Глава шестая.
С самого утра Альбуса невыносимо мутило и дело было даже не в волнении, а в том, с какой бескомпромиссной надеждой на него смотрели однокурсники. Словно на вечер было назначено награждение участников Турнира, в котором он, Дамблдор, уже занял первое место. Последние несколько дней Альбус почти безвылазно провел в библиотеке. Профессора с затаенной гордостью освобождали его от занятий, а если он приходил, то навязчиво отсылали готовиться. Одному корпеть над книгами в пустом читальном зале оказалось пугающе непривычно. Альбус знал, что одиночество — его сознательный выбор, и оказавшись в ни много ни мало в почти изоляции, ощущал подавленность, что действовала на нервы похлеще всеобщего мандража. Геллерт на занятиях не появлялся. Альбус попытался осторожно вызнать у его однокурсников, где он, но получил лишь неоднозначные насмешки. — Сварльддоттир крепко за него взялась, — сжалилась одна из студенток Дурмстранга, поймав его за руку у квиддичного поля. Акцент в ее голосе навевал мысли о восточнославянских корнях. Альбус остановился, вглядываясь в светло-серые глаза той странной масти, что на свету отливают аквамарином, а в полумраке мерцают тусклой сталью, — Не ищи его пока, все равно не дастся. Что она хотела этим сказать, Дамблдор не понял, но искать встречи с Геллертом перестал, однако каждое утро высматривал его в толпе заходящих на завтрак студентов. Но Гриндевальд не появлялся. Альбус потер переносицу, откинул за спину туго сплетенную косу и переступил порог Большого зала. С утра его забрал на разговор профессор Кавински, но дело ограничилось тем, что Дамблдор получил на руки новенькую форму и наставление не посрамить честь школы. Подумав немного, Альбус решил переодеться загодя, и пришел на обед в ладно скроенном под его фигуру костюме с нашивкой герба Хогвартса напротив сердца. Крохотная золотистая «Х» мерцала, а звери в своих оконцах разевали пасти, норовя поймать друг друга за лапы и хвосты. При его появлении в столовой настало траурное молчание. В полной тишине Альбус добрался до гриффиндорского стола и опустился на лавку, придвинул к себе графин и наполнил кубок. Он чувствовал взгляды, нацеленные ему в затылок, но держал спину прямо и ни на кого не смотрел в ответ. Наконец, оцепенение спало, Большой зал загалдел едва ли не вдвое громче обычного. В каждом оклике Алу мерещилось собственное имя. Время тянулось как липкая жвачка. Альбуса все еще слегка мутило, но он заставил себя съесть немного салата и выпить сока. Ел он неторопливо и обстоятельно, вдумчиво пережевывая каждый кусочек, но совсем не чувствовал вкуса. Мысли в голове роились вспугнутыми веретенницами и в основном касались Геллерта, конечно. Все эти дни Дамблдор ломал голову, как же Гриндевальд узнал о первом испытании. Не солгал ли? А если не солгал, то зачем сообщил ему? Неужели Сварльддоттир ему рассказала? Обман всегда был частью Турнира, но Альбусу никто не пытался помочь. Да и вряд ли кто-то из преподавателей Хогвартса, за исключение директора, был осведомлен, с чем предстоит столкнуться чемпионам. Альбус много читал об испытаниях прошлых лет и знал, что на первое обычно привозят магических тварей. Были драконы, мантикоры и даже смеркуты. С последними вышло погано: одного из чемпионов тварь едва не удушила и напугала так, что он навсегда остался заикой, до конца жизни спал со светом и страшился любой мало-мальски заметной тени. Альбус прочитал все, что смог найти, не пренебрегая даже выдержками из газет, но информации о Турнире нашлось до смешного мало. Единственное, что Дамблдор знал наверняка: испытания не повторяются, а значит смеркутов можно исключить из числа возможных соперников. Слова Геллерта заставили его всерьез задуматься о тактике боя. Если ему предстояло бороться с чем-то в полной темноте, то стоило как следует подготовиться. Вычислить монстра Альбус не брался — вариантов было предостаточно, но вооружиться правильным заклинаниям стоило. Дамблдор перебрал с десяток призывных, основанных на огненной стихии, но справедливо решил, что об этом организаторы позаботятся в первую очередь. Вряд ли ему удастся призвать огонь, не говоря уже о ведьмином свете. Каждый дурак, даже запаниковав, первым попробует простенький люмос и тогда испытание остановится, едва начавшись. Нет, нужно было думать шире. К вечеру второго дня, когда голова уже болела от обилия информации (Дамблдор не поленился заглянуть даже в Запретную секцию, благо допуск его никто не помыслил аннулировать), Альбус решил остановиться на наборе чар, которые не пользовались широкой популярностью, но были весьма полезны. Он нашел старинную книгу о спелеологии и подцепил оттуда несколько редких заклинаний. Освоить их не составило большого труда: пассы были не сложными, да и на память Альбус не жаловался. Он едва не лишился зрения, увлекшись экскрементом и случайно взглянув на зажженную свечу под заклятием теплового видения, но это было меньшей из бед. Глаза до сих пор слезились и Альбус по-детски тер их ладонями, то и дело приподнимая стекла очков. Занятия сегодня закончились раньше положенного — никто не хотел пропускать начало, — и в коридорах Хогвартса было оживленно. Камилла носилась за потерявшими стыд первокурсниками с самого утра, но так и не смогла призвать их к порядку. Поставленный к ней в пару Тимоти Аддамс в воспитательной работе не участвовал, зато шушкался с Аберфортом в дальнем углу гриффиндорской гостиной. Альбус руку ставил на отсечение, что они все-таки организовали тотализатор. Он хмурился, но помалкивал, и без того проблем хватало. К тому же, теперь это была не его головная боль. Элфиас опустился рядом, когда Дамблдор уже собирался уходить. Он был без сумки и книг, а из-под небрежно накинутой поверх мантии виднелся подол коротковатого, топорщащегося на животе, темного свитера. Большинство учеников уже переоделись в обычную одежду, и сбивались в группки, обсуждая предстоящее испытание. Альбуса никто не трогал, справедливо решив, что отвлекать чемпиона перед таким важным действом себе дороже. Дож положил на тарелку сразу три куриные ножки и щедро полил их грибным соусом. Альбус, скосив глаза, не удержал брезгливой гримасы. Тошнота, едва убаюканная кисловатым соком, вернулась с новой силой. — Ну что, ты готов показать класс? — как ни в чем не бывало поинтересовался Дож, набив рот куриным мясом. Альбус неопределенно повел плечами. После ссоры они не заговаривали друг с другом и садились по разным сторонам класса даже не тех парах, куда Геллерт не совался. Дамблдор давно уже растерял обиду, но и первым мириться не желал. Элфиас, что было для него нехарактерно, тоже упрямо держал оборону. Но сегодня все же решил сменить гнев на милость. Альбус был бы ему благодарен, если бы так глубоко не увяз в тревоге. — Вроде того, — рассеянно ответил он, привычно, даже не задумываясь, подкладывая под локоть Элфиаса салфетку. Тот благодарно кивнул и стер излишки соуса с пальцев. — Да брось, кто если не ты? У них против тебя нет шансов, ни единого, вот увидишь. Не зря же ты считаешься самым гениальным учеником за последние полвека так точно, — буркнул он с неясной интонацией: то ли похвалил, то ли посетовал. Альбус усмехнулся, вновь принимаясь тереть глаза. — Против неизвестности мне регалии не помогут, но спасибо. — Ты отлично ориентируешься в той самой, как ты выразился, неизвестности, и умеешь быстро выбрать нужный тон, — кивнул Элфиас, спешно расправляясь с куриной ножкой и прихлебывая сок из кубка. — Я, кстати, поставил на тебя десятку. Альбус поджал губы, но удержал комментарии при себе. Он не одобрял тотализатор (и будь его назначение в силе, пресек бы на корню), но такая, пусть и странноватая, но поддержка грела душу. Наверное, зря он вспылил и наговорил Элфу грубости. Дож в общем-то был неплохим парнем, с ним было приятно проводить время, особенно когда он не лез в душу и не принимался учить Альбуса жизни. Не так, как с Геллертом, но… Мысли побежали по кругу. Альбус вздохнул и взял из вазы с фруктами яблоко, но вместо того, чтобы надкусить, принялся теребить черенок и потирать вощеную шкурку. — Надеюсь, выбранные мной заклинания окажутся полезны, — промолвил он, крутя яблоко в пальцах. Дож обернулся к нему, откладывая вилку. — Все будет в порядке, Альбус. Честное слово. Дамблдор нашел в себе силы на ответную улыбку и поднялся, бездумно убирая яблоко в карман. — Мне, пожалуй, пора. Придешь за меня поболеть?.. — Спрашиваешь! Я буду в первом ряду! И только попробуй не отбить мою ставку, — хохотнул Дож, возвращаясь к еде. Альбус махнул ему рукой и направился к выходу из Большого зала. На душе стало легче, словно с горного обвала убрали крохотный камешек.***
Альбус пришел вторым: Венсан Равель уже был тут: прислонившись бедрами к столбику ограждения, он шевелил губами, то ли повторяя заученные заклятья, то ли молясь. Дамблдор только теперь смог как следует его рассмотреть. Высокий и худой, со смуглой, вызолоченной южным загаром кожей и копной вьющихся каштановых волос, он скорее напоминал баска, чем француза. Альбус знал, что Венсан из чистокровной семьи, а уж в хитросплетении их родственных связей какой-то только крови намешано не было. Равель, заслышав шаги, нервенно вскинул голову и ожег Альбуса взглядом. Глаза у него были не темные, как Дамблдор предполагал, а золотисто-зеленые, зверовато отражающие свет. На входе в палатку их уже поджидал мистер Джонсон. — Чемпионы, — начал было он, но осознав, что их только двое, и поджал тонкие губы, — А где третий? Альбус равнодушно пожал плечами, стараясь не выдать своего волнения. То, что Геллерт опаздывал, тревожило его сильнее, чем он готов был признать. А что, если он и вовсе не придет? Сбежит? Или уже сбежал? Если верить его словам, сказанным в сердцах на Астрономической башне, Турнир Геллерту безразличен. Неужели, он и впрямь мог решиться на подобный шаг?.. Зашуршали кусты. Альбус заученно обернулся, едва удержав себя, чтобы не вскинуть палочку. Геллерт продрался сквозь сухой боярышник, сбивая плечами подмерзшие ягоды. Глухо выругался и принялся отряхивать изрядно припыленную форму. — Простите, опоздал, — буркнул он, тряхнув спутанными волосами. — Пудрил носик? — язвительно уточнил Равель, отлепляясь от изгороди и подступая ближе. Альбус шагнул в сторону, давая ему место в импровизированном полукруге. — Можно и так сказать, — не ответил на шпильку Гриндевальд, хрустко потягиваясь. Он, послал Альбусу короткую улыбку и обернулся к нетерпеливо переминающемуся на месте Джонсону. — Ну, чего ждем-то? Агнес извлек из кармана волшебную палочку и сделал широкий взмах, рассыпая над головами чемпионом белесые искры. — Доставайте свои и подходите по одному. Я проверю вас на запрещенные артефакты, зелья и прочее. Если таковые обнаружатся вы будете дисквалифицированы так что, если подобное у вас имеется, — он обвел чемпионов многозначительным взглядом, дольше всех задержавшись на Гриндевальде, — то лучше сразу избавьтесь. Если найду я, пощады не будет. Геллерт коротко хохотнул и сунул руки в карманы куртки, перекатываясь с пятки на носок. — У-у, правила строже, чем мы думали, девочки. Что, даже зеркальце нельзя пронести? Джонсон наградил его неприязненным взглядом и обернулся к Альбусу. — Молодой человек, вы первый. Встаньте вот сюда и вытяните руки. Да-да, палочку держите повыше, вот так, хорошо. Дамблдор ощутил всплеск чужой магии, сухой волной, прокатившейся по коже. У него вспыхнули кончики ушей и зачесался нос. Джонсон, не найдя ничего запрещенного, пропустил его в палатку, а сам занялся следующим. Альбус огляделся по сторонам, выбрал себе один из стульев и опустился на него, переводя дыхание. О том, что их будут досматривать никто не предупреждал. Может Геллерт и знал, но не потрудился сказать. Или не посчитал это важным. Неужели, был настолько уверен в честности Альбуса? А если бы он попытался сжульничать? Сама мысль об этом вызвала улыбку. Венсан Равель появился в палатке спустя пару минут и за ним следом, шаг в шаг, внутрь ворвался Геллерт. Он тут же кинулся на один из стульев и развалился на нем, со стоном удовольствия вытягивая ноги. Альбус отметил себе на будущее обязательно спросить, чем таким он занимался и почему опоздал. Равель садиться не спешил. Он окинул собравшихся неприязненным взглядом, встал у входа, скрестив на груди руки. — И сколько нам дожидаться? Геллерт фыркнул, откидывая голову на высокую резную спинку. Взгляд его блуждал по тряпичному своду ни на чем не задерживаясь. — Да хоть бы и целую вечность. Успею поспать, — конец фразы потонул в глухом зевке, который Гриндевальд не пытался скрыть. Альбус прекрасно понимал, что тот делает это нарочно — выводит француза из себя. Причина не была для него тайной, но наблюдать за их молчаливым (а иногда и не очень) противостоянием было скорее забавно. Джонсон откинул полог и торопливо вошел. — Еще с десяток минут, пока трибуны наполнятся. А потом за вами придет мадам Сюржер и расскажет, с чем предстоит столкнуться. Желаю, гхм, удачи. Мужчина вышел, ткань за его спиной с тихим шорохом опустилась, срастаясь с тряпичной стеной. По сводам палатки прокатилась волна магии, отрезая внутреннее пространство от мира внешнего. Утихли голоса, доносящиеся снаружи, гул трибун и шелест ветра. Геллерт, чутко вскинув голову, прислушался к наступившей тишине, а потом, раздраженно передернув плечами, вскочил на ноги и подошел к Альбусу. — И что ты придумал, если не секрет? — свистящим шепотом уточнил он, театрально прикрываясь ладонью. Венсан подкатил глаза и отвернулся, всем своим видом демонстрируя высшую степень презрения. Альбус против воли улыбнулся, опуская ресницы. — Секрет. Я не стану делиться с тобой ценными сведениями, Геллерт, — нарочито строго ответил он. Гриндевальд досадливо прицыкнул языком и опустился возле его стула на корточки, дурашливо бодая колено лбом. — Даже если я очень-очень попрошу?.. Ответить Альбус не успел; Венсан дернулся и ожег их волной неприкрытой ярости, хищно кривя лицо. — Хватит уже миловаться, sale pédés! Гриндевальд молниеносно оказался на ногах как отпущенная на волю пружина. Мгновение — и он уже был рядом с Равелем, хватая того за грудки и встряхивая, точно долговязый француз совсем ничего не весил. — Что ты сказал, повтори-ка? — ласковый тон не вязался с той волной яростной магии, что хлестала из Геллерта, грозя заморозить все вокруг. Альбус подорвался следом и повис на нем, обхватывая поперек груди. — Лерт, отпусти его, ты с ума сошел! — зашипел он, пытаясь оттянуть Гриндевальда в сторону, но проще было сдвинуть скалу, столь напряженным ощущалось чужое тело. — Ты сам его провоцировал, а он поддался… Брось, только не сейчас, ты же не хочешь, чтобы тебя дисквалифицировали? — Именно этого он и добивается! — прохрипел Равель, наставляя на Геллерта палочку. Гриндевальд скосил глаза, чувствуя, как острие чужого оружия впилось ему ровнехонько между ключиц, но лишь широко и люто улыбнулся. — Что еще скажешь? Давай, я с удовольствием посл… — Молодые люди! Альбус вздрогнул и поспешно обернулся. В противоположном углу палатки стояла мадам Сюржер, взирая на открывшуюся сцену с брезгливым недоумением. Сегодня на ней было платье цвета первых васильков, а распущенные локоны венчала изящная шляпка-биби с ниспадающей на лоб серебристой вуалью. — Потрудитесь объяснить, что здесь происходит, — строго велела ведьма, постукивая по ладони снятой перчаткой. — Устранение слабейших на этапе отбора, — ничуть не смутился Гриндевальд, но ворот чужой формы все же выпустил, отступая на шаг и брезгливо отряхивая руки. — Кое-кто просто не умеет держать язык за зубами. — Да, и это ты, чертов пес! — выплюнул Равель, дерганными движениями оправляя сбившуюся набок куртку. Альбус закусил губу, не зная, стоит ли вмешиваться. Мадам Сюржер окинула чемпионов оценивающим взглядом и кивнула. — Что ж, мне все ясно. Я понимаю, мальчики, что гормоны играют, да и нервное напряжение дает о себе знать, но потрудитесь впредь не преступать рамок цивилизованности. Это ясно? Геллерт, помедлив, суховато кивнул. Альбус виновато нахмурился и произнес глухо: — Простите, мадам. И лишь Венсан остался молчать, испепеляя Гриндевальда ненавидящим взглядом. Мадам Сюржер подождала мгновение-другое, но так и не добившись от него раскаяния, вздохнула и подошла ближе, щелкая замком крохотной сумочки. — Итак, чемпионы, первое испытание. Сейчас мы будем тянуть жребий, чтобы понять, кто из вас отправится на поле первым, — ведьма достала плотный холщовый мешочек и высыпала на стол три абсолютно одинаковых белых камушка. — Выбирайте. А потом мы продолжим… Альбус замешкался и позволил Геллерту подступить первому, сомкнуть пальцы вокруг одного из камней. Мадам Сюржер повелительно ему кивнула. Гриндевальд отошел, чуть хмурясь, словно прислушиваясь к чему-то внутри своей головы. Венсан, оттолкнув Альбуса плечом, шагнул к столу и взял свой. Дамблдору ничего не оставалось, как принять последний. — Просто прекрасно. А теперь, раз, два, три! — мадам Сюржер хлопнула в ладоши и камень в пальцах Альбуса раскалился. На нем огненным знаком высветилась цифра: два. Дамблдор перевел взгляд на хмурого Гриндевальда, и тот поднял кулак, демонстрируя ему единицу. Венсан сдавленно выдохнул: ему досталось идти последним. — Жребий пройден. А теперь — к испытанию. Вам предстоит сразиться с нунаком. Знаете ли вы, что это такое? Альбус неуверенно кивнул: о нунаках он читал еще на пятом курсе при подготовке к С.О.В. Кажется, они обитали в Западной Африке в глубоких кавернах под землей и почти никогда не выбирались на поверхность. — Так вот, нунак. Выйдя из этой палатки, вы попадете на арену. Не стану ее описывать, это бесполезно, потому что зрение вам не поможет. Ваша задача найти ключ, что покоится на брюшке одной из тварей. Как только вы коснетесь ключа — испытание будет закончено, а вас тут же отправят к месту отдохновения. Ключ понадобится вам для прохождения следующего задания, так что не вздумайте его потерять. Это ясно? Чемпионы несинхронно кивнули: каждый думал о своем. Мадам Сюржер протянула ладонь Геллерту. — Вы первый, молодой человек. Прошу следовать за мной. А вы, — она взглянула на Альбуса и Венсана поочередно, — Дождитесь своей очереди. Когда камень накалится вновь — можете идти, каждый в свой час. — Надеюсь, эта дрянь его сожрет, — сквозь зубы прошипел Венсан, но Геллерт услышал. Он замер, обернулся через плечо и несмешливо подмигнул Альбусу, прежде чем шагнуть наружу. Как только полог палатки опустился за его спиной, Дамблдор без сил упал на стул, сцепляя руки в замок на коленях. Все, что ему оставалось, это ждать своей очереди. И еще молиться, что Геллерт достаточно подготовился к встрече с нунаком.***
Минуты тянулись часами. Венсан встревоженно расхаживал из угла в угол, ломая руки и вновь принимаясь что-то бормотать себе под нос. Альбуса замутило от его лихорадочных метаний, и он опустил глаза, разглядывая земляной пол. Подпнул мыском ботинка камушек, ковырнул оставшийся в пыли след. Проще было, если бы они знали, что происходит снаружи, но в палатку не долетало ни звука. Сколько времени прошло Дамблдор не знал. Когда камень ожег ему бедро сквозь одежду, он едва не подпрыгнул, занимаясь на ноги: тело действовало быстрее сознания. Альбус шагнул к выходу, но в последний миг остановился и зачем-то пожелал Венсану удачи. Глубоко вдохнув словно перед прыжком в ледяную воду, Альбус отвел тканевый полог и вышел. В первое мгновение показалось, что это он лишился зрения, но нет, глаза его были открыты, это вокруг царил первозданный мрак. На инстинктах Альбус схватился за единственную опору, но край ткани выскользнул из его пальцев и растворился в чернильной тьме. Альбус прислушался, но различил лишь тихие шорохи, что наполняли клубящуюся вокруг пустоту. Нунак. Верно. Нунак и ключ. Ему стоило поскорее взять себя в руки и сконцентрироваться на сложных чарах. Дамблдор достал палочку — мелькнула тревожная мысль, что будет, если он выронит ее? — и пробормотал заклинание. Собственный голос, казалось, тоже тонет в пустоте, истончаясь и затихая быстрее положенного. Острая резь за переносицей стала сигналом: чары сработали. Альбус моргнул, нахмурился, пытаясь рассмотреть обстановку, но зрение подстраивалось медленней, чем он рассчитывал. Справа зашуршало: так мог бы пересыпаться песок в барханных дюнах где-нибудь в жаркой пустыне. Альбус прислушался, изо всех сил напрягая глаза, но очертания предметов вырисовывались неохотно: голубоватое, едва заметное свечение на периферии. Альбус сделал шаг, каблуком ощупывая почву. Нога тесно взяла в рыхловатом субстрате. Похоже, и правда песок. Влажный, засасывающий. Опасливо склонившись, он коснулся его кончиками пальцев: мелкие камешки, колкая взвесь песчинок и крохотные колючки обожгли кожу. Земля была холодной и вязкой, чуть влажной на ощупь. Дамблдор с затаенным ужасом осознал, какую ошибку совершил. Его план ловко обойти слепоту трещал по швам, ведь для теплового видения мало, чтобы объект был просто нагрет. Если нет контраста с фоном — сравнивать не с чем и всё бесполезно. Альбус знал, что нунаки — истинные троглобионты, но совсем забыл, что они к тому же являются разновидностью змеиного племени, а значит, хладнокровны. Температура их тел равнялась температуре окружающей среды. Зашуршало, на этот раз звук донесся слева. Альбус напряженно прислушался, решив опираться скорее на слух. Очертания местности он разбирал неплохо, а значит, стоит только нунакам появится, он сможет подняться на возвышение и попытаться их отвлечь. В теории все было просто, но как выйдет на практике… Дамблдор сделал несколько напряженных шагов, поднимая палочку. Любой звук во мраке густого купола разрежался, переставая нести спасение человеку. Вибрация распространялась быстрее, широко разбегаясь по земле. Неоднородная почва резонировала хуже, чем скальная гладь, но для нунаков она была домом. Альбус лихорадочно перебирал в голове знакомые заклинания, позволяющие увеличить проницаемость человеческого уха, но не успел сделать и взмаха… Мощный удар почти свалил его с ног, заставив отпрыгнуть в сторону. Правую руку обожгло подобно жалящему проклятью. Альбус тихо вскрикнул и машинально попытался коснуться опаленного места. Нунаки были ядовиты. Все их тело покрывали мельчайшие ворсинки, подобно иглам кактуса, имеющие на своем конце крохотные крючки. Альбус уставился на предплечье, отчетливо различая на контракте с жаром кожи обвившееся вокруг запястье тонкое, стремительно нагревающееся тельце. Его едва не передернуло от омерзения, паника подступила к горлу. Альбус вскинул палочку и полоснул по расходящимся цветком щупальцам режущим. Тварь разжала тиски, отпуская добычу, ныряя в землю, из которой появилась. Дамблдор шатнулся прочь, озираясь. Тихое, угрожающее шуршание под ногами нарастало. Пальцы понемногу немели, наливаясь холодом. Яд нунаков парализовывал жертву, но ненадолго и не был опасен для организма, если, конечно, его не облепят с ног до головы, замедляя сердечный ритм. Альбус, понимая, что оставаться на открытой местности нельзя, лихорадочно озирался в поисках подходящего укрытия. Сероватый валун в десяти метрах впереди отлично подходил, но на него еще нужно было успеть взобраться. Дамблдор, крепко стиснув палочку, бросился бежать, на голых инстинктах перепрыгивая через выстреливающие из песка извивающие отростки. Щупалец было так много, что Альбус едва успевал уворачиваться, с ужасом осознавая, что может попросту не суметь отыскать ключ. Да уж, проиграть на первом же испытании — лучше не придумаешь, Дамблдор! До спасительного валуна оставалось каких-то двадцать дюймов, когда из-под земли выстрелило очередное змеиное тело. Альбус не заметил его и глупо попался. Эта тварь была больше предыдущих — минимум три фута в длину и, видимо, нашла это место подходящим для засады. Жилистое тулово обхватило Дамблдора за икру, свалив на землю. Ногу опалило жаром, на смену которому медленно полз холод. Удар о землю выбил из легких весь кислород. Альбус втянул влажный, отдающий болотной прелостью, воздух сквозь зубы, извернулся и бросил в удерживающего его нунака оглушающее, но то ли промахнулся, то ли тварь оказалась менее восприимчивой, чем он рассчитывал. Щупальце лишь слегка ослабило хватку. Альбус забился в ледяном кольце пульсирующего змеиного тела. Попытался лягнуть нунака, но каблук ботинка скользнул по влажной гладкой чешуе, едва не увязнув в ней словно в зыбучем песке. Выгнувшись, Альбус дотянулся кончиками пальцев до гладкого гранитного выступа и попытался подтянуться, но рука подломилась. Форменная куртка задралась и к боку тут же прилепился очередной жалящий щуп. Альбус вскрикнул, негнущимися пальцами правой вцепился в скользкое тельце, отрывая от себя и отшвыривая прочь. Слишком высоко, под самыми ребрами. Не успел Ал опомниться, как на месте первого присосался второй, потом третий, четвертый: крохотные змейки ползли ему под одежду, облепляя грудь и левый бок, подбираясь к палочковой руке. Слишком, слишком высоко и близко к сердцу. Дыхание перехватило теперь уже не только от ужаса. Альбус на миг прикрыл глаза, ощущая, что тело предает, а мышцы слабеют. Еще минута и бороться он не сможет, не говоря уже о том, чтобы продолжить поиски ключа. Дамблдор шумно выдохнул, концентрируясь на ощущениях магии, что бежала под кожей, и сжал палочку так крепко, что пальцам стало больно. Огненная волна поднялась в груди, опаляя ребра, крохотные язычки затанцевали на коже. Он вспомнил, как огонь жрал сухое дерево, как Геллерт улыбался ему: дико и яростно. Магия неистовой жаркой волной плеснула прочь, разбивая чужую хватку. Альбус вдохнул полной грудью, закашлялся и дернулся в сторону, зажимая палочку в зубах и хватаясь негнущимися пальцами за край каменного валуна. Он распахнул глаза и в первый миг едва не ослеп от яростного сияния. Облеченные в жар его заклятья гибкие тела метались по лабиринту из камней и песчаных дюн. Альбус покачнулся, взмахнул палочкой и развел руки, словно дирижируя огромным оркестром. Сила, повинуясь ни мысли, ни слову, но одному лишь желанию, изливалась наружу хлещущим ураганом, снося все на своем пути. В тот самый миг, когда в обожженную ядом ладонь влетел небольшой серебряный ключик, вернулись и звуки. Альбус вздрогнул, моргнул и спешно зажмурился, не сразу поднимая из памяти формулу контрзаклятия. Рев трибун бился в спину, гнул к земле. Альбус, крепко сжимая в ладони ключ, прижал кулак к груди, чувствуя, как сердце лихорадочно колотится о ребра. — И Альбус Дамблдор получает ключ! — разнесся над ареной многократно усиленный голос. — Превосходно! Просто поразительно! Какая мощь!..***
Геллерт ворвался в палатку, бешено повел глазами, заметил Альбуса и бросился к его постели. Дамблдор, до этого в полудреме привалившийся спиной к изголовью больничной койки, попытался было встать, но тело не до конца оправилось от яда, и он грузно повалился на покрывало. Гриндевальд замер. Лицо его сделалось нерешительным, почти испуганным, словно у ребенка, столкнувшегося в полумраке спальни с чудовищем из темноты. — Альхен, — выдохнул он, изламывая губы в кривой усмешке, — Ты совсем идиот? Альбус фыркнул, а потом и вовсе захохотал, пряча лицо в ладонях. Напряжение выходило из него нервным смехом, прорываясь сквозь привычную броню отстранённости. Геллерт осторожно присел рядом, вскинул руку, но так и не коснувшись, уронил ее на колени. — Оценки уже объявляли? — все еще давясь смешками, уточнил Дамблдор, глядя на друга сквозь разомкнутые пальцы. Гриндевальд покачал головой. Из-за ширмы, за которой строгая колдомедик потчевала Венсана кровоостанавливающим, донесся стон. Геллерт покосился в ту сторону, легкомысленно фыркнул и закатил глаза. — Ты прошел просто отвратительно, смею заметить. Я все видел, — бросил он, подтягивая колено к груди, совсем не заботясь о чистоте больничной простыни. Альбус хотел на него прицыкнуть, но, не найдя в себе сил и желания занудствовать, равнодушно пожал плечами. — А ты как прошел? — вяло поинтересовался он. От разжижающих кровь зелий страшно клонило в сон, но спать пока было нельзя — организм продолжал активно выводить змеиный яд, нельзя было мешать ему в этом. — Лучше всех, — усмехнулся Гриндевальд и вдруг тяжело привалился лбом к его плечу. — Ты бы знал, как я хочу курить, но Сварльддоттир дежурит под дверью как гарпия. Давай куда-нибудь сбежим, а? Альбус покачал головой и, повинуясь порыву, запустил руку в чужие, взлохмаченные на затылке, пряди, слабо пошевелил пальцами, перебирая светлые локоны. Геллерт прикрыл глаза, окончательно расслабляясь. Так они и просидели, пока в палатке колдомедиков не показался Джонсон. — Сейчас судьи будут выставлять оценки, вам всем стоит поприсутствовать. Хотя, возможно мистеру Равелю пока не следует подниматься с постели… — Да уж, — едва слышно буркнул Геллерт Альбусу на ухо, — может ему вообще не стоило рождаться, как думаешь?.. Дамблдор подкатил глаза и мягко стукнул его костяшками пальцев по затылку. Гриндевальд нехотя отлепился от его плеча, поднялся с постели, старательно не глядя на Агнеса. — Я подожду снаружи, — кивнул и направился к выходу. Джонсон проводил его напряженным взглядом до выхода, шагнул к кое-как стоящему на ногах Альбусу и придержал за локоть. — Мистер Дамблдор, это совершенно не мое дело, но позвольте дать вам совет: не стоит сближаться с врагом, даже если тот кажется вам очаровательным. Альбус, откинув за спину растрепавшуюся после беготни от нунаков косу, поднял на мужчину холодные глаза. — Вы правы, мистер Джонсон, совершенно не ваше. Возле палатки уже толпились журналисты. Альбус поморщился, ловко прячась за спину Джонсона, но несколько вспышек колдокамер успели его ослепить. Холодный вечерний воздух резанул легкие, но это было лучше, чем влажный смрад гнетущего мрака. Дамблдор покрепче стянул завязки ворота, накинул на голову капюшон потрепанной куртки и, заметив неподалеку Геллерта, направился в его сторону. Он опасался наткнуться на Сварльддоттир, но ведьмы нигде не было видно. Гриндевальд вяло махнул ему ладонью, отвечая на вопрос одного из журналистов. Он стоял вполоборота с абсолютно безразличным видом, но стоически сносил внимание прессы и даже отвечал на слабые улыбки кривоватыми усмешками. Альбус помедлил, размышляя, стоит ли подходить. С одной стороны, он не хотел светиться рядом с Гриндевальдом, опасаясь и без того расползающихся слухов об их дружбе (пока лишь о дружбе), с другой… невыносимо хотелось просто встать рядом, всей кожей ощутив чужое присутствие. Альбус и сам не заметил, как быстро стал зависим от Геллерта Гриндевальда, но пока это не пугало, скорее сладко тревожило. Поколебавшись еще немного, Альбус преодолел разделяющее их расстояние и замер возле Геллерта, ощущая исходящий от его волос аромат табака: значит, Гриндевальд успел выкурить свою сигарету. — О, еще один чемпион! — молодой журналист со значком «Ведьмовых страстей» на воротнике пальто стремительно обернулся к нему, хищно занося перо над блокнотом. — Можно пару комментариев?.. Защелкали колдокамеры. Геллерт вдруг толкнул Альбуса плечом. Дамблдор поднял на него глаза, наткнулся на едва сдерживаемую усмешку и неожиданно для самого себя прыснул, цепляясь пальцами за рукав чужой куртки. Гриндевальд моргнул и расхохотался следом, опустив тяжелую горячую ладонь на его макушку. — Ненавижу чертовых змей! — простонал он сквозь смех, что толчками рвался из груди. Альбус согласно кивнул, утирая набежавшие на глаза слезы. — Согласен, — кивнул он, поправляя очки, и широко улыбнулся слегка опешившему журналисту, — После школы обязательно переберусь жить в Ирландию. — П-почему? — недоуменно переспросил тот. Перо что-то лихорадочно строчило в блокноте, повинуясь его мысленному приказу, но Альбусу было все равно. Отсмеявшись, добавил: — Или в Новый Южный Уэльс. — Тогда уж сразу в Антарктиду! — поддакнул Геллерт, обнимая Дамблдора за плечи. — Нет в вас, британцах, духа авантюризма. Альбус двинул ему под ребра острым локтем и потянул в сторону, огибая столпившихся журналистов. Он чувствовал взгляд Джонсона, прожигающий дыру в его форме ровнехонько между лопаток, но не обернулся. На сегодня волнений и тревог было достаточно. Мог же он позволить хотя бы сутки побыть обычным легкомысленным школьником, не отвлекаясь на извечных проблемы добра и зла, вражды и дружбы, ненависти и…? — Надо вернуться, сейчас будут выставлять оценки, — шепнул Геллерт. Альбус слабо кивнул, успокоенный самим звучанием его голоса. Напряжение постепенно отпускало. Дамблдор понимал, что справился с заданием не лучшим образом, но его хотя бы не пришлось вытаскивать с арены под руки, как это случилось с Венсаном. Геллерт, похоже, прошел испытание лучше всех. Выглядел он, как и всегда, разве что на правой щеке красовалось несколько уже закрывшихся царапин. — А что ты использовал? — поинтересовался Альбус, ловя его за рукав и утягивая в укромный уголок под одну из стоек трибун. Геллерт передернул плечами и шагнул ближе, заставляя Ала вжаться лопатками в плохо оструганные доски. Он был чуть ниже, но сейчас, казалось, заполнял собой все пространство, заставляя Альбуса запрокидывать голову. Дамблдор коротко облизнулся, не уверенный, как поведет себя, если Геллерт вдруг решит его поцеловать. Хотел этого и страшился. Но Гриндевальд лишь многозначительно усмехнулся. — Слуховое зрение. И кошачью поступь. Альбус похолодел, неожиданно остро осознав собственную глупость. Ну, конечно! Он ведь знал о слуховом зрении, но даже не подумал использовать заклинание там, на арене, когда накатила паника. А ведь это могло серьезно, сэкономить время и принести дополнительные баллы. — Совершенно о нем не подумал, — честно признался он. Геллерт фыркнул. — Я заметил! Но твой способ тоже мог бы сработать, не будь на арене нунаков, — кивнул он, — Смотри-ка, Венсан поднялся. Или правильнее будет сказать: его подняли? Ох, уж этот сложный английский… Покачивается как деревце на ветру, но рвется к победе. Пойдем, а то пропустим все самое интересное… Альбус первым шагнул под оглушающий рев толпы. С трибун защелкали колдокамеры, кто-то запустил в сторону чемпионов хлопушку-шутиху. Та взвилась в воздух, рассыпая яркие разноцветные искры, и взорвалась над их головами, осыпая золотистыми блестками. Гриндевальд скривился, сдувая блестящий кругляш с носа, царапнул ногтем вздернутый кончик. — Вот бы их всех чуть-чуть приглушить. Альбус одобрительно кивнул, рассеянно оглядывая толпу. Он различил на гриффиндорской стороне лихорадочно приплясывающего Элфиаса и улыбнувшись, вскинул кулак. Геллерт, отследив направление его взгляда, чуть помрачнел, но промолчал. Равель, в сопровождении широкоплечего мужчины в лимонной лекарской мантии, поравнялся с ними и встал по правую руку от Альбуса, подальше от Гриндевальда. — Дорогие друзья! — разнесся над ареной голос комментатора, — А теперь настало время объявить оценки! Судьи голосуют по десятибалльной шкале. Геллерт Гриндевальд, чемпион Дурмстранга, прошу вас, сделайте шаг вперед. Геллерт, сунув руки в карманы куртки, неохотно выступил из шеренги. Он сощурился на вспышки света, тряхнул головой, позволяя спутанной челке упасть на лоб. Альбус скользнул по нему взглядом, слабо улыбнулся и взглянул на трибуны, пытаясь отыскать среди собравшихся брата, но Аберфорта не было видно. Сердце кольнуло: неужели он не пришел? Да, у них случались размолвки, но в глубине души Ал был уверен, что в случае чего Берто прикроет спину. Ошибся?.. Первым палочку вскинула мадам Сюржер. Серебристая лента, обернувшаяся семеркой, замерцала в воздухе, вызвав единогласный недовольный ропот присутствующих. Альбус удивленно вскинул брови: значит, Геллерт и впрямь справился поистине блестяще, раз собравшихся не устроил его балл. Теперь он искренне жалел, что не смог увидеть его выступления. Вторым оценку выставлял Фронсак. Девятка завихрилась в воздухе, сплетаясь из густого тумана. Геллерт равнодушно дернул плечом, переводя взгляд на Божилова. Тот, помедлив, соткал из алого свечения магии еще одну девятку. Гриндевальд с усмешкой отсалютовал директору от виска. Веспер выставляла оценку последней. Под изящным взмахом ее палочки над ареной затанцевали бирюзовые бабочки, сплетаясь в танце цифрой семь. — Тридцать два балла! — заорал комментатор. Трибуны взорвались овациями. Гриндевальд вернулся в строй и коротко улыбнулся Альбусу, одними губами произнеся: твоя очередь. Дамблдор вдруг осознал, что нервничает. Сколько же поставят ему и каков будет разрыв? Публика приветствовала его не менее рьяно, чем Гриндевальда, но будут ли столь же благосклонны судьи?.. Под пристальным взглядом мадам Сюржер, Альбус замер, сжимая челюсти. Серебристая восьмерка заставила его нахмурился, а хогвартских возликовать. Лишь со стороны болельщиков Дурмстранга раздались недовольные выкрики: видимо, после случившегося прошлые разногласия оказались забыты. Альбус светло улыбнулся ведьме и чуть подался навстречу директору Фронсаку. Тот не стал долго тянуть, обрисовав в воздухе пухлую девятку. Разрыв в один балл заставил Дамблдора стыдливо возликовать. В палатке лекарей он не сомневался, что Геллерт обгонит его по очкам, испытывая по этому поводу одновременно раздражение и трепет. Злился он в первую очередь на себя, но все-таки нет-нет, да возвращался к гадостной мысли, которую гнал прочь с самого их разговора на Астрономической башне: у Геллерта было больше времени. Теперь Альбус не сомневался, что оба соперника заранее знали о предстоящем испытании. Это ему никто не удосужился сообщить. Турнир всегда был ширмой для политических интриг, но становиться участником чужой пикировки Дамблдора не прельщало. Но Геллерт все же рассказал ему, пусть сделал это своеобразно и в самый последний миг. Зачем — Альбус не знал, а подозревать Гриндевальда в жалости значило унижать тем самого себя. Но по всему выходило, что Геллерт его именно что пожалел. Возможно, в словах Астрид было больше правды, чем Ал хотел верить. Альбус с затаенной тревогой ожидал оценку Божилова. Если тот поставит ему единицу или тройку, то все станет ясно. Ал не ожидал от хмурого северного директора оценки выше пяти, а потому почти опешил, когда в воздухе соткалась семерка. Если Веспер поставит ему восьмерку… Вторая семерка разлетелась стайкой бабочек. Альбус длинно выдохнул и вернулся в строй. Тридцать один балл. Что ж, вполне неплохо. За оценками Венсана Альбус уже не следил, блуждая взглядом по украшенным гербами Хогвартса трибунам. Глупо было надеяться выйти вровень, но он все же… Трибуны заулюлюкали, когда Веспер соткала из легкокрылых бабочек восьмерку. Быть может, Фронсак и занизил балл французу, но такое откровенное подсуживание не осталось незамеченным. Ладно Геллерту, но отчего она поставила семь мне? — подумал было Альбус и тут же укорил себя. Гриндевальд, словно ощутив его смятение, придвинулся и незаметно задел локтем. — Не вешай нос, второе место лучше, чем отсутствие конечностей или головы. Альбус вяло ему улыбнулся, встряхивая волосами. Капюшон свалился с затылка, отросшие пряди, выбившиеся из косы, упали на глаза. Когда с судейством было покончено, отзвучали овации, Дамблдор первым потянулся к выходу. Он чертовски устал, разговаривать ни с кем не хотелось. Даже Геллерта он бы предпочел не видеть, но у того, как и всегда, было на все свое мнение. Гриндевальд нагнал его у выхода из полигона, подстроился под шаг и пытливо заглянул в глаза, заступая дорогу. — Расстроился, — проницательно заметил он. Альбус глянул поверх чужой головы, замечая, что к ним со стороны трибун уже спешит Элфиас вместе с Астрид и почему-то Камиллой. Мысленно перебирая варианты, как бы отделаться от всех поскорее, Дамблдор качнул головой. — Ничуть. Просто очень устал. Хочу лечь и уснуть, хотя сначала обязательно приму горячую ванну. Геллерт широко ему улыбнулся, потянулся взять за руку, но Альбус уверенно отвел ладонь. Не хватало еще, чтобы их нежности попали в объективы колдокамер, вот тогда-то сплетни поползут быстрее языков Адского пламени. — А я хотел позвать тебя на прогулку, но вижу, что лучше пока оставить в покое, — со странной интонацией протянул Гриндевальд, оборачиваясь. Элфиас под его прямым взглядом сбился с шага, неуверенно вскинул руку в приветственном жесте, кротко улыбаясь. Геллерт сухо кивнул, вновь обращая все свое внимание к Альбусу. — Что ж… Тогда до завтра? Дамблдор, остро ощутив его недовольство, искал повод смягчить момент, но на ум лезли одни лишь глупости. — Погоди, скажи… Ты говорил, что использовал кошачью поступь, — начал он, — Я… Я никогда не слышал о таком заклинании. Что оно делает? Геллерт фыркнул, но глаза его холодно блеснули из-под челки. — Еще бы слышал, у вас ведь не выпадает столько снега… — уклончиво и совсем непонятно ответил он, — Ладно, оставлю тебя на растерзание друзьям. До встречи, Альхен. Но прежде, чем Альбус успел его остановить или хотя бы попрощаться, на него налетела Камилла, едва не сбив с ног. Джонс повисла у него на шее, прижимаясь так тесно, что Дамблдор ощутил, как медальон на ее груди впивается ему под ребра. — О, Мерлин, я так за тебя волновалась! — воскликнула Камилла, обхватывая его лицо ладонями и с неподдельным чувством заглядывая в глаза. Астрид за ее спиной язвительно фыркнула, Дож, все еще поглядывающий на замершего подле Гриндевальда, смущенно улыбнулся. — Если бы с тобой что-то случилось!.. — Все в порядке, — он непреклонно отстранил Камиллу, перехватывая узкие девичьи ладони. — Конечно, в порядке, за исключением того, что ты потом полчаса валялся в лазарете с интоксикацией, — в голосе Геллерта прорезалась хищная сталь. Он раздраженно тряхнул волосами, накинул капюшон и развернулся на каблуках, бросив, прежде чем быстрым шагом направиться в сторону корабля: — Gute Nacht. Альбус уставился ему вослед, не до конца понимая, чем вызвана подобная вспышка. Минуту назад Геллерт болтал с ним как ни в чем не бывало, улыбался и щурился словно книззл на полуденном солнце, а теперь всем собой демонстрировал высшую степень если не презрения, то раздражения. — Что это с ним? — удивленно протянул Элфиас, подходя ближе. — Понятия не имею, — пожал плечами Дамблдор, устало растирая лоб. — Бесится, что у вас разрыв всего в один балл, — с жестким торжеством припечатала Астрид, отстраняя Камиллу и забирая Альбуса в теплые объятия. — Я горжусь тобой, ты большой молодец. Альбус натянуто ей улыбнулся, пребывая в растрепанных чувствах: с одной стороны, он чувствовал неясную вину, словно лично обидел Геллерта словом или делом, но одновременно с тем в груди разгоралось сухое раздражение. Разве он что-то ему обещал? Этот день и без прогулок был наполнен впечатлениям выше горла. — Да пусть идет! — хохотнул Дож, протискиваясь между девушками и по-свойски обхватывая Альбуса за плечи. — Кстати, друг, ты облажался. Я не заработал на тебе ни кната! Как отдавать будешь?..