***
Рей очнулась на холодном мокром асфальте в проулке от того, что ее трясли за плечи. — Kari… Kari-ma, – навзрыд тянула маленькая тогрута с сильным незнакомым акцентом. Рей села, потирая ушибленную голову. На ладони осталось немного крови. Она схватилась за бок, но на нем не было сумки, и она позволила себе прошипеть пару отборных джаккуанских ругательств. Тяжесть вины за то, что она безмерно подвела своих друзей, потеряв деньги, обрушилась на нее удушающей песчаной дюной. — Где твои родители? Где ты живешь? – наконец спросила Рей. Она попыталась взять девочку за плечо, но та так дико дернулась, что Рей невольно опять вернулась мыслями на Джакку. Девочка была одета в платье, сшитое из мешка, подранное на подоле, а на ее сочно-оранжевой коже шеи и запястий красовались бледно-желтые дорожки шрамов. Кандалы. Девочка, очевидно, когда-то была товаром. — Там, – она указала куда-то в сторону соседнего переулка. — Я отведу тебя, – заверила ее Рей, пытаясь встать. Голова немного кружилась, поэтому ей пришлось ненадолго сесть обратно на асфальт, прежде чем она окончательно поднялась. Девочка кивнула и направилась вниз по улице. Через плечо у нее свисала сетчатая авоська, в которой болтались чуть подгнившие плоды неведомого Рей растения. С тоской бросив взгляд на спидер, успевший изрядно сгореть пока Рей была без сознания, горе-джедайка побрела вслед за тогрутой.***
— Тут, – утвердительно кивнула девочка, когда они остановились у переулка на самом нижнем, бедняцком уровне, густо затянутого бельевыми веревками, на которых развевались платья ничуть не лучше того, в которое была облачена тогрута. Рей заметила, что у входа в переулок на уровне ее ног поблескивали два датчика движения. Вдали, за бельевыми веревками, виднелось странное здание из белого камня – оно не тянулось ввысь настолько, насколько хватало глаз, как прочие постройки нижнего уровня, а имело полукруглый купол, заканчивающийся на уровне примерно девятого этажа, проломленный посередине словно прямым попаданием из пушки офицерского шаттла. — Идем, – девочка схватила Рей за рукав и уверенно потянула ее в переулок. Датчики движения сработали и переменили цвет, отсылая кому-то сигнал. — Что это за место? – только и успело вырваться у джедайки. Ответила же ей вовсе не девочка. — Это храм.***
Пять лет назад. Реминкор. Реминкор встретил его пургой. Крупные слипшиеся белые хлопья, подобные пеплу погребального костра, усыпали лобовое стекло «Сайленсера», мешая рассмотреть потенциальные площадки для посадки. Почти лишенный обзора, Кайло смог посадить корабль только потому, что Сила вела его. «Сайленсер» приземлился на самом краю слоистой скалы. Сразу за обрывом начинался глубокий каньон, откуда уже слышались голодные завывания. Перед кораблем простиралась каменная лестница, полузаметенная снегом, изгиб которой скрывался за очередным выступом скалы. Отсюда был лишь один путь до искомых гробниц, и Кайло, придерживая рукой натянутый на голову капюшон, двинулся вперед сквозь пургу. Погода, казалось, желала помешать ему. Ветер смешивал красный песок с колючими снежными хлопьями и швырял в лицо. Каждый его шаг по свежему снегу обнажал красновато-коричневые камни ступеней, точно так же, как его шаги навстречу Люку на Крайте обнажали кровавую землю, и от этого неприятно тянуло в груди. Дядя здесь не станет ему докучать. Не посмеет. Это земли куда более великих умов, чем Люк и его учителя, и даже чем Сноук и его учителя. И сейчас он единственный, кто посмел настолько приблизиться к ним. Следуя по припорошенным снегом ступеням, Кайло обогнул скалу и на мгновение замер. Каменная дорожка тут начинала спускаться вниз, в долину, окруженную острыми зубьями горных хребтов, от которых веяло страхом и могильным холодом. В долине по обе стороны от дороги возвышались статуи. Лиц их было не различить на таком расстоянии – их частично скрывали каменные капюшоны, но Кайло был уверен, что имена каждого из тех, кто был увековечен на этом пути к запретным знаниям, давно выжжены каленым железом на теле истории. Как бы Люк ни пытался убедить Бена, что наследие ситхов не стоит столь пристального изучения, как голубоватые кубы джедайских голокронов, нынешний Кайло Рен помнил их всех. Культисты, поклонявшиеся ситхам, проделали огромную работу: дорога заканчивалась массивными пирамидальными постройками, главная пирамида, по задумке архитекторов словно рассеченная световым мечом посередине, была крупнее остальных четырех, размещенных на ее углах. Храм ситхов и их усыпальницы. Последнее пристанище их неукротимого духа и бесценных артефактов, – тех, которых мародеры не успели или не смогли украсть, пока Реминкор еще значился Морабандом на республиканских картах. Спуск занял не слишком много времени, и чем дальше Кайло шел, тем менее лютым становился ветер. Когда же он ступил на красно-коричневую дорогу к храму, и песчаная буря, и метель прекратились. Кайло скинул капюшон и поудобнее перехватил рукоятку светового меча в руке. Он прекрасно знал, что за твари обитали на Реминкоре. Глупо было бы ждать гостеприимства от этого мира. Лежащие то тут, то там на дороге черепа, кости, остатки истлевших одежд и обломки оружия лишний раз напоминали об этом. С мечом наперевес, он медленно продвигался среди величественных статуй, оглядываясь по сторонам. На скальном хребте за одним из монументов сверкнул желтыми глазами хссисс и тут же скрылся из виду, лениво махнув напоследок хвостом. Словно в Кайло не было ничего особенного. Словно от Кайло ничего не требовалось охранять. Стиснув зубы, он сжал пальцы на рукоятке меча до хруста перчаточной кожи и ускорил шаг. Две статуи, открывающие путь к гробницам, имели лица, хорошо знакомые Кайло еще до его обучения у Люка: голонет не замолкал о них многие годы после их смерти. Дарт Сидиус и Дарт Вейдер. Последние из владык. Значит, это место не было таким уж непосещаемым, и, более того, кто-то успел увековечить их память на этой аллее славы. Эта мысль заставила Кайло внимательно осмотреть пространство за статуями еще раз, прежде чем двинуться вперед. На середине пути он почувствовал за спиной движение и оглянулся. Вдали, на скале за одной из статуй, сверкнуло несколько пар красных глаз. Что за твари, было сложно разглядеть, но эти, в отличие от хссисса, скрываться из вида не собирались и явно следили за гостем. Кайло двинулся дальше, оставаясь, однако, весь внимание. Чем ближе ко входу в гробницы Кайло подходил, тем более знаменитые и древние ситхи были изображены на монументах. Одними из последних были Дарт Реван и Дарт Нихилус, чьи лица скрывали выточенные из камня маски, Дарт Бэйн – главный посмертный обитатель здешних гробниц, Марка Рагнос – рога его шлема выступали за каменный капюшон, отличая его статую от любой другой, и Экзар Кун со световым посохом в руке. Когда Кайло оторвал взгляд от лиц величайших ситхов, красные огоньки кровожадных глаз уже сверкали из-за постаментов по правую руку от него. Тварей было трое: темно-синие шипастые спины, рогатые головы и разверзнутые пасти, полные острых зубов выдавали в них тук'ата – полуразумных ситских тварей, выведенных специально для охраны гробниц темных лордов. Кайло поднял меч к груди, перехватив рукоятку обеими руками, и встал в стойку, готовясь отражать нападение. Под ногами печально хрустнуло чье-то ребро. Тук'ата не заставили себя ждать. Всей стаей они бросились вперед, в несколько прыжков сократив расстояние до потенциальной жертвы. Алая вспышка рассекла наискось морду самой смелой твари, лишив ее части головы, других же Кайло отбросил с помощью Силы, однако они быстро вскочили на мускулистые длинные лапы и принялись обходить его по дуге, не спуская с добычи сияющих алых глаз. Кайло поздно почувствовал приближение второй стаи тук'ата из-за памятника напротив, отвлеченный нападением. Когти полоснули по его плечу – он успел лишь смягчить удар, но не избежать его, и в следующее же мгновение насадил поранившую его тварь на меч, а двух других отбросил прочь. Заскулив, тук'ата проехались спинами по красно-коричневому песку, сгребая с дороги кости неудачливых посетителей и взметая в воздух клубы красной пыли. Предыдущая же парочка как раз возобновила атаку. Кайло подвесил одну из тварей за горло в воздухе, одновременно перехватывая меч обратным хватом, чтобы вспороть ту, что подкрадывалась со спины, но она ловко увернулась, бормоча что-то далеко не на общегале. Шея подвешенной твари щелкнула вслед за движениями пальцев Кайло, и голова ее повисла под неестественным углом, а в следующее мгновение ее шипастая туша сбила, словно кегли, уже отряхнувшихся от пыли и вновь готовых к нападению собратьев. Не дожидаясь, когда они смогут выбраться из-под трупа, Кайло проскользил по песчаной дорожке в их сторону и одним неистовым взмахом нанизал их на красный клинок. И в тот же миг зубы сомкнулись на его руке, заставляя выпустить меч. Его луч тут же погас, а рукоятка с глухим звуком упала в пыль и укатилась куда-то под туши мертвых ситских гончих. Кайло издал гневный рык, используя Силу, чтобы разжать железную хватку ужасающих челюстей твари и отбросить ее прочь, но она ловко приземлилась на все четыре лапы и немедленно бросилась в атаку снова. Кайло лишь успел потратить секунду на то, чтобы попытаться найти меч под грудой трупов и призвать его, но беглый взгляд не смог отыскать рукоятку. Правая рука, изорванная исполинскими зубами твари, обильно кровоточила, но, боли Кайло совсем не чувствовал. Зато злость от мысли, что какая-то мерзкая шавка смогла нанеси ему, Верховному лидеру и величайшему форсъюзеру галактики, такой урон, питала его темную сторону лучше всякого кайбер-кристалла. Когда тварь напрыгнула на него, он успел ухватить ее за челюсти, так что, повалив его в пыль, она так и не смогла сомкнуть на нем зубов. Пока тук'ата, капая смрадной слюной, пыталась сжать челюсти, Кайло размышлял, что, будь у него сейчас свободные руки, он попытался бы изо всех сил надавить на свежие раны, чтобы получить силу из боли. Но руки были заняты, так что приходилось думать. Он старался вспомнить все, что вызывало в нем когда-либо боль и гнев, вспомнить лицо каждого человека, который его предал. Наконец, перед внутренним взором закружил хоровод из родных лиц: улыбающаяся молодая мать, преисполненный спокойствия джедай-Люк, всепрощение и жалость в глазах умирающего отца, разочарованная своими же иллюзиями Рей на рампе отцовского фрейтора… Агония души давала невероятную мощь телу. Кайло почувствовал безбрежную пустоту там, где обычно царила умиротворяющая пульсация Великой Силы, но эта пустота удивительным образом обещала ему невиданное могущество. Он мгновенно ощутил, что в его руках, прежде дрожащих и ослабших от ран и напора, теперь достаточно мощи, чтобы разорвать хоть стаю тук'ата на части. Однако ситская гончая, словно почувствовав это, тут же отпрянула от него и застыла чуть поодаль, склонив голову в поклоне. Кайло поднялся на ноги, свирепо уставившись на нее, словно хищник в разгар охоты, его грудь вздымалась тяжело и часто. Он протянул руку вперед, даже не зная, где лежит его меч, и тот, разворошив трупы гончих на своем пути, тут же прилетел ему в ладонь. Тук'ата так и стояла, склонив голову, не шевелясь, словно ждала милости от повелителя, признав в Кайло достойного посетителя гробниц. «Что ж, милости не будет», – подумал Кайло. Он подошел к гончей вплотную, израненная рука в драной перчатке почти нежным движением погладила ее по голове. Тварь зажмурилась от удовольствия. А в следующее мгновение красный луч вонзился ей в темя, пробив голову насквозь с легкостью горячего ножа, погружаемого в масло. Последний противник пал. Кайло дико обернулся в жажде найти новых врагов, сеять смерть, крушить, но ситские твари, сверкающие желтыми и красными глазами на дальних хребтах, едва заметно поклонились, явно не собираясь спускаться для нападения. Тест пройден. Перешагнув через темно-синие туши стражников гробниц, Кайло направился по темно-красным, засыпанным песком ступеням ко входу в храм.***
Кайло ожидал, что усыпальницы ситхов будут выглядеть… иначе. Он представлял, что они по величию и роскоши не будут уступать корусантскому храму джедаев, где он бывал ребенком с матерью, думал увидеть тут драгоценные убранства и впечатляющие скульптуры, подобные тем, что стерегли вход. Но гробницы оказались просто гробницами. Сквозь разрез в потолке, разделяющий пирамиду пополам, на обсидиановый пол лился поток тусклого рыжеватого света. Пол укрывал красный песок, собираясь миниатюрными дюнами кое-где у подножия темно-серых мраморных саркофагов. В нос ударил приторно-сладкий, удушливый запах давнишнего тления. Вряд ли это было тление ситских останков – скорее всего, тук'ата были не единственным испытанием непрошеных гостей, – однако никаких трупов или скелетов вокруг не было видно. Одинаковые саркофаги, увитые вертикально вытянутыми иероглифами давно забытого ситского языка, стоящие по обе стороны от тонкой дорожки света с потолка, ветер, песок – и больше ничего. Удивительно, но, хотя морабандский храм считался местом упокоения изобретателя правила двух Дарта Бэйна, здесь ему не было уделено какого-то особого места, и Кайло не смог бы с первого взгляда понять, какой из саркофагов его. Незваный гость медленно двинулся вдоль полосы света, проводя пальцами по крышкам ситских саркофагов. Одинаково занесенные красным песком, они отличались лишь острой вязью надписей на языке, с которым Кайло был отдаленно знаком через артефакты, найденные в путешествиях с дядей. Поэтому он скорее пытался почувствовать, чем прочитать, какой из саркофагов принадлежит тому, ради кого он прибыл сюда. Он хорошо знал, что до того, как Коррибан был переименован и исчез с республиканских карт, он сотни лет подвергался разграблению от рук самоучек-адептов темной стороны, культистов и мародеров, и вряд ли сейчас это место хранило хоть какие-то реликвии. Но если духи ситхов были привязаны к темной стороне в этом месте, он должен был бы что-то ощутить. Подъем, который он ощутил в схватке с последней тук'ата, все еще будоражил кровь, но полностью заглушал в нем мерный гармоничный гул Великой Силы. Кайло остановился у крайнего саркофага в левом ряду. Он выглядел чуть менее потрепанным временем и песками, словно был добавлен сюда недавно. Кайло стер перчаткой пыль с ситских иероглифов, как будто они могли ему что-то сказать. Затем толкнул крышку. Она была тяжелой, из толстого куска мрамора, и потому поддалась лишь чуть-чуть. Тогда он взмахнул рукой, и крышка отодвинулась вбок, едва не врезавшись в соседний гроб. В нос ударил сладостно-удушающий запах завершающегося тления. В гробнице лежал, свернувшись калачиком, чей-то скелет (судя по одежде, охотника за сокровищами), а под ним – оплавленные куски черного костюма жизнеобеспечения. Сердце Кайло заколотилось как бешеное – если его дед тоже был привязан к темной стороне, как прочие ситхи, он мог бы поговорить с ним здесь. Но надежда, едва промелькнув в его сознании, угасла. Разве не попытался бы дед, имей он такое желание, связаться с Кайло сразу же, как только тот взошел по ступеням в храм? В конце концов, может быть, его призрак не был привязан к доспехам (к шлему, как Кайло давно убедился, так уж точно не был), и его следовало искать в месте гибели. Впрочем, Кайло был тут не ради дедовых доспехов. Он поразмыслил немного, стоит ли вынуть недостойные кости из гробницы великого предка, но решил оставить все как было. Он осторожно вернул с помощью Силы крышку саркофага на место и помог себе руками идеально совместить ее с основной частью гроба. А затем он направился к противоположному концу этой серой вереницы саркофагов, туда, где покоились самые древние из владык. Он переходил через тусклую реку света от левых саркофагов к правым, обводя пальцами побитые песком буквы на крышках гробов, стараясь почувствовать, угадать, какой из них верный. Ситх, с которым он желал вступить в контакт, как было известно Кайло, привязал свою душу к доспехам, которые были погребены культистами в этом храме. Его рука в черной перчатке парила над крышками гробов, пока он неспешно мерил усыпальницу шагами, задерживаясь возле каждого из них, чтобы прислушаться к внутреннему голосу. Чем дальше он заходил вглубь, тем холоднее казался воздух, тем более тянущая пустота ощущалась там, где раньше бился пульс Великой Силы, и вот, наконец, рана в силе стала нестерпимо-кровоточащей у одного из первых саркофагов. Ситские надписи на нем были почти стерты, но они и не имели значения. Кайло взмахом руки отворил крышку гроба, и увидел внутри груду черного балахона, красный пирамидальный голокрон и маску из белой кости, изображавшую собой череп. У Кайло была лишь секунда подумать о том, что, согласно летописям, маска давно была похищена из гробниц Коррибана и затерялась где-то у контрабандистов и охочих до славы адептов темной стороны, как вдруг холод усилился, свет, что пробивался через разрез в крыше, померк, и гость очутился в полумраке. Голокрон, покоящийся в глубине гроба, ожил, раскинув по помещению зловещий красный отсвет, и перед ним, в изголовье саркофага, застыла высокая тень в костяной маске. Призрака, облаченного в черное, сложно было разглядеть, только его маска отражала слабый лунный свет, сияя, словно звезда на темном полотне космоса. Он был высок – гораздо выше Кайло, – а его черный капюшон складывался в причудливые «рожки» по бокам головы, которые, впрочем, судя по дредам, выглядывающим из-под капюшона, вовсе не свидетельствовали о нечеловеческой природе покойного ситха. Сердце Кайло сжалось от пронзающей все его нутро пустоты, когда призрак чуть склонился над ним – почти одна сияющая маска – и заговорил: — Dzwol Nu Saarai-kaar…* Его голос раздавался тихим эхом, словно преодолевал бесконечный путь из глубин мироздания до ушей Кайло. Древний язык ситхов шипел, как пустынная змея, и рокотал, как разгневанный зилло. Безусловно, то, что говорил призрак, было важно, но давно утерянный язык не становился от этого понятнее. Единственный способ понимания, доступный Кайло, заключался в том, чтобы слушать не ушами, а сквозь Силу, уловить не слова, но суть. Вряд ли кто-то из прошлых посетителей пытался провернуть подобное – у джедаев-изгнанников древности были специальные амулеты для понимания забытых языков. Что ж, Кайло будет первым, кто постарается. Он закрыл глаза и сосредоточился на голосе призрака, который мерно увлекал его в бездну; на звуке капель крови, сочащейся из растерзанной тук'ата руки; на холоде, на боли, пока, наконец, смысл, стоящий за древними словами, не стал ему кристально ясен. — … и если ты не понимаешь язык великих предков, то достоин ли ты обращаться к ним за мудростью и мощью? – вещал могильный голос. — Дарт Нихилус, – Кайло чуть склонил голову в знак почтения. – Я достоин. — И чего же ты хочешь? – В неестественном, поднимающемся из глубин бездны голосе Дарта Нихилуса не было и оттенка любопытства, словно он давно прочитал мысли Кайло и знал ответ прежде, чем тот успел его обдумать. — Власти. — Она у тебя есть. — Этого недостаточно, – сквозь зубы отозвался Кайло. — Я вижу. – Нихилус склонился над ним, как огромная черная тень, его костяная маска оказалась совсем близко к лицу Кайло, а замогильный холод, исходящий от призрака, пробрал бы любое живое существо до костей. – Ты жаждешь страха. Жаждешь подчинения. Жаждешь чужой боли. – Призрак резко выпрямился, нависнув над гостем, отчего Кайло внезапно почувствовал себя унизительно жалким. Это заставило его стиснуть зубы. – Но не можешь усмирить даже свою. В голосе Нихилуса не было ничего, кроме пустоты, и это нервировало. Насмешка над слабостью, да даже полные самовозвеличивания речи, подобные тем, что изрекал Сноук, были бы доказательством того, что призрак некогда был человеком, кем-то, подобным Кайло. Кайло хотелось огрызнуться, заявить ему, что он не прав, прошлое убито, никто из тех, кто причинил ему боль, больше не сможет этого сделать, но шрам на щеке заныл фантомной болью, говоря ему, что это самообман. Обмануть Нихилуса также не удалось бы – вряд ли призрак стал бы говорить то, что не соответствовало его видению гостя. — Ты пришел за моим голокроном, – подытожил голос из бездны. – Ты желаешь мою маску. Но они не дадут тебе того, что ты ищешь. — Я проделал этот путь не для того, чтобы уйти ни с чем. – Огрызнулся Кайло. Злость, бурлящая в нем, казалось, начисто стерла все благоговение перед нечеловеческой мощью разверзнувшейся перед ним пустоты. — В каждом из нас червоточина. Слабость. – Нихилус вытянул руку, длинную, подобную затянутой в перчатку тени, его ладонь зависла над грудью Кайло, и тот почувствовал, что задыхается. – Она есть и в тебе. О, как она кровит. Кайло стиснул в пальцах стеганку на груди, словно это могло помочь ему вновь задышать полной грудью, отступил на шаг и рухнул на одно колено у саркофага. Когда он смог сделать пару глотков воздуха и поднять глаза, Нихилус все также возвышался над изголовьем собственного гроба, бесстрастный и вечный. — Узы Силы, – прошептал Кайло, осознав вдруг источник боли. – Это так джедаи сразили тебя? — Последняя глупая, человеческая слабость недостойного тела породила их, – прозвучало в ответ, и по отстраненности призрака Кайло понял, что, какая бы человеческая слабость ни была в Нихилусе, она давно в прошлом. – И она же стала погибелью. Та, что была связана Узами, совершила предательство, и это послужило низвержению жалкой плоти. Кайло слышал эту легенду в академии Люка от сокурсников. Великий ситх пощадил последнюю выжившую на уничтоженной им планете, сделал ее своей ученицей, и между ними выстроилась невидимая связь. Но когда пришло время, в решающей битве она предала его, разорвав Узы, и это так ослабило ситха, что позволило врагам его убить. — Если хочешь обрести могущество, опереди ее. Зарасти свою червоточину. Призрак сделал несколько шагов навстречу Кайло, все еще стоящему на одном колене со сжатым в кулаке воротом стеганки, и присел на корточки напротив него. — Боль, – продолжил Нихилус. – Боль делает нас могущественными. Бессмертными. Каждый из нас переродился в боли. Дарт Трея родилась из боли предательства. Дарт Сион – из боли умерщвления. Из какой боли родишься ты? «Одиночества», – тысячью ядовитых ситских голосов зашумело в голове Кайло. Но он лишь поморщился от поддевок темной стороны и задал вслух встречный вопрос: — Какая же боль могла породить могущество, подобное твоему? Медленно, очень медленно Нихилус поднес черную руку к своему лицу, к костяной маске, ухватился за ее край и открыл, словно дверь в бездну. Последним, что отразилось в испуганных глазах Кайло, был мир-кладбище, окруженный мертвыми кораблями. И пустота.***
Сейчас. Корусант. Холодное дуло бластера утыкалось ей в спину всю дорогу до белых руин храма. Рей спокойно шла вперед за маленькой тогрутой: она ощущала, что человек, держащий ее на мушке, скорее напуган, нежели агрессивно настроен. Однако на пороге храма она невольно застыла. Просторное внутреннее помещение храма было многолюдно и скорее напоминало оживленную рыночную площадь, нежели молчаливые древние руины. Всюду виднелось пламя костров: где-то огонь выглядывал из железных чаш или украденных с улиц мусорных баков, где-то танцевал на горючем мусоре прямо на белом мраморном полу, оставляя на камне черные полосы копоти. У костров грудились люди и не-люди, все в довольно потрепанных, грязных одеяниях. Кто-то лежал на матрасах или ворохах ткани, кто-то сидел на паре шикарных подушек, так сильно контрастирующих с внешним видом местных обитателей своей вычурной красотой, что было очевидно: их украли из дома кого-то очень богатого. Пара забраков у горящего мусорного ведра жарила на длинных палках над огнем что-то вроде тушек вомп-крыс. Стайка укутанных в лохмотья инопланетных детенышей носилась между группками греющихся у костра взрослых, весело хохоча и пытаясь осалить друг друга щупальцеобразными конечностями. Беженцы. Это слово лучше всего описывало увиденное ею. Подталкиваемая в спину дулом бластера, Рей преодолела путь почти через всю громадину храма, от открытого солнечному свету и ветру входа, купол над которым имел внушительную брешь, в уютную тень алтарной части. Там на белых ступенях сидела пожилая женщина-человек с заплетенными в несколько длинных кос белоснежными волосами. Девочка-тогрута тут же бросилась к ней, положила ей на колени сумку со своей съестной добычей и принялась очень быстро и возбужденно тараторить что-то на языке, который Рей не доводилось учить на Джакку. По ходу рассказа женщина то и дело бросала взгляд на Рей, а когда тогрута закончила, погладила ее по монтралам и кивнула тому, кто все это время держал Рей на мушке. В следующую же секунду девушка почувствовала, как дуло перестало упираться ей в спину. Затем женщина жестом пригласила Рей сесть рядом с ней на ступеньки. По другую сторону от нее уселся тот, кто все это время угрожал Рей бластером. Это оказался мужчина средних лет в аккуратной корусантской одежде, в какой обычно ходили рабочие среднего уровня. Местная запущенность отражалась в его облике лишь в небольшой седоватой щетине на щеках и подбородке. — Ари рассказала мне о твоем добром сердце, – улыбнулась пожилая женщина. Она подозвала к себе жестом синекожую тви'лечку в приличного вида спецодежде, которая приняла из ее рук авоську Ари и тут же скрылась с ней из виду. – Мы все благодарны тебе за это. — Не стоит, – тихо пробормотала Рей и покосилась на мужчину с бластером. Тот уже убрал его в кобуру и выглядел вполне дружелюбно. Эманации страха от него также исчезли. За спиной мужчины виднелась небольшая группка людей, одетых в потрепанные серые мундиры офицеров Первого Порядка. Рей внутренне напряглась, руки ее инстинктивно сжались в кулаки. — Они не враги тебе, – мягко произнесла женщина с белыми косами, проследив ее взгляд, и успокаивающе положила ладонь ей на плечо. – Тут никто тебе не враг. У Ари есть особый дар – она может находить и приводить к нам таких же, как мы. Ах, прости мне мои скверные манеры – я не представилась. Меня зовут Шеннар. Я служила в этом Храме Силы еще до того, как Император вверг его в пучины забвения.***
В сумерках белоснежный мрамор храмового убранства превратился в причудливую смесь рыжих и серых пятен, танцующих в магическом танце на стенах и полу, однако они не достигали оставшейся половины купола, и он казался неровными воротами в черную бездну на фоне засвеченного ночного неба. Шеннар была очень гостеприимна. Синекожая тви'лечка, которая прежде забрала авоську с фруктами – ее звали Келла, – обработала рану на голове Рей и выдала ей теплый плед, а сама Шеннар, ничуть не боясь того, что девушка может быть вражеским агентом, разоткровенничалась, что своей миссией на Корусанте считает спасение чувствительных к Силе от смертной казни, обеспеченной им приказом Кайло Рена. Она долго оставалась последним хранителем храма, даже после того, как Палпатин приказал убить всех джедаев и сравнять с землей места Силы. Несмотря на запустение, врата храма всегда были открыты для верующих, и когда в его стенах стали искать убежища первые из преследуемых, зачастую впервые узнавших от штурмового патруля, что их особые способности вызваны Силой, Шеннар решила помогать им. Первые, кого она спасла, стали спасать других. Не стали они отказывать в помощи и всем остальным, несправедливо преследуемым Первым Порядком. Команда Шеннар нападала на конвои, узнавая через родственников в Первом Порядке их маршруты, отбивала рабов у рабовладельцев. Одним из таких спасенных как раз была Ари. — Раньше мы действовали совсем незаметно, старались не привлекать к себе внимание. Все-таки даже те чувствительные к Силе, что есть среди нас, далеки от джедаев. Их связь с Силой – это скорее шестое чувство, чуть больше таланта и удачи, чем у остальных. Ари, например, чувствует добрые намерения и знает, кто чувствителен к Силе, а кто – нет. Но с тех пор, как до нас донеслись слухи о пришествии мессий, люди приободрились. Они верят, что мессии научат их путям Силы, поведут за собой в бой против тирании, и больше им не придется прятаться по углам, как вомп-крысам, а их родственникам – переживать, не зная, живы они или нет. – На последних словах лицо Шеннар просияло, и Рей поняла, что пожилая женщина искренне верит в то, о чем говорит. — И что это за… мессии? – Осторожно поинтересовалась девушка. Шеннар молча махнула рукой в сторону дальней стены. Рей повернула голову и увидела, что вся алтарная часть храма представляла собой один гигантский барельеф. Днем это великолепие сложно было рассмотреть – белые фигуры на белом мраморе, – но теперь, когда сумеречные тени и свет костров сделали изгибы каждой фигуры контрастными, Рей видела их очень хорошо. Пожилой мужчина, от чьих рук исходили мраморные «лучи», по левую его руку – молодой мужчина зловещего вида, по правую – прекрасная длинноволосая дева, вокруг их голов – лучистые нимбы. — Это повелители Силы, Отец, Сын и Дочь, – с благоговением в голосе пояснила Шеннар. – И они вышли в люди, чтобы учить нас.***
Позже, усевшись со скрещенными ногами на пестром покрывале у костра, разведенного в неглубокой, но объемной чаше, Рей размышляла, как ей стоит поступить дальше. В голове роилась тысяча мыслей: стоит ли раскрывать этим людям, что она сама не просто чувствительна к Силе, но еще и может «поднимать камни», как обозначил бы это Люк; стоит ли им сообщить, что Сопротивление живо и поддерживает их желание освободиться от ига военной хунты; как без кредитов помочь друзьям, которые в любую секунду могут быть стерты с лица вселенной вместе с Лисарией; наконец, как вообще добраться до своего жилища теперь, когда ее спидер сгорел и наверняка был растащен на детали местными мусорщиками, еще более проворными, чем джаккуанские. В размышления ее вторглась Ари с тарелкой странно пахнущей похлебки. Девчонка протянула ей миску и ложку, в уголках ее огромных синих глаз плясала улыбка. — Спасибо, – смущенно пробормотала Рей. Ей было неловко брать еду у людей, находящихся в гораздо более плачевном положении, чем она сама. Она явно понравилась маленькой тогруте. После того, как Рей съела вкусный, несмотря на непривычный запах, суп, девчушка уложила свою рогатую голову на ее колени и потребовала рассказать ей сказку на ночь. Улыбнувшись, Рей, подобно старой Ру с Джакку, которую она с упоением слушала в детстве, завела историю про могущественную богиню песчаных бурь и ее верных слуг – ночных стражей, мерно поглаживая бархатистые монтралы юной слушательницы. В середине истории Ари уснула, и Келла забрала ее, спящую, чтобы уложить на матрасы в отведенном для детей месте. Пляшущие то тут, то там костры выхватывали силуэты обитателей лагеря: матери укладывали своих детей, существа неизвестной расы сидели, обнявшись, на подушках, пара человеческих женщин добродушно переговаривалась неподалеку о чем-то личном. Внезапно Рей почувствовала себя очень тоскливо. Ей не хватало ее друзей из Сопротивления, не хватало по-матерински ласковой Леи. И, может, еще чего-то, давно уже потерянного. Рука непроизвольно прижалась к груди, и Рей изо всех сил постаралась об этом не думать. Она вздрогнула, вырванная из своих мыслей, когда рядом с ней на покрывало плюхнулся ее недавний конвоир. — Я это… хотел извиниться за… ну… не сладкий прием. В последнее время к нам часто наведываются патрульные и местные бандиты, а вооруженных человек у нас не много. — Извинения приняты, – пробормотала Рей, скользя внимательным взглядом по местным обитателям и их экипировке. В глаза сразу бросилась невысокая коротко стриженная женщина с электроалебардой Первого Порядка в руке, караулящая вход. — Я Пол, – мужчина, стараясь изобразить непринужденное дружелюбие, протянул ей руку. Рей приняла ее. — Кира. Он проследил ее взгляд. — Это Тайра. Она раньше служила в Первом Порядке, пока однажды они не пришли за ее сестрой. Отлично сражается, – он улыбнулся каким-то своим мыслям. – А вон там, – он указал вглубь храма, где тви'лечка укладывала спать на уложенные рядком матрасы разномастных иномирских детенышей, – Келла, она у нас своего рода джедай. Она сбежала из рабства у хаттов, когда обнаружила, что может внушить охранникам любую мысль. Она у нас занимается переговорами с патрулем. — Да, с Келлой мы уже успели познакомиться, – кивнула Рей, почему-то почувствовав желание почесать голову под наложенной тви'лечкой повязкой. — Мы не плохие люди, честно, – добавил он. — Я верю. За диалогом с Полом Рей перестало казаться, словно она одна во вселенной. Она даже позволила себе пожаловаться на малолетних грабителей и сгоревший спидер, и Пол пообещал помочь с поиском воров и подходящих деталей через местных обитателей. В процессе рассказа о том, как люди и не-люди попали в этот храм, Пол обмолвился, что сам чувствительным к Силе не является и даже ни от кого не прячется – его не преследует Первый Порядок, у него нормальная работа и есть дом, – но помогает Шеннар в храме, чтобы поддержать свою чувствительную к Силе сестру, служащую в Первом Порядке. Рей это немало удивило. Она никогда не задумывалась о том, служат ли чувствительные к Силе во вражеском стане, если не считать Кайло Рена и его рыцарей. — О, уверяю тебя, в Первом Порядке такие люди встречаются не реже, чем среди мирного населения. И неплохих людей там тоже хватает. Они, как и мы, шокированы недавним уничтожением Хота. Кто-то пытается придумать этому оправдание, конечно, но многие офицеры – нет. Сестра говорит, что недовольные политикой Первого Порядка стараются держаться вместе и опасаются за свою жизнь, но уволиться оттуда нельзя. Формально, конечно можно, но… — Но почему они ничего не сделают? — Они делают, сколько могут. Посылают информацию сопротивленцам, саботируют казни. Иногда это стоит им жизней. Что еще? Они разобщены, малочисленны, не тренированы. Кайло Рен удушит их всех одним взмахом руки. – Горечь в голосе Пола чуть смягчилась, когда он продолжил: – Но сестра видела мессию и говорит, что наш час близок. — Видела? — Да, здесь, на Корусанте. Он рассказывает о Силе всем, кто хочет слушать. Хочешь взглянуть? Рей кивнула. Ей слабо верилось, что некий мессия мог безнаказанно вещать о Силе на улицах Корусанта дольше пары минут. Пол вынул из-за пазухи небольшой голопад и включил голограмму. На ней смуглый, полуседой мужчина, возрастом чуть старше Люка, стоял на ступенях центрального храма джедаев. Его речь на записи было не разобрать, зато было четко слышно, как штурмовики по громкоговорителю предлагали ему сдаться и сложить оружие. Затем они открыли стрельбу, но все бластерные заряды повисли в воздухе, не долетев. По ту сторону объектива раздались восторженные вздохи и улюлюканья, камера упала на бок и запись прекратилась. — Из голонета Первый Порядок все оперативно удаляет, но нас так просто не возьмешь, – с гордостью прокомментировал Пол. – Это мне передала сестра из архива вещдоков. Рей задумчиво покосилась на барельеф с Отцом, Сыном и Дочерью. Если запись была правдой, значит на свете действительно существовали еще тренированные чувствительные к Силе помимо нее и Кайло. Может быть, даже эти самые древние боги.***
В середине ночи Рей проснулась от какого-то шума. Протерев заспанные глаза, она приподнялась на локтях и увидела столпившийся у входа народ. — Аккуратней с шеей… — Отнесите ее на мой матрас… — Тихонько, тихонько… Сон Рей тут же как ветром сдуло. У входа в храм собрался целый отряд из людей и не-людей, которых днем тут Рей не видела. Лица многих были перепачканы в саже, у кого-то подпалена одежда, кто-то зажимал кусками ткани ранения. Основная же часть несла в простыне молодую тви'лечку с большой кровоточащей раной в животе. Судя по обескровленному, испуганному лицу Келлы, она ее знала. — Расступитесь все, не мешайте, – рявкнула Тайра, руководящая процессом доставки раненной до матрасов. – Здесь нужен только врач и медикаменты. Ступайте, помогите другим. Люди сделали, как она сказала, лишь Келла осталась рядом, держа тви'лечку за руку и безмолвно плача. Пожилая мириаланка с почти черными от татуировок пальцами встала на колени рядом с раненой и опустила в изголовье свой чемоданчик. Она рассекла виброкинжалом одежду вокруг раны, – та была глубокой и выглядела плохо, – а затем принялась ее обрабатывать. Разбуженные царящим вокруг хаосом и возбуждением, дети начали плакать в глубине храма. — Что случилось? – спросила Рей у мужчины, который сидел неподалеку от нее, прикладывая пропитанную бактой марлю к обожженному по касательной плечу. — Мы напали на конвой. Информация по количеству охраны оказалась ложной. Пришлось отстреливаться. Девчушка нас прикрывала. – Мужчина бросил быстрый печальный взгляд в сторону тви'лечки. Когда милиаранка уже закончила обрабатывать рану и удалилась, укрыв пострадавшую покрывалом, Рей на негнущихся ногах подошла и уселась напротив Келлы, которая по-прежнему держала руку раненой. На лбу той выступила испарина, губы ее шевелились, но с них не слетало ни звука. Так выглядела предсмертная горячка – к сожалению, Рей достаточно насмотрелась на нее, когда Сопротивление еще активно участвовало в боевых действиях. — Я молю Великую Силу, чтобы она облегчила участь моей сестры, – прошептала Келла с горечью. – Говорят, джедаи прошлого умели врачевать раны. Жаль, что мессия не успел навестить нас. Он мог бы нас научить. Рей могла бы попробовать исцелить ее. Она читала об этой технике в джедайских книгах сотню раз, сотню раз пробовала применить ее на практике, – и ни разу не преуспела. Кайло Рен не умел врачевать раны. Но, если бы у нее получилось, это означало бы, что теперь она сама нечто больше, чем сосуд для знаний давно никак не связанного с ней галактического тирана. — Я могу попробовать, – прошептала Рей. – Я никогда этого не делала, но я могу попробовать. Келла медленно кивнула. Рей осторожно взяла руку раненой, положила себе на колени, закрыла глаза и погрузилась в поток. Она видела мир таким, каким он никогда не мог быть доступен человеку – сплетенные в идеальной гармонии и логике тьма и свет, смерть и жизнь, миллиарды сияющих сосудов Силы, каждый из которых был живым существом. Чуть ярче сияли чувствительные к Силе, чуть тусклее – простые люди, и все они представляли собой лишь узелки на огромном полотне гармонии и баланса, устилающем вселенную. На этом полотне сестра Келлы, чью руку держала Рей, выглядела бесконечно слабой точкой, больше обычной нитью, нежели узелком. Не открывая глаз, Рей плотнее сжала ладонь умирающей девушки и сосредоточилась. Она пыталась, словно пряха, свернуть почти разгладившуюся нить Силы в узелок, снова наполнить тело тви'лечки могуществом и благословением Вселенной, но Сила выскальзывала сквозь ее пальцы, не желая покоряться. Раньше, используя подаренные врагом умения инстинктивно, на уровне рефлекса, она никогда не встречала такого мощного сопротивления мироздания. Через пару мгновений рука на ее коленях дернулась, а затем слабая точка концентрированного сияния разгладилась, слившись с ровностью вселенской ткани. Когда Рей открыла глаза, ее щеки были мокры от слез. Она ожидала осуждения или гнева, но Келла лишь грустно улыбнулась ей, невыносимо нежно провела рукой по голубым лекку сестры и едва слышно пошептала: — Спасибо. Келла благодарила ее за попытку, но легче от этого не становилось. Стали бы они и дальше так упорно верить в то, что мессия сможет обучить их путям Силы и вложит в их руки оружие для борьбы с режимом, если бы знали, что она – знаменитая Рей, ученица легендарного Люка Скайуокера? И она вот такая вот – не может научиться ничему, чего не умеет Кайло Рен. Не может никого спасти. В просвете пробитого купола нежно-голубым забрезжили утренние сумерки, когда Рей, размазывая слезы по щекам, двинулась к выходу из храма.***
Она сидела на ступенях храма довольно долго, жалея себя и собираясь с силами, чтобы, наконец, сделать хоть что-то правильно. Солнце уже поднялось над горизонтом, не видимое, однако, за дюжиной острых стрел небоскребов. Даже розовая рассветная дымка рассеялась, уступив место нежно-голубому. Ощутив чье-то присутствие, она обернулась, и увидела Ари, потирающую заспанные глаза. — Уходишь? – с печалью в голосе спросила тогрута. — Я… Да… Мне надо придумать, как помочь друзьям. Не хочу смотреть на то, как они умирают, а я ничего не могу сделать. — Я хочу помочь, – уверенно заявила девчушка, подсаживаясь к ней. — Ничто не сможет мне сейчас помочь, если ты только не знаешь, где можно быстро раздобыть пару тысяч кредитов. Рей потрепала тогруту по плечу, не ожидая от нее ответа, однако та с энтузиазмом откликнулась: — Я знаю! Возьми меня с собой, я там все знаю! — Где? — На Нар-Шаддаа. Хозяин заставлял меня подсматривать в карты соперников, чтобы выиграть. Я могу делать это для тебя тоже! Рей ласково погладила девочку по монтралам. Ждать помощи от Пола было бы слишком долго, и идея с Нар-Шаддаа, луной контрабандистов, показалась ей неплохой. Конечно же, она не собиралась использовать Ари в том качестве, в каком это делал ее бывший хозяин. — Спасибо, Ари, но ты должна остаться здесь. Как Шеннар узнает, друзья ли пришли в храм, без тебя? Ари сперва улыбнулась, гордая тем, что Рей отвела ей важную роль в жизни храма, но улыбка быстро растаяла на ее губах, и она вцепилась в робу Рей, утопив лицо в складках одежды на ее груди: — Не уходи! Ты нам нужна! Рей почувствовала горький ком в горле. Она действительно была им нужна, так же, как долгие годы прежде была нужна Сопротивлению. Потеря чувствительного к Силе бойца болезненно отразится на деятельности Шеннар. Но Финну и остальным она была нужна не меньше. — Я обещаю, что, если останусь жива, обязательно вернусь, – заверила она Ари. Девочка оторвалась от ее груди, и взгляд, который она бросила на Рей, был полон тоски: — Правда? — Честнее некуда. А чтобы ты знала, приду я или нет, – с этими словами Рей стащила дыхательный фильтр с лица, и удовлетворенно улыбнулась уголками губ, когда и без того огромные глаза тогруты расширились еще больше от изумления, – следи за новостями. Если я умру, о смерти Рей из Сопротивления Первый Порядок расскажет всей галактике в первую очередь.***
Рей пришлось применить внушение Силы к таксисту, чтобы добраться до дома – она не собиралась соваться на какую-либо контрабандистскую луну безоружной. Дома ее ждали последние новости, передающиеся в виде шифра по одной из радиопередач: По и другие важные деятели Сопротивления в порядке, меняют дислокацию, новую при необходимости сообщат позже, пойманного члена спасти не удалось, помощь не нужна. На удивление, Рей не почувствовала ничего – ни гнева, ни волнения, ни радости за По. Мыслями она уже была на Нар-Шаддаа, любыми путями добывая кредиты для Финна и остальных пленников Лисарии. Она наспех собрала походную сумку, подобрала в гардеробе наиболее неприметные некорусантские одежды и накидку с глубоким капюшоном, на бедре закрепила кобуру бластера, некогда подаренного ей Ханом, а на поясе под одеждой – обе части своего светового посоха. Дело оставалось за малым – успеть на корабль до системы Й'Туб.