Джон-Потрошитель

Джон Ватсон проснулся среди ночи от собственного крика. Эти кошмарные сны вернулись и снова мучили его каждую ночь. Он так надеялся, что интересная жизнь на новом месте сотрёт из его памяти пережитые ужасы, и он сможет быть нормальным. На первых порах так и было. Но всё изменилось неделю назад. Пережитый стресс снова вернул его память к самым страшным моментам из прошлого. Джон, как обычно, шёл в гости к Саре, а там его уже поджидал некто, чтобы обрушить на голову удар, лишивший его сознания. Очнулся он в крытом бассейне, упакованный в жилет со взрывчаткой. Световые пятнышки от лазерных прицелов плясали на его теле. Нет, самым ужасным был вовсе не страх смерти, а то, что он снова почувствовал себя беспомощным, бессильным что-либо изменить. А ещё Джон отчаянно хотел жить. Тогда всё закончилось благополучно, Мориарти оставил их в живых, но это ощущение беспомощности осталось лежать на душе, разъедая её как ржавчина, снова и снова возвращая его память к аналогичным моментам прошлого, когда он был в плену. Нечего было и думать о том, чтобы снова уснуть. Джон был готов не спать сутками, лишь бы не окунаться снова в переживания тех страшных дней. Но это было неосуществимо по техническим причинам. Его организму требовался полноценный сон, ибо если он не спал ночью, то засыпал днём на работе. Тёмная сторона его души нашёптывала, как можно избавиться этих тяжких снов: снова кого-нибудь убить, и тогда полегчает. И Джон понимал, что это для него – единственный способ снова вернуться в нормальное состояние. Больше всего на свете он хотел бы убить Джима Мориарти, но этого человека невозможно было найти, он как в воду канул. А если бы Джон и нашёл его, то вокруг криминального гения наверняка три кольца оцепления с пулемётами, не добраться. Да и Джон не был самоубийцей, чтобы идти на столь безнадёжное дело. Но кого-то убить придётся. Поэтому следовало спокойно спланировать следующее убийство, чтобы не пострадал невинный человек и продумать, как не оставить улик и обеспечить себе алиби. Этим он и занимался до утра, и сначала это было просто игрой. Живя с таким соседом, как Шерлок, способным по внешнему виду человека определить, где он был и чем занимался, нужно быть предельно осторожным. Нужен полный комплект одежды для убийства, в который он переоденется перед тем, как идти на дело. После этого Джон собирался эту одежду сжечь, поэтому нужны были вещи исключительно из натуральных материалов, которые быстро горят и сгорают практически полностью. Лучше не покупать новую одежду в магазине, где его могли запомнить и где могли быть видеокамеры слежения. Он решил подобрать себе всё необходимое в Армии спасения, где был круговорот людей и подержанную одежду раздавали бесплатно. Там его никто не запомнит. Кроме того, даже если что-то из одежды и не сгорит, то Шерлок будет сбит со следа. Одеждой можно запастись заранее и оставить её, как и набор хирургических инструментов в матерчатом чехле, перчатки, влажные и сухие салфетки в автоматической камере хранения на одном из вокзалов. В качестве жертвы Джон решил на этот раз выбрать мужчину, того старого бомжа, которого он заприметил, когда они с Шерлоком бродили по Лондонскому дну в поисках Голема. Старик сидел в сторонке от остальных и очень нехорошо кашлял. Насколько мог судить Джон, у него была как минимум пневмония, а может быть и туберкулёз. Всё равно он скоро умрёт. А если его убьёт Джон, то это будет проявлением милосердия, нечто сродни эвтаназии. Он решил, что сделает это безболезненно для старика, предварительно вколов ему пропофол. Обеспечить себе алиби было проще простого. Шерлок даже не всегда замечал, что Джон уходил из дому, а уж тем более не следил за временем, особенно если был чем-то занят. С уходом из квартиры всё ясно. Затем, после убийства, он может пойти к Саре и остаться у неё ночевать под предлогом ссоры с Шерлоком. Осталось продумать место, где он сможет спокойно «поработать» над стариком. Ведь делать этого в том бомжатнике нельзя, поскольку кто-то из бездомных может его увидеть. Старика можно выманить оттуда под каким-нибудь предлогом. Нужно будет завтра обойти тот район и присмотреть подходящее место, где их никто не увидит. На следующий день Джон приступил к подготовке всего, что было нужно для убийства. Он прошёлся по тому «весёленькому» райончику. Присмотрелся к старику. Тот держался особняком от остальных и был совсем плох, на нём было надето насколько свитеров, пиджак и старое пальто, но, судя по всему, он всё равно мёрз. Затем Джон определился с местом - это была заброшенная стройка неподалёку. Помещение было похоже на недостроенный цех, но после экономического кризиса 2008 года строительство заморозили, а потом и вовсе про него забыли. Крыши не было, но уже возведенные стены вполне могли скрыть его от посторонних глаз. Второй раз Джон сходил туда ночью, чтобы убедиться, что там никого нет. Надев хирургические перчатки и полиэтиленовые пакеты поверх ботинок, он обследовал недостроенное здание и понял, почему там не жили бомжи. В открытые проёмы окон дул ветер, из-за чего по помещению гуляли сквозняки, создавая ощущение, что там ещё холоднее, чем на улице. На цементном полу валялись груды мусора. Приготовления заняли три дня, после чего Ватсон решил, что пора действовать. Вечером, дождавшись момента, когда Шерлок, молитвенно сложив руки, ушёл в свои Чертоги Разума, Джон незаметно выскользнул из квартиры на Бейкер-стрит, прихватив на всякий случай пистолет. Он отправился на железнодорожный вокзал Мэрилебон, в камере хранения которого его ждал заранее подготовленный пакет со всем необходимым. Переодевшись в туалете вокзала, Джон отправился на «мокрое дело». Сначала он проверил, на месте ли старик, затем сходил на заброшенную стройку и, надев перчатки, зашёл внутрь и оставил свой пакет с вещами в закутке, который, вероятно, должен был после завершения строительства стать туалетом. Затем Джон вернулся на место ночлега старика и, убедившись, что вокруг никого нет, подошёл к нему и протянул булку. Старик взял её и, начав благодарить, сильно закашлялся. Джон сказал: - Вам нельзя здесь находиться. Вы серьёзно больны и срочно нуждаетесь в лечении. - Мне некуда пойти. Меня никто не станет лечить, ведь у меня нет медицинской страховки, - старик говорил, делая долгие паузы между словами, чтобы перевести дыхание. – Дети продали дом и уехали, а меня оставили в доме престарелых, но я не смог там жить, мне нужна свобода. - Я – врач. Я мог бы осмотреть вас и назначить лечение, - произнёс Ватсон как можно более ласковым тоном. - Спасибо, но мне нечем заплатить вам, - тёмно-серые глаза старика потеплели. - Я не стану брать с вас денег и даже дам вам лекарства, идёмте со мной, это недалеко, - предложил Джон. - Ну, если это бесплатно, то я согласен, - ответил старик, с трудом подымаясь на ноги. Они шли долго, потому что у старика было не много сил, и он медленно шагал, шаркая ногами. Когда они подошли к недостроенному зданию, старик остановился и спросил, глядя Джону в глаза: - Куда же ты ведёшь меня, сынок? Джон не выдержал его взгляда и, достав из кармана куртки шприц c тонкой короткой иглой, схватил бомжа за руку и сделал ему укол пропофола во вздутую вену на тыльной стороне кисти. Старик снова с тоской посмотрел на Джона и, прошептав: «За что?», стал медленно оседать на землю. Ничего страшного, уже было недалеко, и Джон мог донести его на руках до избранного места. Он спрятал шприц в карман куртки, вытащил из кармана брюк перчатки и, надев их, потащил бесчувственное тело в недостроенное помещение. Он хотел просто умертвить старика, но Убийцу это не устраивало, ему нужна была кровь, нужно было покромсать ещё живую плоть. И Джон, оголив тело жертвы сверху до пояса, взял скальпель и привычно сделал разрез слева между рёбер. Вырезанное и потом засунутое в рот сердце жертвы стало его «фишкой». Закончив со стариком, он аккуратно вытер влажными салфетками руки и инструменты от крови. Аккуратно сложил все инструменты в футляр, окровавленные салфетки и снятую с себя одежду – аккуратной горкой и переоделся в предварительно спрятанный здесь комплект одежды. Шприц и футляр с инструментами перекочевали в карман его обычной куртки. Окровавленную одежду и салфетки он поджёг и бросил в огонь только сейчас снятые перчатки. После этого Джон надел другую пару перчаток и осмотрелся. Кажется, он ничего не забыл. Дождавшись, когда вещи догорят, он разворошил пепел и собрал пуговицы и металлические заклёпки джинсов. После этого он взял в руки деревянный брусок и загладил свои следы на полу, покрытом пылью и мусором. Только после этого, воровато озираясь, он покинул склад и переобулся. Пуговицы, заклёпки и ботинки, что были на два размера больше, чем он обычно носил (чтобы запутать консультирующего детектива, на случай, если где-то останется его след) Джон выбросил в Темзу, а оставшуюся пару перчаток и шприц – в урну на одной из пересадочных станций в метро. Когда Джон позвонил Саре и попросился переночевать у неё, сказав, что не хочет возвращаться домой, поскольку поссорился со своим соседом, она была не слишком удивлена. Напротив, она давно уже поражалась тому, как Джон мог так долго терпеть столь несносное существо, да ещё и быть у него на побегушках. Конечно же, она согласилась приютить Джона. Извинившись за позднее вторжение, он устроился на диване и провалился в сон. Ужасы войны отпустили его, но вместо этого к нему пришёл другой не слишком приятный сон: слегка слезящиеся, полные безнадёжности и немого упрёка, глаза того старика, когда он понял, что Джон собирается его не лечить, а убить. Они были похожи на глаза его старого больного ротвейлера, который понимал, что на этот раз его везут к ветеринару для того, чтобы усыпить. Наутро Джон проснулся разбитым и ушёл, отказавшись позавтракать. Ему нужно было понять, что с ним происходит. Ему не было жаль ту проститутку, которую он убил перед этим под влиянием сильных эмоций (он считал, что она это заслужила), а старика, убитого хладнокровно, вдруг стало жаль. А ещё Джона терзало чувство вины за то, что он предал доверие старика, сперва дав ему надежду, чтобы тот пошёл с ним добровольно. «А ведь, скорее всего тот бомж был не последней жертвой Убийцы, - подумал Джон. – Скольких ещё он лишит жизни?» В его голове промелькнула шальная мысль пойти в полицию и во всём признаться, чтобы предотвратить, таким образом, последующие убийства. «Ага, сходи, - послышался ехидный голос Убийцы, - и тебя тут же упекут за решётку. А ты уже знаешь, что там сделают с тобой те, кто больше и сильнее тебя». Этого Джон допустить не мог, поэтому он должен был забыть об угрызениях совести и сделать всё, чтобы его никогда не поймали. К счастью, он был на работе, когда Лестрейд вызвал Шерлока на место преступления. С самого утра день консультирующего детектива не заладился. Выйдя на кухню, он обнаружил, что завтрак не готов и кофе не сварен, и сколько он ни кричал: «Джон», из недр квартиры никто не отозвался. Пришлось звонить негоднику по телефону, чтобы выяснить причины столь вопиющего нарушения негласно установленного порядка, согласно которому Джон готовил по утрам и вечерам. И вот что этот нахал ему ответил: - Если бы ты обращал внимание на подобные мелочи, то должен был заметить, что вчера я ушёл ночевать к Саре, и не собирался перед работой сломя голову мчаться на Бейкер-стрит лишь для того, чтобы накормить тебя завтраком. Ты уже не маленький, как-нибудь и сам справишься. - Да, уж как-нибудь разберусь, - прорычало консультирующее светило и бросило трубку. Настроение было испорчено. Вместо того чтобы думать о разумном, добром, вечном (размерах и виде гематом на трупе после удушения, например) Шерлоку пришлось переключиться на столь низменные вещи как приготовление пищи. Получалось плохо. Как результат, его консультирующее величество тут же обожглось кипящим маслом при попытке поджарить себе яичницу и зашипело, аки дракон, которому отдавили хвост. Как известно, к хорошему быстро привыкаешь. Вот так же быстро и он привык к постоянному присутствию рядом Джона. К тому, что содержимое холодильника постоянно пополнялось, чудесным образом возникали вполне съедобные завтраки и ужины, а грязная посуда столь же чудесным образом становилась чистой, вещи, брошенные, как попало, вдруг оказывались на своих местах. Но не это было главным. Джон, как никто другой, умел слушать. Просто вдумчиво смотреть на Шерлока, внимая каждому его слову, и изредка произносить что-нибудь типа: «Потрясающе». А ещё он умел молчать. Одним своим видом он мог успокоить детектива, даже если тот был взвинчен до предела. Поэтому, когда Джон вдруг не оказывался рядом, когда был нужен, то Шерлок порой ощущал такое же неудобство, как левша, пытающийся писать правой рукой. Не успел Шерлок поесть, как зазвонил его мобильный. Торопливо проглатывая недожёванную яичницу с беконом, он подавился и закашлялся. В результате чего инспектор Лестрейд (а это был он) услышал вместо приветствия: - Ну, что там у вас ещё? Надеюсь, что-то не менее важное, чем очередной труп, иначе я пошлю весь ваш Скотленд-Ярд к чёртовой бабушке! - Именно труп, и, похоже, что это дело рук Потрошителя. Жертве снова вырезали сердце, - ответил инспектор, уже привыкший к шерлоковой манере общения. - Ага! Я так и знал, что он скоро снова проявит себя! - воскликнул Шерлок, резко вскакивая со стула и роняя его. - «Ага» - это значит, что вы согласны поехать с нами осмотреть место преступления? - Да, - подтвердил Холмс, барражируя по квартире в поисках одежды. - Тогда через 5 минут за вами заедет машина. Шерлок буквально землю носом рыл вокруг трупа, но никаких улик так и не нашёл. Преступник постарался на славу, в буквальном смысле заметая следы. Выбор жертвы тоже поставил его в тупик, разрушая стройную теорию о женоненавистнике. Прорысачив весь район в безрезультатных поисках свидетелей, Шерлок поехал в Бартс, чтобы ознакомиться с результатами вскрытия трупа. Они тоже были странноваты, и теперь Шерлок маятником ходил взад-вперёд по моргу и разговаривал с Молли Хупер. Если только можно было так назвать то, что он рассуждал сам с собой, а Молли смотрела на него восхищённым взглядом, периодически хлопая ресницами и кивая. - У старика была эмфизема лёгких, а значит, жить ему без лечения оставалось недолго. Может быть, он убивает безнадёжно больных? Нет. Та женщина была здорова, если не считать трихомоноза. Значит, не то. В теле старика обнаружен пропофол, который угнетает дыхательную и сердечно-сосудистую системы, что при его эмфиземе неминуемо должно было привести к смерти. Зачем было его ещё и резать? А если Потрошитель изначально собирался убить старика, вырезав сердце, то зачем пропофол? Анестезия? Странно. В теле той женщины её не было. Один и тот же человек убил их или мы имеем дело с имитатором? В любом случае, у Потрошителя явно нелады с психикой, а если так, то его логика может быть странной. Шерлок схватил мобильный и набрал Лестрейда: - Ну что с вашими подозреваемыми? У всех есть алиби? И его можно проверить? Чёрт! Тогда я приеду и сам просмотрю все те личные дела, которые отсеяли ваши сотрудники. Возможно, я ошибся, и наш Потрошитель не входит в троицу главных подозреваемых.