__________
Дни превращаются в недели, а недели — в месяцы. После первых трех Юэ Цинъюань начинает беспокоиться. Он не показывает этого, когда ученица и Главный ученик пика Цинцзин приходят к нему со слезами на глазах. Он заверяет их так, как и подобает лидеру Школы. Но этот разговор заставляет что-то укорениться в его сердце. — Сяо Цзю... Он не имеет права произносить это имя. Теперь он просто шиди Цинцю. Ни больше, ни меньше. Шэнь Цинцю пропал без вести, и это уже не просто то, от чего они могут отмахнуться. Пиковый Лорд, исчезающий в никуда — это нечто глубоко волнующее. Пиковый Лорд, исчезающий на несколько месяцев без единого намека на то, что произошло, вызывает еще большее беспокойство. А для Юэ Цинъюаня исчезнувший человек — это Шэнь Цинцю, его любимый шиди. Он отправил множество своих учеников на поиски любых улик, которые могли бы подсказать ему, где может быть Шэнь Цинцю. Они отправились в города близ Цанцюн, деревни за пределами их подвластности, даже в места, находящиеся на территории других орденов. По приказу своего наставника они расспрашивали бесчисленное количество людей. Но ни один человек не видел ни шкуры, ни волоска Шэнь Цинцю. И с каждым отчетом Юэ Цинъюань все глубже и глубже погружается в беспокойство. Как шиди Цинцю выживет в одиночку? Что, если он ранен и ему нужна помощь? Что, если он мертв? Что, если он оскорбил какого-нибудь высокопоставленного чиновника? Вот почему он должен оставаться на хребте Цанцюн, это единственный способ защитить его и сохранить в безопасности. Мир снаружи суров и жесток, и он не будет таким снисходительным, как он, когда дело касается Цинцю. Он должен вернуть сюда__________
Лю Цингэ кое-что замечает последние несколько раз, когда возвращается на хребет Цанцюн. Все начинается с глубокой озабоченности на лице главы школы и отсутствия Шэнь Цинцю. Зная его, Шэнь Цинцю, вероятно, отправился в бордель, и Юэ Цинъюань просто позволил ему. Тогда он ничего не говорит, просто усмехается и обменивается взглядом с Ци Цинци и Вэй Цинвэем. Обычно он приходит на ежемесячные собрания. В остальном он не остается на своем пике. Но теперь на каждом таком собрании кажется, что из Юэ Цинъюаня просто... выходят все жизненные силы. Его лицо выглядит более изможденным и усталым. Он теряет себя из-за чего-то, и это что-то — явно Шэнь Цинцю. Таинственное исчезновение Шэнь Цинцю беспокоит не только Юэ Цинъюаня. Его собственные ученики обеспокоены. Его боевые братья и сестры в целом не выражают никакого волнения, за исключением переживания о здоровье Юэ Цинъюаня. И Лю Цингэ признал бы, что он заботится не так сильно, как следовало бы. У них с Шэнь Цинцю никогда не было хороших отношений, поэтому, хотя он раздражен и, возможно, даже немного обеспокоен, он заботится не так сильно, как следовало бы. — Учитель, вы все равно собираетесь куда-нибудь пойти, верно? Тогда вы сможете нам помочь? — ученик спрашивает его. Лю Цингэ бросает на него равнодушный взгляд. Предполагается, что они должны сопротивляться его ударам на тренировке, а не пытаться вести с ним переговоры. И да, он ворчит, что собирается уйти позже. — Тогда вы тоже можете искать Пикового Лорда Шэнь! Что? Зачем ему это делать? Шэнь Цинцю может сам о себе позаботиться. — Тебе следует научиться уклоняться от удара, прежде чем пытаться обратиться с такой нелепой просьбой, — категорично говорит Лю Цингэ. Ученик не смягчается, даже если падает на землю. Один из его боевых братьев помогает ему подняться, в то время как другой снова пытается умолять. — Ученики Цинцзин выглядят так, будто они вот-вот рухнут, — С каких это пор его ученики заботятся об этих ученых? — Они в одном шаге от того, чтобы упасть в обморок от истощения. — И? — Они никак не реагируют на наши шалости и вызовы в течение последних нескольких месяцев. Мы думали, что они просто игнорируют нас. Но теперь они выглядят так, как будто они... — Пожалуйста, Учитель! Помогите нам найти Шэнь-шибо! Лю Цингэ прищелкивает языком, но делает мысленную пометку, что если он наткнется на какие-либо следы Шэнь Цинцю, он пойдет и расскажет об этом своим ученикам. И в тот момент, когда он доберется до Шэнь Цинцю, он позаботится о том, чтобы этот ублюдок заплатил за то, что взвалил на него всю эту дополнительную работу. Одно дело, когда только ученики Шэнь Цинцю начинают переживать, но совсем другое, если это начинает беспокоить и другие Вершины. Юэ Цинъюань и его собственные ученики, как теперь Цанцюн должен поддерживать свой имидж? Никуда не годится, если ученики пика Байчжань, передовой линии обороны всей Школы, отвлекутся, когда произойдет что-то важное. Но прежде чем Лю Цингэ сможет приступить к этому, он должен присутствовать на собрании. Даже Юэ Цинъюаню трудно иметь дело с дворцом Хуаньхуа.__________
Когда дело доходит до изобилия роскоши, Лю Цингэ не привыкать к ней. Он из уважаемой дворянской семьи, имеющей связи с Императором и другими заклинательскими орденами. Также в побочных ветвях его семьи есть несколько известных заклинателей, и как первенец главенствующей семьи, богатство ему не чуждо. Ци Цинци и Му Цинфан тоже привыкли к более приятной части жизни. Но даже они согласились бы с ним, что дворец Хуаньхуа слишком безвкусен со всем этим выставленным напоказ золотом. Как и всегда пытаются заявить о том, что они — самый богатый орден. Ученик, одетый в золотое и белое с гербом Хуаньхуа, ведет их туда, где находится старый глава дворца. Лю Цингэ с отвращением прищелкивает языком. Шэнь Цинцю не часто пускали в другие ордены от имени Цанцюн, но если бы он был здесь, он бы обмахивался веером и хмурился от омерзения. — Старый глава дворца, — поприветствовал Юэ Цинъюань. Позади него Ци Цинци, Му Цинфан и Лю Цингэ тоже поклонились. — Глава школы Юэ, вершинные Лорды, — старый глава дворца вернул жест и указал рукой на место напротив него. Юэ Цинъюань занял его, в то время как три других Лорда встали позади него. Дипломатические встречи, подобные этой — не более чем видимый обмен любезностями и скрытая попытка держать другого в узде с помощью улыбок и похожих на тонкие лезвия комплиментов. Лю Цингэ искренне рад, что он не лидер Школы, иначе ему пришлось бы, как Юэ Цинъюаню, иметь дело с престарелыми болванами вроде старого главы дворца. — Нашему дворцу Хуаньхуа очень повезло принять так много выдающихся личностей в этот благоприятный день, — спокойно говорит старый глава дворца. Один уголок губ Ци Цинци презрительно растягивается, а внутренне она, вероятно, закатывает глаза. Такие фальшивые любезности утомительны, но всегда являются частью всей дипломатической игры. — И хребту Цанцюн очень повезло, что ее принял такой радушный хозяин, — любезно отвечает Юэ Цинъюань. То, как он делает это, не выходя из образа, — чудо. Иметь дело со старым главой дворца — все равно что иметь дело с мерзким, надоедливым и скользким существом. Му Цинфан замечает что-то странное, в то время как старый глава дворца и Юэ Цинъюань заняты ответными похвалами, обсуждением территорий и других проблем, с которыми ему не пришлось быя иметь дело. Точно так же, как они трое стоят позади Юэ Цинъюаня, есть два старших ученика, стоящих позади старого главы дворца. В этом нет ничего необычного, но одна странность заключается в том, что любимой Главной ученицы старика здесь нет. Су Сиянь, хорошо прославленная заклинательница, известна тем, что она холодная и острая на язык красавица (на самом деле, она отчасти напоминает ему о его пропавшем шисюне), и еще одной вещью, которой она была известна, было то, что старый глава дворца повсюду таскал ее с собой. Было бы легко увидеть в его привязанности к ней не что иное, как отцовскую любовь. Но от старого главы дворца всегда исходили определенные помыслы. Му Цинфан бросает осторожный взгляд на своих боевых брата и сестру. Они обращают свое внимание на него, и он указывает взглядом туда, где должна стоять пропавшая Су Сиянь. Ци Цинци, разумеется, не может не заговорить. — Старый глава дворца, где твоя Главная ученица? Тот уныло и раздраженно качает головой. — Несколько месяцев назад я отправил Сиянь на задание. Это опасное поручение, которое, к сожалению, закончилось неудачей. Я боюсь, что сейчас она переживает бунтарскую фазу, — объясняет старый глава дворца. В том, как он говорит, есть что-то такое, из-за чего фраза звучит крайне снисходительно. Су Сиянь — одна из самых опытных заклинателей своего поколения, не из тех, к кому следует относиться легкомысленно. Но старый глава дворца говорил о ней как о непослушном ребенке, который просто не знает, что для нее лучше. Это раздражает. — Какую миссию вы поручили Главной ученице Су? — спрашивает Юэ Цинъюань. Остальные мысленно благодарят его за то, что он задал этот вопрос. — Как вы знаете, Тяньлан Цзюнь представляет угрозу для человечества. Демоны, подобные ему, известны своей ненасытной жадностью, и пройдет совсем немного времени, прежде чем он захочет запустить свои руки в Царство людей. Все они знают, кто такой Тяньлан Цзюнь. Какой совершенствующийся этого не знает? Его имя подобно проклятию их существования как праведных заклинателей. — Итак, вы послали Су Сиянь попытаться проникнуть к южным демонам? — Ци Цинци бросает острый взгляд на старого главу дворца, который даже не вздрогнул и только качает головой. — Сиянь и Тяньлан Цзюнь провели хорошую первую встречу, даже дружески поговорили друг с другом. Когда Сиянь доложила мне, я подумал, что смогу хорошо использовать эту возможность, чтобы найти слабое место в этом демоне, — То, как старый глава дворца говорит о Тяньлан Цзюне, звучит так, словно он сдерживает себя от чего-то. — Сиянь подобралась бы поближе к Тяньлан Цзюню и попыталась бы вытянуть из него больше информации. Насколько неприятно это признавать, но старый глава дворца знает, как нанести удар, когда предоставляется возможность. Быть достаточно дружелюбным, чтобы даже получать удовольствие от беседы друг с другом, это, безусловно, возможность, которая может привести к созданию момента слабости. — Трудно представить, что Тяньлан Цзюнь не узнает о намерениях Су Сиянь, — нейтрально комментирует Му Цинфан. И снова старый глава дворца качает головой. — Дело не в том, что Сиянь была обнаружена, а в том, что Тяньлан Цзюнь просто отказал ей. В глубине души старый глава дворца злится, что кто-то отверг его прекрасную Сиянь. Кто бы отказался от его любимой Главной ученицы?! Его Сиянь не имеет себе равных! — Ну и что? Неужели Тяньлан Цзюнь задел ее гордость, отвергнув ее ухаживания? — Лю Цингэ, как всегда, задает прямой вопрос. Он уже довольно давно молчит и думает, что весь этот разговор звучит бессмысленно. — Она заклинательница, а не какой-то суккуб. Кого волнует, что она выглядит уродливой для демонов? Вежливая улыбка «ничего не могу с этим поделать» на лице старого главы дворца становится натянутой. Он кашляет в кулак, но внутри кричит тысячу проклятий в адрес Лю Цингэ. — Сиянь сообщила мне, что ни она, ни кто-либо другой не сможет попытаться соблазнить Тяньлан Цзюня. — О? Такой демон, как Тяньлан Цзюнь, не соблюдает целибат. Ходят слухи о том, как Тяньлан Цзюнь затаскивает в свою постель многих девушек одной лишь улыбкой на лице. Старый глава дворца больше не стал вдаваться в подробности, предоставив заклинателям Цанцюн самим делать выводы. Вместо этого он жестом попросил ученика передать ему кое-что. — Отчеты? — Пожалуйста, взгляните сами. Это отчеты моих учеников, а также копии отчетов из первых рук от заклинателей за пределами дворца Хуаньхуа, — старый глава дворца протягивает им бумаги, чтобы они могли прочитать и осмотреть все, что пожелают. Эти отчеты и сообщения охватывают несколько месяцев. Все они хотя бы раз упоминают Тяньлан Цзюня, и все они о его режиме. Также есть карта, нарисованная и детализированная цветными чернилами. Лю Цингэ с первого взгляда может легко сказать, что это карта с подробным описанием расширения чьей-либо территории, даже если он не до конца ее понимает. — Все небольшие части Империи Тяньлан Цзюня, которые можно было бы считать слабыми местами, были укреплены, а торговые дороги улучшены, чтобы лучше перевозить солдат и товары. Говорят, что Тяньлан Цзюнь редко остается в своем собственном дворце. Но в течение последних нескольких месяцев его Империя укрепляется и расширяется темпами, которые вызывают немалое беспокойство. Я не могу сказать, что ночью чувствую себя в безопасности, — говорит старый глава дворца. Лю Цингэ бросает бумаги обратно на стол. Империя, столь единая, как эта, и все еще продолжающая расширяться — это то, чего следует одновременно бояться и благоговеть. Особенно учитывая, как все это было сделано за несколько месяцев. Такой ужасающий прогресс... — Старый глава дворца, пожалуйста, скажите то, что вы хотите сказать, — говорит ему Юэ Цинъюань. Старый болван улыбается так, что по спине пробегают мурашки. Это отвратительно. — Я просто говорю, что мы должны готовиться к худшему. — Этот человек благодарит вас за ваш совет, — кланяется Юэ Цинъюань и затем уходит. Три вершинных Лорда следуют за ним после того, как в последний раз обмениваются любезностями со старым главой дворца. — Я не доверяю этому старому придурку, — говорит Ци Цинци. — Ни одна из бумаг не была подделана. Тяньлан Цзюнь и раньше был достаточно опасен, укрепление его Империи и расширение границ — это то, о чем стоит беспокоиться, — говорит ей Му Цинфан. — Это не значит, что мне должно нравиться слушать этого старого дурака! И кто не слышал, что Империя Тяньлан Цзюня расширяет свои границы? Юэ Цинъюань не обращает внимания, Лю Цингэ замечает это. Поэтому он громко кашляет. — Извини, — безмятежно улыбается Юэ Цинъюань. — Ты все еще думаешь о Шэнь Цинцю? — разумеется, это так. — Я говорю тебе. Просто забудь уже о нем. Если он мертв, значит, он мертв! Если он жив, то он подонок, раз так беспокоит своих учеников! — ругает его Ци Цинци. — Я даже больше не уверен... — Просто сосредоточься на своих обязанностях главы Школы! Му Цинфан обрывает Ци Цинци прежде, чем она успевает сказать что-либо, что может навести Юэ Цинъюаня на неверные мысли. Шэнь Цинцю никогда ни с кем не пытался завязать отношения, поэтому им потребовалось несколько месяцев, чтобы осознать тот факт, что он пропал, и, честно говоря, это немного смущает репутацию Цанцюн.__________
Шэнь Цзю обмакивает кисть в черные чернила, а затем обводит ею несколько областей карты. — В каждом из этих районов размести около полутора тысяч солдат, — говорит Шэнь Цзю. — Не слишком ли много? — спрашивает Тяньлан Цзюнь. — Ты потворствуешь гражданской войне. Эти области являются домами демонической знати, финансирующей ее. Ты правитель юга, но никогда по-настоящему не пытался подавить гражданские войны, которые не являются прямым нападением на тебя. Просто убей этих дворян и сделай себя новым главой, — пожимает плечами Шэнь Цзю. — Я понял. — Это всего лишь еще одни дворяне, пытающиеся установить свою территорию, и какой результат? Они разрушили несколько стабильный мир, который был в этой области. Пока ты можешь давать другим демонам там то, что они хотят, они будут подчиняться и оказывать тебе свою поддержку. То, что хотят эти демоны — вероятно, еда и стабильность. Шэнь Цзю делает пометку, чтобы больше сеятелей наводнило город, по которому никто не будет скучать. Гражданская война, которая происходит на юго-западных границах, продолжается уже довольно давно. Это было не более чем тупиковое положение между двумя сторонами, и на данный момент жители и солдаты там должны быть изрядно уставшими от всех этих боев. Так что Тяньлан Цзюню просто придется избавиться от тамошней знати и основать новую. И тогда он сможет ассимилировать эту область как свою собственную территорию. — У меня болят ноги, — жалуется Шэнь Цзю, когда Тяньлан Цзюнь снимает с него обувь и носки. — Может нам просто остаться дома? Ах, ножки Цзю-эра действительно еще более нежные и изящные, чем кажутся. Тяньлан Цзюнь улыбается про себя. Для него большая честь иметь возможность управлять такими очаровательными ножками. С другой стороны, у него есть привилегия прикоснуться к любой части Цзю-эра. — Нет. Мы обещали леди Су, что пойдем с ней смотреть пьесу. Если мы пропустим ее, ты, наверное, расплачешься, — говорит Шэнь Цзю. — Я не буду плакать! — Тяньлан Цзюнь надулся. — Ты заплакал, когда я сказал, что забыл купить тебе подарок на день рождения. — Шэнь Цзю остается невозмутим. Он хотел, чтобы его подарок остался сюрпризом и не думал, что это заставит Повелителя демонов плакать. — Я имел на это полное право! Шэнь Цзю закатывает глаза и стучит веером по его носу. Его муж такой сентиментальный человек. Любовь и восхищение своего мужа людьми, его упрямство и мягкосердечность — Шэнь Цзю считает, что все это является частью его хорошей стороны. Тяньлан Цзюнь просовывает руки под колени Шэнь Цзю и за его спину, затем одним движением уносит мужчину в свадебном захвате. — Ты знаешь, Цзючжун Цзюнь сказал, что другие демоны начинают беспокоиться. — Это потому что они знают, что динамика власти начинает меняться, — Шэнь Цзю усмехается. Тяньлан Цзюнь был провозглашен сильнейшим демоном, но его владения никогда не были чем-то таким, о чем другим демонам приходилось слишком волноваться. Но теперь, когда Империя Тяньлан Цзюня укрепляется и расширяется с угрожающей скоростью и с большим успехом, это будет вызывать тревогу. Тяньлан Цзюнь притягивает Шэнь Цзю ближе и вопит. — У меня такая умная жена~! — Эй! Прекрати пытаться съесть мое лицо!__________
Шэнь Цзю серьезно кивает, слушая Су Сиянь. Он крепче сжимает чашку с чаем в руках и делает из нее большой глоток. Довольство от теплой ароматной жидкости — именно то, в чем он нуждается. — Когда я думал о том, чтобы посодействовать Тяньлану с его Империей, моей единственной целью было помочь сделать ее лучше, — говорит Шэнь Цзю. Таково было его намерение. Но, как и ожидалось, каждый раз, когда он пытается сделать что-то хорошее... — Не беспокойся об этом. Учитель пытался втянуть Цанцюн в подозрения Хуаньхуа, но глава школы Юэ ни на что не согласился, — заверила его Су Сиянь. Не похоже, что дворец Хуаньхуа обладает достаточной силой сам по себе, чтобы попытаться атаковать Южные границы Царства демонов. Заклинательскому миру уже приходилось ходить по яичной скорлупе, когда тот имел дело с Тяньлан Цзюнем в одиночку. Шэнь Цзю вздыхает. Это заверение мало помогает ему справиться с внутренними тревогами, но, тем не менее, он благодарен. Империя его мужа достаточно сильна, чтобы продолжать существовать, даже когда ее лидеры отправляются в Царство людей, чтобы порезвиться и посмотреть драматические спектакли. Так что Шэнь Цзю не нужно беспокоиться о том, что что-то случится всякий раз, когда он встречается с Су Сиянь. — Праведные заклинатели утверждают, что ненавидят демонов и не хотят иметь с ними ничего общего, но эти самые самопровозглашенные праведные заклинатели всегда думают о демонах, — качает головой Шэнь Цзю. Су Сиянь кивает. — Можно подумать, что сердце моего Учителя разбил демон, учитывая, как сильно он ими одержим. Пффф. Смехотворно, а если и правда, то жалко. Решив сменить тему, Шэнь Цзю поворачивает голову в сторону сцены внизу. — Эта игра на пипе неплоха. Очень недооценена, я бы сказал. — Довольно высокая похвала, исходящая от самого ученого мастера. Шэнь Цзю раскрывает свой веер — подарок Тяньлан Цзюня — и улыбается за ним. Каждый раз, когда Тяньлан Цзюнь выходит на людской рынок, и ему на глаза попадается веер, он дарит его своей дорогой жене. В их дворце буквально есть комната, предназначенная для вееров Шэнь Цзю. Поистине впечатляющее зрелище. Служанка подходит к их отделенному от остальных столику, а за ней другие, несущие заказанные блюда. Су Сиянь благодарит их после того, как они расставляют все тарелки. Еда выглядит потрясающе, намного лучше, чем любая отрава, которую может придумать Тяньлан Цзюнь. Было время, когда он хотел приготовить танъюани, но вместо вкусных шариков из клейкой рисовой муки со сладкой пастой из красной фасоли внутри они больше походили на безумные плачущие глазные яблоки. Ужасающе. И они тоже двигались... Шэнь Цзю берет свои палочки для еды и вонзает их в кусок нежной свинины Дунпо. Он мурлыкает, наслаждаясь вкусом пикантного мяса. Из-за нежного жира и лёгкого для пережевывания мяса, смешанного с тушеным вином, Шэнь Цзю следует попросить поваров подать на ужин немного этой свинины. Но до этого у него есть более важные вещи, о которых нужно позаботиться. — Леди Су, — обращается к ней Шэнь Цзю. — Что ты планируешь делать с дворцом Хуанхуа? Этот вопрос заставляет Су Сиянь прервать трапезу. Что она планирует делать с дворцом Хуаньхуа? Это ее дом, и она много лет была там Главной ученицей. Она встретила там бесчисленное множество друзей и врагов, и это место, где находятся ее очаровательные младшие боевые братья и сестры. — Честно говоря, я не знаю. Так что все, что я сейчас делаю, это избегаю своего Учителя, выглядя при этом как своенравная девица. Шэнь Цзю понимает, вероятно, больше, чем кто-либо другой. Су Сиянь хочет покинуть дворец Хуаньхуа, а точнее, старого главу дворца, но она не может этого сделать, потому что во дворце Хуаньхуа есть люди, которые все еще смотрят на нее снизу вверх и полагаются на нее, и она не может разрушить репутацию для них. Он знает, каково это. Хотеть уйти, но не в состоянии этого сделать. — Просто вырви это, как коросту, и покончи с этим. Как только ты уйдешь, ты сможешь добраться до Южных границ Царства демонов. У тебя всегда будет выбор, — говорит ей Шэнь Цзю. У него не было выбора уйти в течение многих лет, поэтому он хочет дать ей такую же возможность, как Тяньлан Цзюнь дал ему. — Я буду иметь в виду. Удивительное зрелище, почти захватывающее дух. Она имеет в виду Шэнь Цзю. Год назад он выглядел таким несчастным. Было бы трудно сказать, но после того, как они так долго дружили, она могла ясно сопоставить признаки. Каково, должно быть, было Тяньлан Цзюню видеть кого-то, кого он так сильно любил, таким несчастным? Но теперь Шэнь Цзю намного более свободный и довольный, по-настоящему счастливый. Трагические и душераздирающие баллады всегда вызывают слезы. Отчаяние, чувство беспомощности — это хорошо захватывает аудиторию. Но это совсем другая история, когда это уже не баллада и не пьеса. Она уважает Тяньлан Цзюня. Так отчаянно нуждаться в одном человеке и всегда быть уверенным, что этот человек по-прежнему стоит на первом месте. Шэнь Цзю действительно повезло. Хотя он заслуживает этого, немного добра, чтобы вознаградить его за все, через что он прошел. Думая об этом, Су Сиянь достала блокнот с бумагой и кисточку. — Мастер Шэнь! Пожалуйста, расскажите мне больше о вашем медовом месяце! Информация прямо из первоисточника! Совершенно новая глава! Совершенно новый том! Тяньлан Цзюнь платит много денег за опубликованные экземпляры, а книжный клуб — БАМ. Этот непосредственный опыт удара веером — именно то, что ей нужно, чтобы написать о том, сколько раз Тяньлан Цзюнь получал пощечины! Ученица, одетая в золотое и белое, исчезла в тени.__________
Быть уличной крысой уже достаточно тяжело, быть рабом — то же самое, но с владельцем, и ты не более чем собственность, долгосрочная инвестиция. — Глупый Ци-гэ, что я говорил о раздаче твоей порции?! — Сяо Цзю пришел в ярость. Его лицо было искажено гневом, а на левой щеке красовался кровоподтек от его последней драки. Юэ Ци отшутился. Чэн И нуждался в еде больше, чем он сам, так что это было не так уж и важно. Шэнь Цзю фыркнул и плюхнулся рядом с ним. Он развернул бумажную обертку, чтобы показать булочку со свининой. Она была бы намного вкуснее, если бы была еще теплой или не такой старой. Но она недостаточно пропавшая, чтобы на ней выросла плесень, так что ее можно было употреблять в пищу. — Вот, — Шэнь Цзю сунул булочку в руки Юэ Ци. Старший мальчик попытался вернуть булочку, но безрезультатно. — Просто съешь это! Ты раздал свою еду, как последний дурак, и ты будешь голоден! Иначе зачем бы мне пытаться накормить тебя?! — крикнул Шэнь Цзю. Он вытащил маленький деревянный сосуд с водой и тоже бросил ее в мальчика. — Н-но, что насчет тебя...? Шэнь Цзю усмехнулся. Глупый дурак. Беспокоится о других, даже когда сам голоден. Если бы он был молодым мастером, Юэ Ци похвалили бы за его доброту. Но доброта не играет никакой роли в жизни рабов. Это просто слабость, которой могут воспользоваться другие. — Я уже поел. Если бы я этого не сделал, то съел бы булочку со свининой. Так что давай, просто ешь уже. На самом деле он этого не делал. Он не ел последние два дня. Он отдал свою еду Юэ Ци, чтобы у старшего мальчика было что-нибудь в желудке, в то время как его собственный пуст. Но, видя, как Юэ Ци доволен булочкой со свининой, ему ничего больше не нужно. Шэнь Цзю нашел время посмотреть на свои руки, пока Юэ Ци ел. На них все еще были волдыри с тех времен, когда работорговцы ели обжигающе горячий курино-грибной суп. Они сказали, что дадут немного любому, у кого есть миска. Они так поступили только потому, что у них его было много, и они подумали, что было бы забавно, если бы бедные маленькие дети-рабы ходили вокруг, пытаясь найти миску. Шэнь Цзю использовал свои собственные руки в качестве миски, потому что он точно знал, что к тому времени, когда другие рабы найдут миску, хозяева уже выбросят остатки супа. Бульон больно обжигал его руки, но Юэ Ци в тот вечер что-то поел, и это все, что имеет значение. Его руки были ужасно травмированы из-за того, что Юэ Ци ел недостаточно быстро. Но, по крайней мере, это принесло им больше жалости от посторонних на следующий день, когда они пошли просить милостыню. После того, как со свиной булочкой было покончено и деревянная бутылка с водой опустела, двое мальчиков отправились спать. Когда Шэнь Цзю проснулся, его тряс Юэ Ци. — Что? — Шэнь Цзю предпочел бы поспать подольше. Когда он спит, он не может чувствовать голода. Но если он будет спать слишком долго, кто будет следить за тем, чтобы Юэ Ци ел и заботился о себе? Юэ Ци выглядел странно взволнованным. Случилось что-то хорошее? Или какой-то ублюдок пытался обмануть его глупого друга? — Сяо Цзю, смотри! — Радостно воскликнул Юэ Ци. В руках он держал палочку засахаренного боярышника. Шэнь Цзю тут же подскочил прямо к нему и притянул старшего мальчика ближе. Как Юэ Ци заполучил в свои руки нечто подобное? Много раз они наблюдали, как другие дети едят эту дешевую сладость, и много раз он хотел, очень хотел попробовать ее. — Что ты сделал? Кто-то что-то сделал с тобой? Скажи мне, и я пойду за ними! Возможно, Шэнь Цзю много раз фантазировал о том, чтобы съесть танхулу, но ему было бы наплевать на такое бесполезное угощение, если бы Юэ Ци, его Ци-гэ, позволил кому-то сделать с ним что-то непростительное только для того, чтобы он мог заполучить что-то вроде засахаренных ягод. Чертовски бесполезные взрослые, вероятно, смеющиеся над несчастьем раба. Они все такие. Им будет жаль бедных несчастных маленьких рабов, но они и пальцем не пошевелят, чтобы помочь! — Не волнуйся, — попытался Юэ Ци успокоить младшего. — Я потратил медные монеты, чтобы купить это. Я ничего не делал. Шэнь Цзю успокоился, ведь Юэ Ци не пострадал. Это хорошо. — Ты заставил меня поволноваться! Что, если бы тупой Ши У увидел ее и захотел тоже? Эти гребаные неблагодарные дети будут преследовать и запугивать тебя! — Сяо Цзю! Не говори таких слов. Хмф. Он мог бы проклинать гораздо больше. Но он сводит это к минимуму, потому что это расстроит Юэ Ци. Ши У — никчемный сукин сын, которому следовало бы отрезать руки. Смотреть на его уродливую змеиную рожу ублюдка уже достаточно жестокое и необычное наказание. Его смерть станет благословением для всего мира! Юэ Ци потянул Шэнь Цзю за руку и вложил ему в ладонь палочку танхулу. — Вот. Сяо Цзю должен это съесть! Этот дурак... Его дурак... Шэнь Цзю снял с палочки один из засахаренных боярышников и передал оставшуюся часть палочки обратно Юэ Ци. — Я наемся одним. Остальное съешь ты. Юэ Ци поотпирался, и в конце концов им удалось разделить оставшийся боярышник пополам. Танхулу был хорош, несмотря на то, что это был просто засахаренный боярышник. Юэ Ци размазал немного сока по лицу, и его пальцы стали очень липкими. Для двух уличных крыс танхулу был как бесценное сокровище. Снисхождение, которое они не уверены, что смогут попробовать еще когда-нибудь. А через несколько лет, когда Ци-гэ и Сяо Цзю умрут и их заменят Юэ Цинъюань и Шэнь Цинцю, Юэ Цинъюань найдет на своем столе палочку танхулу. Для главы школы такая простая вещь, как танхулу, больше не будет рассматриваться как бесценное сокровище.__________
Су Сиянь явно лжет. Лю Цингэ очень редко разговаривал с Главной ученицей Хуаньхуа. Он встречал ее раньше на одном из собраний Союза бессмертных, и он сказал бы, что уважает ее силу как могущественной заклинательницы. Кроме нескольких приветствий друг другу, у них никогда не было нормального разговора друг с другом. — Я уже сказала Лорду Лю, что я не видела и не слышала о Лорде Шэнь, — серьезно говорит Су Сиянь. — Ты лжешь, — прямо говорит ей Лю Цингэ. Прошел почти год, и это его первая подсказка о том, куда мог исчезнуть Шэнь Цинцю. Он знает, что Шэнь Цинцю не переметнулся бы на сторону старого главы дворца, он ненавидит старого болвана со жгучей пылкостью, которая почти соперничает с его собственной ненавистью к Лю Цингэ. — Лорду Лю не стоит выдвигать случайные обвинения. Это ужасная привычка, — Су Сиянь прищуривает глаза. В том, как она это сказала, было что-то такое, что намекало на что-то другое. — Это не случайное обвинение. Кисточка на твоем мече не твоя. Встревоженная, рука Су Сиянь потянулась к рукояти меча и накрыла кисточку. Но было уже слишком поздно, Лю Цингэ узнал ее. Нефритовый кулон и красные нити были тем, с чем Лю Цингэ никогда бы не ошибся. Он знал, как распознать вышивку и изделия ручной работы Шэнь Цинцю. Не говоря уже о том, что он видел, как Шэнь Цинцю сам делал эту кисточку. Он никак не мог ошибиться. — Шэнь Цинцю, — начал Лю Цингэ голосом, не оставляющим места для возражений. — Где он?