И целого неба мало

      Лань Цижэнь не спрашивал, кого в ранний час принесло к его порогу. Глуховатое «входите» прозвучало мгновенно, как будто глава кого-то ждал.       Вэй Ин толкнул дверь и вошел в просторное, залитое светом помещение.       Мебели тут было мало, зато воздуха оставалось в достатке. Лань Цижэнь что-то старательно записывал, расположившись за тяжелым столом, и даже не сразу поднял глаза на нежданного гостя.       Выглядел он вполне обычно, но Вэй Ину почему-то показалось, что за бумаги и кисть глава схватился только что, стремясь скрыть свою растерянность. Одно из окон выходило на тропинку, по которой Вэй Ин добирался — может, визит его оказался вовсе не неожиданным?       — Что тебя привело? — холодно спросил Лань Цижэнь и выпрямился, откладывая в сторону тонкую кисть. Голос его звучал грубовато: скрипучий и глухой, он был словно прихвачен вечным холодом.       Оглядывать убранство слишком настойчиво Вэй Ин не решился, но кое-что заметил: в дальнем углу на отдельном столике стояла резная фигурка дракона. Выполнили ее с большим мастерством из какого-то густо-зеленого камня с коричневатыми прожилками. Статный зверь с длинной шеей опирался на все четыре лапы, как Туман, только крылья у него оказались куда шире, а тело — массивнее. Видно, только в роду Лань появлялись такие драконы, способные одинаково ловко двигаться что на земле, что в воздухе.       — Зеленая Погибель, — бросил Лань Цижэнь, перехватив любопытный взгляд Вэй Ина. — Мой дракон. Так зачем ты пришел в такую рань? Вряд ли за мудрым наставлением.       Смущенно опустив глаза, Вэй Ин переступил с ноги на ногу, словно разом позабыл все воспитание: перед старшими положено стоять навытяжку, ни в коем случае не совершать лишних движений и не сбивать с мысли своими глупостями…       — Я… кое-что услышал, — сбивчиво заговорил он и поднял голову. — Я не знаю, могу ли спрашивать о таких вещах, но они меня касаются, и вас тоже.       — Это какие же такие вещи? — Лань Цижэнь приподнял бровь. Вторая, утонувшая среди шрамов, приподнялась только самым краешком. Было заметно, как тяжело даже такое простое выражение чувств дается искалеченному Наезднику без дракона: ожоги не только стянули кожу десятками рубцов, но и задели мышцы, мешая лицу двигаться.       Вэй Ин глубоко вдохнул и на выдохе выпалил:       — Про маму.       Лицо Лань Цижэня окаменело. Только веко на изуродованной половине лица задергалось, то почти закрывая, то открывая глаз.       — Я слышал раньше, что вы были знакомы, знали и маму, и отца. А я ведь совсем их не помню, и спросить некого… Может, вы сможете мне рассказать?       Глава Лань ответил не сразу. Несколько мгновений он слепо смотрел перед собой, рассеянно растирая пальцы рук, потом тряхнул головой и словно вынырнул из полузабывшихся воспоминаний.       — Твоя мама… — хрипло заговорил он и глухо кашлянул. — Сложно жить, не зная своих корней, а? Садись. Не обещаю, что расскажу тебе многое.       Вэй Ин огляделся и устроился на низенькой скамье — не слишком близко, но и не далеко. Напряжение понемногу отпускало, и даже руки повлажнели: он ведь и сам не верил, что сварливый глава Лань сделает шаг навстречу и согласится что-нибудь рассказать.       — Наверняка говорили, что ты на нее похож. Ты и вправду… Смотрю и вижу ее, — Лань Цижэнь опустил ладони на стол, но не смог усидеть на месте. С усилием поднявшись, он некоторое время стоял, привыкая к новому положению. Раньше отсутствующую ногу заменял совсем простой, плохо оструганный кусок дерева, сейчас же глава Лань опирался на изящный протез, покрытый причудливой резьбой.       Но, несмотря на все изящество, он все еще был подпоркой, не дающей телу рухнуть.       Выбравшись из-за стола, Лань Цижэнь оперся на него бедром и остался стоять. Теперь Вэй Ин мог разглядеть и массивную фигуру, в прошлом явно наполненную невиданной силой, и широту плеч; даже теперь глава производил впечатление, несмотря на невысокий рост.       — Недавно сделали. Стоять вроде и удобнее, а все равно не то… Не привык, — заметил Лань Цижэнь. — Так о чем ты хочешь узнать? Ее последние годы даже для меня остались тайной.       Боясь неверным словом спугнуть хрупкое доверие, Вэй Ин начал издалека.       — Вы ведь были знакомы еще с юности?       Лань Цижэнь криво улыбнулся и покосился в угол. Зеленый дракон продолжал стоять на своем месте безмолвным стражем прошлого.       — Все наследники знатных родов и выдающиеся молодые воины обучались у одних и тех же наставников, вместе ходили на охоту и присматривались друг к другу. Дружили, выбирали будущую пару, если не были сосватаны еще в детстве. Людей тогда было больше, намного больше, как и мелких кланов. Однако самые могущественные уцелели. Круг Наездников — лишь чуть уменьшенный круг тех самых будущих глав, на которых возлагали огромные надежды.       Рассказывая о давно минувших днях, Лань Цижэнь будто оживился и одновременно с этим наполнился тоской до краев. В каждом его слове, в каждом жесте сквозило одиночество, и Вэй Ин, затихший на своей скамеечке, понял: вовсе не ему рассказывают историю. Просто слишком долго воспоминания бродили внутри замкнутого главы Лань, и за все эти годы он впервые встретил человека, которому решился открыться.       Слова вырывались сами, как слишком долго сдерживаемый поток воды. Наверное, так могла прорываться только истина, не открытая вовремя.       — Кланы Вэй и Цзян тогда были куда как скромнее, — Лань Цижэнь негромко хмыкнул. — За спиной твоей мамы стояла только ее наставница, Баошань Саньжэнь. Твой отец, мама и Цзян Фэнмянь быстро сдружились и повсюду ходили втроем.       — А вы? — выпалил Вэй Ин и прикусил язык. Однако глава Лань не разозлился, только махнул рукой:       — Кланы Лань и Цзинь тогда были огромны. Мы стояли выше остальных людей, держались в стороне. Так и вышло, что я знал всех, но ни с кем не смог сойтись близко. Если за ними следили несколько кланов, то за нами наблюдали все. Мы должны были подавать пример, во всем быть первыми и лучшими. Не так-то просто удержаться в рамках ожиданий старейшин, сил на дружбу у нас не оставалось.       Вэй Ин усмехнулся едва слышно — насмехаясь не над прошлым главы Лань, а над общим прошлым, где подобные глупости еще значили так много.       — Смеешься, паршивец, — беззлобно проворчал Лань Цижэнь, оттолкнулся от стола и сделал несколько неуверенных шагов. — Тебе бы лучше у отца своего спросить, да этот упрямец ничего не расскажет. Никого у твоей мамы не было ближе него…       — Тогда почему вы хотели забрать меня? — напрямик спросил Вэй Ин. — Если были просто знакомы с мамой?       — Просто знакомы, — эхом повторил Лань Цижэнь. — Можно и так сказать. Разбаловал тебя Цзян Фэнмянь без меры… А, что уж теперь молчать, все равно никого не осталось.       Он побрел к окну, не глядя на Вэй Ина. Мощная фигура в движении показалась вдруг грузной, а беспощадный солнечный свет наряду со шрамами выставил напоказ и глубокие морщины, испещрившие лицо главы. Седые, туго убранные волосы блестели серебром, и в этих потерявших цвет прядях почудился вдруг зеленоватый отблеск.       Вэй Ина пробрала дрожь. Он представил, как рядом с ним живут постаревшие родители: отец, глава крошечного ныне погибшего клана, и мама, первая и единственная Наездница.       У них был бы дракон и свой дом, а Кошмар достался бы Яньли. Даже пожалеть себя не получается — конечно, с родным отцом и матерью могло быть лучше, но откуда ему знать? Ни разу за свою жизнь он толком не почувствовал одиночества и сиротства, никто не обижал его и не вел себя как с чужаком.       Если страдать о том, что родных по крови больше рядом нет, то вся любовь, подаренная семьей Цзян, как будто ничего не стоит. Они ведь сделали все, чтобы он вырос достойным человеком, так имеет ли Вэй Ин право оскорблять их такими сравнениями?       Он ведь даже не знает своих родителей. Может… Может, они вовсе бы с ролью не справились. Откуда ему знать?       От этих мыслей голова пошла кругом. Опустив глаза, Вэй Ин принялся разглядывать темный пол и размытую тень главы Лань.       За окном что-то просвистело: порыв ветра ударил по крыше, вокруг все загудело и сразу стихло. Вэй Ин даже кончика хвоста не увидел, но уверен был, что это Туман кувыркается в воздушных потоках.       — Бестолковый, — Лань Чижэнь выглянул в окно, запрокинув голову и надеясь увидеть в высоте неугомонного дракона. В голосе его впервые прозвучала искренняя мягкость и забота — такого тона Вэй Ин не слышал даже в сторону Лань Чжаня. — Каждое утро пытается меня разбудить, хотя я давно уже встаю раньше. Мы все знали друг друга, но после обучения разошлись в разные стороны, а встретились уже взрослыми людьми. Встретились на войне. К тому времени у меня был дракон, Беглец прибился к Цзянам, а твой отец погиб. Мама твоя заполучила дракона позже всех, когда уже родился ты. Она и погибла первой из Наездников… Это был страшный удар. Потому я и хотел забрать тебя. Мне хотелось сохранить хоть что-то в память о женщине, которую я любил.       Вэй Ин против воли издал какой-то звук между вскриком и писком. То, с каким окончательным, сокрушительным знанием были произнесены последние слова, поразило его куда-то в самое сердце.       Лань Цижэнь отвлекся от окна и оглянулся, нахмурив брови.       — Что, не ждал? — рыкнул он, растеряв остатки добродушия. — Все влюблялись по молодости, и я не исключение. Даже свататься хотел, только видела она лишь Цзян Фэнмяня, чтоб ему пусто было…       Пусто было не отцу, а в голове Вэй Ина.       — Выходит, мама выбирала между тремя ухажерами? — с недоумением переспросил он. — Но она ведь вышла за…       — Вышла за того, кого не любила, вот что я тебе скажу, — раздраженно перебил его глава Лань. — Не было там любви никакой. Уж не знаю, видно, клан Цзян настоял на более выгодной партии. За мамой твоей никого не было, а им тогда приходилось вовсю связи укреплять. Как бы там ни было, но Цзян Фэнмянь внезапно исчез и появился только к войне, уже мужем и отцом. У твоей мамы тоже уже был ты, а отец твой погиб. Что было в то время, сказать тебе не могу, не знаю.       Договорив, Лань Цижэнь отвернулся, тяжело переводя дух. Он был сердит и раздражен, но привычные эмоции не могли скрыть под собой давней боли.       — Я… простите, — пробормотал Вэй Ин. Щеки опалил жар: даже не видя самого себя, он точно знал, что покраснел до самых корней волос. Он и подумать не мог, что расспросы его могут причинить мучения. — Спасибо. Я пойду.       Поднявшись, он неловко поклонился и побрел к выходу, едва переставляя негнущиеся ноги. Если на самом деле мама любила главу Цзян, то почему оба связали свою жизнь с другими людьми? И спрашивать посторонних бессмысленно — мало кто в такие секреты посвящает всех подряд…       — Я мечтал, — догнал его скрипучий голос Лань Цижэня, — что однажды Зима отступит, и мы отвоюем назад Безночный город. Этот город был вотчиной клана Вэнь, дальняя ветвь которого породила Вэнь Нина. Мы много славных дней провели там… Безночным городом его звала только молодежь. Для нас он и правду стал городом без ночи, без сна, полным приключений и сражений. Оттуда мы разлетелись словно ласточки и туда же вернулись на первый страшный бой. Там мы впервые пробовали применить огненные руны Цзиней и выстроили стену, покрытую огненными символами. Мы думали, что стена остановит Зиму, но холод прошел под землей, и голубой огонь расцвел внутри города. Там погибла твоя мама — рухнула вместе с драконом прямо возле стены. Их сразила ледяная птица, и я надеюсь никогда больше не видеть этих тварей воочию, потому что даже для меня, старика, они слишком страшны. Сейчас никто и не вспомнит, но дракона твоей мамы звали Кровавой Зарей. Она в воздухе обратилась глыбой льда, никто не успел помочь… Но когда я добрался до места падения, то заметил следы крови. Дракон рухнул с огромной высоты и разбился в пыль, но она… не стоит тебе слушать мои россказни, я просто помню… помню, как ползал по земле и надеялся неизвестно на что. Мы поставили ей надгробие прямо посреди обломков, а день спустя туда добрался голубой огонь и уничтожил город. До сих пор я думаю, что так и не смог при жизни прийти на то место и поклониться. Одна мечта у меня осталась, и я надеюсь, что все-таки успею. Может, я кажусь тебе сварливым и выжившим из ума, но я хочу победы, только боюсь узнать цену этой победы.       Вэй Ин остановился. Слова били и били его в спину, обжигали встревоженный разум, тяжелыми камнями оседали внутри. Во рту стало солоно и горько — оказалось, что по щекам его давно текут слезы.       — И не думай, что я не знаю, какими глазами на тебя смотрит мой племянник, — совсем тихо закончил глава Лань. — Благо, что я не забрал тебя — натворили бы вы делов вдвоем… Я бы первым запретил вам видеться, только вот уже не раз видел, что получается из несчастливых браков и свадеб с нелюбимыми. Ваше дело, живите как хотите, только друг друга сберегите. Нет ничего горше воспоминаний, Вэй Ин. Я не могу даже память ее почтить.       Договорив, Лань Цижэнь громко и надрывно закашлялся. Вэй Ин обернулся, торопливо смахивая влагу с лица, но глава только махнул рукой, указывая на дверь.       — Иди, — просипел он, переводя дух. — Иди и мучай своего отца. Если уж мне до сих пор нет покоя, то его совесть должна болеть куда сильнее.