***
В этот же день, когда должен был пройти семейный вечер у Паши, в школе тоже было организовано это мероприятие, но совершенно по-другому. В спортивном зале были расставлены с более-менее приличным видом сдвинутые вместе парты со стульями для учеников и их родителей, образуя большую местность для посадки многих. В углу находился стол с колонками, из которых уже играла какая-то весёлая ненавязчивая музыка. За ним сидела Ира, отвечающая за музыку и которой в этот вечер нечего было делать, да и больно хотелось прийти и посмотреть ещё раз на Кристину. А рядом со столом, в середине, находилась большая ёлка, украшенная хлипкой мишурой и через раз горящей гирляндой, а на ветках красовались старые, уже немного ободранные советские игрушки, которые вешали в совершенно разном порядке дети пятых-седьмых классов, благодаря чему виднелось, как цвета между собой не сочетались. Однако именно этот ностальгический образ игрушек, старого спортивного зала, облезлой ёлки, из-под хилых ветвей которой доносился слабый шёпот ветхости, создавал определённую атмосферу, наполненную теплом и таинственностью, и все-таки это заставляло родителей отбросить идею сбежать из этого зала. Здесь целый день проводятся семейные вечера: первый был проведен для детей пятых-шестых классов, которые постоянно отвлекали родителей, тыкая на ёлку и восхищённо говоря: «А это игрушку я повесил!». Для этих детей было специально выбрано самое раннее время — час дня. В пятнадцать часов подошли седьмые-восьмые классы, которые вели себя спокойно, даже слишком: им было скучно, даже неловко сидеть со своими родителями — ведь они считали себя уже взрослыми для таких праздников! И вот, в пять часов вечера должны были прийти ученики девятых-одиннадцатых классов. Некоторые из них уже будущие выпускники, и Зоя, как педагог-организатор, которая уже порядком подустала от проведения семейных вечеров, но всё ещё стояла на ногах, надеялась, что с этими ребятами будет повеселее, и она почувствует меньше напряжения. На помощь Хановой даже пришёл Левин. Однако, на самом деле, он хотел не только помочь, но и посмотреть, кто придёт из его класса, да и утереть учительнице русского нос, которая решила тоже поприсутствовать на мероприятии, потому что, во-первых, она хотела посмотреть на родителей обожаемого класса, а во-вторых, зачитать те сочинения, которые написали дети 11 «А»… — Можно, да, я прочту их в конце? Можно? — взбудоражено просила Мария. — Да можно, можно… — нервно отвечала Зоя. — После последнего конкурса можете как раз таки… — Что ж, — скрестив руки, ехидно начал Левин, — посмотрим, сколько лжи наваляли туда одиннадцатиклассники. — Уверена, ни грамма! — язвительно ответила учительница русского и присела на скамью около стены зала. Первым из учеников подошёл Фёдор, без родителей, но не просто так: он собирался быть ведущим этого праздника. Как бы Зоя ни противилась его роли после информации о причастности парня к поджогу жилого комплекса (ведь она понимала, какая может быть реакция у родителей), Фёдор всё равно слишком яро настаивал на своём участии. Тем более сценарий был придуман им, как самым ответственным в учсовете. Взяв в руки сценарий, Фёдор оперся спиной на стол, где сидела Ира, и с улыбкой ждал, смотря на вход, когда же придут родители. И первыми, как самые пунктуальные, пришли Артём и его дедушка. Тёплый чай, который разлили им в пластиковый стакан одни из отзывчивых девушек учсовета, согласившиеся помогать на семейном вечере, и печеньки уже ждали Артёма с дедушкой и остальных родителей на столе. Именно из-за этого праздника Арлеевы ещё не отправились в деревню, чтобы отметить приближающийся праздник там. Каждый год они одни из немногих приходили на семейные вечера и душевно проводили время. Вот и в этот раз они ожидали ту же теплую атмосферу. Однако неожиданно для них пришел и Ваня со своей мамой, и Коля — тоже с мамой. Конечно, для Артёма это никаким плохим знаком не было, и он просто решил спросить своих друзей, Веру и Илью, которые тоже приходили каждый год, когда они уже прибудут. И только Артём открыл приложение социальной сети, как вдруг ему пришло сообщение от Ани… Аня: Дароу, ты уже на тухляке этом? Арлеев не сразу понял, о чем девушка, но, когда до него дошло, он ответил: Артём: Да, я тут) Ты тоже придёшь? Аня: Не, батя бы не согласился, да и я считаю это пустой тратой времени «Тогда зачем же она спросила?..» — недоумевал он. Парень ждал ещё одного сообщения от Ани, однако она то печатала, то переставала набирать. Но вскоре все-таки пришло уведомление, от которого сердце Артёма тихо подпрыгнуло в груди: Аня: Слухай, а не хочешь после встретиться, погулять там? Если ты конечно не уезжаешь в село своё Милая и счастливая улыбка появилась на лице Артёма, а его глаза засверкали бликами моря. Он повернулся к дедушке и спросил: — Дедуль, а можно я после вечера пойду прогуляюсь с Аней? Я тебе о ней рассказывал. Дедушка тихо просмеялся и с радостной улыбкой ответил: — Конечно! Что ж за вопрос-то! Коля и Ваня, услышав это, переглянулись и тут же начали печатать Ане. Та взбешённо ответила: Аня: Блять, а вы че там делаете??? И нахуя вам Арлеев рассказал??? Ваня, усмехнувшись, написал: Ваня: Он у деда разрешение спрашивал, вот мы и услышали ахахахаха Если бы они знали, как Аня в этот момент разозлилась и уже хотела отменить встречу из-за своих глупых друзей… Но все-таки девушка сдержала себя в руках и решила спокойно ждать, когда же они с Артёмом встретятся, и продумывать их разговоры и занятия… В скором времени подошли на праздник и Илья с Верой, пришедшие со своими мамами. Их мамы сели вместе, и так получилось, что Илья сел с Артёмом, а Вера — с Полиной, с которой они с недавних пор сдружились, начав больше обсуждать Пашу и его отвратительное отношение к женщинам. Если для Полины слова Веры оказывались некого рода поддержкой, облегчали и согревали, словно горячий глинтвейн в холодный зимний вечер, то для Сперанской это было с точностью наоборот… Она всё ещё не хотела верить в то, что Паша настолько плохой человек, но гордость не позволяла ей даже выслушать его, поэтому Вера пыталась как-то заглушить свою уже взросшую любовь ненавистью, но ничего не получалось… Слова Полины делали только больнее, каждые грубые высказывания в сторону возлюбленного резали по сердцу, и оно кровоточило с новой силой не только от слов новой подруги, но и ещё и когда Вера снова видела Пашу, чьи глаза искрились от вины, которую он пытался оправдать. Однако гордость всё ещё отвергала все пластыри для ран на сердце, которые он предлагал, отчего оно только больше обливалось кровью… И в очередной раз Полина не обошлась без колкого комментария в сторону Паши, тихо шепнув Вере: — Ну, конечно, неудивительно, что Галльярд не пришёл. Хотя его друзья тут… Неужели в одиночку пьёт? Или новую девушку уже охмурил? — Да уж, с ним все возможно… Или же Сашу пытается закадрить, раз никого не осталось… — пыталась поддержать Вера, хоть она и снова почувствовала, как сердце заскулило в груди от таких мыслей. — Правильно думаете про этого! — все-таки услышала мама Полины и вмешалась. — Наконец-то ты, Поль, хоть что-то поняла по поводу Галльярда! А я тебе говорила! — Да мама! — нахмурилась девушка. — Но реально хорошо, что его тут нет, а то бы я не удержалась и прибила бы его! — продолжала мать. — Господи, какой раз я уже слышу про этого Галльярда… — встряла и мама Веры, закатив глаза. — Ой, тот ещё гопник! — заверила мама Полины, махнув рукой. Лидия, заволновавшись за дочь, спросила: — Вер, надеюсь, ты с ним не общаешься у меня? — Нет, не общаюсь… — Вера стыдливо опустила взгляд в пол, покраснев. «Ох, мама, знала бы ты, как я страдаю по нему…» — пронеслось в голове у девушки. Именно в этот момент мимо проходила Зоя, вернувшаяся в зал с какими-то реквизитами для конкурсов, и случайно услышала обрывки фраз о Галльярде. Подойдя к Левину, она спросила: — Слушай, а Галльярда реально не будет сегодня? Я, конечно, понимаю, что он неплохой парень, но семейный вечер мог бы опять превратиться в какой-то сюр из-за его отца, как было у тебя на собрании… — Не будет, — отрезал Леонид. — Я знал, что тебе будет не весело от этого, и поэтому сказал его отцу провести семейный вечер дома, сблизиться с сыновьями по-другому, потому что тут ловить нечего. — Фух… — облегченно вздохнула Зоя, но тут же нахохлилась: — Подожди… В смысле ловить нечего?! Друг проигнорировал возмущение подруги и продолжил мысль: — Однако, боюсь, тебе всё равно этот вечер испортят, но в этот раз не Паша. После этих слов Леонид кивнул в сторону большого стола, где уже собрались Кристина, Рома, Борис, Сюзанна и их родители. К счастью Михаила, Зоя не подметила того, что увидел Левин: а именно то, как под столом Борисов-старший незаметно льёт в чай более горячительный напиток из фляги. — Ну я надеюсь, что всё будет в порядке… — Зоя нервно закусила губу. Когда большинство гостей уже собрались, Ханова подошла к Фёдору и попросила начинать. Но только он вышел под фанфары, даже не успев поприветствовать гостей, по залу раздалось: — У-у-у! Как Левин заметил, именно Михаил начал первым гудеть… да и первым высказался: — Какого чёрта семейный вечер ведёт тот, который чуть не поджёг все наши семьи? — А мало ли он и тут заложил бомбу, вот сюда и пришёл, как все террористы! — испуганно высказалась Кристина. — Да он без своего главаря наверняка не сможет, — усмехнулся Михаил. — Шестёрка ж. — Да, я ведь не давал команды! — вдруг агрессивно выступил Илья, чуть ли не встав с места и рыкнув, но его осадила мама, посадив обратно и пригрозив: — Илья! — А, точно! Все-таки сегодня злую маленькую собаку мамочка на цепи держит, — подначивал Михаил со злорадной ухмылкой. Левин тихо шепнул Зое, чье сердце скакало из стороны в сторону в груди от напряжения в зале: — Я же говорил, что затейниками будут они… — Просто Фёдора не надо было ставить… — сглотнула ком в горле Зоя. Ханова тут же подбежала к растерявшемуся Фёдору и попыталась его убрать с середины зала в сторону, пытаясь оправдаться: — Прости, но тебе сегодня придётся не выступать… Пытаясь что-то придумать, Зоя взволнованно подошла к Ире и скомандовала: — Так, давайте меняйтесь! Ир, ты ведущая сегодня! — Да вы чего! — испугалась Ира. — Я даже читать не умею! Сердце Зои казалось сейчас остановится от страха перед публикой. Тут ещё и послышалось возмущение: — А чего Вы сейчас волнуетесь? Нас больше коробит вопрос, как Вы вообще его допустили в школу и пускаете до сих пор! Понимая, что больше нет времени на раздумья, Зоя сама вышла на середину и начала говорить: — Я понимаю ваше волнение и приношу вам глубокие извинения за это недоразумение. Просто Федя, он, на самом деле, хороший мальчик, очень активный. Да, оступился, но была уже проведена беседа со школьным психологом, и выяснилось, что Федя абсолютно вменяемый… Все дети в подростковом возрасте принимают странные решения и хотят казаться Богами, вершить судьбы, но… — Почему-то у моего ребёнка никогда такого не было в голове, — скривил губы Михаил. — И вообще со мной… — Федя хотел выкрикнуть о том, что с ним не было проведено никакой беседы, и что вообще психолога в школе нет, однако он вдруг почувствовал, как кто-то его пнул в зад. — Ай! — Парень обернулся… И каково же было его удивление, когда он обнаружил сзади себя Левина. — Молчи, а не то я добьюсь и твоего отчисления, и Ершова, — пригрозил учитель. — Не смей больше портить праздник Зое… Хасановне. Фёдор опасливо кивнул и наконец-то заткнулся. В это время Зоя попыталась как-то перевести тему к первому конкурсу: — Вот сейчас мы и узнаем, как вы знаете своих детей! Ещё раз прошу прощения за этот инцидент, — девочки-помощницы подали ей листки с бумагой. — Сейчас я предлагаю вам ответить на каждый вопрос о своём ребёнке, уважаемые родители, а вы, дети, ответите на вопросы именно о себе. В конце мы сверим полученные результаты и узнаем, кто же из родителей лучше всего знает своего ребёнка. — Что за психологический тест? — нахмурившись, вслух задал риторический вопрос Левин. А подойдя к Фёдору ближе, он, скрестив руки, спросил: — Это ты придумал? — Ну… да… Я в интернете увидел… — нервно признался Фостенко. — Что ж… — вздохнул Левин. — Видимо, очередного цирка не избежать… И твоего отчисления тоже. Фёдор лишь нервно и громко сглотнул комок в горле… Однако почему-то все родители воодушевились этим конкурсом, видимо, полагая, что знают своего ребёнка лучше всех. Дети же специально пытались скрыть свой листок: кто-то отгородился рукой, будто на уроке от соседа, когда пишешь контрольную и боишься, что у тебя спишут; кто-то наклонился так, что скрывал своими волосами лист; а кто-то вообще встал с места, отошёл к стене и принялся писать прямо на ней. Когда все были готовы, девочки собрали листки и отдали другим помощницам, которые начали сверять ответы. Тогда Зоя и решила сказать вступительную речь: — Что ж, спасибо за участие в первом конкурсе, уважаемые родители, учащиеся и учителя! И сегодня я очень рада поприветствовать вас на нашем волшебном семейном вечере, который также является празднованием Нового года! Мы собрались здесь, чтобы отметить важность семейных ценностей, а также поделиться весельем и радостью перед наступающим годом. Семья — это основа нашего общества. Она дарит нам поддержку, любовь и понимание. Вместе с семьей мы испытываем моменты радости, горя и успеха, принимаем важные решения и помогаем друг другу расти и развиваться. Участие всех членов семьи в образовании ребенка является неотъемлемой частью его успеха, и я благодарна вам за вашу преданность и поддержку, которые вы оказываете детям. Сегодняшний вечер предложит нам возможность весело провести время вместе. У нас запланировано множество интересных мероприятий, игр и развлечений, которые позволят нам окунуться в атмосферу праздника. Мы сможем насладиться выступлениями наших талантливых учащихся, поиграть в игры и, конечно же, насладиться вкусными угощениями. И сейчас для разогрева и поднятия настроения перед нами выступит наш русский народный ансамбль «Малинка» вместе с их новогодним танцем под песню «Зимушка-зима»! В ансамбле состоят и Оля Семёнова из 9-го «А», и Алена… Услышав об этом выступлении, Левин вслух сообщил о своих планах, зевнув: — Понятно… Я покурить. И удалился из зала, оставив Фёдора в недоумении…***
На удивление Максима, стол и вправду был накрыт, и даже не понадобилась его помощь. На плите варилась уха, а на столе стояли бутылка водки, миска с малосольными огурцами и два больших контейнера: в одном из них было оливье, а в другом — салат из нарезанных овощей — помидоров, огурцов, перца — и базилика. Конечно, пока Максим не знал, что все-таки мама не обошлась без помощи Паши, однако младшему брату даже понравилось нарезать всё для второго салата, пока мама кромсала все ингредиенты в другой. Правда, было заметно, как крупно было всё нарезано в один салат, и как мелко — в другой, но Максим списал это на различные рецепты, ведь второй салат он видит в первый раз. Однако, как же было, черт возьми, непривычно видеть что-то на этом столе, кроме бутылки водки… Тем более оливье, которое последний раз Максим пробовал лишь в гостях у Ромы, который называл его пафосно: «Столичный». И то там вместо колбасы была говядина… Галльярд-старший с опаской глядел на каждый из салатов в ожидании Зуева, пока Паша счастливо смотрел на еду и нетерпеливо ждал, чтобы всё попробовать. Особенно уж ему хотелось отведать салат, в готовке которого он самолично принимал участие! Наконец, Зуев появился в квартире, и, даже не переодеваясь, тут же пришёл на кухню. Присев, он с восторгом сказал, потерев ладони: — О, вот это стол ты накрыла, Валюха! Даже зимний салат сварганила! — Ты тоже его называешь как-то странно? — удивился Максим. — Ну, извините, мы не из интеллигенции, как ты со своими испанскими корнями, чтобы звать это «Оливье»! — проговорил отец, даже не посмотрев на Максима, и начал накладывать себе большую ложку салата. — Погоди ты! — стукнула его по руке Валя. — Давай выпьем сначала с сыновьями-то! — Ну, это у тебя два, у меня только один! Вот Пашке и налью! — Зуев положил ложку обратно и начал открывать бутылку водки. — Да бать, — улыбка спала с лица Паши, и он расстроенно взглянул на него, — давай ты хотя бы сёдня обойдешься без стёба Макса. Мы щас все уже полноценная семья. — Да ладно-ладно, я ж шуткую, — усмехнулся отец и, на удивление всех, первым налил Максиму. — Все-таки и вправду он уже член семьи! Парень невольно улыбнулся, и вдруг мельком пробежала теплота по сердцу. Когда водка была налита, Зуев взял сначала одной рукой огурец из миски, другой — стопку, а следом за ним повторили действия и остальные. — Ну че, за семейный вечер ёпта! — с радостной улыбкой предложил тост отец и, протянув рюмку, чокнулся со всеми. Выпив, Зуев наложил себе зимнего салата, а Паша — того, который готовил сам, снова заулыбавшись. Максим же положил себе оливье, когда ложка освободилась, а затем и мама — тот же салат. Паша не понял, почему никто не решился первым пробовать его салат, но не стал об этом говорить. Когда Максим попробовал первую ложку, он сморщился и спросил: — А колбаса точно свежая?.. Уплетая уже третью ложку, Зуев, жуя, высказался: — Да Валюха пересолила просто, по-моему. — Ну извините! — говорила мама, тоже жуя. — Но вот мне всё нравится! — Да я понимаю, ты просто давно не готовила! — махнул рукой Зуев. — А вы попробуете второй салат? Он вкусный! — взволнованно прорекламировал Паша. — Конечно, попробуем, малëк! Небось ты помогал его готовить, раз так волнуешься, да? — усмехнулся Зуев и потеребил сына по волосам. — Ну да! — без скромности заявил Паша, широко улыбнувшись. — Красавчик! — похвалил Зуев, и эти слова тут же отдались в сердце Паши. Вдруг отец учуял знакомый запах и спросил: — А чем так пахнет? Неужто все-таки не зря я стерлядь спизд… купил? — Ты хотел сказать «спиздил»?.. — настороженно спросил Максим, взглянув с презрением на Зуева и оторвавшись от салата. — Да какой спиздил! — уверенно начал отнекиваться тот. — Батя уже не пиздит, батя –– покупает! Решив не заострять на этом внимание, Максим принялся снова есть, хоть разум всё ещё шептал, что что-то должно пойти не так… Доевши салат, Зуев снова выпил с семьёй и спросил: — Ну че, эмбриончики, вещайте давайте, че как у вас жизнь? Че нового? Вы эту… четверть вроде закончили! Че как? — Я закрыл всё с тройками! Но по труду и физ-ре у меня твёрдые пятёрки! — гордо заявил Паша. — О, ну красава, сын! По самым важным предметам и получил заслуженные оценки! — похвалил отец и похлопал его по плечу, а затем обратился к Максиму: — А ты че как, Максон? — У меня две четверки: по физике и химии — так и не понимаю их. — А по всем остальным трояки? — недоумевал Зуев. — Нет… Пятёрки… — вздохнул Максим. — Ну вот, Пашок, смотри: этот человек не далёк умом! Паша засмеялся, а старший брат ещё больше нахмурился: — Это с чего бы? — Ну, потому что с помощью троек Пашок учится выкручиваться! — пояснял Зуев, параллельно накладывая себе салат. — А ты, Максон, так и будешь думать, что система везде такая: надо типа наивысший балл получить! А это ваще не так! Главное — уметь вертеться, а остальное — получишь! Вот знаете, как я в ваши времена вертелся? Ух бля, это вспомнить, так надолго затянется… — Бля, бать, расскажи! — с горящими глазами попросил младший сын. — Ну в общем… — начал Зуев. Паша с упоением слушал рассказы отца о бурной молодости и чувствовал себя, будто ребёнком, погружающимся в интересную сказку, хоть уже и взрослую. Он ликовал, наслаждался этим вечером и чувствовал, как неожиданно для себя душевно сближается с семьёй, а любовь окутывает своими бархатными отцовскими объятиями. Это был первый вечер для Паши в этом доме, когда он ощутил себя в безопасности и в тепле… Однако Максим, уже несколько раз обиженный подколами Сергея, не ощущал того же, что и его младший брат. В рассказах Зуева он замечал гиперболы и думал, что тот слишком преувеличивает значение своим преступным выходкам. Максиму было и в целом некомфортно. Он боялся, что Паша погрузится с головой во всю эту фальшь и поверит, что всё может стать хорошо. Ведь у старшего брата не было такого предчувствия… Максим решил обратить внимание на свою мать, и как же он изумился, заметив, что она тоже слушает рассказы мужа с восторгом, будто окунаясь вместе с ним в эти истории. То ли Максим был единственным, кто смотрел на ситуацию трезво, то ли он зря себя накручивал, и никакой опасности и не следовало ожидать…***
Первый конкурс, который был проведён непосредственно самой Зоей при помощи своих маленьких помощниц, назывался «Этот предмет — это…» Целью конкурса было продемонстрировать необычное использование обычных предметов в повседневной жизни. Участники семей разделились на команды по объединённым столам, затем каждой команде выдались обычные предметы из быта, как кухонные инструменты, канцелярские принадлежности, одежда и другие. После раздумий, команды представили свои идеи перед всеми участниками, и жюри в виде Зои и заскучавшего Левина выбрали в качестве победителей 9-й «В», так как у них оказались самые оригинальные идеи: Ваня придумал, что скрепку можно использовать, как отмычку; Коля подумал, что майку можно использовать, как половую тряпку, особенно старую кофту мамы (за что получил подзатыльник, так как мама узнала, куда делась её кофта); Вера придумала, что нож можно использовать, как открывашку для пива (из-за чего получила в свою сторону презрительный взгляд от мамы); а что касается обычной бумаги Коля сначала выкрикнул про её использование в туалете, но, к счастью, дедушке Артёма удалось перекричать парня и сказать идею о том, что бумагу можно подкладывать под сумку, чтобы она не была грязной, когда отправляешься в поход. Следующим номером снова было выступление, но это была уже сценка про семью от девятого «А». Левин опять успел покурить и налить себе новую порцию чая, ведь выступление оставляло желать лучшего: редкие смешки сыпались по залу, и то в основном от родителей, чьи дети в этой сценке участвовали. Когда закончилось представление, родители похлопали, Зоя снова вышла в середину зала и объявила следующий конкурс: — А сейчас будет конкурс: «У кого глубже глот…» По залу разнёсся громкий смех детей и некоторых родителей, а другие, кто не посмеялся, взглянули испепеляющим взглядом на учительницу. Она же перевела укоризненный взор на Фёдора, но тот лишь виновато опустил глаза, покрасневши — черновик сценария забыли переправить… — Кхм… — нервно прочистила горло Зоя. — То есть… — она быстро пробежалась глазами по тексту, чтобы понять, о чем конкурс, и придумать в срочном порядке другое название: — «Лучшая певческая семья»! Правила конкурса просты: сейчас будет включена песня, которую вы наверняка все знаете! Ваша задача: подпевать громче всех. Семейная команда, которая будет знать текст «от» и «до», выйдет победителем и в конце конкурса получит подарки! — А можно Morgenshtern'а, пожалуйста? — выкрикнул Коля и в этот раз получил пинок от мамы под столом. — Или Михаила Круга! — воодушевлённо предложил Ваня, взглянув с ухмылкой на Левина. — А может лучше Металлику? — решила подать голос и Вера и сразу уловила на себе одобрительный взгляд сначала Ильи, а потом Михаила. — Так, дети, я не знаю, что за песня будет, поэтому слушайте и вспоминайте сразу текст вместе со своими родителями! — взволнованно ответила Зоя и кивнула Ире. Но только учительница хотела отойти и посмотреть на выполнение конкурса, как вдруг незнакомая, но интересная мелодия зазвучала из колонок, а Коля с Ваней тут же вскочили с места и восхищённо заорали, услышав мотив трека «Как Mommy»: — О-о-о! Instasamka! Коля сразу выкрикнул перед тем, как запеть: — Зоя Хасановна, эта песня про вас! И тут же присоединился к напеванию предприпева вместе с Ваней. Ханова удивлённо смотрела на учеников, не понимая, почему Коля сказал, что эта песня про неё, но когда зазвучал припев, который вдруг начали петь и указывать на Зою некоторые другие дети, до учительницы дошло… — «Она выглядит, как mommy, среди всех в этом club'e Её вид всегда шикарен, на ней сидит всё идеально У неё всегда всё окей, ты должен ей открыть дверь Сум-Сумка Birkin, она твёркает, что ты скажешь ей теперь?» — пели ученики. Зоя покраснела, как заря, обнимающая небо перед восходом солнца, что приятно удивило Колю, пока некоторые родители, как дедушка Артёма и сам Артём вслед за ним, вдруг начали погружаться в динамичную и ритмичную мелодию, которая непрерывно развивалась на протяжении всей композиции. А различные слои звуков, включая электронные биты, басовые аккорды и синтезаторы, создавали насыщенное и зажигательное звучание, которое понравилось даже Зое, и она начала двигаться в такт, отойдя от смущения. Но большинство родителей удивлённо смотрели на своих и чужих детей, не понимая, как участвовать в этом конкурсе, о котором учительница напрочь позабыла, влившись в энергичный ритм. Да и некоторые ребята тоже с отвращением слушали не самую приятную для них исполнительницу, тем более, зная её предысторию. Особенно Илья и Вера с отвращением в глазах смотрели друг на друга. Особенно девушка обомлела, когда услышала из уст Вани: — Блин, жаль Паши нет! Он бы заценил! Вера изумлённо спросила: — Он разве слушает такую ерунду?! — На трезвую голову нет, — решил с улыбкой пояснить Коля, — ещё говорит, что эта полная хрень и слушают это только дебилы! Но стоит ему напиться, он сразу орёт громче всех текстá! Вера сидела в шоке и даже не знала, как реагировать, застывши… Много же она не знала о любимом… Да ещё и эти биты так давили на голову, что теперь не только грусть, но и раздражение сдавливали обручем виски! Левину тоже совершенно не симпатизировали ни голос, ни текст песни, особенно его поражало то, что она была взята для конкурса. Увидев отрывающуюся Зою посередине зала, Леонид понял, что единственный, кто может исправить ситуацию — это он, поэтому мужчина пошёл к аппаратуре, рыкнув на Фёдора, танцующего и мотающего головой в ритм: — Это ты думал будут подпевать родители?! Фёдор тут же встрепенулся и нервно попытался оправдаться: — Ну, я показал эту песню своей маме, она стала фанаткой Instasamk'и… Леонид тяжело вздохнул и не стал ничего отвечать, думая, как можно исправить ситуацию. К этому моменту неожиданно подошёл Михаил, который был знатно взбешён от играющей композиции и сходу начал возмущаться Леониду: — Это что за хуйня?! Вы серьёзно включили для родителей молодёжную музыку и думали, что они будут подпевать это дерьмо?! — Ну-у, — решил встрять Фёдор и показал ладонью на зал, — вроде некоторым даже нравится! — Кому?! — скривил губы Михаил, быстро окинул взглядом зал и, заметив двигающегося дедушку Артёма, указал в его сторону: — Какому-то деду, который, видимо, даже не слышит уже из-за старости максимально тупые и бессмысленные слова в песне?! — Мне кажется, все-таки большинство ловят кринж, — высказалась Ира, которая тоже была не в восторге от Instasamk'и. — Что ловят? — недоумевал Левин. — Испанский стыд, — грозно отрезал Михаил и продолжил: — А ты куда смотрел? — Во-первых, организатор здесь он, — сердито прищурившись, Левин указал на Фёдора, даже не оборачиваясь, — поэтому лучше его подлавливай после уроков и пинай ногами. Я совершенно не знал, какая тут песня… — Так проверяйте тщательнее всё, это же безмозглые дети! — рычал Михаил. — И исправляйте это недоразумение быстрее! — Этим я и хотел заняться, пока ты не отвлёк меня. Ира, — повернулся Леонид к ней, — отсоедини шнур от колонок и дай его мне. Девушка сделала всё, как просил учитель, и музыка перестала играть из колонок. Некоторые ребята грустно протянули: «У-у-у», и кто-то даже выкрикнул: — А давайте вообще устроим музыкальную паузу? Пока Левин присоединял шнур к телефону, Михаил за него злобно крикнул кому-то из зала, повернувшись: — Тебе что тут, свадьба, чтобы устраивать танцевальные паузы?! — Приносим извинения! — выкрикнул уже и Левин, вставив шнур. — К сожалению, организатором вызвался один обормот, который совершенно не разбирается в музыке, поэтому была включена данная композиция, о которой вы, уважаемые родители, не знали! Сейчас будет другая, и вы спокойно поучаствуете в конкурсе! — и снова уткнувшись в телефон, Левин тихо сам себе добавил: — Так, где мой плейлист «для пенсионеров»… — «Для пенсионеров»? — усмехнулся рядом стоящий Михаил и уткнулся в телефон учителя. — Мне аж стало интересно, что там за музыка. — Нашей с тобой молодости, создал для ностальгии, — спокойно пояснил Леонид и принялся листать свой плейлист, который так и назывался: «Для пенсионеров». Просматривая песни, Михаил со смешком сказал: — Вот это меня сейчас флэшбекнуло от треков, конечно… — Откуда Вы знаете такие слова? — удивился неугомонный Фёдор. — У меня сын почти твоего возраста. Ты думал, я не попытаюсь разобраться в вашем зумерском слэнге? Да и тем более, знал бы ты английский, понимал бы, что большинство ваших глупых словечек произошло именно оттуда! — рявкнул Михаил, оторвавшись от телефона, и, проговорив это, снова уставился туда. — Может это? — предложил Левин, указав на трек Верки Сердючки — «Всё будет хорошо». — Думаю, эту песню, как новое, так и старое поколение знают. — Да, можно попробовать… — тяжело вздохнул Михаил, нахмурившись. — Я, конечно, не собираюсь это подпевать, тем более испытываю неприятные ассоциации со своей свадьбой, но, полагаю, действительно многие знают этот трек. Кивнув, Левин выкрикнул залу: — Сейчас будет песня, которую вы наверняка все знаете, даже родители! Включив трек, учитель математики даже и не предполагал, что так взорвётся зал: родители тут же встали и энергично затанцевали друг с другом, вдохновленные заразительными ритмами песни. Многие дети так же начали бодро и бойко танцевать, напевая слова из трека вместе с родителями. Некоторые ребята, конечно, всё ещё сидели: кто-то стеснялся, кто-то фыркал на старую песню, испытывая испанский стыд за родителей. Леонид и Михаил удивлённо смотрели на танцпол. Борисов изумлялся энтузиазму своего сына, который танцевал вместе с Борисом и Кристиной, от чего невольно рука мужчины сама потянулась к фляге, и он машинально стал добавлять себя виски в чай, забыв о том, что с ним рядом учитель, который был чересчур внимательный и снова заметил это действие Михаила… Однако в этот раз он протянул пластиковый стакан, оторвав Михаила от лицезрения на сына, и попросил: — Подлей мне тоже. Борисов усмехнулся и уже менее заметно подлил Левину виски из фляги. Когда песня закончилась, включилась другая из плейлиста: Freemasons — «Heartbreak Make Me a Dancer». Левин пошёл выключать. — Интересное сочетание музыки, — с усмешкой прокомментировал Михаил. Когда песню поставили на паузу, разогретые и воодушевлённые родители и дети прогудели и воскликнули: — Ну может, реально музыкальную паузу? — Да! — Выберите победителя по всем песням! — Или по танцам! Левин недоумевающе посмотрел на зал, а потом и на Зою, которая была в восторге от предыдущей песни и одобрительно закивала другу. Тот пожал плечами и снова врубил трек. Ученики и родители восторженно протянули «О-о-о!» и снова задвигались рядом со столами. Даже встали уже дедушка Арлеева и сам Артём. Михаил чувствовал себя неловко, пока воспоминания молодости от старых песен проносились в его голове. В память особенно врезались бессмысленные тусовки с какими-то левыми женщинами, пока жена оставалась дома вместе с ещё мелким Ромой… Становилось снова противно от себя, тошно. И даже напиток в стакане не спасал от вкуса горечи на языке. И именно когда взгляд упал на Веру — ту, чей образ какого-то чёрта напоминал жену — стало особенно гадко на душе, будто черная тень окутала сердце и пригвоздила его к мрачным мыслям… — Мам, да не хочу я танцевать! — ныла Вера, пытаясь прилипнуть ко стулу, пока мама пыталась её за руку заставить встать. — Да брось ты, классная же музыка! — с улыбкой просила мать, тянув дочь. Такой же момент происходил и на свадьбе Михаила… Правда, песня, которая играла на торжественном мероприятии, и которую он уже не помнит, была выпущена намного раньше, нежели та, которая играла сейчас, но мать его будущей жены так же пыталась вытащить дочь на танцпол… Совершенно не зная о том, что Карина в данный момент страдала, чувствуя, как злость и печаль кипят в крови, и болезненно отходила от того, что рядом с ней сидел её непоседливый муж, который сначала пропал, а теперь сидел рядом с ней накуренный, с дурацкой улыбкой и красными глазами… Михаил отвернулся. Это воспоминание мучительно пронеслось пулей по телу и попало прямо в сердце. В этот момент, словно вихрь горя, уносящий все веселье и беззаботность, люди в его глазах танцевали с грустью, будто печалились, размышляя о поступках Михаила вместе с ним. Ему становилось тяжело на сердце, будто какой-то груз висел на нём, сожаления о совершённом давили на голову, и мужчина решил срочно покинуть зал, пока следующая песня не вызвала бы у него ещё больше трагичных воспоминаний, мучающих совесть. Михаил зачем-то отчитался Левину: — Я покурить. И, пройдя через лабиринт в зале, кишащий людьми, вышел из зала, наткнувшись ещё и на недоумевавшего Эдуарда, который хотел зайти в зал и понять, что происходит. Однако, встретив старого друга, он поинтересовался: — Что там происходит? Из-за спины Михаила всё ещё доносилась музыка и отдавалась болью в виске. Если кого-то разбитое сердце делало танцором, то только не его… Его же это подавляло и убивало ещё больше изнутри — новые сколы образовывались на застывшем айсберге при виде того, кто и послужил первой причиной для появления холодной глыбы… Михаил, с бешеным боем в груди при виде давно утекшей из рук любви, разозлился на реакцию своего организма и грубо кинул: — Вечеринка миллениалов, вот, что там происходит! Покинув быстрее недоумевающего Эдуарда, Миша отправился на тёмную улицу, фонари которой едва подсвечивали двор, но своим блеклым светом будто пытались утихомирить разбушевавшееся сердце мужчины, как-то осветлить его потемневший от грусти взор… И фильтр сигареты в зубах будто тоже старался впитать в себя всю печаль. Однако ни черта не становилось легче на душе… Там всё ещё скребли шипящие кошки… Если бы Михаил ещё знал, какова была реакция Ромы на его временный уход, он бы точно провалился от стыда… Отец не заметил того расстроенного взгляда сына, который так хотел, чтобы отец тоже присоединился к танцам, как и другие родители с этого стола, кроме мамы Аракелян и самой Сюзанны, на которую часто посматривал Ваня в недоумении, почему она не танцует… Но Михаил слишком был погружён в свои страдания, совершенно позабыв о сыне, который мог бы стать светом в тёмном закоулке улицы, где находилась такая же чёрная душа плохого отца…***
— Ну в общем, — заканчивал историю Зуев, — так я и встретил вашу маму: босую, в ободранных штанах в аэропорту с маленьким смуглым оборванцем по имени Максимка. И тогда-то я и понял: что место моё здесь, на Родине. Догнал я, что если уеду отсюда, то вернусь всё равно, только уже ободранным, нагим и без гроша. Вот я и остался тут. Понял, что душа моя лежит к России. Да и Валюху вот встретил. Ну а через год меня повязали, но это я уже вещал! — Вот это у тя истории, конечно, бать! — восхищённо воскликнул Паша. — Одна охуительней другой, — усмехнулся Максим, уже начав вслушиваться и тоже погружаться в рассказы Зуева, который выпил рюмку, пока сыновья комментировали. — Самое главное тут то, — продолжил Сергей, — что я встретил Валюху, душу мою, что оставила меня тут! Ведь сердце так и повело к ней, и даже грязный сына, который будто повалялся в луже после самолёта, меня не оттолкнул! — Так а так и было, — начала Валя, — мы только вышли из самолёта, а Максим зачем-то побежал к луже и еле-еле промямлил: «Мам, смотри, тут тоже есть море, только маленькая копия! А ты говорила, что его здесь не будет!» Паша и Зуев громко засмеялись, а Максим стыдливо покраснел, спрятав взгляд. — Ну, Максимка, видимо, всегда с прибамбасами был, — Зуев покрутил пальцем около виска и обратился к сыновьям: — Ну а вы че, как? Повстречали уже свою любовь? — Я — да, но… — Паша замаялся, его взгляд заметался по столу. Максим в душе обрадовался, что первым начал говорить его брат… Иначе шуток про ориентацию было не избежать — Галльярд-старший был в этом уверен. — Но че? — поинтересовался Зуев. — Давай, сына, курсай! Я те постараюсь помочь, если че-то не так! Предложение отца заинтриговало Пашу и снова отдалось теплом в сердце. Может, папа и вправду со своим богатым опытом сможет что-то подсказать и как-то помочь?.. Да и тем более Паше было в радость услышать первый совет от бати… Поэтому он принялся рассказывать. История Паши оказалась длинной, он рассказывал с самого первого дня, параллельно опрокидывая рюмки с отцом. Паша упомянул и свою дикую страсть к Вере, как у него от девушки сносит крышу каждый раз, как только он её видит; и как хочет делать ей больше приятного, не только пальцем, но и романтичными действиями, однако, к сожалению, никогда не хватает денег, кроме как на бутылку пива; и про обиду Веры, которая отзывалась болезненным стуком в сердце… Закончив, Паша решил спросить: –…Ну вот че мне делать, бать, а? Зуев, внимательно выслушав всю историю и задумавшись над вопросом, долго смотрел в одну точку, а потом, серьёзно посмотрев на сына, спросил: — Ну скажи мне… Ты её любишь? — Ну… — Паша засуетился. Выпив стопку, даже не чокнувшись, он вдруг уверенно заявил, отведя вдумчивый взгляд в сторону: — Да. Думаю, да. Я бля ваще жизни без неё не вижу. — Ну понятно… — кивнул Зуев. — Тут надо наколку бить. — О, че, купола мне будем бить? — с восторгом изрёк уже немного опьяневший Паша. — Как у тя, огромные на спине? — Пф, ну! — иронично произнёс Зуев. — До куполов ты ещё не дорос! Гляди: можно набить её мурло где-нить и знаешь, как она охуеет? Так растрогается, что плакать будет! Валюха, например, зарыдала, когда я её афишу набил! — Я расплакалась, потому что я получилась слишком жирной… — скривила губа мама. — Так поэтому и афиша, а-ха-ха! — просмеялся Сергей, на что Валя лишь расстроенно опустила взгляд. — Так а где я щас бабла на татуху возьму? — грустно изрёк Паша. — Так я могу партак набить! — уверенно улыбнулся отец. Глаза младшего сына тут же радостно поднялись и округлились. — Только за мурло браться не буду — я не такой умелый! А вот буквы, цифры — пожалуйста! Типа её имя или дату начала отношений! — Бля, да это ж охуенная затея! — загорелся Паша. — Го на фалангах её имя набьем, как у тя имя мамы набито? Пиздато будет! А с датой начала отношений не прокатит: она подумает, что я просто день своего рождения набил. Но Максим, в отличие от воодушевлённого Паши, наоборот: перепугался за него и поэтому опасливо спросили: — Паш, ты уверен?.. Это же на всю жизнь… А мало ли вы так и не сойдётесь… Как ты объяснишь следующей девушке это? — Так, не бузи! Найдёт, значит, бабу с таким же именем! — махнул на него рукой Зуев, вставая с места. — Ща, Пахáн, всё будет! Валюх, где у тя иголки? И ещё надо пантенол и перекись где-нить отыскать! А вы, огрызки мои, давайте ручку тащите какую-нить! Желательно, чёрную! Пока все заметались по квартире в поисках нужных вещей, Максим то и дело тихо пытался отговорить Пашу, но тот на пьяную голову твердил: «Мы будем всегда! Вместе! До конца! Татуха всё вернёт!» и никак не слушал разумного Максима… Когда всё было готово, Зуев, обработав перекисью фаланги правой руки сына, лежащей перед ним, а также и иголки, попросил жену: — Валюх, поставь музон какой-нить! — О, включите Михаила Круга! — с радостью попросил Паша. — Ну, я те не радио, чтобы заявки принимать. Че будет из приёмника вещать, то и будем слушать! — сказал Зуев. Валентина включила радиоприёмник, который стоял на кухне, а Сергей принялся бить сыну тату: сначала он макнул иголку в чернила, которые лились из перерезанного стержня ручки на салфетку, затем в первый раз воткнул Паше в фалангу иглу и быстро задвигал остальные разы, от чего парень почувствовал острую боль, пронзающую до костей, и сразу прошипел, сжав сильнее кулак. Однако, чем чаще отец тыкал иголкой в фаланги, вырисовывая первые буквы, тем быстрее Паша привыкал к боли и уже почти её не ощущал, хоть кровь иногда и просачивалась после выхода иголки. Но Зуев быстро реагировал, убирал красную жидкость перекисью и принимался рисовать дальше. Хоть каждая остановка заставляла Пашу дёргаться, как по-новому. На радио «Шансон» играл то Стас Михайлов, то Валерий Меладзе, чему Паша даже успевал удивляться, ведь было странно, что этих исполнителей приписывали к шансону. Благодаря этому, парень на мгновения отвлекался от ноющих пальцев, чье нытьё проходило по венам и отдавало пульсацией прямо в мозг, из-за чего Паша немного трезвел. Однако Валентина, задумчиво откинув голову к потолку, кайфовала с каждой песни, подпевая все незамысловатые слова. Максим же в это время наблюдал за процессом и будто сам ощущал на себе всю боль, что испытывал Паша. Он вообще не понимал, как брат терпит, если ему самому становилось больно смотреть, как игла мгновенно входит и выходит в разные точки фаланги. В голове Максима также крутились тревожные мысли о том, как бы Паша потом не пожалел о своей татуировке… Наконец дело было сделано. Пока Зуев обрабатывал пальцы найденным пантенолом, Паше уже не терпелось увидеть результат. И когда заветные слова отца: «Ну всё!» были произнесены, сын сразу дёрнул руку и посмотрел на результат. Галльярд довольно улыбнулся, рассматривая каждую темно-синюю букву, обрамленную временным покраснением от травмы кожи: на мизинце красовалась буква «В», на безымянном — «Е», на среднем — «Р», а на указательном — последняя «А». Буквы красиво складывались на сжатых пальцах кулака в любимое имя — «ВЕРА»… — Ну че, как те? Вижу по довольной морде, что нравится? — с триумфальной ухмылкой спросил Сергей. — Ага, очень! — радостно и широко улыбнулся Паша. Убрав руку от лица и взглянув на отца, сын поблагодарил: — Пасиба большое, бать! Я ваще пиздец как рад, что именно ты мне набил имя малой моей! — Да не за че! — усмехнулся отец. — Если че ещё захочешь набить — обращайся! Только пока не купола! — Хорошо! Максим же смотрел на набитую татуировку с презрением: выглядела она дёшево. Было видно, что она набита дома, тем более по более светлым чернилам, отличающимися от тех, которые обычно используются в салоне. Но, конечно, главным было то, что Паше нравится… И лицо Максима смягчилось, когда он увидел восторг в глазах брата. В это время Валентине кто-то позвонил, и она без зазрения взяла трубку: — Алло, да… Да… Че, вы придете, да? Сынульки сказали, что уха отменная вышла. Ага… Окей, ждём… Давайте… Паша насторожился… Он думал, что они вечер проведут только семьёй… — Че, в смысле? Кого вы ждёте? — опасливо спросил он, нахмурившись. — А, да это кенты мои, они скоро придут к нам, попробуют уху. Не зря же Валюха целую плаху наварила! — В смысле блять кенты?! — начал вскипать Паша сильнее, чем уха. — Я думал, что мы только семьёй посидим, да и уха нам на несколько дней останется! А это че за нахуй?! — Ты, Пахáн, не гони блять! — уже начал злиться и Зуев. — Так-то эти братки мне и помогли достать нам стерлядь, так что не выебывайся нахуй и не жадничай! Стерлядь ещё есть, не кипишуй! — Да меня больше въебывает из-за того, что именно сёдня твои братки заскочат, когда у нас сука семейный вечер! — рычал уже сын от обиды. Вот и произошло то, чего так боялся Максим… — Так блять, конечно, пока уха горячая! Че ты думал-то?! И че ваще за хуйня началась, а, сынок? Я те партак набил, всё, терь можно опять батю с говном мешать?! — Я никогда блять не мешал тя с говном, уж поверь! — обида всё больше поглощала Пашу — неужели отец такого мнения о нём?.. И эта горечь перерастала в дикую боль, которая била в мозг яростью. — Я просто сука думал, что мы семьёй посидим! — Ну посидели, хватит, че! С братками надо тоже посидеть, да и повеселее будет! Сердце окончательно рухнуло из груди… То есть… отцу было достаточно?.. Он так не насладился вечером, как Паша?.. С друзьями времяпровождение ему важнее?.. И именно в этот момент, когда Пашу разъедали, как яд, внутри боль, обида, новый поток ненависти, то позвонили в дверь…***
Наконец-то уняв боль в сердце, Михаил снова направился в школу. Когда он вернулся в зал, к его счастью, внезапная вечеринка была окончена и, кажется, прошёл ещё один глупый конкурс, ведь кому-то раздавали призы в виде конфет, ёлочных игрушек из FixPrice или других дешёвых новогодних штук из того же места (Борисов знал не понаслышке об этом магазине фиксированной цены, потому что даже такой богатый человек, как он, сам был не прочь купить что-нибудь подешевле — зачем переплачивать за более замудренные логистические пути, из-за которых и были высокие цены в других магазинах?). Спокойно садясь на место, Михаил был рад тому, что пропустил очередной бессмысленный, скучный, глупый конкурс… Но вот Рома был обозлëн на отца… И только отец присел, он сразу сердито спросил, глядя прищуренным взглядом на Михаила: — Ну и где ты был? — Какая тебе разница? — вскинул бровь Михаил. — Ты вообще в курсе, что мы пропустили конкурс из-за тебя?! — сжимал челюсти от нарастающей злости Рома. — И что? Тебе так интересна эта бессмысленная ерунда? Я лично вообще не понимаю, на хрена мы сюда пришли. Не ходили десять лет — и похуй. — Тебе вообще насрать?! — чуть ли не выкрикивал уже сын. — Серьёзно?! Мне, честно, обидно, что из-за твоих каких-то непонятных дел, наверное, чтобы покурить или ещё хуже — занюхать, мы пропустили конкурс с заданиями, загадками, которые связаны с их семейными историями, традициями! Вместо того, чтобы мы что-то интересное вспоминали с тобой и рассказывали за столом, я сидел, как дурак, молчал и ждал твоего возвращения, волнуясь, успеешь ты или нет! — Мы можем обсудить семейные традиции и истории с тобой дома, в чем проблема? — Михаил всё ещё непонятливо смотрел на Рому. — Зачем это обсуждать со всеми? — Ты вообще не понимаешь, что мне было просто неловко тут без тебя сидеть?! Грустно было слышать, что кто-то потом озвучивал в микрофон совместные занятия с родителями, типа как они ходят вместе в поход или там играют в бадминтон! А у нас, наверное, даже никаких традиций нет, кроме как иногда, очень редко, сидеть вместе в зале рядом с камином и пить виски! — А тебя это не устраивает, я не пойму? — нахмурился отец. — Хочешь поиграть в дурацкий бадминтон или что? Но я бы предпочёл вместе съездить в стриптиз-бар. — Да ты… — у Ромы уже не хватало слов от злости. — Ты невыносимый! Ты совсем не понимаешь, о чем я! — Честно? Нет. Зоя заговорила в микрофон, и Михаил отвлёкся на неё. Но Рома совершенно не мог слушать уже никакого, погружённый в свои мысли… Отец его не понимал. И абсолютно не понимал ценность и важность времяпровождения вместе и проявления хоть какой-то… любви к сыну… Ведь Михаил пьёт со всеми, а когда пьёт с сыном, так вообще устраивает долбанный допрос, не проявляя никакой заботы, нежности, которую Рома услышал при ответе других родителей… Да и печально было, что отцу было совершенно наплевать на всё. И на самого сына — тоже… И тут наконец-то решили объявить результаты опроса, который проводился в начале вечера. Зоя заговорила: — А сейчас я бы хотела объявить результаты того, насколько вы, родители, знаете своих любимых детей! Сейчас анкеты вам выдадут обратно. Все ответы сверялись не только моими помощницами Алиной Поповой из 10-го «А» и Вероникой Савиной из 10-го «Б», но ещё и Леонид Аркадьевич принимал в этом участие! Итак, по результатам этого конкурса, лучше всего из родителей знает своего ребёнка… Все затаили дыхание, ожидая результатов, и были уверены, что именно они победят. — Это… — продолжила Зоя. — Олег Арлеев! Все тихо захлопали, будто с какой-то завистью, ненавистью. Зато Олег и Артём были рады оказаться победителями. — Также я хочу отметить, что за столом номер 5, — это был как раз таки стол, где находились и Вера, и Илья, и Ваня, и Коля, и Полина, — и за столом номер 7 было больше всего совпадений! В это время помощницы раздавали обратно анкеты. Дети с интересом смотрели анкеты родителей, а родители — их. Кто-то с восхищением реагировал на то, что их родители что-то отгадали, а кто-то негодовал, насколько плохо их знают те, кто их родил, воспитал и жил рядом на протяжении многих лет… — О, мам, ты даже угадала, что моей первой любовью был солист группы Металлика! — восторженно изрекла Вера. — А, так это он у тебя тут записан… — поняла мама, изучая анкету дочери. — А я-то думаю, кто такой Джеймс Хэтфилд… — Мам, ты даже знаешь, что я хочу стать программистом, серьёзно?! — обрадовался Коля. — Ну конечно, ты об этом кричал ещё, когда мы тебе подарили компьютер, — усмехнулась мама. — Правда, я не вижу, чтобы ты чему-то учился, играя в свои игры… — Ну у меня ещё много времени, — махнул рукой сын и снова принялся вчитываться в анкету. — Мам, ты серьёзно думаешь, что я хочу улететь в другую страну? — усмехнулся Ваня. — Я так-то в России хочу остаться. — А я даже и не думала, что у тебя мечта — это жениться… — изумилась мама. — А кто такой Элджей? Дашь его послушать? — Тебе не понравится… — стыдливо спрятал взгляд Ваня. — О, я угадала с восстановлением в мире справедливости! — обрадовалась мама Ильи. — Да, но я не понимаю, почему ты вписала Анджелину Джоли, как мою любимую актрису… — недоумевал Ершов. — Ну, ты часто смотрел фильмы с ней в детстве, — пожала плечами мама. — Мам, серьёзно, ты думаешь, что я очень хочу выйти замуж?! — изумилась Сюзанна за другим столом. — Ну, да… Я не думала, что поступить и закончить лингвистический — это твоя основная цель… — удивилась мама. — И почему мне нравится Серкан Баллад, даже Болат, а не Баллад, как ты написала? — всё ещё изумлялась Сюзанна. — Если я смотрю «Постучись в мою дверь», это не значит, что мне он сильно нравится! — Я даже не знаю, что за Фархад, и что ещё за «Чёрно-белая любовь»… — недоумевала мама Сюзанны. — Ферхат! У меня что, настолько непонятный почерк?.. — Мама! — пискнула рядом Кристина. — Ну почему ты думаешь, что для меня главное: «выйти замуж за богатого»?! — Что у тебя за подружка Ира? — хмурилась мама, проигнорировав вопрос дочери. — Это действительно тебя больше всего интересует?! Меня больше изумляет, что моя первая любовь — Михаил! — Кристина тут же получила насмешливый взгляд от мужчины. — ПОЧЕМУ ТАМ ИРА?! — вскрикнула мама, заметив ответ на этот вопрос. Теперь весь стол изумлённо смотрел на Кристину. — Ну… Я как подругу её люблю… — щеки Кристина порозовели. — Серьёзно? Её? — усмехнулся Рома. Романова стыдливо опустила взгляд в пол и совершенно не знала, что ответить… Настала очередь возмущаться и для Ромы: — Пап, серьёзно, ты не ответил ни на один вопрос правильно?! — Я даже не знал, что больше Металлики ты любишь Five Finger Death Punch… — недоумевал Михаил. — Потому что их тексты слишком жизненны для меня! — заскрипел зубами сын. — Надо бы переслушать… А это что? Я реально думал, что твой лучший друг Борис, а не этот несчастный Максим… — Папа! — рыкнул Рома, прожигая взглядом отца. — Любимое времяпрепровождение — чтение книг, серьёзно? — ещё больше ошалел Михаил. — Да, папа, прикинь, не клубы! — Никогда не видел тебя читающим… Я думал, ты вообще не умеешь… — с саркастичной улыбкой произнёс отец. — Ну спасибо, пап! — горел сын. Рома уже кипел, но когда он услышал слова внезапно вышедшей учительницы русского в середину зала, он окончательно взорвался… — А сейчас, — с улыбкой говорила Мария, — я бы хотела прочитать наипрекраснейшие сочинения учеников 11-го «А», которые заставили меня улыбнуться и растрогаться, ведь они настолько пропитаны любовью к своим родителям, что я чуть не расплакалась от счастья за них! И первое сочинение, которое я бы хотела зачитать, это сочинение Ромы Борисова… — Это ложь! — вдруг закричал окончательно обозленный Рома, резко встав с места. Все родители непонятливо уставились на него. — Я написал полную брехню! Точнее, нет… Может, там и написано очень красиво, но это даже написал не я, а Максим, который может описать какие-то эмоции и чувства, и то явно свои, а не мои! Моих эмоций, я уверен, там ни грамма! Слова Ромы ошарашили не только родителей, но и учительницу. Она стояла, как вкопанная, на месте и даже не знала, что ответить. Но Борисов-младший так и не собирался останавливаться… — Вот давайте я вам зачитаю это и прокомментирую! — Рома стремительно подошёл к учительнице, выхватил своё сочинение, пробежался быстро по тексту и нашёл, за что зацепиться: — Во! Я тут якобы написал, что мы очень часто проводим время вместе, ездим на охоту, рыбалку, как настоящие мужчины… Боже, откуда Максим это взял… — непонятливо изрёк Рома, но потом снова продолжил тем же злым тоном, посмотрев на зал: — Ладно, не суть! Знаете, как на самом деле максимум мы проводим время? Мы выпиваем по бокалу виски, чего я каждый раз боюсь, потому что мой отец будет задавать провокационные вопросы по типу «не пидор ли я»! Все с ужасающим взглядом посмотрели на отца Ромы. — Или вот… — Рома снова уткнулся в листок. — Я тут благодарю отца за любовь и взаимопонимание… Да бред! Какая любовь, какое понимание? Отец никогда меня не понимал! Он даже сейчас, в анкете, отвечал те же самые варианты, которые нравятся ему, а не мне! Он без понятия, что нравится мне! А знаете, почему он так отвечал? Потому что он всю жизнь пытается сделать меня похожим на себя и ненавидит меня, если я что-то сделаю не по его хотению! А я ненавижу себя за то, кем я стал из-за него! И никогда я не хотел того же, что и ты, папа! «Из-за тебя я сломлен! Из-за тебя я мёртв внутри!» Чувствую себя, во власти самого Дьявола! Советую тебе, пап, реально переслушать трек Five Finger Death Punch — «The Devil's Own», потому что он более точно характеризует мои эмоции по отношению к тебе и нашей «семье»!Father, bastard, I'm the devil's very own
(Отец, ублюдок, теперь я в полной власти Дьявола)
Mother, know not, just who I've become
(Мать не знает, кем я стал)
Father, hate me, for being all your not
(Отец, можешь ненавидеть меня за то, что я являюсь всем тем, чем ты не являешься)
Mother's baby, I hate what I've become
(Маменькин сынок, я ненавижу того, кем стал)
I hate what I've become!
(Я ненавижу того, кем стал!)
© Five Finger Death Punch — The Devil's Own
Все сидели в потрясении. Учительница русского и то прикрыла рот рукой от шока и совершенно не знала, что сказать. Зал оглушительно молчал для Михаила, кто-то снимал на видео речь Ромы, но мужчине было уже абсолютно плевать. Сын был прав, и отец осознавал это. Он действительно делал всё, чтобы Рома стал похожим на него… нового него… такого же стального, чёрствого, сильного… чтобы сын никогда не делал тех ошибок, что и сам Михаил, когда ещё эмоции вихрем проносились в его сознании… Чтобы сын никогда не доверял. Не любил. Не страдал… Но что-то мешало сказать об этом сыну… Что-то мешало вывалить ему всю правду… Гордыня?.. Или же страх, что сын не поймёт?.. Уставши от изумлённого взора отца, Рома тяжело вздохнул, будто выдыхая всю боль из сердца, повернулся к Зое и сообщил: — И стих я тоже читать не хочу про отца, Зоя Хасановна! Так и знайте! Я даже выучить его не мог нормально, потому что не понимал ни одной испытанной автором эмоции! — А знаете, — вдруг вскочила с места Кристина и начала кричать своим тонким голоском, — я тоже не хочу! И я тоже совершенно не понимала той любви к матери, которая была описана в моём стихе! Потому что моя мать — тоже далеко не идеал и тоже ничего не знает обо мне! Ещё и осуждает за моих друзей и заставляет меня зарабатывать деньги не самым честным способом, о котором вы наверняка все уже знаете! И это всё, лишь бы удовлетворить свои хотелки и не остаться без гроша! А сама ничего делать не хочет! Знаете, как мне грустно, что я тоже не понимаю, что такое любовь и взаимопонимание в семье?! Ещё обидно, что я услышала столько интересных традиций от семьи Сюзанны, но с мамой у нас нет ничего, кроме похода на маникюр, причём к разным мастерам, и разговоров именно с ними, а не друг с другом! Я ничего более не вспомнила! — Ха! — вдруг издал смешок Илья и злорадно выкрикнул: — А вот и все подводные камни ваших богатых семей! Родители вас совершенно не знают, потому что слишком заняты своими бизнесами или мужьями, да? Так вот: им важнее деньги, а не вы! Вот он: главный ваш порок! Зоя хотела уже как-то остановить эту ненависть, что летала по всему залу, нервно хотела выйти в середину, однако Левин снова остановил её за руку: — Да погоди, интересно ведь, чем всё закончится. — Да сейчас опять закончится всё, как в театре! — взволнованно изрекла она. — Так и что ты хочешь? Попытаться как-то их всех заткнуть? Ты же понимаешь, что это как «Пусть говорят» — даже ведущего могут перекричать. — И что ты предлагаешь? — недоумевала Зоя, трясясь от ужаса. — Можно зачитать реально достойные сочинения моих отпрысков, которые написаны от всего сердца. Они лежат у меня в кабинете. — Так беги, что ты стоишь?! — потребовала Ханова. — Не командуй тут мне, — скривил губы Леонид и незаметно направился на выход из зала, обойдя стороной столы. — А у вас как будто так всё идеально! — рычал Рома на Илью. — У вас прямо-таки царит идиллия в доме! Тем более вряд ли твоя мать знает о твоей бескрайней ненависти к богатым, и то, что ты готов был убить кучу жизней из-за этого! Или ты так запудрил ей мозги, что она думает, что это не ты? Или погоди… Ей, наверное, глубоко насрать? — Да что ты несешь?! — возмутилась уже мама Ильи. — Я знаю всё о своём сыне и даже про это! Конечно, я не поддерживаю такие взгляды, но я тоже вижу, что не всё так гладко, как вы всегда пытаетесь выставить на всеобщее обозрение! — О чем я и говорил! Запудрил ей мозги! — усмехнулся Рома. — А вы типа не пытаетесь выставить всё в лучшем свете? — уже ответил Михаил со смешком. — Мы же точно не знаем, не подсказывал ли Ваш сын Вам ответы для того, чтобы Вы точно выиграли в этом гребаном конкурсе. Может, у нас поэтому такой низкий результат, потому что мы отвечали самостоятельно? — Вы ещё и обвиняете меня во лжи?! — злилась мамы Ильи. — Да вы сами постоянно лжёте о себе в любых интервью! — огрызнулся и Илья, встав на защиту мамы. — Вот если бы у вас всё было идеально в анкете, я бы точно не поверил! Потому что, как я уже говорил, у вас в голове только одно: деньги! И ни грамма любви! Зоя не могла ждать прихода друга и понимала, что, даже когда Левин вернётся и переведёт тему на другие сочинения, так просто это не остановить. Нужно было сделать какую-то подводку к этому… — А у тебя в голове у самого не один геноцид? — прошипел Рома. — Дети! Дети! — решила все-таки выбежать Зоя, перехватить на себя внимание, пока Илья думал, что сказать. Хоть Левин и сказал, что это не поможет, но она попыталась быстро и громко говорить, отобрав микрофон у застывшей от шока учительницы русского: — Да, родители неидеальны и ни один человек на Земле неидеален. В нашей жизни каждый из нас встречается с различными искушениями и сложностями. То же самое относится и к нашим родителям. Они несомненно делают ошибки, иногда не могут справиться с некоторыми ситуациями, не всегда дают нам правильные советы. Но, несмотря на все это, они по-прежнему любят и заботятся о нас. Может, как-то по-своему, да, они могут считать, что что-то для нас лучше, когда мы точно знаем ответ, что это не так. Но такое бывает! Это именно и проявление заботы! Может, твой отец, Рома, как раз таки и думал, что если ты будешь похож на него, то ты меньше глупостей в жизни наделаешь… Или если Кристина переймет привычки своей мамы, то ей тоже будет лучше. Но родителям тоже следует понять, что их дети уже взрослые и сами могут принимать свои решения и совершать ошибки сами, потому что, как известно, люди учатся только на своих ошибках. Самое главное — это любить друг друга и научиться понимать, хоть иногда! Так что дорогие родители и дорогие дети, давайте ценить любовь и заботу родителей, несмотря на их несовершенства. Давайте будем терпимыми и понимающими, помогая им учиться на своих ошибках и расти как личности. В конечном счете, семейные вечера, как сегодняшний, способствуют укреплению связей между нами и помогают нам узнать друг друга лучше, ведь даже этот злосчастный конкурс помог выяснить больше новой информации друг о друге. Зоя боялась, что сейчас она увидит и услышит вторую часть выпуска «Пусть говорят», почувствует себя вторым Малаховым, и поэтому зажмурила глаза после произнесённой пламенной речи. Однако неожиданно для себя она услышала громкие аплодисменты и одобрительные возгласы от родителей. Даже вошедший под конец слов Зои Левин обомлел от реакции зала. Да и от речи подруги — тоже. Обрадовавшись реакции, Зоя решила продолжить говорить: — Рома, спасибо тебе за правду, которую ты рассказал. И тебе, Кристин, тоже. Я понимаю ваше нежелание читать стихи. Однако… Может, кто-нибудь другой сможет нам прочитать какой-нибудь душевный стих про семью, чтобы закончить этот вечер в хорошем настроении? Тут снова возник Илья: — Ага, как же! Мы наизусть ни одного стиха про семью по литературе не учили, да даже не читали. Все писали про любовь, природу, войны, но только не про это. Интересно, конечно, почему… Так что вряд ли сейчас кто-то сходу вспомнит. — Ну, может… хоть кто-то какой-то знает? — надеялась Зоя. Зал снова замолчал. Некоторые дети задумались, перебирая стихи в своей голове, но Илья был прав: ни один из зазубренных давно стихов совершенно не сочетался с темой семьи. Однако Ваня, порывшись в своей памяти, кое-что вспомнил, но не из школьной программы, а из своего самого любимого фильма, который он пересматривал множество раз. Он подумал, что этот стих мог подойти, поэтому он воодушевлённо поднял руку, поняв: его звёздный час настал. — Я знаю! — выкрикнул Ваня. Зоя улыбнулась и пригласила парня в середину зала. Взяв в руки микрофон, Ваня воодушевлённо начал воспроизводить строки ровно с такой же интонацией, как любимый герой Данила Багров из фильма «Брат-2»: — Я узнал, что у меня Есть огромная семья! И тропинка, и лесок, В поле каждый колосок, Речка, небо голубое — Это все мое, родное Это Родина моя, Всех люблю на свете я! Все сначала удивлённо уставились на Ваню, перешептываясь и гадая, не то ли это стихотворение из известного фильма. — Я, конечно, — вдруг начал говорить Ваня, не растерявшись от молчания публики, — этим стихом не только хотел заставить ваши умы вспомнить прекрасный фильм. Но ещё и то, что мы не должны так ссориться, как сейчас это происходило, ведь мы, живя в России, почти как большая семья. И наша Родина — это… Неожиданно Зоя отобрала микрофон у Вани и попросила: — Поаплодируем Ване Кирову за прекрасный стих! И все-таки зал неистово захлопал Кирову, а тот, непонятливо взглянув на учительницу, все-таки направился на своё место. Но перед этим ещё и уловил восхищённый взгляд Сюзанны и незаметно улыбнулся, обрадовавшись, что хотя бы так смог снова как-то заколыхаться её сердце в груди. Хоть ему и не дали договорить свою пламенную речь… — Че, не получилось, как у Пашка крутую речь выдать, да? — усмехнулся Коля. — Да меня блин остановили, — вспомнив об этом, скривил губы Ваня. — Ты всё равно большой молодец, сынок! — похвалила мама, и сын снова улыбнулся. — А сейчас, — начала Зоя, — я бы хотела прочитать действительно достойные сочинения, которые явно написаны от всего сердца… — Левин передал ей рукописи Артёма и Веры, и она начала зачитывать. Дедушка Артёма и мама Веры, слушая сочинения своих детей, были очень довольны и рады таким словах от них. Тёплый ручей прошёлся через их тело, и невидимая, но давно уже приобретённая связь между родителями и детьми будто натянулась и укрепилась ещё сильнее. Слушая эти добрые слова своих детей, что дедушка Артёма, что мама Веры были в неистовом восторге. Когда стихотворения были прочитаны, Зоя решила наконец-то закончить мероприятие, которое длилось и так достаточно долго. Все-таки учительница была рада тому, как прошел семейный вечер, видя улыбки на лицах большинства родителей. Только Михаил был абсолютно зол после этого вечера и тысячу раз пожалел о том, что посетил мероприятие. Однако все-таки это помогло ему сделать некоторые выводы, и он решил высказать всё сыну, когда они садились в машину: — Знаешь, сын, после твоей пламенной речи я решил, что перестану тебя контролировать, «подделывать» под себя. Но знай: никогда не жалуйся, если совершишь ошибку, доверившись какому-то мутному человеку, как Максим. И запомни: я никогда не буду больше решать твои проблемы. После этого Михаил завёл мотор машины, а Рома уставился в переднее стекло и облегченно вздохнул… так ничего и не узнав… но зато получив свободу… хоть какую-то.***
В это время Артём, выйдя с дедушкой на крыльцо школы, спросил: — Ну что, дедуль, я тогда пойду на встречу с Аней? А то она меня ждёт. Ничего, что я так поздно? — Да всё в порядке! — заверил дедушка, тихо просмеявшись. — Только я кое-что тебе дам… Дедушка достал кошелёк, вытащил из кармана для кредитных карт квадратную фольгу из аллюминия и протянул её Артёму. Парень нащупал что-то странное внутри и прочитал на фольгированной упаковке «Гусарские». Так и не поняв, что это, он удивлённо спросил: — Что это? Дедушка тихо просмеялся: — Да не приду-у-уривайся! — он потрепал Артёма по волосам. — На всякий случай для тебя его давно храню и нужно уже тебе отдать! Мало ли вы к Ане в гости пойдете! Так что, пусть будет у тебя! — Дедушка, я правда не понима… — Всё, иди давай! И шапку не забудь надеть, а то опять простынешь! А то что ты её в руке держишь! — с улыбкой дал наставления дедушка и направился в другую сторону, оставив Артёма в недоумении… Пожав плечами, он спрятал подарок дедушки в карман, так и не поняв, что это был презерватив, потому что видел его первый раз в жизни, и направился на встречу с Аней…***
Гости уже пришли к Зуеву. Паша, разъярённый и разочарованный, в спешке топтался в коридоре в поисках шапки. На нём уже была куртка, ведь он хотел уйти, сбежать поскорее из дома, залить обиду. Душу терзали мысли, снова разбитые надежды, кинутые в мусорку ожидания и растоптанные тяжёлыми ботинками чувства… Брат был прав. Отец не изменится. Никогда. Максим стоял в коридоре, опершись боком на стену, и беспокоился за брата, пытаясь отговорить его уходить: — Брат, ну может, не стоит? Он всё равно не поймёт… — Да мне похуй! — зарычал Паша, надевая все-таки найденную чёрную шапку-бини с отворотом. — Я сам не хочу здесь находиться, пока он там намного круче проводит время со своими ебучими братками, нежели с семьёй! Мне обидно, понимаешь?! И противно от него! — Я понимаю, но… Может, я тогда хотя бы с тобой пойду? — Нет! Я хочу побыть один! — Паша начал рыскать в карманах куртки отца. — Что ты делаешь? — недоумевал брат, заметив действия младшего. — Хочу найти сотэн в его кармане, чтобы хоть как-то получить моральную компенсацию и купить себе бутылку пива! — Да не надо… — сморщился Максим и полез в карман джинсов. — Возьми лучше у меня сотку… Хотя я тебе даже пятихат дам… Паша тяжело вздохнул, но все-таки принял из рук Максима банкноту в пятьсот рублей. — Ладно… Спасибо… Я пошёл. — Ты домой вернёшься ночью? Там прохладно… — взволнованно спросил брат. — Посмотрим, — бросил Паша и громко хлопнул за собой дверь. На самом деле, парень не собирался возвращаться, по крайней мере в эту ночь. Он собирался пойти… К Вере. И наконец-то добиться прощения. Но сначала… сначала, конечно, бутылка пива.