Морской Дракон

Казалось, о чудесном воскрешении любимого лорда знал весь остров. О мужчине, спасшем Морского Змея, и прилетевшем на драконе покойного Лейнора, и поразительно похожем на него, не говорили разве что только немые. Но жители Дрифтмарка в очередной раз сильно поразили Эймонда. Не смотря на разговоры, настоящее имя Лейнора нигде не упоминалось. Обращались к нему исключительно как к Аддаму из Халла. Происходящее было чем-то невероятным. Верность двух островов своим повелителям вводило принца в замешательство. Он всё не мог к этому привыкнуть, всё время сравнивая со змеиным логовом в Королевской Гавани. Тяжелее всего появление Лейнора далось Рейнис. Женщина, проплакавшая уже все слёзы и похоронившая обоих своих детей, всё не могла поверить, что её сын жив и находиться вновь рядом с ней. Она отчаянно цеплялась за него, не отпускала ни на шаг от себя, боясь, что всё окажется лишь сном, плодом её воображения. Давние слова Висеньи о том, что «Морской конь сожжён не огнём дракона», стали приобретать иной смысл. В камине был сожжён не Лейнор, но морской конь на его одеждах, а дракон и вовсе был здесь не причём. Принцесса пришла в себя только спустя две недели. Убедившись, что сын больше никуда пропадать не собирается, она обратила всё своё внимание на быстро поправляющегося супруга, временно передав бразды правление старшей внучке. Рейнис требовался отдых, и Висенья была рада предоставить ей его. Когда первая эмоциональная волна прошла, Аддам представил ребятам своего маленького двенадцатилетнего спутника, белокурого и фиолетовоглазого мальчика Алина. Парнишка был родом из Халла и бастардом одного из сыновей Веймонда. Сир Кварл нашёл его незадолго до их с Лейнором побега, когда Деймион Веларион угрожал матери Алина, Марильде, смертью её и её отпрыска. Как настоящий рыцарь, Кварл оставить ребёнка не смог, хотя решающую роль в его поступке сыграло то, что мальчишка был похож на Лейнора в детстве, и потащил с собой. Отказать возлюбленному Лейнор конечно не смог, так и появился в их компании ребёнок. Сильнее всех знакомству с Алином обрадовался конечно маленький Джоффри. С детской непосредственностью и легкостью приняв весть о том, что Аддам это его настоящий папа, юный Веларион вцепился подобно клещу в своего нового братишку и поволок того знакомиться с островом. Бейла с радостью к ним присоединилась, более не желая принимать участия, да и быть свидетелем этой странной семейной драмы. О них теперь можно было и не переживать. — Значит, ты мой будущий зять… — задумчиво протянул Аддам, смотря на сына короля. Они сидели на открытой каменной площадке, где некогда были похороны Лейны. Здесь был прекрасный вид на море, да и атмосфера располагала к разговорам. К тому же, потревожить их точно не могли. А у Эймонда было ощущение, что он заново знакомиться с отцом Висеньи. Что в принципе, было правдой. Только вот в отличии от Деймона, Лейнор не спешил бросаться на него с угрозами. Хоть это радует. — Папа, — смущённо пробормотала Висенья. — Да, — спокойно признал Эймонд, скрывать смысла не было. — Твои в курсе? — Догадываются. — Это опасно? — Король поддержит. — Рейнира? — Да. — Деймон? — Тоже. — Хорошо. — Папа, ты вернулся навсегда? — спросила Висенья. — Да, родная, теперь я никуда не уйду… *** Весть о беременности Хелейны застала Эймонда неожиданно. С его ухода из столицы прошло всего два месяца, а в Красном Замке уже случилось такое. Догадаться о том, что инициатором брачных ночей брата и сестры, стал дед, воспользовавшийся его отсутствием, не составил труда. Наверняка Эйгон опять сделал Хелейне больно, а она как обычно смолчала. Его надежда на благоразумие и хоть толику благородства и доброты у старшего брата не оправдались. Эймонд должен был догадаться, что ублюдок Эйгон предпочёл прогнуться под деда, чем ослушаться его. Слабохарактерный придурок. Не успевшую начаться вспышку гнева вовремя смогла успокоить Висенья, которая вместе с принцем и читала письмо из столицы. Она была счастлива за тётушку, но переживания Эймонда прекрасно понимала, постольку они не были беспочвенными. Эйгон и Хелейна не были образцовой замужней парой, и после зачатия близнецов Эйгон и близко к ней не подходил. Значит, его вынудили это сделать. И он вполне мог сорваться на Хелейну. — Возвращайся в столицу, — сказала Висенья, прижимаясь к плечу Эймонда. Мужчина с сомнением посмотрел на неё. Он всё размышлял как ей помягче сказать о возвращении в Красный Замок, а девушка вдруг сама ему предлагает. — Ты уверена? Мне не хотелось бы тебя расстраивать, Висенья. — Я всё понимаю, мой принц. Ты должен вернуться, чтобы защитить Хелейну и привести в чувство Эйгона. Я не удивлюсь, если твоему брату промывают голову угрозами о том, что мама убьёт его, как только она сядет на трон. Впрочем, как и твоей матери. По лицу принцессы было понятно, что она хотела использовать другие слова, не совсем приличные, чтобы описать всю ту ситуацию, которая происходит в змеином логове, именуемом Красным Замком, но не стала этого делать. — Называй вещи своими именами, принцесса. Мой дед изменник и толкает на измену моего идиота брата и слабохарактерную мать. — Они всё ещё твоя семья. — Боги, Висенья, ты серьёзно? — закатил глаз Эймонд. Ответить девушки не дал ворвавшийся в гостевой зал, где собственно и проходила вся эта беседа, Джоффри. Младший Веларион шумно что-то щебеча тащил за собой сопротивляющегося Алина. Вслед за ними заглянула и Бейла, нервно оглядываясь. Малышня, в лице неугомонного Джоффри, явно что-то задумала. Судя по лицу Бейлы, то, что бабушка Рейнис не одобрит. Поэтому и притащились к Висенье, заменяющей хозяйку замка, пока Рейнис проводит всё свое время с сыном и супругом. — Принцесса, прошу вас, простите, — испуганно пробормотал Алин, прячась за спину Джоффри. — Алин, милый, что случилось? Висенья протянула к мальчику руку, призывая подойти к ней. Паренёк вздрогнул и неуверенно подошёл к девушке, тут же оказываясь в её теплых и надёжных объятиях. От избытка эмоции он начал всхлипывать, и глушить поступающие слёзы в рукаве изумрудного платья принцессы. — Бейла, в чём дело? — спросил Эймонд, смотря как Висенья успокаивает бастарда. — До нас дошли слухи, что Марильда была убита. Алин хотел поехать в Халл и навестить её, но дядя Адам запретил ему покидать замок. — Мы хотели незаметно ускользнуть, — продолжил Джоффри. — Но нас поймал сир Кварл, когда мы уже были у ворот замка. — Простите, — прошептал Алин, крепче прижимаясь к принцессе. — Я просто хотел убедиться, что мама жива. А если нет, то хотя бы посетить могилу. — Сестра, пожалуйста, — взмолился Джоффри. — Давай поедем. С тобой нам все дороги открыты на этом острове. И даже Адам не сможет тебе ничего запретить. — Эймонд, скажи ей, — обратилась к принцу Бейла. — Тебе она точно не откажет. Эймонд усмехнулся находчивости Бейлы. Не то чтобы ему было дело до какой-то там Марильды. Но почему бы не помочь родственникам, раз уж они так этого хотят. Он был уверен, что Висенья и без его вмешательства не откажет малышне, но то, что подчеркнули его важность Висенье и его влияние на неё, было приятно. — Моя принцесса… Щёки Висеньи порозовели. Она смущённо улыбнулась Эймонду и кивнула… *** Штормовой Предел — нерушимый, непокоримый замок, столица и центр великих Штормовых Земель, которые поколениями были во власти Штормовых Королей Дюррандоров, а теперь у Баратеонов. Замок в очередной раз был во власти сильнейшего шторма, поэтому его жители вот уже третьи сутки не выходили на улицу, боясь быть унесенными мощнейшими ветрами. В последние месяцы штормы как-то слишком уж участились. Лорд Боремунд, ослабленный болезнью, задумчиво вновь и вновь прочитывал письмо, которое он держал в руках. Его взгляд то и дело цеплялся за красного трехглавого дракона на чёрном поле, украшавшему послание в правом углу бумаги. Брачное предложение от Дома Дракона — кронпринцесса Рейнира Таргариен предлагала ему брачный союз между их домами — его старшая внучка Кассандра и её старший сын Джекейрис. — Ты же не согласишься, дедушка? — спросила Кассандра, взволновано смотря на деда. Боррос бросил на дочь предупреждающий взгляд, который она стойко проигнорировала. Эленда прижалась к мужу, стыдливо прячась от свёкра. Её старшая дочь вновь принялась за своё, не ставя ни во что мнение своих родителей и позоря их перед Главой Дома. — Кассандра, глупая, молчи, — прошипела Флорис, пытаясь угомонить старшую сестру. — С чего бы? — дерзко ответила девушка. — В конце концов это моя судьба здесь решается. — Замолчи, — сказал Боррос, которому поведение дочери было уже поперёк горла. — Отец! — Я соглашусь, — тихий, но вкрадчивый голос лорда Боремунда прозвучал словно гром среди ясного неба. — Это большая честь для дома Баратеон, вновь породниться с домом Таргариен и подарить им будущую королеву. — Счастливица, — пробормотала Эллин, посмотрев на глупую старшую сестру. — Нет! Не бывать этому! — закричала Кассандра. — Он же бастард! Вы все идиоты, если не видите очевидного! Ваш этот Джекейрис бастард, которого принцесса нагуляла от Харвина Стронга! Я не опозорю себя выйдя замуж за ублюдка! — Ох, доченька, — заплакала Эленда. — Дура, — шептались три сестры, глядя на истерику старшей. — Сын, угомони свою идиотку-дочь, — приказал лорд Боремунд сыну. — Я не позволю подобными речам звучать в моём замке. — Как скажешь, отец. Разъярённый Боррос в несколько шагов настиг девушку и схватил её за волосы, грубо дёргая. — Пусти! Мне больно! Не слушая вопли дочери, мужчина потащил её прочь из зала. По мрачным тёмным коридорам замка были слышны чуткие девичьи крики, от которых все слуги в страхе попрятались. Боррос, грязно ругаясь, швырнул плачущую и орущую девушку в её комнату. — Пока не одумаешься, отсюда не выйдешь, — прорычал мужчина, сдерживая желание избить непутёвую дочь. Двери громко захлопнулись. Последнее что услышала Кассандра, это щелчок замка — отец её запер. Первая внучка лорда Баратеона всегда была бунтаркой, в отличии от трёх своих сестёр, которые были послушны и слушались родителей во всём. Кассандра любила свободу и ещё в детстве, под влиянием своей ныне покойной бабушки со стороны матери Шейры Карон, в девичестве Селми, решила, что сама выберет себе мужа. Такого же благородного, и достойного её внимания — лучшего мужчину во всех Семи Королевствах. Бабушка твердила ей: «Всегда выбирай лучшее, дитя моё. Ты — Баратеон, ты — шторм, не смей прогибаться под других, а прогибай их». Маленькая леди так хорошо усвоила урок Шейры, что её слова стали ей пожизненным девизом. Пару лет назад, во время пира в честь рождения близнецов принцессы Хелейны, Кассандра для себя решила — кто может быть достойнейшим чтобы стать её мужем, как не принц? Верно — никто. Вот она и уверовала в то, что обязательно выйдет замуж за принца. А именно за одного конкретного, который покорил её в ту самую секунду, как вышел на танцпол. Дерзкая ухмылка, прямая осанка, утончённое и по-валирийски прекрасное лицо с заострёнными скулами, плавные и уверенные движения — настоящий дракон в человеческом обличии. Всё в нём было прекрасно, за исключением того, что на неё он внимания не обращал, полностью поглощенный интересом к другой женщине. Кассандра хотела замуж только за Таргариена. За истинного Таргариена, а не нагулянного на стороне тёмноволосого ублюдка. Если других обмануть смогли, указав на сереброволосых Висенью и Джоффри, то Баратеон не была такой дурой как другие. И добрый, немного искалеченный лорд из столицы подтверждал правдивость её слов. Он поддерживал её в той истине, которая гласила: «Джекейрис и Люцерис Веларионы — гнусные бастарды — порождения похоти и греха, как учит вера». И марать свою жизнь браком с подобным ублюдком Кассандра категорические не была согласна. — Ты выйдешь за принца, — шептал ей добрый лорд. — Никто, кроме тебя не станет его женой. — Я буду принцессой… — Конечно, ты будешь… — говорил лорд, сжимая в руках причудливую трость. — Ты, и только ты достойна стать его супругой… И Кассандра верила. Она станет женой только истинного принца. Среброволосого, с глазами цвета индиго, как и положено деве её высокого статуса. А дед и отец пусть хоть взорвутся от злости. Она обещает, если они не одумаются, её будущий муж Джекейрис долго не проживёт. Кассандра всегда выполняет свои обещания, а значит это выполнит. Или она не Баратеон из Штормового Предела… *** — Хелейна, как ты? Эйгон неуверенно мялся у кровати своей жены, вглядываясь в её измученное и бледное лицо. Впервые за последние месяцы он был полностью трезв и в своей памяти. После ужаснейших вынужденных ночей с Хелейной, он опять впал в беспамятство, стараясь утопиться в вине и удавиться в шёлке столичных борделей. — Эйгон… — Я… я виноват…мне не следовало… Принц всхлипнул. Не в силах сдержать рвущиеся наружу эмоции он рухнул на кровать прижимаясь к сестре. Он содрогался от рыданий, чуть ли не душащих его. Принцесса слабой рукой поглаживала брата по голове, позволяя ему выплакаться, опустить напряжение и копившийся месяцами стресс. Это был не первый раз, когда Эйгон так приходил к ней. Такие ситуации были частыми до того, как они поженились. Тогда-то Эйгон и стал отстранятся от неё с Эймондом, прячась от них под юбкой матери и спиной деда. Семиконечная звезда матери не одобряла инцест, о чём Алисента не уставала повторять своим детям. Дед требовал от него наследников, вынуждая делить постель с родной сестрой. А в столице не было никого, кто мог бы дать им достойное валирийское образование и познакомить с их настоящими богами. Тогда как Хелейна и Эймонд могли спокойно общаться с детьми Рейниры и узнавать информации об их великой родине у них, Эйгона дед всегда держал при себе, подальше от дурного влияния семьи его старшей сестры. И потом началось. Сжирающие его противоречия, смешанные чувства и запутанные мысли стали преследовать Эйгона день и ночь. И чтобы заглушить их он приспособился к вину. А потом понял, что с затуманенным разумом жить легче. Он терял контроль, обижал Хелейну, за что не раз получал от Эймонда, которого к слову тоже старался обидеть, но тот не давался. Сам же похоронил отношения с семьёй, став, подобно матери, марионеткой в руках Отто Хайтауэра. Началось внушение о том, что Рейнира убьёт его. Убьёт его братьев, сестру, детей. Убьёт их всех, как только сядет на трон. Отто требовал от него корону. Отто требовал, чтобы его старший внук стал королем, тогда как Визерис ясно дал понять всему королевству, что королевой будет Рейнира. Отто хотел власти, а Эйгон не хотел умирать. Несмотря на то, что как жена и женщина Хелейна была ему противна, как сестру он любил её. Любил, но причинял ей столько боли. Эйгон был так счастлив, когда Эймонд вырос и стал защищать её. Стал давать ему отпор и стал настоящим щитом для его детей. Эйгон был счастлив, когда его младший брат стал для его семьи тем, кем должен был стать сам Эйгон. Пожалуй, точкой невозврата и моментом возвышения амбиций Хайтауэров стал тот момент, когда двенадцатилетнего Дейрона, за пару недель до смерти Веймонда в тот злополучный день, отослали воспитанником в Старомест. Дейрон ругался, плакал, умолял, но Отто было не переубедить — внук уехал. Он уехал, чтобы стать очередным боевым инструментом в руках деда. И когда вся семья собралась за одним столом, о третьем сыне никто не вспомнил, кроме, как позже выяснилось, Висеньи Веларион, которая искала дядю во дворце и расспрашивала о нём Хелейну и Эймонда. А что сделал тогда Эйгон? Как всегда, начал плеваться ядом, оскорбил племянницу и сестру, и вновь ушёл пьянствовать. Потому что скучал по младшему брату, с которым был особенно близок. Его отъезд деду и матери, которая особо даже не протестовала, он простить не смог. Милый, дружелюбный Дейрон, который хвостом ходил за старшим братом и с самого рождения бывший рядом был потерян. И не известно какой чушью наполняет его наивную голову в Староместе. Эйгон был уверен, намного более жуткой и отвратительной, нежели та, которой кормит его Отто здесь. — Эйгон… Всё хорошо, Эйгон… — Нет, не хорошо. Моя нежная, милосердная сестра, я снова сделал это. Снова причинил тебе боль. Эймонд был прав, я самый что ни на есть слабак и трус. Если бы он был здесь, такого бы не случилось. Он сдержал бы меня, успокоил бы деда, защитил бы тебя. — Пламя способно… сжигать даже камень, мой дорогой брат… Хелейна была слаба, беременность её протекала очень тяжело. Она вся исхудала, волосы стали ломкими, а некогда белоснежная кожа приобрела нездоровый сероватый оттенок. Мейстер предлагал прервать беременность, опасаясь за жизнь принцессы, но его не послушали. Ребёнок должен был родиться. Зеленым нужен ещё один всадник, поскольку от Хелейны в этом деле не было прока. Пламенная Мечта ни за что не отберёт чужую жизнь, пока мягкосердечная всадница не захочет этого. — Опять ты несёшь какой-то бред, — хмыкнул Эйгон, успокаиваясь. — Ты должен научиться слушать… Слушать кипящую валирийскую кровь… И забыть об учениях звёзд… Иначе не поймёшь… — Мейстер сказал, что ты можешь не пережить будущие роды. — Да… — Мать знает? — Она сказала, что помолиться за меня Семерым… И если она смогла без проблем родить четверых детей… то и я, как её дочь вполне на это способна… Вера не приемлет аборты. — Что за бред? — воскликнул Эйгон, вглядываясь в лицо своей супруги. — Никакая Вера не стоит твоей смерти! Они же помнят, что случилось с Эйммой Аррен! — Боюсь, у меня нет права выбора, — грустно улыбнулась принцесса. — Проклятие! Эймонд, чтоб тебя! Где тебя носит, когда ты так нужен?! — Он не может всё время… решать наши проблемы, Эйгон… Я не могу его просить опять ссориться с семьёй. — Ты — нет. А я — запросто. Эйгон вскочил с кровати и, полный непонятной ему самому решимости, направился к выходу. — Эйгон! — Я придумаю… — бормотал он себе под нос. — Я что-нибудь придумаю… *** — Вести из Дрифтмарка, — сообщила Рейнира, заходя в зал переговоров. Деймон часто здесь бывал, рассматривая карту-стол Эйгона Завоевателя. Кто знает, может уже сейчас он придумал стратегии на случай войны. — Что там? — Висенья пишет, что на острове что-то вынюхивают. Люди видели, как подозрительные мужчины расспрашивали местных рыбаков о Аддаме. Они угрожали одиноким женщинам в Халле, даже убили одну, Марильду. Когда они вламывались в очередной дом одинокой вдовы, их спугнул пролетевший рядом Каннибал. Висенья пишет, что это она отправила дракона, когда «увидела», как они насилуют их. — Вести о новом всаднике достигли столицы. Быстро. — Да, я тоже не ожидала. Только почему они так грубо работают? Даже не старались скрыться. Не похоже на простой шпионаж, — задумалась кронпринцесса, вчитываясь в письмо. — Это была провокационная попытка вывести на конфликт Веларионов и лично убедиться в том, что какой-то никому не известный бастард из Богами забытой деревни и в самом деле стал драконьим всадником. Они хотели выманить и увидеть Аддама, — сказал Деймон, вглядываясь на изображение острова на карте. — Боги! У них могло получиться! Если бы не видение нашей дочери, то Аддам вполне мог бы сам отправиться с ними разбираться, виня себя в бедах простого люда, который пострадал бы из-за него. — К счастью, наша дочь оказалась проворнее. Аддаму не желательно светиться сейчас с драконом. То, что он всадник как можно дольше должно оставаться слухом. Для всех он просто бастард лорда Корлиса, которого, как мудрая женщина, пустила на порог принцесса Рейнис. Никак иначе. А на полёт дикого дракона близ населённых деревень никто внимания не обратит. Каннибал часто так делает. — Мы должны быть готовы, — сказала Рейнира, напряжённо поджимая губы. — У меня предчувствие, что недолго осталось. — Мы давно готовы, — ответил Деймон. — Мы готовы с того момента, как Эймонд Таргариен выбрал Висенью… *** Вернувшийся в столицу Эймонд обнаружил довольно-таки мрачную и давящую атмосферу что в самом городе, что в замке. Всё вернулось к тому, каким было до прихода Висеньи и это удручало. Казалось, все одномоментно впали в уныние, и даже весть о беременности не растормошило простой люд. Красный Замок встретил его… никак. Было ощущение, что все специально попрятались от него по углам. Эймонд заподозрил неладное. И первым дело направился к покоям Хелейны, с удивлением обнаружил там стражу. Не Королевского Гвардейца, а именно что двоих стражников, в знакомых таких зелёных плащах, стоящих по обе стороны от дверей. Сопровождавший принца сир Аррик тяжело вздохнул, осознавая, как тот будет недоволен изменениями во дворце. Стражники оказались… идиотами. Поприветствовав принца, они не сдвинулись с места, не позволяя тому пройти в комнату своей сестры. Аррик был готов аплодировать их то ли тупости, то ли смелости. Новенькие что ли? Но как бы там не было, они подписали себе приговор в тот момент, когда начали перечить Эймонду Таргариену. — Мой принц, десница приказал никого, кроме мейстера не пускать, — сказал один из смертников, нервно сглатывая от яростного фиолетового взгляда. Нет в Красном Замке дверей, которые не распахнулись бы перед Эймондом Таргариеном. — Идиот, — прошептал себе под нос Аррик, разминая кулаки — он знал, что будет дальше. Одним резким движением Эймонд схватил стражника за шею, крепко сжимая и не давая вздохнуть. Дернувшегося помочь сослуживца точным ударом вырубил Аррик, оставляя на щеке печать от латной перчатки. Таргариен, когда стражник начал задыхаться, со всей силы впечатал того головой об стену и разжал руку. Мужчина жалобно простонал и скатился в низ, теряя сознание. — Избавься от них, — приказал Эймонд, заходя в комнату. — Как прикажете, мой принц, — склонил голову сир Аррик. Хелейна сидела у камина, подмяв под себя ноги и укутавшись в плед. Она в последнее время очень мерзла, несмотря на то, что погода была теплая. — Хелейна… Услышав знакомый, такой родной голос, принцесса ласково улыбнулась. Не имея сил самостоятельно подняться, Хелейна протянула тонкую, дрожащую ладонь к брату, призывая подойти к ней. В ярких глазах света индиго заблестели слёзы. — Эймонд… Сердце принца сжалось от столь трогательного жеста. Эймонд подошёл к сестре, приседая перед ней на колени и прижимая к себе её хрупкие, болезненно бледные ладони. Хелейна, не выдержав, громко заплакала, крепко обняв брата. Он здесь, он рядом, он поможет. — Они не дают мне увидеть их, Эймонд, — всхлипывала принцесса. — Не дают увидеть Джехейру и Джехейриса. — Сестра, а как же Эйгон? Где твой муж? — С тех пор как он пришёл ко мне две недели назад, я его не видела. Но служанки шептались о том, что старшего принца, избитого и окровавленного, заперли в его же покоях. Эймонд удивленно замер, не веря в услышанное. Что, чёрт возьми, произошло пока его не было?