Разбуди, пока не стало больнее

Дмитрий, абсолютно не стесняясь, орудовал на кухне. Мне даже показалось, что это я нахожусь в гостях, настолько неуверенно себя ощущала. - Ну, че повисла? – не глядя в мою сторону, поинтересовалась моя новая сиделка. – Давай рассказывай. Я нажала рычажок на своем кресле и подъехала к столу, в ожидании, что Дмитрий предложит мне чай, но мои надежды рухнули разом, когда он сел напротив меня с огромной кружкой, шумно прихлебывая горячий напиток и поглощая в себя здоровый бутерброд с докторской колбасой. - Ты, кажись, еще и немая. Меня не предупредили, так и знал, что надо было больше просить, - заржал он, а потом, как заорет, - ТЫ ГЛУХАЯ!? Я даже дернулась. - Зачем кричать!? – выпалила я. – Вы и так знаете, что я не немая, так как слышали уже меня. Парень пожал плечами. - Да хрен тебя знает. Чудная ты какая-то. Я чуть не задохнулась от нахлынувшего возмущения. Как он смеет? - Простите, вы уверены, что подходите для этой работы? – начала я издалека. Дмитрий активно пережевывал бутерброд, осыпая стол мелкими крошками. - А че тут сложного? Кормежка у тебя есть, из дома ты не выходишь, преподы приходят, зад сама подтираешь. Главное следить, чтобы ты не рухнула где-нибудь и не переломалась на хрен, остальное ты сама все можешь делать. Легкие деньги, да еще какие, - улыбнулось это чудовище. Конечно, любая бы девушка, даже не будучи инвалидом разозлилась или расстроилась бы от таких слов, но честно, ведь по сути он прав. Я давно говорила отцу, что сама способна позаботиться о себе, но он даже не рассматривал подобный вариант. И теперь в нашем доме очередная сиделка-самозванец, который просто поедает дармовую еду, хамит, так еще и деньги получит. Сказка, а не работа. - Как вы… - Давай на «ты», - перебил он меня, - ощущаю себя старым, когда «выкают». Я безразлично на него посмотрела. - А разве нет? – уточнила я. – Двадцать пять лет. Высокий и достаточно симпатичный молодой человек, но весь твой шарм прикрывает эта мешковатая одежда, которая в моде у пятнадцатилетней шпаны, нелепый подростковый слэнг, который вызывает лишь снисходительную улыбку. Я могу предположить, каким образом ты вышел на подобную работу. Судя по всему, ты студент медицинского, который ищет легкую практику, но с большим заработком. Дмитрий удивленно уставился на меня. - Откуда такая уверенность, овощная, что я студент меда? - Тому есть несколько факторов, но самый простой из них – твой пропуск в университет торчит из заднего кармана твоих штанов. Он ухмыльнулся. - Наблюдательна. И как же я вышел на подобную работу? Я поправила густые волосы. - Могу предположить, что кто-то из твоей родни работает на моего отца. Там ни для кого не секрет, что его дочь навсегда прикована к инвалидному креслу и что ей необходим постоянный уход. Возможно, твой отец решил пристроить своего сына-неудачника, который не знает, чего хочет от жизни. Кулаки Дмитрия сжались, а я поняла, что захватила власть, и не собиралась останавливаться. - Немного любезностей, и вот он, Дмитрий, почти выпускник медицинского, ухаживает за инвалидом. Легкие деньги, работать не надо, можно снова оставаться в «скорлупе» своего подросткового времени. А самое главное – это то, что папочка ничего не заподозрит. Всё, что он будет видеть, как его сын наконец-то взялся за голову, но это не так. Взрослый мужик всего лишь прячется от реальности и не собирается взрослеть. Я ничего не пропустила? Я понимала, что это грубо и просто ткнула пальцем в небо. Меня так разозлило его поведение в моем доме, что не смогла стерпеть, но даже не думала, что попаду точно в цель. Дмитрий отложил трапезу. - Интересно, - как-то странно промычал он, залез в карман своей толстовки и вытащил пачку сигарет. Я даже пикнуть не успела, как он, чиркнув зажигалкой, прикурил сигарету, и мерзкий запах дыма мигом распространился по всей кухни. - Затуши! – попросила я, покашливая. - В какой-то степени, ты оказалась права, - не обращая внимания на мою просьбу, продолжил Дмитрий. – Есть лишь одна разница, наши отцы владельцы двух крупных фирм и сотрудничают между собой. Моя семья ничуть не беднее. Его слова меня немного шокировали. - Тогда зачем тебе вообще работать? – некрасиво улыбнулась я. – При папиных денежках можно не беспокоиться о своем собственном благополучии. Дмитрий выдохнул дым прямо мне в лицо. Я поморщилась. - Я знаю, но, это же скучно, - сказал он, будто ответ был настолько очевидным. – Я не хочу жить на деньги отца. Я закатила глаза. - Но при этом ты и работать не хочешь. Парень хлопнул в ладоши. - Точно! – подтвердил он. – Я всегда искал работу при минимальной затрате своих сил, но при максимальном заработке. - И ты выбрал меня? Дмитрий стряхнул пепел прямо в пустой стакан. - Ты идеальный вариант, овощная… - Закрой рот, - слишком грозно сказала я. Парень ухмыльнулся. - Тебя обижает слово овощная? Но ведь это так. Нет, меня никогда это не обижало, но я не могу вот так просто позволять какому-то отморозку так со мной разговаривать. - Если не хочешь, чтобы я перекрыла твой денежный поток халявных денег, то лучше начни со своих манер. - Пока я не вижу, чтобы ты их заслужила. Я удивилась последнему. - Что ты хочешь сказать? – спросила я. Он затушил сигарету. - Ты учишься, общаешься с друзьями по интернету, ешь, смотришь телевизор, читаешь, и все это происходит дома. Смирись, рыжая, ты стандартный пример овоща. Я просто сказал правду. Тепличное растение, оберегаемое папой, сиделками и удобствами. Ты помрешь там, - сказал Дмитрий, кивнув в сторону окна, после чего встал и направился к двери. «Последнее слово за ним?» - пронеслось у меня в голове. - Далеко собрался? – крикнула я. Парень обувался. - Я встречаюсь с друзьями. Ты все равно хотела быть самостоятельной. Приду через пару часов. Я смотрела на него из кухни, наблюдала, как он набрасывает на себя ветровку и вот-вот пойдет туда, в большой мир, где мне не суждено оказаться. Папа вывозил меня в парк, но это было тяжелое испытание для моего восприятия. Большое скопление людей, глаза которых направлены на меня, девочку в инвалидном кресле. Эти сочувствующие глаза, перешептывания друг с другом, дети, что показывали на меня пальцами. Я чувствовала себя уродом. Мне все равно на то, что я не могу ходить, но мне не все равно на излишнее внимание со стороны чужих людей. Хочется крикнуть всем: «Не беспокойтесь, со мной все хорошо». Но нет, они все равно будут смотреть на тебя. И это навсегда. Колясочники не рабы своих домов, квартир, больничных палат. Мы сами делаем себя таковыми. Кто-то спокойно выдержал натиск большого мира и теперь не чувствует себя затворником, а кто-то, например, как я, уже не выходил из дома почти два года. Даже во двор, который огражден забором. Учителя приходят ко мне домой, все необходимые товары приходят ко мне домой, вся моя жизнь заточена в стенах моего дома. А отец не собирался бороться с этой проблемой. Ему спокойно, когда его любимая дочка находится в безопасности. А я привыкла. Он взял ключи с полки и повернул ручку двери. Дмитрий сделал шаг, но вдруг остановился и обернулся. Его глаза игриво блестели, а улыбка проникала в самое сердце моей души. - Хочешь со мной? – вдруг спросил он. На автопилоте я отрицательно покачала головой. Его улыбка погасла и снова она – чернота. Дмитрий закрыл за собой дверь. Я снова осталась наедине с собой. Подъехав к кухонному столу, я увидела ту самую кружку, из которой пил чай Дмитрий. Размякший бычок сигареты расплылся на дне кружки. Я медленно взяла её в руки, размахнулась и швырнула в стену. Раздался грохот, осколки посыпались на пол. Желтые брызги чая и кусочки табака от сигареты прилипли к белому кухонному шкафу. Я снова почувствовала то самое умиротворение и спокойствие. Разгладив невидимые складки на своей кофте, нажала рычаг и поплыла к лестнице. Скоро придет Елизавета Константиновна, а проще, Лиза - молодая преподавательница изобразительного искусства. Мне необходимо показать ей свой последний рисунок. Пока поднималась на лифте, в голове отчетливо слышала свой ответ на вопрос Дмитрия. «Хочу!»