал к себе.       Зачем?       Да кому какая разница?       К счастью, он ещё контролировал эти порывы, потому просто остался лежать там, где был.       — Нет, не мешаешь. Никуда не уходи.       Левая рука потянулась через Шерлока и легла на него, как ни к чему не обязывающее «просто так ведь удобно». Соответственно, голову пришлось устроить у того на плече, иначе она бы свисала.       Он знал, что это только вещество. Морфий превращал реальность в сказочную, под конец приподнимая настроение и расслабляя одновременно. А так хотелось ненадолго остаться в сказке, где ничего не ноет и не будет потом отходняка.       — Ладно-Ладно. Я никуда не денусь, — Холмс всё же не остановил себя и положил ладонь сверху на обнимающую его руку.       Шерлок всё не мог найти причины, почему это сделал. Собственно, как и причины, почему он не должен был так делать.       Джим внимательно проследил, чтобы рука детектива не задела повязку. Шерлок даже в таком состоянии помнил о том, что её трогать не надо. Он даже не думал об этом, но подсознательно всё контролировал.       — Я полежу ещё немного, и мы пойдём. Мы же должны были куда-то там идти, — глаза у Джима стали закрываться сами собой.       — Да, вроде нам было что-то нужно. Ты помнишь, что? — Холмс зевнул. В сон клонило неимоверно. Из-за кокаина они проснулись очень рано, и он не выспался. Это не было помехой в трезвой жизни, но вот от морфия он почувствовал сонливость.       Все записи расплылись на ватной доске. Он мог бы это прочитать, если бы хотел. Но он не хотел.        Так спокойно Джиму не было уже давно. Мерное сердцебиение Шерлока шло вразлад с его сердцем, бьющимся мышиным пульсом. Под веществами, разгоняющими сознание, он ускорялся ещё больше.       — Что-что… Нам нужна была аптека, потому что мы собирались изготавливать яд. А я хотел побриться. Что и тебе советую, но там твои острые скулы, — открывая глаза, Мориарти подул в лицо Холмса, хищно улыбаясь после.       Внутри себя он чувствовал воск, который можно было изменять и как угодно лепить. И он уже больше подходил для стен, которыми нужно отгородить мысли о том, что Шерлок слишком близко.       — Да. Точно. У нас же дело, — детектив лениво прищурился, — Побреюсь позже. Не беспокойся, — он слегка усмехнулся. Не то чтобы Джим беспокоился, и Шерлок знал, что тому нет особо дела.       Строительство успехом не увенчалось, и Джеймс плюнул на это дело. Он знал, что чуть позже всё построится само собой. Дело… Дело. Помнится, он и упоротый ходил на дело. Особенно кровавые получалось посещать только под кайфом. Но таких попадалось немного, а чаще их совсем не было.       — Угу. А потому мы должны собраться и встать с кровати. Но я не хочу. Можно мне полениться хотя бы денёчек? — лицо Мориарти стало грустным, и он почти… Почти пустил артистичную слезу. Что, между прочим, было непросто.       — Мы ленились целую неделю. Тебе не хватило? Если будешь лениться, то с ума сойдёшь от скуки, — Шерлок хмыкнул, — Хотя, сейчас я с тобой согласен. Вставать вообще не хочется.       — Я тоже согласен с собой, — Джим шмыгнул носом, утыкаясь затем в плечо Шерлока.       Собственно, какое ему вообще дело до его бороды? Только эстетическое. А Холмсу вполне эстетично было и с ней.       — Чем тебе так мешает моя борода?       — А. Она тебе не идёт. Ты с ней похож на Барбоссу. И по возрасту тебе будто сто пятьдесят лет. «Мистер Холмс, сэр, не перегревайтесь. Это плохо скажется на вашей коже.»       Тот посмотрел на Джеймса сквозь прикрытые веки.       — Фу. Не зови меня «мистер Холмс». Звучит так, будто я — Майкрофт. А если у меня будут не эти естественные заросли, а какая-нибудь элегантная бородка? Мне пойдёт?       Правой рукой Джим потянулся к лицу Холмса, едва касаясь пальцами этих самых естественных зарослей.       — Ну-у… Ты не Майкрофт. Это магия твоей бороды. А если сделать её аккуратной, оставить на подбородке и немного над верхней губой, я от тебя отстану, — хмыкнул Джеймс, зевая, — А эти естественные заросли делают тебя обитателем джунглей, а не только закостенелым пиратом.       — Отлично. Так и сделаем. Как только встанем, — Шерлок снова закрыл глаза, не делая никаких попыток подняться.       Джим ухмыльнулся. Ага. Как только встанут. Когда они встанут, нужно будет искать круглосуточные варианты. Хотя это реально возле скоростной трассы. Ярких попыток он не видел ни с чьей стороны и не собирался так быстро рушить уютное настроение.       Мысли летали в голове Холмса, как натруженные пчелы в жаркий день. Медленно и не спеша. Одна только ловкой осой скользнула на язык. И он спросил, прежде чем обдумал её:       — И тогда ты будешь меня целовать?       Джим сделал выражение лица таким, какое было в бассейне, приподнялся, внимательно посмотрев на Шерлока:       — Скажи мне. Это морфий спрашивает, или ты? В плане эстетики… Да, я люблю аккуратно бритых людей. Брезгливость, сам понимаешь. Теоретически, если ты побреешься, то могу и поцеловать. Но главный вопрос прозвучал.       Джеймс устроился обратно. Стараясь сделать так, чтобы детектив не заметил, как сердце пропустило очередной удар. Но вряд ли тот заметит.       — Я спросил, потому что ты сказал, что не будешь этого делать, пока я не побреюсь, — пояснил Холмс, хотя это мало поменяло что-либо. Он тоже понял и недовольно поморщился. Это всё равно звучало как-то глупо.       Это совсем не то, что он хотел сказать.       А что он вообще хотел сказать?       Наверняка это просто морфий.       Зато сна теперь ни в одном глазу.       — Так и сказал? Если сказал, то значит, так и есть, — Джеймс тоже перехотел спать, глаза его стали стеклянными после этих слов. Он просто завис, смотря в одну точку над шеей Шерлока, — Интересные вопросы посещают твой мозг, когда ты под морфием.       — Обычно я не думаю о таком, когда упарываюсь.       Он что, снова оправдывается?       В любом случае, звучит именно так.       Шерлок снова поморщился. Он не хотел так звучать. Чёртов морфий не позволяет ему правильно формулировать фразы.       — Со мной всё необычно, согласись? До этого разве тебе приходилось тащить кого-нибудь в отврате в спальню? Да ещё и сказки ему читать… М-да, — Джеймс снова поднял правую руку и провёл пальцами по ощутимому месту на шее, где сильнее всего пробивался пульс. Для этого пришлось изогнуться, но это не смутило его, — Иногда мне нравится просто трогать. И вообще я очень тактильный.       Наркооткровение в ответ. Мориарти часами мог касаться, не заходя при этом дальше. Делал он так и в моменты раздумий.       Когда Джим коснулся шеи Шерлока, пульс у того внезапно скаканул, игнорируя успокоение от морфия.       — Я заметил, — несмотря на это, голос его оставался обычным, — Нельзя сказать, что я не тактильный. Уж явно не гаптофоб.       Джим слегка улыбнулся, не позволяя себе никак комментировать скачок.       Руку он не убрал, опускаясь ниже, к ключице, затем к плечу. Пришлось съехать ради этого на кровать головой. Гаптофобия… сродни брезгливости, но на касания. Информация наконец-то должным образом всплыла, сразу же поворачиваясь в нескольких плоскостях.       Шерлок усиленно старался держать пульс под контролем. Вскоре пришлось контролировать и дыхание. Воздуха стало как-то мало.       От пальцев Джима по коже бежал ток. Но это был не тот неприятный взрыв от глючащих нервных окончаний. Это было… Хорошо. Очень хорошо…       Ключица. Прежде его там никто не трогал. И явно не так.       Плечо. Лёгкая передышка.       Сгиб локтя. Чувствительное место. Недавно туда вгонялась игла, и из-за этого там всё реагировало куда активнее.       Ладонь.       Переплетённые пальцы.       В голове что-то заглючило, не позволяя осознать смысл этого действия.       Джим прав. С ним всё необычно. Но именно поэтому Шерлок сейчас здесь.       Джим следил за этим. Следил, чтобы не перегнуть палку и не заиграться. Шерлок был другим. Ему достаточно и кончика пальца, чтобы почти задохнуться. Как бы ни контролировал Шерлок себя сейчас, Мориарти чувствовал его чёртовы вибрации. Ему хотелось потрогать так всего Холмса. Алебастровая кожа просила этого. Однако больше чем половина эмоций разбавлена, усилена, извёрнута. Джим тяжело выдохнул, поворачиваясь на другой бок, собирая ступни и подсовывая их привычно в район икр.       В абсолютной тишине сдерживаемое дыхание Шерлока не только слышалось, но и передавалось Мориарти. Он хотел открыть форточку. Пошевелиться, уйти, но рук не разжимал.       Когда его наконец прекратили мучить касаниями, Шерлок смог восстановить дыхание.       Морфиумная вата словно стала стекловатой. Куда более тяжёлой и обжигающей при касании тысячью мелких осколков. А ещё в Чертогах стало очень жарко.       Он не мог из-за этого думать.       Кажется, ладони всё ещё были сцеплены. Но Холмса это пока мало волновало.       Когда воздуха стало больше, захотелось ещё касаний. Но детектив удержал в себе это желание.       Джеймс всё же расцепил руки, поднимаясь, открыл стеклопакет настежь, хотя знал, что замёрзнет, и вернулся обратно на кровать. Теперь он прижался к Шерлоку спиной, ноги засунул туда же, правой рукой обнял себя и просто закрыл глаза. Джим старался не цепляться за мысль, что хотел бы продолжить. Больше его интересовало, для чего он вообще начал это?       Нужно было тормознуться. Дело обычное, они взрослые мужчины, со своими потребностями, вынуждены находиться в одном помещении. Насчёт Шерлока сложно сказать про эти потребности, а вот Джеймс… В следующий раз мог снять себе отдельную комнату. За такими размышлениями консультант погрузился в дрёму.       Шерлок медленно сбрасывал с себя морфий. Скорее всего, он просто выдыхался уже. К тому же, холодный воздух способствовал трезвости.       Голова начинала соображать, а у Шерлока всё ещё оставалась одна мысль. «Какого чёрта?» Или, может, менее цензурный её вариант. Он не мог определиться с языком ругательства, поэтому оно мелькало, меняясь, как рябящий телевизор.       Нет, почему Джим это делал, было ясно.       Хотя ни черта не ясно, но Холмс откинул это от себя, потому что с Мориарти нельзя было загадывать. Он мог просто издеваться, мог хотеть этого. Да без разницы.       Важно было, почему Шерлок так на это отреагировал? Морфий? Он же наоборот успокаивает. Тогда какого же…?       Через некоторое время он понял, что его уже отпустило совсем. Джеймс сопел рядом.       Холмс кинул на него взгляд. Желания о касаниях так никуда и не делись. Морфий тут явно не при чём.       Нужно было проветриться. Спать всё равно не хотелось.       Желательно, одному.       Поднявшись, детектив нашёл где-то плед, кинул его Мориарти, прикрыл окно и стал одеваться. Заодно изучит аптеки, как и собирался.