ТяньЦзю

      Су Сиянь успокаивает себя, прежде чем еще раз возразить Лю Цингэ. Кисточка для меча — подарок, который Шэнь Цзю сделал ей перед своей женитьбой. Никто не обращал особого внимания на нее, кроме того, что она искусно сделана. Окружающие просто предположили, что это подарок высокого класса, полученный благодаря положению любимой ученицы старого главы дворца.       Мысленно она проклинает и себя, и Повелителя Пика. Она не думала, что кто-нибудь узнает ручную работу Шэнь Цзю, но оказалось наоборот. Мгновение беспечности может дорого обойтись Шэнь Цзю.       — Пиковый Лорд Лю, должно быть, не уделял особого внимания, чтобы забыть, что мастер Шэнь лично сделал подвеску для меня. Эта ученица не собиралась выбрасывать такой драгоценный подарок, — дипломатично говорит Су Сиянь, на что Лю Цингэ никак не смягчается.       — Итак, вы достаточно близки, чтобы он мог сделать тебе подарок. Ты должна хотя бы что-то знать о том, где он находится. Так где же он?       — Мастер Шэнь дал мне подвеску год назад.       — Тогда ладно. Скажи мне, когда ты видела его в последний раз, — Лю Цингэ скрестил руки на груди. Есть что-то неправильное в том, как она обращается к нему по титулу «Пиковый Лорд», в то время как ее обращение к Шэнь Цинцю звучит иначе.       Су Сиянь почувствовала болезненную пульсацию на висках. Неужели этот человек слушает только то, что хочет услышать?! Он не понимает, что такое социальные сигналы?! Как кто-то может быть настолько тупоголовым, чтобы не понимать, что этот разговор нежелателен? Ей просто придется играть со словами так же, как это делает Шэнь Цзю.       — Я боюсь, что мастер Шэнь больше не находится в человеческом Царстве. — Она не лжет, просто недоговаривает. — Итак, мне жаль разочаровывать Пикового Лорда Лю.       Что-то неприятное скручивает внутренности Лю Цингэ. Он не может обнаружить лжи от заклинательницы. Неужели Шэнь Цинцю и правда…       Нет. Он все равно должен принести его обратно на гору Цанцюн, даже если это будет труп.       — Скажи мне, где его тело. — Она должна это знать. Раз уж она знает, что Шэнь Цинцю… тогда она также в курсе, где находится его труп. Если она, возможно, устроила похороны Шэнь Цинцю из уважения к нему, то она должна сказать где находится его тело, чтобы он мог вернуть его в могилу на Цинцзин.       Су Сиянь качает головой, ее выражение лица неразличимо. Это правда, что Тяньлан Цзюнь увел Шэнь Цзю, просто не в том контексте, о котором мог подумать Лю Цингэ. — Я боюсь, что тело мастера Шэня было похищено демоном.       Для демонов имеет смысл питаться заклинателями, чтобы увеличить свою силу. И поедание золотого ядра Пикового Лорда обязательно будет чем-то сродни деликатесу, независимо от того, насколько шатким является его основание.       Тц.       — Тогда кто же этот демон?       — Кто-то, против кого Пиковый Лорд Лю не выстоит. — В этом Су Сиянь абсолютно уверена. Тяньлан Цзюнь не допустит, чтобы с Шэнь Цзю что-нибудь случилось.       Лю Цингэ ощетинивается, затем вытаскивает Чэнлуань из ножен и стремительно встает на него. Итак, он уходит. Наконец-то, блять. Су Сиянь не уверена, сколько времени бы прошло, прежде чем она сама попыталась бы сбежать на мече.       (Если бы Лю Цингэ решил сразиться с ней здесь и сейчас, она бы не вышла из боя невредимой.)

__________

      Первое решение, которое Шэнь Цинцю принимает после женитьбы — смена имени обратно на Шэнь Цзю. Это кажется немного тусклым и, возможно, глупым поступком по сравнению с тем, что другие супружеские пары делают в первую очередь, но Шэнь Цинцю действительно хочет разорвать связи со своим прошлым.       — Я мог бы дать тебе новое имя, — предлагает Тяньлан Цзюнь. — В конце концов, я все-таки назвал своего племянника.       Шэнь Цинцю качает головой. Нет, он должен быть Шэнь Цзю.       — И Шэнь Цинцю, и Шэнь Цзю были несчастны, но, по крайней мере, Шэнь Цзю не всегда был таким. Мне не нужно новое имя, я хочу быть счастливым как Шэнь Цзю.       Кроме того, он встретил Тяньлан Цзюня, когда был Шэнь Цзю, а не Шэнь Цинцю. И Тяньлан Цзюнь все еще называет его «Цзю-эр».       — Тогда ладно. — Тяньлан Цзюнь протягивает руки и обнимает Шэнь Цзю, довольно замурлыкав и счастливо вздыхая. Это не первый раз, когда он держит любимого в своих объятиях, но в большинстве случаев при этом были не очень хорошие времена. Большая часть из них была потрачена на утешение истерики Пикового Лорда, который больше не знал, что делать.       — Что такое? — спрашивает Шэнь Цзю Повелителя демонов, который, кажется, вполне доволен тем, что прижимается щекой к его затылку.       — Теперь мы женаты, прошу, можешь обращаться ко мне соответствующе? — Тяньлан Цзюнь ухмыляется.       Лицо Шэнь Цзю вспыхивает ярко-красным. Если бы его супруг не стоял у него за спиной, он бы наверняка ударил этого бесстыдника! Как нахально! Ужасная непристойность!       — Ты...!       Тяньлан Цзюнь дует губы, выглядя невероятно грустным. Но Шэнь Цзю знает его слишком долго, чтобы смягчиться. Даже если у его супруга сейчас то самое выражение лица, в которое он влюбляется каждый раз! Он больше не попадется на эту удочку!       Но затем он чувствует, как Тяньлан Цзюнь прижимается к нему еще теснее, и не может удержаться от вздоха.       Кому, черт возьми, он пытается солгать?       Неважно, сколько раз, в конце концов он всегда сдается.       Поэтому с большим трудом и напряженным голосом, Шэнь Цзю произносит едва громче шепота:       — Муж.       Тяньлан Цзюнь расплывается в счастливой и удовлетворенной улыбке, разворачивает Шэнь Цзю и жадно целует каждый цунь его лица. Веки, щеки, линия подбородка, лоб, Тяньлан Цзюнь не прекращает дарить поцелуи.       — Жена.       Шэнь Цзю краснеет от гнева и смущения. Это и так было достаточно неловко! И если его будут называть так, конечно, он будет еще больше смущен!       — Ты испачкаешь мне все лицо!       Тяньлан Цзюнь громко смеется так, как Шэнь Цзю всегда нравится слышать. Наконец закончив со всеми поцелуями и испустив глубокий вдох, в котором чувствуется нежность, Тяньлан Цзюнь пристально смотрит на Шэнь Цзю.       — Что?..       — Ничего, пустяки. Я просто… — Тяньлан Цзюнь утыкается в плечо Шэнь Цзю и зарывается лицом в его волосы. — Я так сильно обожаю тебя, Цзю-эр.       Он действительно обожает этого человека настолько сильно, что не может представить себе будущее без него.

__________

      Ученик, одетый в золотое и белое, направляется к большим парадным дверям.       Внутри обнаруживается старик, одетый в прекрасные одежды и уставившийся на свиток, портрет в своих руках. Вокруг него лежит множество вещей: старые платья, униформа, заколки, ленты для волос, расчески, обувь, ночные одежды, пояса. Что вызывает тревогу, так это то, что все эти вещи принадлежат женщине, а не старику.       — Ну?       — Главная ученица Су продолжает посещать Пикового Лорда Шэнь. Главная ученица Су — единственный заклинатель, с которым он все еще встречается. Пиковый Лорд Шэнь проводит большую часть времени со своим мужем Тяньлан Цзюнем. Главная ученица Су навещает его всякий раз, когда может.       — Надоедливый вредитель. Он портит мою ласточку.       Вот почему он никогда не хотел, чтобы у его дорогой Сиянь когда-нибудь появились друзья. Этот презренный Шэнь Цинцю — яркий пример дурного влияния! Постоянно вертится рядом и раздвигает ноги для демона, что крайне разочаровывает заклинательницу. Демоны — это мусор, который должен быть изгнан из мира навеки. Уже очень плохо, что Шэнь Цинцю женат на одном из них, но воздействовать и развращать его Су Сиянь — это нечто непростительное!       — Ты можешь идти.       Ученик, одетый в золотое и белое, кивает головой, затем уходит.

__________

      Хорошо, что Су Сиянь пошла к Тяньлан Цзюню, а не к Шэнь Цзю, чтобы посоветоваться насчет Лю Цингэ. Если Шэнь Цзю узнает, он начнет волноваться, но не из-за Лю Цингэ, а из-за своих учеников. И как он ни старается напустить на себя маску безразличия, он в какой-то степени заботится о своих учениках. Даже если не каждый из них может оценить пик Цинцзин по достоинству, думая, что он бесполезный и отнимающий много времени.       — Что думаешь об этих? — Тяньлан Цзюнь берет две серьги, обе разные.       Одна серебряная с синими драгоценными камнями, а другая золотая с красными вставками. Он держит их рядом с ушами Шэнь Цзю, по одной с каждой стороны, затем отводит, чтобы Шэнь Цзю мог их увидеть.       — Мне нравится синяя. Менее безвкусно, — выносит свой вердикт Шэнь Цзю. Ручная работа на золотой серьге выглядит замечательно, но по сравнению с синей она смотрится слишком безвкусно из-за настолько блестящего золота и кажущихся дешевыми красных камней.       Тяньлан Цзюнь протягивает несколько серебряных таэлей торговцу, а после надевает новые серьги на уши Шэнь Цзю. Красиво, они действительно потрясающе смотрятся на его любимой жене.       Не редкость, что они вдвоем приходят в Царство людей ради чего-то обыденного, например, за покупками. Они уже делали это несколько раз с тех пор, как поженились, никогда не задерживаясь надолго.       — Давай перейдем сюда! — Тяньлан Цзюнь указывает на другого торговца, продающего красивые украшения для волос. Это богатый город, и так как он недавно закончил оформлять документы в своем Дворце, он может тратить столько денег, сколько пожелает.       Шэнь Цзю позволяет себя тащить. Внешне он вздыхает, как будто является матерью, имеющей дело с беспокойным ребенком, но внутренне он хихикает над детской радостью на лице своего мужа. Выглядеть таким счастливым из-за чего-то простого, ну, это похоже на то, что он тоже чувствует прямо сейчас. Он знает, как сильно Тяньлан Цзюню нравится наряжать его и баловать. И он сам становится счастливым, когда видит солнечное лицо своего мужа.       Все заколки для волос прекрасно обработаны, украшены металлическими цветами и драгоценными камнями. Нефритовые шпильки тоже выглядят очень привлекательно! Шэнь Цзю берет одну, и женщина рядом с ними хвалит его за замечательный выбор.       Тяньлан Цзюнь замечает вспышку белого, которая ему абсолютно не нравится — Лю Цингэ в квартале от них. Слишком близко, если он каким-то образом находится в том же городе, что и Цзю-эр. Как хорошо, что Су Сиянь рассказала ему об этом беспокойном животном.       Тяньлан Цзюнь напряженно стоит позади Шэнь Цзю, а не рядом с ним, и поднимает рукав, прикрывая Шэнь Цзю, когда тот поворачивается, чтобы спросить его об одном из украшений. Прежде чем он задает вопрос, Тяньлан Цзюнь целует его.       Прищурив глаза в направлении Лю Цингэ, он с удовлетворением видит, что Бог Войны Байчжань ушел.       — Н-не целуй меня на публике, бесстыжий идиот!       — Извини, я не смог удержаться~       Однако удар веером по голове того стоил. Хотя, ему бы он понравился в любом случае, ударил бы его Шэнь Цзю от смущения или злости.       Те люди из Цанцюн никогда не видели необходимости включать Шэнь Цзю в свой круг приятелей, отторгая и изолируя его, будто само его существование является грехом. Их так называемая семья — это просто ложь, видимость, которую они напускают на себя, чтобы продолжать бахвалиться о том, какие они «хорошие».       Будь проклят Тяньлан Цзюнь, если кто-нибудь из Цанцюн заберет его Шэнь Цзю, даже если это будет всего лишь беглый взгляд. Он не собирается делиться своим самым драгоценным сокровищем со всякими мерзавцами.       — Ты странно себя ведешь, — комментирует Шэнь Цзю, пока подносит шпильку для волос к свету, любуясь блеском отполированного сандала.       — Тебе не о чем беспокоиться, — отвечает Тяньлан Цзюнь. Он не очень хороший человек, раз хранит такие секреты от единственного человека, которым дорожит больше жизни. Когда-нибудь он расскажет Шэнь Цзю.       Шэнь Цзю кивает. Он достаточно доверяет Тяньлан Цзюню и знает, что демон никогда не сделает ничего, чтобы намеренно причинить ему боль.

__________

      Лю Минъянь совершенно не может понять Нин Инъин. Она милая маленькая девочка, самая молоденькая ученица своего пика. Ее боевые братья души в ней не чают, и даже ее Учитель, Шэнь Цинцю, был снисходителен к ней, так что Нин Инъин растет довольно наивной и защищенной.       Слухи о том, что Шэнь Цинцю был извращенцем, который преследовал свою младшую ученицу, не являются новыми и известны всем уже давно. Нин Инъин, вероятно, просто не обращает на них внимания, вот к чему пришла Лю Минъянь.       Ци Цинци поделилась с ней, что как только Шэнь Цинцю будет объявлен мертвым, пик Сяньшу сможет забрать Нин Инъин и все музыкальные инструменты пика Цинцзин. Сама Лю Минъянь не совсем уверена, дал ли Глава Школы Юэ на это разрешение, но Ци Цинци сказала, что другие Пиковые Лорды уже обсуждали, что они возьмут с пика Цинцзин.       Если другие Пиковые Лорды собираются разделить пик Цинцзин и прибрать к рукам книги, инструменты, свитки, кисти, артефакты, учеников, то Лю Минъянь ничего не скажет.       Предполагается, что приведение Нин Инъин на пик Сяньшу поможет ей стать одной из учениц Сяньшу. Разговоры и сплетни о распутстве Шэнь Цинцю не являются чем-то необычным на пике красавиц, но, по-видимому, их достаточно, чтобы вывести Нин Инъин из себя. Не только ее, но и ее боевых сестер с пика Цинцзин. Ци Цинци хочет привести как можно больше девушек на свой пик.       — Ты глупая гарпия! Возьми свои слова назад! — кричит Нин Инъин. Это шокирующе — видеть, как маленькая любимица пика Цинцзин так кричит.       Ай Мин, ученица Сяньшу, которая сказала Нин Инъин быстро покинуть пик Цинцзин, делает шаг назад, затем еще два вперед. На нее только что публично накричали из-за того, что она выразила беспокойство о своей боевой сестре из той же Школы. Конечно, она чувствует себя немного униженно и глупо.       — Я не стану! Твой Пиковый Лорд — не кто иной, как коварный и развратный человек, и ты единственная слишком глупа, чтобы не видеть этого! — кричит в ответ Ай Мин.       Лицо Нин Инъин краснеет от гнева. В ее глазах злые слезы, и только из-за своего упрямства она отказывается позволить им пролиться.       Назвать ее Учителя, который воспитывал и заботился о ней, коварным и развратным мужчиной — это не то пренебрежение, которое она собирается простить. Ее Учитель даже не любил девушек!       — Это у тебя голова засунута в задницу! — Нин Иньин подняла руку и отвесила Ай Мин звонкую пощечину. — Ты глупая маленькая девочка! Кто дал тебе право так ругать моего Учителя! Твоя мать ударила бы кулаком в свою утробу от стыда, увидев, какая ты тупая овца!       Последнюю фразу она узнала от своего Учителя, и Бай Жун посоветовала ей тогда не произносить ее вслух. Но она так разозлилась, что не могла не сказать этого. Ее руку жжет, а лицо Ай Мин выглядит перекошенным, одна щека постепенно распухает. Учитель гордился бы, думает она, и одного этого достаточно, чтобы заставить ее пройти через любые наказания, которые она получит.       — Ученица Нин! — Лю Минъянь делает выговор. Ее голос суров, в подобных случаях ее шимэй всегда опускают головы. Но ни одна из учениц Цинцзин сейчас не опускает глаза от стыда за то, что можно считать позорным поведением их младшей.       В то время как одна из них заключает Нин Инъин в утешительные объятия, другая подходит прямо к Лю Минъянь с обиженным выражением. Если бы Лю Минъянь не была так потрясена отвратительным поведением, она бы недоумевала, почему Ли Юйсинь тоже выглядит уязвленно. Она должна быть счастлива, что ей дают шанс сбежать от кого-то вроде Шэнь Цинцю.       — Это твоя шимэй ошибается, а не наша, — Ли Юйсинь тверда в своих словах, не оставляя никаких следов сомнения.       — То, что сказала ученица Нин — неуместно и нелепо. Шимэй Ай просто выразила свою озабоченность, — спокойно говорит Лю Минъянь. — И все же ученица Нин слишком остро отреагировала и набросилась без причины.       Девочки Цинцзин задаются вопросом, как долго их Учитель чувствовал себя настолько горько, чтобы каждая его эмоция на лице стала тщательно контролироваться. Они все задаются вопросом, как сильно их Учитель замкнулся внутри, потому что его собственные боевые братья и сестры говорили, что он слишком остро реагирует и набрасывается без причины.       Это первый раз, когда они так злятся, и на это есть веские причины! Их Учитель исчез почти на год, а все окружающие ведут себя так, будто это благословение небес, и их собственные боевые сестры с другого пика говорят им, что они слишком остро реагируют без причины.       — Если бы Ай Мин сосредоточилась на совершенствовании праведного пути, а не тратила свое время на сплетни, этого бы вообще не произошло.       Ай Мин уставилась на нее с покрасневшими от смущения щеками. Эти девушки Цинцзин — самые худшие. Неблагодарные и не ценящие тех, кто пытается им помочь, и даже заходящие так далеко, что смеют кусаться и рычать на протянутую руку. Неудивительно, что их Учитель — Шэнь Цинцю. Только кто-то настолько ужасный мог растить и лелеять таких ужасных девочек.       Пристальный взгляд Нин Инъин заставляет ее что-то сказать. Лицо Ай Мин все еще опухшее, и на карту поставлена ее гордость. Но Лю Минъянь бросает на нее взгляд, который велит ей отступить.       — Ученица Ли из знатной семьи, является вторым ребенком и единственной дочерью. Так что непонимание ученицы Ли из-за того, что она росла защищенной, вполне объяснимо…       — Ученица Лю тоже из знатной семьи, является вторым ребенком и единственной дочерью, а также младшей сестрой Бога Войны Байчжань. Так что непонимание ученицы Лю и ее предвзятое отношение к нам из-за ее брата вполне объяснимы, — вздергивает носик Ли Юйсинь.       Лю Минъянь прищуривает глаза, и Ли Юйсинь отвечает тем же жестом. Хмф. Понимает ли она, каково это? Чтобы кто-то вернул тебе твои же слова и сказал, что ты должен чувствовать и как действовать. Может ли эта маленькая молодая хозяйка понять хотя бы крошечную часть того, с чем пришлось иметь дело их Учителю?       (Они сами на самом деле не знают, через что пришлось пройти их Учителю. Они все еще просто ученицы, и самая старшая из них присутствовала только на одном собрании Союза бессмертных.       Но были времена, когда Учитель брал их с собой и они становились свидетелями того, как его боевые братья и сестры разговаривали с ним. Они ничего не могли поделать, не с репутацией Учителя на кону, и не с тем, как мало они тогда понимали.)       — Сяньшу исключительно вежлив с вами, учениками Цинцзин, и все же вы так обращаетесь с моими девочками, — произносит звучный голос. Ай Мин ухмыляется, в то время как другие присутствующие девушки Сяньшу, кажется, слегка приободряются.       Ученики с пика Цинцзин напрягаются, но их собственный гнев также становится сильней. Они не забудут об этой женщине, не за все, что она сказала и сделала против их Учителя.       — Ли Юйсинь приветствует Пиковую леди Ци, — кланяется Ли Юйсин. То, что девушки Сяньшу выглядят такими самодовольными, раздражает. — Значит, Шэнь Цинцю научил тебя хотя бы некоторым манерам.       Нин Инъин ощетинивается, и шицзе, которая утешала ее, Бай Жун, тоже вскипает.       — Учитель научил нас манерам больше, чем вы когда-либо учили своих, — комментирует Ли Юйсин. Затем она быстро придает своему лицу фальшивое пристыженное выражение. — Я не хотела проявлять никакого неуважения к Пиковой Леди Ци. Это всего лишь наблюдение.       Ци Цинци не привыкла к подобному неуважению со стороны обычного ученика. Даже не Главного или Мастера зала, просто одного из множества.       — Хочешь повздорить со мной, дитя мое? Шэнь Цинцю явно неправильно воспитал тебя, раз ты стала такой. Если бы ты была ученицей Сяньшу, ты бы превратилась в настоящую леди, — говорит Ци Цинци.       — Учитель воспитал меня достаточно хорошо, чтобы я знала, что праведный заклинатель должен совершенствоваться до бессмертия. Но я только и вижу, как эти феи Сяньшу увлекаются бессмысленными сплетнями, и их собственная наставница, похоже, наслаждается тем же времяпровождением.       Когда Ли Юйсинь сказала «феи», это прозвучало с таким сарказмом, что заставило нескольких девушек покраснеть от унижения. Их Пиковая Леди ничем не отличается, она смотрит на Ли Юйсинь как на пятно.       — Шэнь Цинцю — развратный мужчина, который охотился на твою младшенькую. Он предпочитал посещать публичные дома вместо того, чтобы заниматься своими обязанностями, и кто знает, сколько еще возмутительных вещей он совершал? Он, не задумываясь, вонзил бы нож в спину своим боевым братьям и уже пытался лишить жизни брата моей Главной ученицы. Он был неразумен и неблагодарен за все, что Чжаньмэн-шисюн сделал для него, но ты все равно защищаешь такого человека? — Ци Цинци усмехается.       Глупая овечка. Она еще слишком молода, поэтому предвзята с юности.       — Вы ничего не знаете об Учителе, — возникает Ли Юйсин.       Ци Цинци приподнимает идеально ухоженную бровь. Она не знает Шэнь Цинцю? Смехотворно. Но она простит этот маленький мятежный росток, потому что этим девушкам в зеленом в конечном итоге придется носить пурпур ее пика.       Нин Иньин чувствует, что ее руки становятся все горячее и горячее, пока она слушает, как Ци Цинци разглагольствует обо всех «грехах» Шэнь Цинцю. Ни один из них не является правдой. Все это не более чем самообман, созданный какой-то гарпией, слишком счастливой слушать только собственный голос. Наконец, она больше не может этого выносить и вырывается из объятий Бай Жун.       — ЗАТКНИСЬ! ЗАКРОЙ СВОЙ РОТ!       Ци Цинци сверкает взглядом, холодным и неумолимым.       — Прошу прощения?

__________

      Пространство, которое они разделяют, напоминает комнату Шэнь Цзю в Красном павильоне. Инструменты, незаконченные картины, принадлежности для шитья и вышивки, чайные сервизы, веера и, конечно же, книги. Быть грамотным — это то, чем Шэнь Цзю невероятно гордится. Будучи уличной крысой, он слышал истории о том, как даже бедные ничтожества могут подняться по карьерной лестнице императорского двора, если они достаточно умны, чтобы сдать экзамен.       Шэнь Цзю — известный ученый, и, несмотря на его ужасную репутацию, были один или два советника Императора, которые обращались к нему за советом. Быть услышанным — это то, что ему нравится. То, что его искренне спрашивают о его мнении — это то, что он ценит.       — У тебя до сих пор отвратительный вкус, — качает головой Шэнь Цзю. Его губы брезгливо кривятся при виде открытых желтых книг, разбросанных по полу и кровати. Какой ужас.       Тяньлан Цзюнь надувает губы, хотя Шэнь Цзю уже не в первый раз говорит ему об этом. Обычные повседневные будни.       — Между прочим, они очень познавательные.       — Как будто тебе нужно учиться чему-то у этих книг.       — Это комплимент~?       Шэнь Цзю бросает в мужчину зеленую вышитую туфельку. Еще одна рутина в их браке с тех пор, как он еще был учеником. Игривые шлепки тут и там и, возможно, огненный талисман, брошенный для забавы. Даже сейчас некогда Пиковый Лорд все еще помнит, как поджег Тяньлан Цзюня за то, что тот пытался голым подбежать к нему в озере.       — Если это не нереалистичная эротика, то точно дерьмовая романтика. — Шэнь Цзю вздыхает. Честно говоря, какой автор стал бы тратить целую главу на описание того, насколько сексуально и желанно тело главной героини? Не говоря уже о том, что половина любовных романов, которые читает Тяньлан Цзюнь — это просто дешевые оправдания для написания эротики, хотя на самом деле это не она.       — Тебе просто не нравятся счастливые концовки, — Тяньлан Цзюнь переворачивается на бок и листает страницы. — Ты сможешь это сделать, главный герой-гэгэ! Эта грудастая цзецзе находится рядом с тобой, и ваш счастливый конец уже гарантирован! Иди! Иди! Этот Повелитель демонов будет подбадривать тебя!       Тяньлан Цзюнь корчит еще одну из тех обычных идиотских гримас, когда начинает разговаривать с персонажем книги. Бывали даже случаи, когда он визжал и катался по кровати или полу. Шэнь Цзю был бы обеспокоен этой... одержимостью? Но смотреть на это также довольно забавно.       — Я предпочитаю последовательный сюжет, — поправляет Шэнь Цзю. Тяньлан Цзюнь освистывает и получает щелчок по лбу. — Что плохого в том, чтобы использовать немного воображения и божественного вмешательства?       — Это проблема, когда грудь главной героини каким-то образом настолько упругая, что может отразить духовный меч, — он не может поверить, что ему приходится это объяснять. Учитывая, как подробно описана эта сцена в книге, ученый уверен, что сможет определить плавучесть ее груди, если она упадет в озеро.       — Это часть заговора, Цзю-эр.       — Какого еще заговора?!?!       Затем Тяньлан Цзюнь закрывает книгу и загадочно улыбается, его взгляд мечтательный и глубокий, когда он смотрит на Шэнь Цзю. А тот не может перестать думать о том, каким молодым и беззаботным иногда выглядит его муж.       — Но разве счастливый конец не был бы лучше?       Он что-то мычит, затем выглядывает в окно. Видя, где он сейчас находится, и думая обо всем, чего он достиг в своей жизни, о Цанцюн и Южных границах, он бы сказал, что да, счастливый конец более приятен.       (Но у него уже есть свой счастливый конец. Так что ему больше не нужно ничего желать.)

__________

      Последней вестью с горы Цанцюн является наказание учениц Цинцзин. Все говорят о том, как любимая ученица Шэнь Цинцю (его имя произносят приглушенными голосами, никто не говорит о нем громче, чем это необходимо) проявила неуважение к Ци Цинци и была наказана тюремным заключением и двадцатью ударами плетью. Это вызывает большой интерес, поскольку это первый случай, когда Нин Инъин наказана ударами плети.       Другим девушкам также не удалось сбежать. Они тоже наказаны тюремным заключением и должны были целый день простоять на коленях под послеполуденным солнцем. Полная потеря лица не только для пика Цинцзин, но и для Ци Цинци и ее пика Сяньшу.       — Гэ, ты правда так скоро уезжаешь? — спросила Лю Минъянь. Она знает о привычках своего брата, но уйти так скоро? Конечно, он может остаться хотя бы на чай.       Лю Цингэ кивает. В конце концов, он вернулся только для того, чтобы пополнить свои запасы. Так что у него нет причин оставаться дольше необходимого. Шэнь Цинцю все еще не найден, и не только пик Цинцзин, но и гора Цанцюн начинает приходить в упадок.       Чтобы взять на себя обязанности и бремя Шэнь Цинцю, Шан Цинхуа стал тем, кто все свалил на свои плечи. Нет, Старейшины и Мастера зала Цинцзин также были заняты, пытаясь выполнять обязанности Шэнь Цинцю, но прошло чуть меньше года, и Шан Цинхуа приковался к постели от переутомления, а все Мастера зала были измотаны.       Хотя это правда, что Шэнь Цинцю колюч и его не очень любят, он все еще признан Пиковым Лордом Цинцзин и за пределами Школы. Поэтому, когда он внезапно исчез, многие подумали, что им предоставился шанс возвысить себя, что привело ко многим проблемам, с которыми пришлось столкнуться Мастерам зала Цинцзин. Многие ученики Цинцзин происходят из богатых и влиятельных семей, использование возможностей и жажда власти — вот как они оказались там, где они есть.       Чем скорее он вернет Шэнь Цинцю, пусть даже это будет всего лишь труп, тем лучше.       — На этот раз ты должен остаться, чтобы обучать своих учеников. Ты даже этого больше не делаешь, — говорит Лю Минъянь.       — Нет необходимости. Они справятся.       Он запасается едой и водой. Ему не нужно сильно беспокоиться о деньгах.       — Тогда я пойду.       Лю Цингэ даже не стал дожидаться, пока его сестра произнесет еще хоть слово, он уже тронулся в путь. По крайней мере, она не спешит остановить его. Вместо этого ученик сообщает ему, что больше не нужно отправляться на поиски Шэнь Цинцю.

__________

      Лю Цингэ врывается в кабинет Юэ Цинъюаня, требуя объяснений.       На лице Юэ Цинъюаня встревоженное выражение. Значит, Шэнь Цинцю мертв. Какое еще может быть объяснение тому, почему Юэ Цинъюань выглядит так?       — Шиди Цинцю взят в плен Тяньлан Цзюнем, — приходит простой ответ.       Лю Цингэ чуть не отшатывается в шоке. Такой абсурдный ответ, звучащий почти фальшиво, но это правда. Юэ Цинъюань ни за что не стал бы лгать о безопасности и благополучии Шэнь Цинцю. Тогда он понимает, почему он не смог найти Шэнь Цинцю, несмотря на то, что так долго искал повсюду.       Шэнь Цинцю не был в человеческом Царстве, вот так просто. Невозможно найти кого-то там, где его нет. Среди всех мест, в которые Лю Цингэ еще не ходил — было Царство демонов.       Где он сейчас?       Он все еще застрял с Тяньлан Цзюнем?       Что он сделал, чтобы связаться с Тяньлан Цзюнем из всех демонов?       Как это вообще произошло?       Почему ты не идешь за ним, если уже все знаешь?       — Кто тебе это сказал? — спокойно спрашивает Лю Цингэ. Чэнлуань опирается на бедро, рука скользит по нему, готовая вытащить его в любой момент.       Юэ Цинъюань ничего не говорит, и так же молча указывает на сверток на своем столе. Увидев его, Бог Войны Байчжань удивляется, как он не заметил его раньше. Посылка — это, по сути, письмо и веер.       Глаза Лю Цингэ расширяются.       Этот веер не похож ни на один другой, и он точно был в руках только у одного человека. Древесина изготовлена из бледной призрачной березы и вырезана только лучшими мастерами, поэтому по корешку веера пробегают замысловатые узоры. На бумаге изображена бамбуковая роща пика Цинцзин, а у основания веера находится кисточка, благословленная и изготовленная предыдущим правителем пика Цинцзин. Одного взгляда достаточно, чтобы отличить этот веер от любого другого.       — Я получил письмо от старого главы дворца вместе с этим веером. Прочти сам, — Юэ Цинъюань указывает рукой на письмо.       Просматривая содержание письма, Лю Цингэ чувствует все больше подозрений. Он не доверяет старому болвану, и он сразу напрягся, когда увидел, что старый глава дворца каким-то образом заполучил в свои руки самый любимый веер Шэнь Цинцю.       (Мужчина редко пользовался веером, бережно храня его как сокровище. Это так, и вместо того, чтобы выставлять его напоказ, он только смотрел на него и предавался воспоминаниям о предыдущем Повелителе Пика, которого больше нет.)       В письме говорится, что старый глава дворца знает о местонахождении и безопасности Шэнь Цинцю и просит личной встречи с Юэ Цинъюанем. Встречи без каких-либо помех или посторонних...       — Что он сказал тебе? — Лю Цингэ в одном шаге от того, чтобы зарычать.       Юэ Цинъюань вздыхает и садится за стол. Так он больше не похож на неукротимого Главу Школы, которого все хвалят и почитают. Он просто выглядит усталым и измученным человеком. Может быть, так оно и есть, пик Аньдин и пик Цинцзин наверняка бы подтвердили.

__________

      Быстрый взгляд — все, что требуется для предотвращения любых фальшивых приветствий.       — Я вижу, глава школы Юэ получил мое письмо, — заявляет старый глава дворца. На его лице мерзкая улыбка, от которой по коже бегают мурашки, а придворные дамы прикрыли бы рот рукавом.       — Как вы заполучили веер Шэнь Цинцю?       Никто, кроме Шэнь Цинцю, не должен прикасаться к нему. Он должен был все еще находиться в бамбуковой хижине, ожидая, когда его хозяин вернется, чтобы забрать его.       — Глава школы Юэ ведет себя слишком враждебно.       — Вы знаете, где Шэнь Цинцю. — Юэ Цинъюань полностью игнорирует все, что только что сказал старый глава дворца.       Старый глава дворца кивает, подтверждая подозрения и обещание, содержащиеся в письме. При этих словах Юэ Цинъюань обнажает зубы, и его рука нависает над рукоятью Сюаньсу. Ах, это нехорошо. Глава Хуаньхуа не может рисковать тем, что кто-то еще узнает об этом разговоре.       — Он захвачен Тяньлан Цзюнем.       Прерывистый вдох, мгновение тишины, а затем слышимый треск стола. К сожалению, стол был дорогим.       — Когда я отправил свою Сиянь на эту миссию, — они оба знали, о ком он говорит, — я думал, что Тяньлан Цзюнь каким-то образом сумел раскусить намерения моей Сиянь и отверг ее ухаживания. Теперь я вижу, что он уже положил глаз на другого.       Чувство, которое каким-то образом одновременно пробирает Юэ Цинъюаня до костей и в то же время обжигает его кровь, селится внутри него. Намек старого главы дворца он понимает, даже если не хочет этого делать.       — Я не сомневаюсь в способностях Пикового Лорда Шэнь, но, должно быть, нелегко избежать увлечения Повелителя демонов, особенно такого, как Тяньлан Цзюнь.       Как склизко звучит голос старого главы дворца, его очень неприятно слушать.       Его шиди Цинцю, его Сяо Цзю...       Должно быть, его против воли держат в плену в Царстве демонов все это время, пока все остальные ищут в Царстве людей.       Отчужденный и гордый Повелитель Пика ни за что не согласился бы на ухаживания демона. Но что, если...       Старый глава дворца сочувственно качает головой.       — Сила Пикового Лорда Шэнь — это не то, чем можно пренебрегать. Но даже в этом случае он не ровня Тяньлан Цзюню. Демоны — это мерзкие существа, которые прибегнут к любым коварным средствам, необходимым для получения того, чего они хотят. Вы понимаете, что я имею в виду, верно?       Это так.       — Вы хотите сказать, что шиди Цинцю...       — Да, промыли мозги.