How The Forest Speaks

Дни сливались воедино, ночи становились все холоднее с каждым оборотом земли. Элли ворочалась в своей палатке, свернувшись калачиком в спальном мешке, балансируя между глубоким сном и внезапным пробуждением. Ранее на этой неделе она сделала себе подушку из кроличьей шкуры и набила ее сушеной травой, так что, по крайней мере, ей было удобнее, чем раньше. Когда она погрузилась в истинный спокойный сон, настроение за пределами ее убежища изменилось. За пределами палатки деревья качались на ветру, серебристый лунный свет лег на лес, как иней на листву. Снаружи ночные существа внезапно замолчали, когда что-то большое двигалось между ними. Они торопливо возвращались в свои норы или мчались прочь на быстрых конечностях, существо длинное и странное даже для них. Снаружи он прошел через лагерь Элли, отбрасывая длинную тень на желтую палатку, прежде чем медленно удалиться. А внутри смутные сны Элли сменились кошмарами. Она потерялась в море деревьев, очень похожем на лес, в котором она жила днем, но она инстинктивно знала, что пейзаж был... неправильным. Небо было темно-красным и хаотично переливалось пурпуром, как грозовые тучи, катящиеся по небу, земля была черной, и она, казалось, тонула в ней, как смола, если оставалась на месте слишком долго, а деревья были безлистными и костяными; белые, ветки острые, как ножи. Ее снобличие охотилось на кролика, у нее были нож и копье, и она подкрадывалась ближе, но не могла контролировать свои движения. Она не могла контролировать этот сон, просто наблюдала за собой, как будто в этой сцене были два человека. Кролик был таким же белым, как деревья, возвышавшиеся вокруг них, и казался единственным живым существом поблизости. Она наблюдала за собой, чувствовала свою целеустремленность, но могла мыслить дальше. Что-то подсказывало ей, что она не должна трогать кролика и должна идти дальше. Она снова чувствовала это, настороженность, которая следовала за ее бодрствующими шагами, которая приходила и уходила, вызывая сильный страх. Опасность, она пыталась донести до себя во сне. Здесь есть опасность. Но она была просто наблюдателем и не могла выразить свое беспокойство. Ее тело согнулось, а затем рванулось, когда кролик закричал. Он умер быстро и начал истекать кровью; ярко-красный цвет распространился вокруг его лежащего тела и пропитал его блестящий белый мех. Элли инстинктивно знала, что если она прикоснется к нему, случится что-то плохое, но именно это и сделала ее обличие во сне. Она наклонилась и окунула кончики пальцев в кровь. Была ослепляющая вспышка, а потом все изменилось. Теперь на деревьях свисали фигуры, человекоподобные по форме, хотя их лица были неузнаваемы, проткнутые на ветвях грудь, глаза, рты, черные, истекающие кровью стволы, но все еще живые. Элли почувствовала, как возвращается паранойя, и знала, что ей нужно бежать, и ее обличие поднялось на ноги и побежало, но смола, как земля, потянулась, чтобы затянуть ее туфли и замедлить ее. Когда она прошла мимо первой из фигур, насаженных на белые ветки, она шевельнулась, подняла к ней руку, на которой отсутствовало несколько пальцев, а затем начала стонать. Звук подхватили те, кто находился глубже в лесу и еще глубже, на каждом дереве был, по крайней мере, один человек, свисающий с него, как плод странной формы, и все они теперь издавали шум. Звук нарастал по высоте и интенсивности, пока не превратился в крик, тысячи кричащих трупов вокруг нее, во всех направлениях. Каким-то образом Элли знала, что они кричали не напрасно, это было предупреждение, громкий призыв к тому, что их туда привело, предупреждая о ее присутствии. Она побежала быстрее, когда ее охватило знакомое чувство. Страх. Это приближалось. Она оглянулась, сквозь деревья, когда небо потемнело, черные щупальца извивались и устремлялись за ней между стволами, и она знала с той особой уверенностью, которая есть только у мечтателей, если она не побежит прямо сейчас, она никогда не проснется. . Ее обличие бросилось бежать, крики и вопли эхом отдавались в ее ушах все громче и громче, и она сама закричала, когда столкнулась лицом к лицу с существом, преследующим ее. Она мало что видела, оно было высокое, без лица, а потом его щупальца обвили и ее, и сон кончился резким рывком. Было еще темно, когда она резко выпрямилась с приглушенным криком, прикрывая рукой рот, чтобы звук не вырвался наружу. Ее тело трясло, дыхание было неровным, и, несмотря на холод раннего утра, она была вся в поту. Элли тяжело вздохнула, затем выпуталась из спального мешка и выползла наружу. Небо над горизонтом стало ярче, но все еще мерцали звезды. Рассвет был не за горами. Она просто стояла там, делая глубокие, медленные вдохи холодного воздуха, позволяя окружающей среде приземлиться на нее. Это был просто кошмар, и с каждым мгновением, которое она провела в реальности, более тонкие, ужасающие детали этого кошмара начали исчезать. — Монстров не бывает, — выдохнула она, оглядывая деревья, окружавшие ее лагерь. На них не было висящих тел, и уже были видны первые проблески жизни, птицы будили мир своим пением. Она была в порядке. Расслабившись, она обошла свой лагерь и собрала ветки и трут, чтобы развести свой обычный утренний костер. И когда тепло и свет расцвели в его яме, она почувствовала, как поднялось ее настроение, и последняя капля беспокойства, вызванная дурным сном, исчезла из ее сознания.